И да найдёт приют здесь тот, чья совесть чиста,
погибель — кто с честью при жизни разминулся.*
В стенах мрачного замка, что скрывался за высокой, укрытой темными облаками горой, царил вечный, оглушающий покой. Сонный морок, гуляющий на пару со сквозняком по простору пустующих пыльных комнат, навевал тоску и скуку. Сегодня, спустя века, здесь все ещё царил леденящий ужас и за каждым углом вас все так же подстерегал истошный вопль отчаяния безвременно прерванной жизни, чей срок ещё не наступил. Пахнет плесенью, сыростью и печалью запустения. Увядшие цветы в вазах давно поникли, стали ржаво-коричневатыми и превратились в прах, зато пауки, крысы и жуки чувствовали себя здесь как дома; время обесцветило камень, известь пропиталась пылью. Здесь же, блуждая по пустынным коридорам, хранила надежду на вызволение единственная — не считая нагло подселившихся в стенах вредителей — обитательница замка. Ломано склонив голову к правому плечу, кукла грустно вздохнула и вгляделась в пейзаж, простирающийся на горизонте, по ту сторону витражного окна. Сегодня был хороший день, он был почти таким же, как вчера, а вчера был почти хороший день. Но сегодня крысы не пытались сгрызть ее ступню. А значит сегодняшний день был лучше, чем вчерашний. Погрузившись в раздумья, Кая — так назвал ее создатель — небрежно стряхнула с подола пышного платья настырные пылинки. Вчера пыли было меньше. Но ее никто не убирает, а значит с каждым днём слои становятся толще, воздух становится все более спертым, и вокруг смердит сыростью. Хорошо, что кукла сама ещё не отсырела, долгие века влача собственное существование. Бессмысленное и жалкое, как и все, в этом Богом забытом месте. Ее шарниры уже давно требовали смазки, жалобно поскрипывая при каждом движении, а фарфоровое тельце — ухода, очистки и краски. Разум требовал ответов. А кукольная душа — хозяина и друга. Сгущались сумерки, забирая остатки солнечного света. Из гостиной донёсся рваный скрипучий бой старинных часов. Они, так же, как и Кая, скорбели о своём одиночестве, провожая ушедший день. Живая кукла хмыкнула, и развернулась на пятках, отворачиваясь от окна. Она никогда не сможет распрощаться с этим проклятым местом. Разве может кто-то разорвать безжалостную нить собственной участи?