О сказках

Сказки на самом деле приносят больше боли, чем истории о реальных людях, которые куда-то ходили, что-то делали и которым отчаянно не везло. Сказку стоит только открыть — и вот ты уже не ты, ты прекрасная принцесса, угнетаемая и несчастная поначалу, но получающая все, что только можно пожелать, к концу. Много приключений, много слез, много красивых слов и обещаний. И даже если по ходу жизни принцессам приходилось немало страдать, рано или поздно в их жизни появлялся прекрасный принц, сердечко принцесс билось быстро-быстро, и сорванный принцом украдкой поцелуй заставлял их трепетать от счастья. А потом всех принцес, совершенно всех, без исключений, ждали роскошное платье, великолепная свадьба и «жили они долго и счастливо». И пятилетняя, шести- и семилетняя Луна с восторгом и наслаждением слушала мамины сказки о прекрасных принцессах и, конечно же, представляла себя в главной роли. Пока мама возилась в лаборатории, она кружилась в длинном пышном платье и разговаривала с воображаемыми лесными жителями, неизменными помощниками прекрасных принцесс. Одно огорчало маленькую Луну: принц в ее жизни должен был появиться еще не скоро, а пока ей предстояло еще немного пострадать, чтобы сказка шла вперед по своим обязательным правилам. Оставалось лишь понять, как именно должна была страдать маленькая принцесса, чтобы ее принц непременно явился. Лучше бы она никогда не открывала ярких красочных книжек с яркими картинками. Лучше бы мама читала ей свои лабораторные журналы, а не забивала бы голову всякой ерундой. Лучше бы мама занималась наукой всерьез, а не между делом, в перерывах в воспитании дочери. Лучше бы они с папой никогда вообще не заводили свою девочку и не отвлекались на нее — и, быть может, тогда, мама осталась бы жива. Страданий Луне хватило на всю оставшуюся жизнь. Она плакала по ночам, рвала в мелкие клочья свои красочные книжки и роскошные платьишки с пышными юбками до пола. Она звала маму и просила у небес вернуть ей родного человека в обмен на все, что только эти ужасные небеса пожелают, но ответа так и не получила. Когда Луна поняла, что воображаемые лесные помощники всяких разных видов все еще появлялись рядом с ней, она проплакала три дня. Принцесса страдала, причудливые звери скрашивали ее одиночество и помогали не сойти с ума в компании постепенно отстраняющегося от нее отца, сказка шла своим чередом. В этой сказке появлялись добрые соседи и злые однокурсники, чужие насмешки и самые настоящие приключения, магия и колдовство, уроки и маленькие, едва ли кому заметные подвиги. И, разумеется, в сказке появился и прекрасный принц. Не слишком высокий и не блондин, с зелеными глазами и круглыми смешными очками, слегка заведенный, уставший, вынужденный бороться против целого мира. Он не владел волшебными замками, пусть и восхитительно летал на крылатых конях, отказывался править своими подданными, но смело шел всем бедам, опасностям и подвигам навстречу. И в тот момент, когда он ее все же заметил, мир Луны расцветился самыми яркими красками после долгого, очень долгого перерыва. Но сказка есть сказка, фантазия есть фантазия, а Луна, к счастью или к сожалению, была самой обычной — пусть и слегка сумасшедшей по меркам окружающих — девочкой. И жила она не сказку, жила она самую что ни на есть настоящую, обычную жизнь. А в жизни, как правило, на прекрасного принца собирается очередь принцесс, одна другой краше, увереннее и смелее. И Луне оставалось лишь смотреть украдкой, как Чжоу Чанг крутила Гарри как хотела, то приближая к себе, то отталкивая. Она заставляла Поттера страдать, а Луна не могла даже подойти к нему как следует и утешить. Нет, она, конечно, попыталась, но у Гарри это вызвало только раздражение, недоумение и смех. Так Луна поняла, что страдающая