Попытка

      Медленный шаг постепенно переходил на бег. Старые кеды шлепали по лужам, отражавшим серую пелену неба и походивших на разлитую ртуть. — «Хорошие были кеды…»       Широкоплечий и грузный молодой человек неловко пытался лавировать между флегматичными фигурами прохожих, плывущих по тротуару чёрно-белыми, блестящими от моросящего дождя образами. Этот день должен был разделить его жизнь на до и после. И он очень надеялся, что речь шла не об автомобиле, который со свистом пытался затормозить, но неумолимо нёсся прямо на него…       Образы того дня навязчиво плыли в сознании по спирали, словно густая патока. «Холодно… или мне только кажется… и темно?» Десяток ламп бил по глазам, но белая комната всё равно ощущалась затенённой, как если бы не получалось смотреть на вещи со всех сторон. Мир вновь приобретал некую «двумерность» если не концентрировать всё своё внимание на чём то одном. До того дня он и не задумывался об этом, а теперь от невозможности воспринимать вещи такими как они есть на самом деле даже перехватывало дыхание. Видимо потому и вспоминал он сейчас именно его. — Рудольфштрассе…дом 8, … 9 часов вечера… 16е сентября. Оторвавшись от смакования ощущения онемевших от верёвки пальцев за спиной, Диего, с неохотой, обратил внимание на человека за столом напротив. Угловатые черты лица готовы были порезать своей остротой. Или ему только так казалось. Ощущение приставленной к горлу бритвы не покидало даже если не смотреть в его сторону. Может быть поэтому.       Скривив кислую мину, парень хотел было бросить какую-нибудь колкость, но важность видеть стакан перед собой объёмным слишком отвлекала всё его остроумие. — Я люблю играть в города… давай я начну… Берлин, тебе на «Н». Мужчина в костюме и квадратных очках в ответ лишь поправил галстук, который, казалось, затянуть туже уже было опасно для жизни. Рядом с записной книжкой лежал небольшой агрегат, размеренно царапающий на бумажной ленте чёрточки разной длины и толщины. — Лилии за 2 марки, Кристина забыла их завернуть в бумагу. — Чт… А… я начинаю понимать что это за игра… Ты из Штази? Хотя нет, мы же на западе, значит BND… Странный аппарат черкнул на бумаге ещё одну черту, а мужчина флегматично перевернул страницу блокнота, исписанную лишь наполовину. Диего же изгибался на стуле, пытаясь взглянуть сквозь налитую в стакан воду. Он не знал зачем, но, несмотря на напряжённую ситуацию, боль и усталость, чувствовал, что это важно. Сквозь водные блики ему привиделась заколка для волос, которой за стаканом не было и в помине. Задумавшись над этим он чуть не свалился со стула. — Герр Турро, прошу, сохраните хотя бы видимость достоинства. Кривляния не способствуют конструктивному диалогу. — Не похоже, чтобы вас интересовало моё мнение… вообще чьё либо… Диего ещё раз попытался сжать онемевшие пальцы, до конца надеясь, что человек перед ним не из тех, с кем он хотел бы встретиться меньше всего. Однако, учитывая угон машины дорожной службы, агитацию среди рабочих западного города и слишком явную порчу дорожной разметки он допускал, что кто-нибудь да сложил в уме один плюс один. Хотя нет… никто не знал, что он собирается обвалить стену… Это были только его искания. — Напротив, герр Турро, эгоистично здесь действуете только вы. — дежурно заметил собеседник, продолжая что-то писать. — Я псих, на этом можно было бы и закончить… — Вы человек незаурядных талантов, пускающий их на безумства, это немного другое. — Моя семейка с вами бы поспорила, а переспорить моих el dumbass mas grande en el mundo это вам не шпану гонять. Мужчина невзначай, или специально, задел рукой скрипучий маятник, звуки которого начинали бесить всё сильнее и Диего чуть не ляпнул лишнего от раздражения. Глаза забегали в поисках чего то, чтобы отвлечься от этого странного давления и наваждения. Взглянув на расположение предметов на столе, он мысленно провёл между ними линию и подвинул так, чтобы линия изображала определённый символ. Ему как-то показал этот трюк заезжий студент китаец. Сказал это «Фэн — шуй». Сам же Диего видел скорее изооктан. Также как добавление его в топливную смесь снижало её детонационные свойства, созерцание формулы действовало успокаивающе. Незамысловатый трюк, но крайне полезный.       