Приступ нежности

      Он прилетел полчаса назад и теперь ходит туда-сюда по квартире и бесится, что ты не уделяешь ему должного внимания. Нет, он, конечно, знает, что для него самого выгоднее подождать, когда ты закончишь работу и сможешь полностью посвятить себя его величеству надежде Америки. Он даже ничего не говорит. Но ты слишком хорошо его знаешь, а он слишком громко думает. Вздохнув, ты отправляешь ММ то, что успел нарыть по его просьбе до сего момента, захлопываешь крышку ноута и поворачиваешься.       Он делает шаг к тебе от порога, где бесшумно простоял последние несколько минут. Блеск ликования в глазах, широкая улыбка. Он знает, что ты всё-таки отложил работу ради него. Ты знаешь, что он оценил, очень рад и благодарен. Тебя резко покидает лёгкое раздражение и накрывает глубочайше убойный приступ нежности. Ты обожаешь эту открытую искренность его реакций. И их яркость.       Ты встаёшь, делаешь несколько шагов ему навстречу. Он обнимает тебя так, будто в последний раз вы виделись не вчера, а пару десятков лет назад. Прижимается всем телом. Сильный, гибкий, идеально развитый. Красивый. Рядом с тобой — миниатюрный и обманчиво хрупкий. Вы оба знаете, что он может свернуть тебе шею голыми руками (ты ему, впрочем, скорее всего тоже — ни у кого нет желания проверять). Но с тобой ему нравится притворяться слабым. Ты находишь это очаровательным.       Ты целуешь его глубоко и влажно, он страстно отвечает, самозабвенно вылизывая твой рот и позволяя тебе делать то же самое с его собственным.       Не разрывая поцелуя, ты подхватываешь его под бёдра и усаживаешь на стол, сам оказываясь между его разведённых ног. Он откидывается на спину и тянет тебя на себя, но ты прерываешься и возвращаешь его в вертикальное положение. Нет настроения быстро срывать с него суперкостюм, который ты каждый раз испытываешь на прочность. Нет настроения на жёсткую еблю без долгих прелюдий, хотя ты знаешь, что так он тоже любит. Сегодня тебе хочется медленно и нежно.       Его возмущённый взгляд вызывает у тебя усмешку. От которой, конечно, становится ещё более возмущённым. Ты мажешь губами по его скуле, наклоняясь к уху, хрипло шепчешь:       — Не так быстро, принцесса.       Прикусываешь мочку, обводишь раковину языком. Спускаешься по шее влажной дорожкой поцелуев к краю костюма. Возвращаешься к лицу, оставляешь россыпь мелких поцелуев на скулах, челюсти, подбородке, зарываешься пальцами в волосы, чуть оттягивая голову назад, проходишься языком по кадыку, прикусываешь шею. Отстраняешься. Он прерывисто дышит и, похоже, больше не собирается возмущаться, хотя и выглядит немного удивлённым.       Ты берёшь его руку и плавным движением снимаешь перчатку, отбрасываешь куда-то в сторону. Подносишь руку к губам, по очереди целуешь каждую костяшку, каждую фалангу, прикусываешь и посасываешь пальцы, проходишься языком между ними. Оставляешь влажный след на внутренней стороне ладони. Проделываешь всё то же самое со второй рукой.       Ты опускаешься на колени и снимаешь с него сапоги, отбрасывая их к перчаткам. Уделяешь каждой ступне не меньше внимания, чем до этого рукам. Крупная дрожь проходит по его телу, когда ты поочерёдно берёшь в рот пальцы, задерживаясь на большом. Ты знаешь, как он это любит.       Ты встаёшь, оглаживая его ноги руками, ведёшь вверх по бёдрам, минуя паховую область, перемещаешься на поясницу и расстёгиваешь пояс, отправляя его вслед за перчатками и сапогами. Никакого уважения к костюму, как только он отделяется от тела носителя. Чёртовы супертряпки, ты всегда мечтал их порвать. Пару раз даже рвал. И потом вместо страстных стонов слушал лекции на повышенных тонах о стоимости ремонта этого недоразумения. В общем, решил, что легче сдерживаться.       Ты расстёгиваешь верхнюю часть костюма, аккуратно и бережно снимаешь с него, легко оглаживая плечи и грудь — мельком, обещанием вернуться к ним позже. Как только супертряпка снимается полностью, она отправляется вслед за предыдущими элементами одежды. Он остаётся в одних штанах, под которыми ебанутые суперы не носят белья, потому что всё в обтяжку. Больные ублюдки. Чертовски сексуально.       