***
Где-то раз или два в час бутылки летели в стены комнаты, с каждым разом удар был менее сильный, всё более косой. Клептоман, как завороженный, всматриваться в град из осколков. Те блестели от света небольшого ночника, похожего на череп, глазницы двумя фонариками излучали холодный свет. Панк сидел около кровати, дрожь пробивала грудную клетку, сжимала её, перекрывая кислород. Она медленно расползалась по телу, впервые алкоголь ему не помогал, сколько бы тот не пил, мысли грузом давили на него. Мешая в себе обиду, злобу и вину. В первую очередь парень был зол, гнев, как вирус пробежал в венах. — Как они посмели?! Кто?!.. — задавая немой вопрос, кричал панк, он знал ответ... Знал. Твари... Как они вообще могли убить его? В какой-то мере самого лучшего из них… Панк улыбнулся, поглаживая небольшой, уже подзаживший синяк на руке. Мать их воспитывал по своему ласково, хоть и грубо... Вкусный завтрак и чистый дом... Спорт во благо, но вопреки желанию... И всё это исчезло в один миг, в тот миг когда слезы катились от боли, а сердце снималось ища защиты, а её не было. Их не было. Никого... — А братья?! Где были вы?! — Свифт осекся, закусывая губу. Он не мог винить братьев. Только не их.. Сердце быстро отбивало ритм и вот последняя бутылка, брошенная в «стену», прилетела в большое зеркало, в бребезги разнося его по комнате. Панк улыбнулся, сползая с кровати и подбираясь к осколку, всматриваясь в отражение. В своё наглое и косое ебало. — А я?.. — тихо шепчет тот, падая на колени и плача, слезы потоком стекали по таким же холодным щекам. Холод этот был иной, но куда более страшный. Заразный.. Вина — новое чувства, заполнившее грудь, голову, лёгкие. Он виноват. Виноват перед Ребелом как никто другой. Ссоры, выходки, скандалы, боль. Неужто он, тот кому не по чем любая кража, любое задание, провалил самое важное? Не защитил. Дорогое?.. Семью?.. — Семью... Которая распалась... Мам, я не собрал её... Я её уничтожил... — безвольно тело парня обмякло, ложась на пол. И почему он только сейчас понял что ребел сделал для них. Для него лично, как же хотелось сказать: «Спасибо», «Я люблю. Дорожу. », «По будь рядом.». А рядом был лишь холодный пол усыпанный стеклом.***
Ночью дверь дома открылась, МК в чуть мятой одежде зашел в зал. Взгляд окинул комнату. Гоуст так и сидел около дивана, поглаживая синие и холодные руки. Вздохнув младший прошёл к брату, сел рядом. Некоторое время те смотрели друг на друга, шаг не делал ни кто. Часы предательски тикали, заставляя плечи МК вздрагивать. — Гоуст.. — позвал парень, нарушив молчание, но слов больше и не требуется, оружейник обнимает парня, спрятав его мордочку в плечо. Грубая шершавая рука поглаживая голову и панцирь, он ещё ребенок. Возможно единственный, кто был не так сломлен. Гоуст хотел сохранить эту небольшую черту, огонь в голубых глазах… Вот только, он его не видел, только красные вены от потока выпланных слёз. Весь день МК ходил по пустому лесу, подальше от знакомых, столь любимых и истоптанных мест. Было больно смотреть на дерево, то с которого он чуть не грохнулся, а ведь тогда его спасли сильные руки. На крыши домов, по которым он целыми ночами носился как угорелый, зная, что дома уже ждет вкусный аромат и завтрак. Большой мускулистый мужчина, с улыбкой и нежным розовым фартуком. А на том каждый из них сделал небольшую кривую вышивку. Всхлип... Сильные руки сильнее прижали младшего к себе, А ведь и он виноват во многом. Пока собирал пистолеты в маленькой каморке, жизнь летела вперёд. Жалел ли Гоуст об