***
Танджиро и Иноске решили остаться в этом новом городке, поскольку интерес у Иноске к горе упал, а Танджиро не очень хотел переться обратно (конечно, он мог это сделать если его попросили бы, но раз нет нужды - зачем?). За красивые глазки и несколько звонких монеток Камадо получил красивую комнату в 4-звездном отеле, пригласив некоторое время Иноске пожить с собою (кабану не очень-то и нужна была комната, он довольно привык находится на улице примерно все время, но отказы не принимались). Сейчас Танджиро возвращался в номер после очередной подработки. На улице вечерело, а это значило, что Иноске в скором наоборот уйдет. Конечно, обещание он сдерживал, не трогая никаких людей, но привычка гулять по ночам осталась в крови. Поворот ключа в замке, снятие обуви, и медленно подходящий (скорее подкрадывающийся) кабан. - Манджиро. Зеницу заходил. - Ах, правда? - Агацума, скорее всего от Иноске, узнал их новое место жительства, немного поворчал, а после стал изредка приходить на чай, принося вместе с собой всякие сладости. Иногда даже приносил побеги аралии, из-за чего Танджиро аж светился от счастья. - Он что-то хотел? - Пригласил нас на встречу с Маки и ее братом. - В руки передали письмо, аккуратно подписанное «Зеницу Агацума» и заклеенное восковой печатью. - Спасибо. Камадо спрятал письмо в карман, пропустил Иноске (который уже был одет и ожидал выпуска), убрался после соседа, сел на диван и открыл письмо. Все тем же чистым почерком было написано подробное сообщение: «Танджиро, здравствуй Помнишь, я рассказывал про Даки, которая пригласила меня в этот город? Завтра мы собираемся встретится в ресторане, поэтому я думал, что это лучшая возможность вас познакомить…» Дальше была обычная рутина: время, место (кстати, довольно хорошое), полные имена и фамилии приглашенных, обиженное сообщения ‘Иноске тоже можно пригласить..’, ну и конец на этом. Он еще раз прочитал, чтобы запомнить все детали, после отложил его на ближайшую тумбочку и встал. Иноске вернется ближе к 3 часу ночи, так что было время заняться своими делами. Их было немного: подписать некоторые бумажки, помыться, убрать в шкафу да и лечь спать.***
Вечером следующего дня было собрание себя: вновь помыться, одеться в классический аутфит, побрызгаться парфюмом, заставить Иноске подняться и тоже собраться (что было самое сложное), а после выйти на улицу. Луна медленно появлялась, а солнце давненько село за горизонт. При повороте улицей появилось высокое, пафосное здание, так что было понятно, из-за чего Зеницу выбрал именно его. Они заходят в здание, а Танджиро вновь поражается декором, спрашивает про место, и пару заводят в комнату. Там уже проводится дружелюбная встреча: очень красивая девушка, скорее всего Даки, смеется, сидя напротив Зеницу. Около неё находится недовольный парень и втыкает в стену. - Ох! Танджиро, привет. - Зеницу подрывается с места, подходя к пришедшим. - Это Даки и Гютаро. - Приятно. - Камадо кланяется и проходит за Зеницу, чтобы сесть на место. Иноске же игнорирует присутствие двух других людей, садясь около Танджиро. - Так ты Танджиро? Ох, Зеницу рассказывал о тебе. - Даки помахивает плечами, подвигаясь ближе. Гютаро на одну секунду обращает внимание, а после продолжает интересное занятие. - Да. Рад с вами увидеться, Даки. - Какой вежливый у тебя друг, Зеницу. - Камадо улыбнулся.***
- …Простите, а вы с Гютаро?.. - Шел уже не первый час общения. Да, Даки оказалась и вправду интересной персоной (что не было сильно удивительно), Зеницу большую часть времени подкидывал шутки или просто добавлялся в диалог, а Гютаро с Иноске вдупляли в разные стороны, абсолютно не вникая в диалог. - Ой, все в порядке! Мы брат и сестра. Ой, вы не представляете.. Камадо замирает. Он еще несколько секунд сидит, после встает, кланяется (мол, надо отойти, простите) и выбегает из комнаты. На улице идет дождь. Капли медленно стекают по лицу, Танджиро ищет глазами парк или лес. Встречая первую лавочку садится на нее, и старается успокоится. В голове мелькают воспоминания про Незуко. Такое было уже не впервой. Часто, при упоминании родственников, Танджиро ощущал себя не так. На него набрасывалось чувство вины, опустошение, грусти, огромной печали и желания. Остановить их не было сил, поэтому приходилось лишь смириться и дать эмоциям забрать волю над телом, а самому уйти в глубь своего разума, дабы забыться. Главным принципом было не навредить никому из-за своих проблем.