Ты вновь целуешь его шею, медленно опускаясь к ранее недоступным из-за одежды ключицам. В это время твои руки чередой лёгких прикосновений проходятся по его торсу, где-то чуть сжимая, где-то поглаживая, где-то касаясь почти невесомо, одними кончиками пальцев. Ты осознанно поддразниваешь его. Знаешь, что он хочет большего.       Тебе не надо распалять в нём желание — он и так готов почти всегда и везде, это даже для тебя иногда перебор, хотя ты тоже не отличаешься холодным темпераментом и низким либидо. Тебе просто хочется растянуть удовольствие. А ещё — уделить должное внимание каждой части его безупречного тела. Показать ему, насколько абсолютно и безгранично твоё к нему чувство. Сегодня оно переполняет тебя с головой, ты чувствуешь себя пьяным, хотя не сделал ни глотка виски. Ты не знаешь, что на тебя нашло. Просто увидел эту искреннюю радость на этой самодовольной роже и в очередной раз поплыл. Ты попал, Билли Бутчер, ты пиздец как попал, и тебе на это совершенно и абсолютно поебать. Ведь всё, что тебе нужно, уже у тебя в руках.       Ты заворожённо наблюдаешь за ним. Впитываешь каждое движение. Как чуть дрожат его приоткрытые губы. Как темнеют полуприкрытые глаза с расширенными зрачками. Как он вздрагивает и сдавленно выдыхает, когда твои пальцы проходятся по особенно чувствительным точкам. Ямочки на пояснице, острые лопатки, шея, затылок. Ты так хорошо его знаешь. Знаешь, какой он чувствительный и чувственный. Как легко реагирует. Как быстро заводится. Весь будто одна сплошная эрогенная зона. Снова вниз — ключицы, грудь, живот. Он вскрикивает, когда твоя рука опускается ниже.       — Чёрт, Билли, прекрати издеваться! Давай быстрее!       — Помолчи, ты своё получишь. Дай мне тоже кайфануть. Хочу тебя трогать. Настроение тактильное.       Он стонет — от досады, не от удовольствия. Ты прислоняешься лбом к его лбу, мокрому от испарины. Зарываешься пальцами в волосы.       — Потерпи немного, сейчас всё будет, обещаю. Я тебя когда-нибудь обманывал?       — Нет. Ты единственный, кто нет, — шёпотом отвечает он.       Ты быстро, смазано целуешь его в губы и опускаешься на колени между его ног. Расстёгиваешь ширинку суперштанов — он покорно приподнимается, помогая тебе стянуть их с него. Обвиваешь пальцами у основания крепко стоящий член, влажный от смазки, и проходишься языком по всей длине, задерживаясь на головке. Он вскидывается и вскрикивает. Ты придерживаешь его за бедро свободной рукой. Он с умоляющим всхлипом запускает пальцы в твои волосы. Не давит, не демонстрирует силу, а просто просит и показывает, как ему нравится. Ты обожаешь, когда он такой. Без рисовки, без выебонов, без защиты нападением. Настоящий. Ты знаешь, что это охренительно невероятное зрелище доступно только тебе одному. Это бесконечно подкупает. Ты всегда был собственником, и теперь тебе доступны по-настоящему уникальные вещи.       Ты делаешь несколько смазанных движений языком в рваном ритме и резко поднимаешься вверх, ловя губами его стон. Хотелось бы задержаться на этой части подольше, но ты чувствуешь, что он на пределе. А тебе хочется довести игру до логического завершения.       Он смотрит на тебя абсолютно нереальным умоляющим взглядом, застланным пеленой страсти. Тянется руками к твоим плечам. Ты вдруг остро осознаёшь, как тебе хочется, чтобы он тоже тебя касался.       — Сними рубашку, пожалуйста, — выдыхает он.       Кто ты такой, чтобы не послушаться, когда он говорит таким голосом. Когда он умоляет.       Ты срываешь рубашку (кажется, несколько пуговиц разлетаются в стороны — плевать). Он заворожённо смотрит на тебя. Скользит руками с плеч на грудь, ниже по животу. Расстёгивает ремень и ширинку. Ты не глядя приспускаешь штаны вместе с бельём — нет никакого желания тратить время на то, чтобы раздеться полностью. Он откидывается на спину, обвивая ногой твою талию, тянет тебя на себя. Вторую его ногу ты закидываешь себе на плечо, поворачиваешь голову, целуешь щиколотку. Он пьяно смотрит на тебя из-под ресниц. Просяще. Вожделеюще. Обожающе. Берёт твою руку и проводит ей по своему члену, закатывает глаза.       