Трудно сказать понимал ли собеседник суть происходящего, но, бросив взгляд на участившиеся штрихи на ленте, он сдвинул стопку бумаги в сторону, поменяв общую фигуру в голове Диего на молекулу с совершенно другими свойствами. Парень непроизвольно скрипнул зубами, уставившись на мужчину. Этот взгляд умных и целеустремлённых глаз пронзал насквозь. Обычно люди так не смотрят… И кто знает сколько ещё бы продлилась эта битва в гляделки, если бы в комнату не вошла женщина лет 30 в лёгком кремовом пальто и с тугим пучком чёрных волос на голове. Она положила руку на плечо мужчины, продолжающего сверлить взглядом парня. — Позволь мне, Г.С… Мужчина, названный то ли инициалами, то ли ещё чем то, потирая переносицу, лишь пожал плечами и уступил место. — Ты знаешь, как руководство относится к твоим методам. — Нам нужно уложиться в сроки, остальное меня мало волнует. — Скажи это куратору. — бросил мужчина, закрывая за собой белоснежную дверь.       С женщиной наедине эта странная комната была чуть уютнее, но Диего это не особо трогало. Он продолжал искать знаки в окружающих предметах. Таков был самый эффективный способ познать этот мир и он не мог позволить себе тратить драгоценное время на что либо ещё. — Меня зовут Ребекка… От прикосновения ледяных рук, снявших путы на запястьях, Диего вздрогнул и вопросительно следил за не менее странной женщиной. Тянуть ей в ответном рукопожатии руку совсем не хотелось, поэтому он кивнул. — Вам бы к доктору, давление померить… — парень прервал сам себя на полуслове жадными глотками. Ребекка улыбнулась уголком рта, заполнив опустошённый залпом стакан, дразнивший до этого Диего и оставила графин ручкой к нему. — Как ты пробудился, Ди? От фамильярности и неожиданности вопроса Диего поперхнулся, а осознание своего положения как холодный душ выбило из головы что бы в ней ни было заготовлено в качестве ответа. — Я… вообще с трудом, ещё бы часок подремать, ненавижу будильники. — Ты знаешь о чём я. Вдобавок, в этом нет ничего секретного, а сидеть молча скучно. Так почему бы не поговорить о самом важном в твоей жизни? Короткий смешок вырвался из груди сам по себе, потому что отрицать это он не смог, как бы ни старался… просто не позволил бы себе и не знал такого, кто бы позволил. Тем более роящиеся в голове воспоминания требовали, чтобы ими поделились. Действительно, почему бы и не потянуть время с пользой для себя… — Ох, El ninia, тебе невозможно отказать. Жаль нет у меня цветов, но обещаю, что найду. Чтож…

* * *

      Видавший много свершений и неудач, потёртый футбольный мяч скрипел в смуглых руках. Луч вечернего рыжего света косо падал из форточки на пол, обнаруживая большое количество обычно невидимой пыли в воздухе. Руки Диего дрожали в предвкушении. Завтра он должен сдать вступительные экзамены в лётную академию Остина, штата Техас, по международной программе. Единственный шанс для его бедной семьи получить вид на жительство вместо депортации. Хотя, кого он обманывал, самое важное это оказаться в небе за штурвалом чего-то покрепче, чем дырявая Cesna 188. Он закономерно нервничал и лишь футбол мог его успокоить. Но избавится от ядовитого сомнения в собственных силах врятли было возможным. Диего прислонил пахнущий травой мяч ко лбу. Думать о том, что будет, если он не справится, не хотелось ещё больше. — Ola, amigo — umbigo. — Даже пиньята пошутила бы смешнее, Мари.       У его старшей сестры был принципиально иной подход к вопросу обеспечения семьи и попыток удержаться в штатах. Поэтому она блеснула дешёвыми брюликами и поцокала вниз на каблуках. — Сегодня голубь утром сидел под окном, примета недобрая, не ходи в клуб… — Да пошёл ты… Тебе ещё не 70 чтобы верить в брехню нашего деда. — Como você sabe, irmã… Как знаешь…       Девушка показала средний палец, продолжая спускаться. Диего уже привык, но такие простые вещи, как не наступать на трещины на асфальте, ему казались маленьким чудом. В её мире чудеса творят только деньги, поэтому рассказывать о том, когда он отказался от поездки в Агиларес на вечеринку из-за сломанного утром кактуса, а потом узнал, что ребята случайно попали под пули наркоторговцев, бегущих от полиции, не было никакого смысла.       Что то теплое и пушистое прижалось к ноге и вывело из задумчивости. Бездомная кошка тёрлась в ожидании угощения, потом неожиданно отскочила на лестницу и зашипела. «Постоянно они чего то шугаются» Диего пожал плечами, оглянувшись на обшарпанную штукатурку стены и побрёл на спортивную площадку. Гул машин, сирен и музыки из заведения неподалёку создавали какофонию фонового шума большого города, пока ещё не привычного для парня из Коста-Рики. Однако он очень к нему тянулся, вдыхая воздух с надеждой на исполнение давней мечты.