этом? Кто знает. Возможно застывшие в глазах слезы? Уставшие глаза? Крики, звучавшие из зала днём? Разговоры с пустотой? А имело ли всё это смысл? Как же много глупых и неуместным вопросом летало в воздухе безвучным эхом. Панк повернул голову, в сторону шагов. Свифт шагал к тем из коридора, вымотанный и пустой. Парень сел рядом ложа руку на плечо МК. — Прости, ты прав я виноват в этом. — Сквозь зубы, монотонно, с усилием, проговорил клептоман. — И ты меня. — осторожно младший перебрался на грудь старшего — мы отомстим им? Да?! — Да. — глаза всех троих блеснули злобой.***
Следующим днём парни похоронили брата. Вместе. Единым целым, с личными, их семейными, обрядами. Исполнив, когда-то в шутку сказанную, просьбу: «Похороните меня трезвыми, днём, солнце ещё раз увижу, под деревом, а под каким вы сами знаете. «. И они знали. На своеобразной могиле панки провели весь день, высаживая красивые, но такие простые, ромашки. — Пора. — Гоуст вдохнул воздуха, его сейчас так не хватало.***
Заброшенный склад, пристанище для значимой, хоть и не большой шайки бандитов, ловких и опасных. На стенах можно было различить граффити мертвых и искалеченных черепах. Твари веселились, в свете огня их рожи казались ещё более мерзкими и стрëмными. Те были расслаблены, они не опасались удара, считая, что вынюхать их место расположения практически невозможно. Смешная уверенность, мнимая безопасность. Свифт усмехнулся, три тени медленно окружили мужиков. Чёткие удары и лужи крови, МК пнул одного в живот, с силой пробивая голову ботинком с шипами, кровь брызнула на штанину, а череп хрустнул. Эти гады лишь пешки, а жестокость лишь способ запугать главную мразь, их цель. Убить тех, кто убил и того, кто сказал убить, остальные лишь сопутствующие жертвы. Холодная и просчëтливая ярость переполняла вскрывающего систему безопасности клептомана. Молчаливо те вырезали каждого на своём пути, отчаянном и горьком, вскрывали черепа, ломали кости, и вот она, уже закрытая в страхе дверь. Он знал, панки придут, и был бы хоть чуть-чуть просчетливее Свифта, перебил бы их всех в начале. А вот типичный план и расстановку людей лидер панков вычислил в первую очередь. Загнаная в угол крыса лишь старалась спрятаться в дальней угол, кидая слабые ответки. Гоуст рассматривает дверь, вынимая маленькое, устройство. Лицо медленно поворачивается на камеру. Холодные, налитые кровью глаза, неестественно большая улыбка, сменяющаяся оскалом, они не будут его убивать руками, не станут принижаться до оскорблений, подавляя желание лично вонзить в плоть того вилку, нож или заточку, медленно вынимая и прокручивая. Не в этот раз. Мать всё время говорил — они выше и должны быть горды, но страдать он будет.***
Дверь заблокировали снаружи, сквозь вентиляцию комнатку наполнил дым. Мужчина с шикарными чёрными волосами, отчаянно закрыл рот и нос, задерживая дыхание. Минута. Две. Раздался громкий глубокий вдох, едкий дым, обжиг слизистую медленно, как кислота проникая в нутрь и сжигая того, обнажая мясо, медленно. Помутняя разум, заставляя парня сдирать с себя кожу ногтями, царапать открытые участки и сдирать прилипающую к коже ткань. Капли крови упали на пол, жуткие крики, доносившиеся из динамика, слышали лишь трое черепах и молчаливое надгробье, всё до капли. Пока не наступила тишина. — Мам, теперь ты можешь быть спокоен. — легонько ударив рюмкой о камень, МК выпил содержимое. — Мы исправимся. Ты только нас защищай... — голос оружейника звучал живее обычного. — Спасибо...— впервые за долгие годы прошептал Свифт.