***
— Ты не смотрел? — Джисон тупо уставился на Минхо. — Серьёзно? Ли качает головой. Удивление на лице парня самое искреннее, будто посмотреть «Ходячий замок» это что-то очевидное. То, что делали все, кроме Минхо. — У меня записан на диск, — гордо заявляет Хан. — Я обязан тебе показать. Солнце только-только собирается заходить за горизонт, когда Джисон открывает дверь своей спальни, пропуская Минхо вперёд. Он буквально усаживает парня на край кровати, держа его за плечи, и сразу же опускается на колени возле коробки с кучей, как показалось Минхо, хлама, усердно копаясь в ней. Спустя некоторое время, Хан выуживает небольшой пластиковый бокс, победно размахивая им, воодушевленный предстоящим показом настолько, будто делится самым большим своим достижением, а не просто анимационной кинокартиной. Минхо кособоко улыбается, наблюдая за тем, как Джисон подползает к дисководу, несколько раз тыча на кнопку, и, когда тот никак не реагирует, сокрушительно взвыв, начинает на него ругаться. Это не может не умилять. — Посмотри, может он не подключен к питанию. Джисон тянет шнур на себя, и когда вилка оказывается у него в руке, он молча поворачивается к Минхо, смотря абсолютно пустым взглядом ему в глаза. Минхо сдерживает смех. Пока Хан возится с дисководом и небольшим телевизором, стоящим на деревянной пошарпанной тумбе, Минхо позволяет себе пробежаться взглядом по комнате. Большая часть вещей Джисона, которые он привёз с собой из города, всё ещё не разобрана, и спальня кажется одновременно и пустой, и захламлённой. Тем не менее, на полках стоят томики манги, пара фигурок каких-то персонажей, Минхо они не знакомы, а в углу комнаты, за массивным шкафом, Ли замечает чёрный приоткрытый чехол, откуда виднеется головка грифа. Он хочет спросить у Джисона про гитару, но в этот момент раздаётся глухой щелчок. — Готово! Хан плюхается рядом, вытянув ноги вперёд. На экране телевизора появляется заставка. — Чёрт, отсвечивает, — Джисон пытается дотянуться до штор, не вставая с кровати и это не то чтобы у него получается. Край его футболки задирается, и Минхо ловит себя на том, что неосознанно смотрит на оголившийся кусочек смуглой кожи. Ладонь странно покалывает, и он защипывает ткань своих штанов, перетирая её между пальцами. По итогу Джисон всё же встаёт и задёргивает штору. В комнате становится заметно темнее. Минхо внимательно наблюдает за происходящим, молчаливо восторгаясь визуализации и музыкальному сопровождению. Морщится, когда к Софи в переулке пристаёт королевская стража, приоткрывает рот, когда её выручает маг и они оба взмывают в воздух. Джисон, хоть по большей части и смотрит на экран, видя картину будто впервые, иногда поглядывает на Ли, и только по выражению его лица догадывается, что да, ему точно нравится. — Хаул такой красавчик, — выдаёт Хан. На экране колдун виртуозно стирает со стола метку с заклятием, и Джисон не может сдержать комментарий, который вставлял бы каждый раз, когда тот появляется в кадре. Минхо в ответ хмыкает. Когда фильм подходит к концу, за окном уже совсем темно. Со временем они переместились на кровать с ногами, подложив под спину подушки, но даже эта, казалось бы, более удобная поза, всё равно свела все конечности, и они оба, сползая с кровати, вытянули ноги. Хан, зевая, потянулся. — Тебе понравилось? — спросил он, хотя знал ответ. Минхо кивнул. Ему определенно точно понравилось: и фильм, и компания Джисона. Он неторопливо разминает ноги, пока снова не замечает стоящий в углу инструмент. — Играешь на гитаре? — Что? — оглядывается на него Джисон, но недоумение почти сразу сменяет неловкая улыбка. — Ага. Но сейчас нет. Вообще уже несколько месяцев не притрагивался к ней. Достал вчера, подержал в руках и почти сразу же убрал назад. Минхо округает рот в буззвучном «о», явно заинтересованный во-первых тем, что Джисон умеет играть, во-вторых, почему не может сейчас. — На самом деле, я взял её с собой в надежде, что, возможно, смена обстановки как-то поможет мне и… — Хан бросает взгляд на гитару, и почти сразу же отводит его. — Пока что ничего не получается, и она мне не нужна. Джисон на момент кажется заметно поникшим, но Минхо решает в ответ промолчать. По большей части, потому что не знает что сказать, по части чуть меньше — не знает, нужно ли быть более настырным и разузнать об этом поподробнее, но решает не расспрашивать. Если Джисон захочет этим поделиться — он его выслушает и по возможности поддержит. Хан, кажется, благодарен, что Минхо не продолжил этот разговор, и уже через пару секунд его выражение лица становится прежним. — Ты голоден? — спрашивает он. — Да. — Тогда оставайся тут, я притащу нам что-нибудь поесть.***