* * *

      Уже мокрые от луж, выгоревшие кеды шлёпали по асфальту всё чаще и сильнее. Диего казалось, будто он пробирается через болото из чёрно-серых плащей, зонтов и шляп. Он чертовски сильно опаздывал. Последний автобус, на котором он мог надеяться успеть до сборного пункта лётной академии уже сигналил отправление. «Mierda!» В ход пошли локти, но прохожие лишь иногда оборачивались или ворчали. «Nuestra Señora, да у этих гринго совсем нет яиц!» Один из тех, кого он расталкивал, поскользнулся и покатился Диего прямо под ноги, повалив его на себя.       Лицо встретилось сначала с лужей, а потом с осознанием, что дверцы автобуса захлопнулись и булькающий двигатель стал удаляться, потонул в шуме магистрали и дождя. Какое-то количество секунд парень смотрел стеклянным взглядом в туманную даль, потом сжался пружиной и схватил отползающего бродягу. Руки бывшего боксёра вскинули лохматого, обросшего мужчину в потёртой рубашке подобно тряпичной кукле. Горло перехватывало от слов, которые хотелось выплюнуть, поэтому Диего просто молча замахнулся для удара в челюсть. Мужчина же, вместо того, чтобы начать ругаться или пытаться вырваться, спокойно смотрел ему прямо в глаза. Смотрел так, как не смотрел ещё никто до этого. Он словно испытующе улыбался одними глазами, как — то по — настоящему и непривычно одновременно. Диего не мог объяснить себе что он почувствовал, иначе как ощущение неправильности и отпрянул. — Engasga-se com o próprio pau, sua aberração! Из-за тебя, imbecilli, все мои надежды можно засунуть поглубже в жопу!       Диего гневно плюнул бродяге под ноги, пнул мусорный бак, ещё грязнее выругался и только сейчас заметил: на, ещё минуту назад оживлённой, улице почти не осталось ни машин ни прохожих. Бродяга же, скорее всего, и правда был Imbecilli, потому что лишь улыбнулся, покосившись на разбросанный мусор. — Вот в чём разница, между тем, чтобы думать будто хочешь чего — то и действительно хотеть… — Что ты, viado… эх…       Парень махнул на придурка, заметив, что автобус притормозил на повороте и сорвался с места. Он выжимал из себя всё что мог и даже больше, но догнать уже не выходило. Он кричал ему вслед, махал, плевался. Даже чуть не попал под машину, выскочившую со свистом из-за угла. Всё тщетно. Сегодня утром в окно ударился голубь. Abuelo всегда говорил, что спорить с судьбой и знаками, что она посылает, нельзя. Он даже не хотел пускать. Был уверен, что ничем хорошим это не закончится. Ну да… действительно ничего хорошего. Теперь в его жизни будет только опрыскивание посевов пестицидами где нибудь под Сан — Хосе или Картаго. Диего опёрся о блестящий от дождя бордюр эстакады когда ноги уже еле тащили его и подавлено смотрел на трассу внизу. Высота и скользкая опора щекотали нервы. Всего одно неверное движение и останется только пятно, жирная точка…       Чёртов автобус показался внизу. Под животом засвербило. «Похоже это я imbecilli» — улыбнулся Диего сам себе в отражении лужи. Можно спорить с судьбой или нет, всё едино. Перед ним стоял выбор поспорить с законами физики и логики или отказаться от самой своей сути. Отказаться от неба…       В момент, когда ноги оторвались от бордюра и тело понеслось вниз, Диего мог поклясться, что слышал голос какого-то старика за спиной. «Не поднимайся слишком высоко…» — прохрипел он с непонятно откуда взявшимся отзвуком чаек.

