Вектор в системе координат

И, как бы сильно Аякс не любил своего парня, психическое здоровье учеников для него было очень, очень важно. Первым шагом, когда ему нужно было предупредить Скару о том, что кто-то из детей не пойдёт на геометрию (сами они боялись ему об этом сказать, поэтому каждый раз слёзно умоляли Чайлда предупредить учителя за них), была оценка его настроения сегодня. Он аккуратно отворил дверь в восьмой кабинет, как всегда проветренный до такой степени старательно, что в нём, казалось бы, стояла минусовая температура, и поёжился от холода. Скарамучча сидел за ноутбуком. Рядом с ним стояла кружка кофе. На лице — очки, спина — сгорблена. На собирающегося войти Аякса он даже не посмотрел, но ничего против не сказал. Выражение лица отсюда видно не было. Выводы сделать сложновато, но в целом... кажется, всё было нормально. — Приве-е-ет, — физрук прикрыл за собой скрипящую дверку и ненавязчивой походкой, будто бы просто решил зайти сюда, чтобы о чём-нибудь поболтать, прошагал к учительскому столу. — У тебя сейчас окно? — Да, — отозвался Скара, щёлкнул по ячейке для оценки в электронном журнале и с уставшим лицом влепил какому-то пятикласснику двойку за сегодняшний урок. Аякс обошёл его сзади, остановился, наклонился ближе, упираясь ладонями в стол по обе стороны от Скарамуччи, и уложил подбородок на темноволосую макушку. — Следующий урок у твоих. Дам им самостоятельную по векторам. Ох. Так вот почему те ребята (гуманитарии, стопроцентные гуманитарии) так внезапно записались на олимпиаду по химии (всё ещё гуманитарии). Второй шаг — невзначай заикнуться о том, что ребёнок не сможет присутствовать на уроке. — Правда? — удивлённо раскрыл рот Тарталья, делая вид, что не знал об этом, и наклонил голову ниже, потеревшись носом о висок Скарамуччи. — Кстати... мне там Алиса с Марком говорили, что они на пятом уроке пойдут олимпиаду писать. Это, получается, на твоём? — Мгм, — бездумно протянул Скарамучча, повернул голову влево и самую малость приподнял подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо. Голубые глаза метнулись на дверь всего на секунду, прежде чем математик вытянул шею, целомудренно поцеловал Чайлда куда-то в переносицу, отстранился и взглянул рыжему прямо в глаза с таким выражением, словно он — полнейший дурачок. — И? Третий — заставить Скарамуччу смириться с тем фактом, что его священную геометрию кто-то хочет прогулять, скрываясь за уважительной причиной, и убедить его не портить детям средний балл. — И, — рука Чайлда невзначай легла на чужой затылок, сползла вниз, огладила шею и зарылась в волосы. — Ты ведь не поставишь им за это двойки, да? — Конечно нет. Они ведь всё равно придут на урок. Да, Аякс? ... — И не смотри на меня так. Я знаю, к чему ты клонишь, — Скарамучча нахмурился, когда пальцы Тартальи полезли ему под ворот рубашки, и вывернулся из-под его руки, отъезжая на стуле в сторону. — Нет, я не разрешаю им пойти на олимпиаду. У нас самостоятельная. От самостоятельной зависит оценка в четверти. Если они хотят получить в четверти двойку — пожалуйста, пусть идут на свою олимпиаду, но предупреждаю, что за отсутствие на уроке я выставлю им два. — Олимпиада — это уважительная причина. Какая двойка, если их на уроке даже не будет? — Двойка за пропуск, — математик стянул с носа очки и потёр переносицу, прикрывая глаза и качая головой. — Алиса всё ещё не переписала мне прошлую самостоятельную, а... Марк да? Марк — это тот, который в восьмом классе прогулял все работы и у него вышла двойка в годовой? — Восьмой класс — это восьмой класс, у нас, вообще-то, уже идёт новая четверть. — Хочешь себе класс троечников? Могу устроить. — Скар. На и без того недовольном лице брови поползли вниз, рискуя соприкоснуться друг с другом кончиками. — Я прекрасно понимаю моменты, когда им действительно нужна эта олимпиада, конкурс или что-либо ещё, но мы оба знаем, что они просто хотят прогулять урок. А ты, в свою очередь, это поощряешь. Аякс не завидовал детям, которым приходилось учиться у этого человека: в такие моменты он и сам чувствовал себя девятиклассником, которого отчитывают за пропуск. Для полной картины не хватало только: "не стыдно тебе? Может, мне твоим родителям позвонить?". Скарамучча, тем временем, ни на секунду не умолкал, звуча почти что обиженным: — Ты попросил меня предупреждать их по поводу контрольных и самостоятельных? Я начал это делать. Только вот теперь они заранее знают, с каких уроков им свалить. И ты считаешь, что это нормально, да? — Я тебя понял. Это будет последний раз, — сегодня олимпиада сама себя не напишет, а видеть расстроенные морды детей ему бы не хотелось. — В следующий раз я их не отпущу, но сейчас.. поставь им просто УП, окей? Пожалуйста. — Последний раз, когда я иду тебе на уступки, — вздох тяжеленный. — Будут писать её после уроков. И сделают мне дополнительные задания. — Хо-ро-шо, — получилось. Чувствуя, что он миновал страшную гибель и заодно спас две юные души, Тарталья расслабился. Подкатив стул обрятно к себе, он приобнял Скарамуччу, прижал его голову к своей груди и принялся нарочито ласково гладить его жёсткие волосы. — Всё сделают. Спасибо. Ты самый лучший. Заварить тебе чай? — ..нет, — кажется, "приобнял" он его чересчур сильно: математик начал задыхаться и красноречиво ударил его по плечу. Аякс ослабил хватку. — Иди уже, а. — Могу конфеты принести. Или в магазин за шоколадкой сходить. Какую хочешь? — Никакую, иди давай, — по интонации Скарамуччи было слышно, что он закатил глаза. — И чтоб в следующий раз они сами мне говорили о своих олимпиадах. — Ладно, ладно. Куплю тебе с орехами, — Аякс отстранился, оглядывая ужас на голове Скарамуччи, который он сотворил своими поглаживаниями, и, отсалютовав ему, выбежал в коридор раньше, чем тот начнёт на него злиться. Под дверью, очевидно, его ждала несчастная парочка: девочка, поджав колени, сидела на полу, а Марк, который до этого продалбливал стенку лбом, посмотрел на него с глубокой печалью в глазах. — Не отпустил? — Отпустил. Только в следующий раз давайте как-нибудь без меня, а? Или если это всё будет продолжаться такими темпами, Аякс рискует проспать на диване, отдельно от своего драгоценного парня, всю оставшуюся жизнь.