Джисон удивлённо таращится на него во все глаза, открывает рот и снова закрывает, не сумев выдать ни звука. — Что у тебя с лицом? — Минхо издаёт нервный смешок, наигранно изображая отвращение. — У тебя так хорошо получилось! Боже! Ты гениальный! Хан хватает Минхо за руки и трясёт ими вверх-вниз, радостно улыбаясь. — Можно я запишу это? Для того чтобы потом… ну, чтобы запомнить это, и если вдруг когда-нибудь песню получится записать… — Не уверен, что снова получится так же, — отвечает Минхо, стараясь не подавать вида, что у него просто ужасно, просто адски горят уши. Но он всё равно соглашается, стараясь спеть строчку в точности так же, как пропел до этого. Отчасти, потому что ему нравится петь. В частности, потому что Джисон. Потому что его эта улыбка в форме сердца, эти горящие глаза… не устоять.***
Джисон нервно сглатывает скопившуюся слюну. Нужно просто сделать шаг. Один шаг. Он неуверенно протягивает руку к лицу Минхо и касается уголка губ. Смотрит, видит, как блестят его глаза, как дрожат ресницы. Солнечные лучи пробиваются сквозь кроны, и в тени под сенью, лицо Минхо усыпано множеством точек света. Они скользят по его коже, по прямому носу, по направлению, в котором ветер качает ветви. Туда-сюда, туда-сюда… Он замечает, как на желобке скопилась влага, как приоткрывается рот, как Минхо задерживает дыхание. «Красивый» — думает Джисон. Какой же красивый. Хан выдыхает и подаётся вперёд. Их губы соприкасаются. Нежно, невесомо, почти воздушно. Между ними ещё так много пространства, что оно кажется пустотой. Хочется заполнить, хочется ближе, но… Джисон знает, что Минхо, вероятно, не оттолкнёт его, но он не уверен, захочет ли продолжать. Долго ждать ответной реакции не приходится. Минхо раскрывает губы шире, приглашая, позволяя им почувствовать друг друга, и это кажется таким правильным, таким естественным. Будто ничто никогда не ощущалось настолько необходимым, как чужие тёплые касания, как слегка поцарапанная ладонь, задетая жёсткой корой, как неловкий, но набирающий обороты поцелуй. Джисон смотрит ещё, как постепенно закрываются глаза напротив, как чуть выгоревшие на солнце ресницы касаются кожи. Он смотрит недолго, ему просто нравится любоваться им, нравится наблюдать за Минхо. Нравится Минхо. Они, незаметно сами для себя, двигаются друг к другу ближе. Ли притягивает парня к себе за шею, зарывает пальцы в густые рыжие волосы на затылке, пока вторая покоится на чужом бедре, а его лицо в ладонях у Джисона. Поцелуй из робких касаний превращается в более страстный, настойчивый. Это не борьба, нет. Это жадность, это нежелание отстраняться, даже когда воздуха перестаёт хватать им обоим. Джисон оказывается прижат спиной к дереву, пока Минхо, упираясь ладонями о землю, нависает над ним, стоя на коленях. Мягкую кожу на руках слегка пощипывает, когда в неё вонзаются мелкие камушки и веточки, но это не имеет значения. Ничего, если честно, сейчас не имеет значения, кроме касающихся губ, кроме жестковатых волос, зажатых меж пальцев. Кроме них двоих. И Джисон уверен, что лучшего исхода просто не могло было быть, пока Минхо не открывает глаза и слегка не отстраняется, когда чувствует в своём рту чужой язык. Хан замирает. — Перебор?.. — виновато бормочет он, поднимая на Минхо испуганный взгляд. Он думал… подумал что можно. Что прежних уже недостаточно, что то, во что превращается их поцелуй, и так выходит за грани целомудренности и лёгкости. Хотя, чего врать. Он не думал. Вообще ни о чём и ни о ком, кроме Минхо, не думал. Хан уже хотел извиниться, как Ли вдруг мотает головой, утягивая в очередной поцелуй. Его язык скользит по нижней губе Джисона, и тот давится воздухом. На фоне журчит