* * *

— Что ж, экстравагантный способ для открытия торсионных потоков. — Понятия не имею, о чём ты. — Ты не разбился, прыгнув с высоты порядка 20 ярдов, потом догнал автобус на полном ходу… — Я что, по-твоему человек-стрекоза? — Ещё тут написано, что сдал на отличие лётную академию и был рекомендован на курсы высшего пилотажа. — Откуда с треском попёрли за «несоблюдение техники безопасности и нарушение режимов эксплуатации военной техники». Да я в курсе. — Нельзя выпрыгивать из кабины на сверхзвуковой скорости и запрыгивать обратно на виду у публики и остаться после этого в живых. Нельзя телепортировать истребитель. Ты мог бы построить головокружительную карьеру… — Я всё равно не понимаю к чему ты мне это говоришь…       Ребекка состряпала грустную моську, точнее попыталась. Судя по всему эмоции давались ей с трудом. — А может, просто не хочешь? — А должен? Вас хлебом не корми, только дай причесать всех под одну гребёнку. Навязать свою «единственно верную» точку зрения вообще на всё. А если не получается навязать, то заткнуть. — Хотите поговорить о политике, мистер Турро? — А вам разве есть что сказать, кроме обмана? Взгляд женщины пригвождал к стулу. Перебороть его казалось невозможным. Не часто удавалось встретить такую целеустремлённость и уверенность, особенно у человека, которого считаешь подлецом. — Вам знакомы такие слова как «порядок», «безопасность», «уважение к достижениям предыдущих поколений»?       Диего вспомнил о начале своего пути с гордостью и одновременно с немалой долей досады. В самом начале у тебя есть возможность сделать всё правильно… впоследствии этих возможностей становится всё меньше, а груз ошибок мешает двигаться вперёд. Гордыня от обретённых сил застилает глаза. Один человек как-то сказал, что в конце останется лишь один доступный выход. Хватит ли у него мудрости понять, что нужно сделать и хватит ли смелости решиться на это? Во всяком случае у однй из его предшественниц хватило, но его самого это ничему не научило… Диего горько ухмыльнулся самому себе.       Ребекка потёрла висок и устало зыркнула, перелистывая страницу своей папки. — Ты обладаешь гением творения, Турро, таким как ты слишком много думать вредно. Философия не твой конёк. — Вообще-то я просто гадал какое вино тебе предложить. Красное или белое. — Нейролингвистические методики позволяют видеть тебя насквозь по одним лишь движениям глаз и частоте дыхания, поэтому не паясничай. — А я ещё не начинал. Хах, так какое? — Скажи, ты же знаешь, зачем пролы построили стену посреди города? Зачем существуют договоры и регламент? — Спроси чего по — проще. Мне думать вредно. Я человек простой, решаю проблемы на местах и ручками, а не словами в высоких кабинетах. А вообще, к чему темнить то? Всей вашей братии было очень выгодно, чтобы политиканы бодались лбами как бараны, а остальные радостно улюлюкали и болели. Главное чтоб не обращали внимания на порядок вещей. Чтоб не осознали, что они все, независимо от цвета такие же бараны в загоне. У нас была мечта, освободить человечество от всей этой кабалы и что же? Вы готовы были положить миллионы, только не дать нам этого сделать. И положили. Женщина уставилась с обжигающим, даже слишком нарочито холодным взглядом, который больше говорил о её беспокойстве, чем отстранённости. Диего же не мог понять, почему эта женщина всё больше кажется ему знакомой. — Теперь уже все могут погибнуть из-за эгоизма твоего и таких, как ты. Вообще все. — Ты про большой бум да? А не ваш ли эгоизм и честолюбие тебе подобных расплодил бомбы, дабы держать ситуацию под вашим любимым контролем? Лишь защищаясь от вас вашим же оружием, можно было заставить вас хотя бы задуматься о том, что не всё можно диктовать с позиции силы. — Друзья, бывает, становятся врагами и наоборот… — У вас бывают друзья? Железные болваны и говорящие агрегаты не друзья. — Оппенгеймер был моим другом, не лезь в то, чего не понимаешь. — Вот те новость, пойду расскажу остальным!       