по своему принцу принцесса вполне способна прореветь всю ночь за пологом, и никакие мозгошмыги, нарглы и морщерогие кизляки не способны это горе утешить. Чжоу ушла сама, оставив после себя только неприятный осадок, но пришла Джинни. Роскошно пришла, с видом королевы, которую попытались изгнать из собственных владений, но она все же сумела взять свое. Луна слушала подругу, ловила каждый маленький отблеск ее счастья и ложилась спать со странным смирением, потому что видела не только счастливую улыбку Джинни, но и сияющее лицо Гарри. Кажется, сказка сложилась именно для них двоих, ну а что Луне не повезло, так с ней это то и дело случалось, пора бы уже привыкнуть. Был для Луны, правда, во всей этой истории свой маленький кусочек: когда Гарри позвал ее на бал, на самый настоящий. Держал ее под руку, смотрел ей в глаза, пусть и стеснялся сережек из слив-цеппелинов. Они немного танцевали и даже разговаривали, и не было в тот момент в мире никого счастливее Луны. Наверное, именно это воспоминание помогло уже не принцессе выжить в том кошмаре, что начался в самом конце учебного года. Опасность и смерть пришли по ее душу и ходили рядом, заглядывали в глаза, а она складывала молитвенно руки и просила у жестоких небес, чтобы они, забрав уже маму, оставили на этой земле папу и Гарри. И пока сидела в темном подвале, пока голодала, терпела оскорбления и пытки, искренне радовалась: у нее раз за разом спрашивали, где может скрываться Гарри Поттер, а это означало, что, где бы он ни бы, он был на свободе. Так глупо было улыбаться после круциатуса темной стене напротив, так просто было, измученной, успокаивать и подбадривать остальных. В ней горела любовь, и она горела сама, пока сердце Гарри билось где-то далеко-далеко от ее темницы. Поттер пришел за ней. И спас. Нет, она вовсе не была дурочкой, прекрасно понимала, что Гарри рванулся в поместье лишь из-за того, что пленили его подругу, а до тех пор он даже не думал о том, что Малфои держат в подземелье какую-то там Луну. Но думать об этом не хотелось, чтобы окончательно не сойти с ума. Хотелось обнять Гарри за плечи, утешить его в горе и сказать: «Я с тобой, ты не одинок». Она и сделала так, почти. Пришла и помогла, получила искренний, благодарный взгляд и растаяла, как майский снег в укромном месте, попавший вдруг под солнечный луч. Вокруг была война, страх окутал всю Великобританию, и развязка все еще маячила где-то на горизонте, но Гарри был рядом, и Луна купалась в покое. А потом потеряла все: и покой, и Гарри. Она стояла в первых рядах защитников, совсем рядом с Джинни, и слышала ее душераздирающий крик в момент ликования Волдеморта, и отчаянно пыталась закричать сама, но все тело свело от судороги, пока в голове никак не могло уместиться простое: Гарри больше нет. Это стерло границы. Смысло все правила, потому что не было отныне никакой сказки, не было ни принцев, ни принцесс — не было вообще ничего. И смысла тоже не осталось. И Луна скрылась во тьме. Когда все закончилось, когда Гарри благополучно воскрес, когда от Волдеморта осталась лишь жалкая сморщенная оболочка, а выжившие защитники Хогвартса принялись понемногу осознавать свою победу, Луна оказалась быстрее всех. В кои-то веки она оказалась быстрее всех и бросилась Гарри на шею, крепко обхватила его и прижала к себе. Она целовала ошеломленного Поттера, потому что ничто в тот момент больше не имело значения, лишь Гарри, лишь его заполошное дыхание, лишь его сухие, обветренные, покрытые медной горечью губы. Но в момент, когда эти губы неуверенно шевельнулись в ответ, а руки скользнули по талии Луны в ответном объятии, а не в попытке оттолкнуть, мир вдруг погрузился в новую сказку, где не было ни боли, ни страданий, где расцвело, наконец, уже нежданное «долго и счастливо».