вода, пробиваясь сквозь упавшие в реку камни и старые трухлявые брёвна. Ветер тревожит ветви и гонит облака на север, пока под одним из деревьев Джисон и Минхо нехотя отстраняются друг от друга, нуждаясь в большем количестве воздуха. Это кажется нереальным. Хан правда не верит. — Так хорошо, — Джисон приподнимает голову вверх, упираясь затылком в дерево. — Мне с тобой легко… Знаешь, впервые я почувствовал это, когда мы встретились в магазине. До этого я чувствовал себя неуверенно, даже как-то потерялся что ли. Он смотрит на Ли и мягко улыбается, встречаясь с ним взглядом. Глаза у Минхо блестят, к щекам приливает кровь. Он прокручивает слова Джисона в своей голове ещё раз, и ещё, пока тот не притягивает его к себе и не обнимает, уткнувшись носом в шею. Минхо гладит его волосы, приобнимая свободной рукой, и думает что в принципе не против, если время сейчас вдруг решит остановиться. Он был бы рад заморозить этот момент, сохранить, и остаться в нём навсегда. Минхо касается губами чужой макушки, перебирая пальцами волосы, и прижимается к ней щекой. Полоса света, пушистые облака, гладь воды и стрекот цикад. Это тепло, это запах цветов, это нагретая солнцем земля. В этом мире так много слов, и никто из них не может точно выразить, что им дает этот момент. Какие чувства он приносит, потому что их так много и ещё чуть-чуть, и кажется, им не хватит места. Хан чувствует легкость, чувствует себя наполненным чем-то легким и мягким, и этот цветочный рай у него в груди… Он вдруг думает, что может. Он думает, что может сказать, и он пользуется этой секундой, не теряя момент. — Ты мне... ты мне нравишься, — бормочет он в шею. Пальцы замирают в волосах. Джисон отстраняется, приподнимая голову и направляя взгляд к глазам Минхо. Минхо не застигнут врасплох и не чувствует какой-то внезапности признания. Не сложно догадаться, что за прошедшим поцелуем скрывается если уж не любовь и сильное желание, то как минимум симпатия. Но он всё равно неуклюже улыбается и чувствует себя из-за этого очень глупо. Настолько же сильно, насколько сильно он влюблён. — И ты мне, — еле слышно произносит он, растягивая улыбку, — тоже. Минхо не сразу замечает как сильно он сжимает между собой пальцы. Он выдыхает, расслабляя руки, и двигается к Хану ближе, упираясь в его лоб своим. — Нравишься. Джисон хихикает, опуская голову. Волосы падают ему на лицо, скрывая то, как сильно он краснеет и как не к месту в глазах скапливаются слёзы.***
Они сидят на берегу, зарыв босые ступни в уже остывший песок. Сегодня в небе полная луна, большая и яркая, она отражается на глади воды, проходя слабой рябью под лапками водомерок. На улице уже довольно прохладно для жаркого летнего дня, тем не менее, несмотря на то, что земля успела остыть, вода в реке, в её застойной части, всё еще тёплая. — Я не хотел приезжать сюда, — произносит Джисон, нарушая молчание, вороша палкой влажный песок. — Мои друзья в городе, интернет работает лучше, есть кафе и небольшой бар, где мы с ребятами иногда выступаем. Знаешь, за пару бутылок соджу, ха-ха. Но мы не жалуемся, нам это нравится, а значит есть возможность набрать какую-то аудиторию. Хан улыбается, ловит большой палец Минхо, когда тот поглаживает ладонь. — Чан улетел домой в Австралию на каникулы, в городе остался только Чанбин, и вот… Он замолкает, выкидывая палку куда-то за спину, — Теперь я не так сильно хочу обратно. Ну, знаешь, думаю я зря всё это время хандрил, по приезду сюда. — Ты не мог знать, как всё сложится. — Ты прав. — Но я рад, что смог сделать эти два месяца для тебя более… выживабельными? — Что? Такое слово вообще существует? — Джисон поворачивается к Минхо, хихикая в кулак. — Я его придумал — значит теперь существует, — Минхо улыбается и устраивает голову на чужом плече. Они сидят так ещё какое-то время, пока ноги не начинают затекать, и, поднявшись и отряхнув с себя песок, бредут обратно в посёлок. Минхо остаётся ночевать у Джисона. Утром, не спавшие ни минуты, они обмениваются поцелуями, наверное, сотыми или тысячными за последние несколько часов. Обнимаются перед тем, как Джисон сядет в машину к родителям, тепло улыбаются, и не машут друг другу на прощание.