Внезапно у Ребекки запищало некое устройство, закреплённое на поясе. Диего же почувствовал как у него волосы на спине встают дыбом, а геометрические формы комнаты потеряли свою абсолютную правильность. «Наконец то, не прошло и года!».       Свет в помещении погас всего на пару секунд. Этого времени ему хватило, чтобы как следует оттолкнуться от пола и оказаться в воздухе. Слепящие лампы загорелись одновременно с грохотом упавшего стула. Диего сидел в кресле Ребекки, а она обнаружила себя на его стуле со связанными за спиной руками. Несмотря на откровенно паранормальную ситуацию её лицо выразило только обиду, словно Диего чем то задел её лично. В любом случае, у него сейчас другие срочные дела, не включающие разговоры по душам. Он лишь удовлетворённо осмотрел плоды своих трудов. Разлитая вода в двух местах, стакан на одной линии с графином, стул в пол оборота, поцарапанная ножка стола. Всё это время он ёрзал по специальной схеме, маскируя это под случайные движения, чтобы создать необходимые условия для сопряжения узора собеседников. Товарищи снаружи каким то образом сломали барьер и он смог вздохнуть полной грудью и активировать эффект. Тем не менее, даже безупречно выполненный манёвр, дал побочку. Всё таки прыжок со стулом под собой низковат для такого трюка. Диего стошнило кровавым сгустком на белоснежный полированный пол, а правая рука поменялась местами с левой. Чтож… Такова цена его гордыни и спеси. Он это заслужил. Настоящее искусство не прощает к себе такого отношения. — Ладно, поболтаем в другой раз. А тебе бы зашло шибари… Надеюсь верёвка не жмёт.       Ребекка ничего не ответила, лишь проводила его грустным взглядом. Диего же решил не заострять на этом внимание. Женщины…       Выйдя из комнаты для допросов, Диего наткнулся на вмурованного в стену напарника Ребекки. Из кирпичной кладки выглядывало только лицо и оно было в не самом лучшем расположении духа. Благо кирпич не позволял тому двигать своей угловатой челюстью и говорить. Сцена навевала у Диего воспоминания и он ухмыльнулся.       За окном послышался шум автомобильного двигателя и Диего решил более не искушать судьбу своей медлительностью. Он сгрёб изъятые у него вещи и выпрыгнул в противоположное окно за мгновение до того, как вмурованный прицелился и выстрелил встроенным в зуб однозарядным микро пистолетом. По крайней мере, по части смертоносных устройств у этих мудаков явное преимущество в смекалке. Штуковина размером с пломбу пробила в толстой кирпичной стене дыру размером с кулак прямо в том месте, где Диего был один удар сердца назад.       Перепутанные местами руки действовали неловко и он не закрыл лицо от осколков стекла, потом не смог зацепиться за сточную трубу и грохнулся сначала на крышу пристройки, потом на чью то машину. Из лёгких выбило весь воздух и он просто лежал какое-то время боясь пошевелиться и осознать что сломал себе что нибудь. — Угх… Как говорит профессор Шульц: «День пиздец как не задался с самого начала». — Вообсчше он говорит «Der tag war von anfang an beschissen» — Иди в жопу, Лех, перевожу как хочу…       Лешек Воршовиц шёл со стороны гаражей и явно нервничал. Чтож, значит нужно действительно уносить ноги. Диего издал звук старых дверных петель, пытаясь подняться преодолевая боль. — Падаешь как мешок с говном. — Да, чтоб тебя! Как не трудно заметить, я малость не в форме. Как будем перебираться на восток? — Как всегда, симпровизируем.       Ночной Берлин встретил их прохладой и осенней сыростью. Очень хотелось есть. Лешек несколько раз оборачивался, проверяя нет ли хвоста. — Много они успели из тебя вытянуть? — Я ссал им в уши про свою жизнь, как раз дошёл до момента, когда она свернула не туда. — Ты про то, как мы познакомились? — Именно… Стой, по — моему, мы идём в другую сторону…       Диего пытался осмотреться в подворотне, но встретился лишь с наставленным на него пистолетом. Лицо Лешека задрожало и поплыло, через мгновение изменившись на лицо Ребекки. — Твою ж… — Прости, Ди, но я не могу тебя отпустить. В другое время и в другом месте, обязательно получится.       Когда по щеке девушки побежела слеза и она дёрнула уголком рта, он узнал её, но успел только широко раскрыть глаза…