Шесть минуточек

Мелькор терпеть не мог Аман и всё что было в нём. Его отвратительный брат, трусливые валар, бессмысленные роспри эльдар и омерзительные древа, но она была единственной частичкой которая цепляла, выкручивая всё нутро на изнанку. Лэлей как сама она представлялась. Тоненькая, худенькая, наивная и такая доверчивая, вечно твердящая о доброте и сострадании, слишком хорошая для всего этого мира. Она появилась на его пороге однажды, принесла письмо, но своей весёлой улыбкой навсегда отобрала жалкий кусок прогнившего камня, иминуемого его сердцем. Он ходил гулять с ней словно юнный мальчишка, слушал мелодичный трёп и нежный смех раздающийся в голове трелью колокольчиков. Она не знала, он не говорил... Но её заботливые родители порешили всё иначе, и он ведь даже был готов их простить! Но... Лэйлэй. Так грустно смотрела в его омуты, давя тихие всхлипы... Чёрный Враг! Убийца! Моргот! Вот он кто! Но почему же мокрые дорожки на бледных щеках так жгли нутро? Она простила и забыла, опять гуляла, улыбалась и даже умудрялась целовать, невинно, нежно, просто в щеку... А он до боли сжимал руки на тонкой талии, то на шее или на руке, оставляя свой тёмный след на тонкой коже. Лэйлэй с ним больше не говорила, просто убегала чтобы сорвать цветок, потрогать листик дерева, намочить руки в кристально чистом ручейке, отдёрнуть длинные рукавчикы скрывая ссадины, поправить теплую накидку на плечах и закрыть букеты синяков на шее от его рук... Бессмысленный крик о помощи, разрежет тишину и он снова утащит её в преисподню, шепча о любви. — Шесть минуточек! - единственные слова которые она щебечет последнее время чтобы убежать. Она рвет цветы в поле, траву, нарочно давит насекомых, ломает крылья бабочкам, лишь бы Йаванна увидела её, помогла... Но мать всего живого слишком безразлична к ней. — Шесть минуточек! - чуть тише говорит она прежде чем убежать далеко-далеко, зная, он смотрит, упасть на колени перед ручейком и закричать, мол, ''Вот же я, смотрите! Мне так больно, плохо! Ну хоть кто-то... Помогите! Прошу вас! Если вы слышите!''. Но никто не слышит, а он смеётся и нежно закрывает ей рот ладонью, надевая на тонкий пальчик золотое кольцо. Вот и всё... Весь Аман сияет от радости, эльфы, майар и даже валар собрались тут, и он тоже. Стоит у цветочной арки из барвинка, синего как её глаза, могильного барвинка. Гости пьют вина, ждут когда наконец произойдёт прекрасное событие, но невесты всё нет и нет. Мелькор заходит в её шатёр и скалится с немым вопросом смотря прямо в душу через зеркало. Она встаёт и поправляет платье, кружится перед ним, ничего не говорит, но он отвечает на её немой вопрос: — Красиво. Нас там ждут. Она снова кивает и присаживается на мягкий стул смотря снизу вверх и тихонечко шепчет: — Шесть минуточек... Мелькор выходит и громко сообщает гостям что невеста чуть разволновалась но скоро придёт. Мужчины одобряюще смеются, стукаясь кубиками с вином, а женщины понимающие мягко улыбаются, ожидая. Она невеста... На ней красивое белое платье и сама она тоже такая красивая! Она счастлива и улыбается своему отражению роняя слёзки. ''Ведь все невесты такие счастливые, чем же я хуже? Я ведь тоже невеста, и очень счастливая...''. На её голове красивый венок из барвинка, он так подходит к её глазам... Также как и подходит к чужим могилам... Так же как подойдёт к её. Он молча ждёт её в покоях, смотрит как она медленно снимает своё платье, помогает расплести косы и стирает с щёк соленные капельки. Держит её на руках, его милая Лэйлэй так устала сегодня, танцевала до упаду, жарко целует в красные губки, прокусывая нижнюю, несёт к их ложу, но она поднимает глазки, беззвучно шевелит губами, но он понимает: — Шесть минуточек... - и он ставит её на пол, позволяя убежать вновь. Она сидит в тёплой воде, считая мгновения. Пять минут двадцать три секунды. Вылазиет, отбирается, пять минут пятьдесят восемь секунд. Выходит из купальни и снова улыбается ему, шесть минуточек... Он подхватывает её на руки и осторожно укладывает на мягкие простыни, проводит грубой рукой по девичьему телу, сжимает маленькие груди, талию, бёдра, целует нарочито медленно и ласково, разводит худенькие ноги, а она снова начинает отсчёт длиною в шесть минуточек. Ночь прячет в своей темноте тихий вскрик боли и свежие пятна крови на белом шёлке, тёплый ветер уносит её всхлипы, она не смеет плакать, пусть ей и больно и чудовищно страшно. Все счастливы, она тоже, и только Ниена прольёт за неё море слез этой ночью и многие ночи после, а пока... Она считает, а шесть минуточек всё никак не кончаются. Он сидит на троне в мрачном Ангбаде, Майрон музицырует ей, а она порхает по зале, смеётся и танцует для него. Мелькор смотрит жадно, скалится, хлопает и сыпет комплементы, ведь сейчас с его ребёнком под своим сердцем, Лэйлэй особенно прекрасна. Огненный майа заканчивает играть и уходит из зала, обливаясь горячими слезами... Саурону, Горхтауру Ужасному её жаль. Он манит её пальцем к себе хлопая себя по колену, она улыбается и кивает, ничего не говорит, больше не может, но он понимает её без слов. Она уходит из зала и тихо бежит вслед за уходящим Майроном, дёргает его за рукав. Он поворачивается к ней с красными белками глаз, шепотом умоляет бежать, бедто это может помочь, но она качает головой, улыбается. Забирает маленький острый кинжал с его пояса, задирает красное, как в ту ночь простыни, платье и режет свои руки, опускает рукава, отдаёт свой ключ к свободе и тянется к его плащу из чёрного меха. Саурон лишь улыбается в ответ и отдаёт, сам накидывая его на тонкие плечеки, а она смотрит в огненые глаза с материнской любовью, шевелит губами, а он кивает, повторяя: — Шесть минуточек... Она возвращается в зал и садится у его ног, положив голову на колени и снова улыбается. — Понравился плащ Майрона, Лэйлэй? Она кивает и смеётся, он думает что всё это причуды беременных... Но только надевающий траурное одеяние сын Махала знает что в этом плаще её и будут хоронить. Кровь стекает струями и тут же впитывается в шерсть, она прикрывает глаза, увы уже навсегда. Ранним утром, когда она истекла кровью, сидя у его колен и улыбаясь, над Ангбадом протрубил рог, завыли варги и взревели драконы. Балроги вынесли её гроб на пустошь, Лэйлэй лежала там в объятьях чёрного бархата, румянная, прекрасная в белом платье с золотым пояском под небольшим животиком, с цветами барвинка в руках и в чёрном плаще. Снова протрубил рог, вызывая орлов Манвэ, он ушёл, закрыл двери Ангбада и услышал отдаляющиеся взмахи крыльев. Он просит Майрона принести ему вина, отсчитывая в голове шесть минуточек...