Ты плавно входишь на всю длину. Мучительно медленно. Восхитительная пытка для вас обоих. Тебе самому становится трудно сдерживаться, но ты последователен в своих действиях: сегодня — медленно и нежно. Умопомрачительно трепетно. Ты редко бываешь таким. Ты знаешь: он оценит.       Полностью выходишь и повторяешь движение. И ещё раз, и снова. Рукой скользишь по его члену в такт движениям. Наклоняешься к нему, второй рукой приподнимая его под поясницу. Он выгибается вперёд, увеличивая площадь соприкосновения, трётся грудью и животом о твой торс. Его громкие стоны заполняют помещение. Ты обожаешь, каким развязно несдержанным он становится, подходя к пику. Он протискивает руку между вашими телами, кладя поверх твоей на его члене, и ускоряет движение. Громко, с надрывом выстанывает:       — Быстрее, Билли, пожалуйста!       Кто ты такой, чтобы отказывать ему.       Ты ускоряешься, продолжая на каждом толчке выходить почти полностью. Ты и сам уже на пределе, движения становятся более резкими, темп сбивается. Но ты продолжаешь во все глаза следить за его реакциями. Как он облизывает и прикусывает губы. Как напрягается всем телом, ещё сильнее сжимая тебя в себе. Как жмурится за секунду до оргазма. Как выгибается с громким стоном, кончая. Как тает отголосок красной вспышки в его глазах, когда он вновь их открывает.       Когда, сделав ещё пару резких амплитудных толчков, ты кончаешь вслед за ним, он приподнимается на локте, второй рукой обвивает твою шею и упоённо целует тебя. Убирает ногу с твоего плеча, утягивает тебя вниз, заставляя почти лечь на него сверху. Ты расслабляешься, переводишь дыхание. Оставляешь ленивые влажные поцелуи на его шее и ключицах. Его рука зарывается в твои волосы, второй он цепляется за твоё плечо, всё ещё немного судорожно.       Оторваться от него безумно трудно, но проводить остаток вечера, лёжа на кухонном столе, тебе не хочется, так что ты поднимаешься, быстро обтираешь себя и его кстати оказавшимся под рукой бумажным полотенцем, поправляешь брюки, помогаешь ему сесть.       Он выглядит дезориентированным, почти как в ваш самый первый раз. Тогда он, прижатый тобой к стене во время драки, буквально подрочил об тебя, сам охренел от своих действий и поспешно сбежал, испугавшись, что ты оттолкнёшь его, высмеешь, чёрт знает, что ещё. Да уж, кто бы мог подумать тогда, что вы окажетесь в той точке, в которой находитесь сейчас. Ты усмехаешься воспоминаниям о том, как сам охренел тогда и, напившись, звонил Мэйв и жаловался, что произошла какая-то дичь, но ты почему-то не чувствуешь себя испачканным и оскорблённым, а жалеешь, что не успел его остановить и выяснить, какого хуя это было и как он видит ваши дальнейшие — блядский боже, ты сам сказал это слово — отношения в этой связи.       — Обо мне думаешь? — его ехидный голос возвращает тебя к реальности, где он уже пришёл в себя и совершенно точно не собирается никуда сбегать. Смотрит с прищуром: — Очень мечтательный взгляд, точно обо мне.       — Конечно, блядь, мир же вокруг тебя вертится, — отмахиваешься ты. Улыбаешься: — О тебе, придурок.       Он довольно скалится.       — Но вот это сейчас было просто охренительно изощрённое издевательство! — вдруг возмущается он. Сидит голый на столе, продолжает скалиться и совершенно не выглядит недовольным. — Я думал, что спячу от перевозбуждения.       — Ты и так наглухо спятивший, прелесть моя. Но сочту за комплимент. Значит, получилось так, как я хотел.       — Я буду мстить.       — Не угрожай мне охуенным времяпрепровождением.       Вы оба смеётесь, как придурки. Вы, в общем-то, они и есть.       Ты вновь подходишь к нему вплотную, коротко целуешь и подхватываешь на руки. Игнорируя возмущённые вопли, направляешься в спальню.       — Хорош прохлаждаться, я жажду твоей мести.