Я для тебя

Машина шумела, двигаясь по улицам Москвы, и этот шум окончательно сморил уставшего за день Женю. Накинув на голову капюшон новой тёплой куртки и закутавшись в широкий мягкий шарф, подаренный на Новый год Петей, он прислонился к холодному оконному стеклу и уснул. Петя мягко улыбнулся, кинув взгляд на соседнее сиденье, и прибавил подогрев. На улице был откровенный дубак, дороги замело, до дома оставалось ещё достаточно, так что вымотанный после сольника Женя мог поспать в тепле во время пути. Правда Петя знал, что он потом всё равно будет отсыпаться дома до полудня. Традиция забирать друг друга с сольников при возможности как-то возникла сама собой и осталась. Было в этом что-то особенное, что позволяло расслабиться и отдохнуть чуть больше, не думая о дороге домой. Довериться своей любви, которая точно довезёт, а в тёплое время года ещё и донесёт на руках до квартиры. Зимой же Женя кутался в такое количество одежды, что сам составлял одну треть выходившего веса. Остановившись на очередном светофоре, Петя расслабился, откидываясь на спинку сиденья. Вздохнул, улавливая приятный аромат букетов, аккуратно устроенных на задних сиденьях. Женины фанатки как всегда надарили ему кучу всего, что теперь заменит начавшие увядать цветы, стоящие с Нового года. Так квартира круглый год была заполнена цветами, словно в ней была вечная весна. Один из Жениных коллег, кажется Салес, как-то обмолвился, что творит цветами домашний уют. Фраза Пете понравилась. Значит, они с Женей тоже творили уют друг для друга. Цветами, подарками, жестами, прикосновениями, поцелуями, поддержкой… Всеми собой, ежедневно собирая друг для друга букеты любви. Отдавшись моменту и сохраняя его в памяти, дальше Петя ехал, тихо напевая и улыбаясь. —Не ищи напрасно вчерашний хмурый день, Я его раскрасил и светом сделал тень. Улыбнись несчастью и счастью улыбнись, В жизни всё бывает — это жизнь. Конечно, не каждый день у них был как этот, не каждый день наполняющим сердце счастьем хотелось делиться, выплёскивая его в мир. Разное бывало, но думать об этом было даже глупо — жизнь всё бежала вперёд и не было смысла оглядываться на прошедшие горести. Сейчас концерт разжёг в душе огонь, взбудоражил. Этот огонь грел, пока дорога вела к дому. От прикосновения тёплой ладони к щеке Женя что-то невнятно промычал и чуть повернул голову навстречу ласке, не желая, чтобы она заканчивалась. Рука никуда убираться и не собиралась, поглаживая шершавыми от струн пальцами. —Вставай, солнце, дома поспишь, там даже удобнее! Светлый тихий голос Пети всё же заставил открыть глаза, расфокусировано осматриваясь. Обладатель дивного голоса оказался совсем рядом — наклонился и оставил на щеке мимолётный поцелуй. —Приехали, Жень, пошли. Я бы с радостью тебя отнёс, но тогда придётся тебя раздеть и оставить вещи в машине, а на улице ещё сильнее похолодало. Слова подействовали неплохо — Женя продолжительно зевнул, широко открыв рот и зажмурившись, как мог потянулся, открывая серые в полумраке глаза, проморгался и, наконец, выполз из машины. Не смотря на предупреждение, мороз всё равно оказался для Жени неожиданным, почти выбивая сонливость из мозга. Хотя, в этом случае такое явно было обманным манёвром организма. Петя вышел после, обогнул машину, полез на задние сиденья за дарами Жениных поклонников, вручая половину застывшему хозяину подарков и подталкивая в сторону подъезда. Не смотря на прояснившийся мозг, Женя, видимо, всё ещё спал, заторможено реагируя, а в подъезде чуть не сбил кого-то из соседей, вылетевшего из лифта и аж присвистнувшего от вида двух ходячих клумб. Оказавшись наконец в квартире, Женя сгрузил свою ношу прямо на пол в свободном уголке и начал неохотно раздеваться. Петя мягко улыбался, наблюдая, как он стянул шапку, встряхнулся, походя на растрёпанного воробья. Снова обрезанные по плечи кудри воспарили вокруг головы, хоть уже и не так активно, как раньше. Кажется, от постоянного распрямления они стали слабее виться, менее походя на былой взрыв макаронной фабрики. Наконец выпутавшись из верхней одежды, Женя прошёл в зал и застыл в полумраке, освещаемом лишь светом из коридора, потирая кулаками глаза. Петя вышел к нему, приобнимая сбоку, опустил руку на кудряшки, кладя Женину голову себе на грудь. —Можешь ложиться, Жень, я всё сделаю, — проговорил Петя в макушку, зарываясь носом и губами в лохматые волосы. —Чай хочу, — так же тихо выговорил в ответ Женька, расслабляясь в кольце любимых рук. —Что-то мне подсказывает, что ты раньше уснёшь, — Петя усмехнулся, —Ложись, Снегурочка, я принесу всё в постель и разбужу. Снегурочку кричали в зале в начале концерта, в этот раз Петя сидел в гримёрке и всё слышал. Он был очень рад, что репетиция закончилась раньше и появилась возможность приехать. Такие моменты тоже были особенными — не участвовать и не показывать своего присутствия никому, но быть. А потом ловить удивлённого Женьку в объятья. Проследив, что Женя действительно пошёл в сторону спальни, Петя поставил чайник и взялся за букеты. Разбирать цветы было уже таким привычным ритуалом, что времени на это уходило мало, но какое-то душевное успокоение и комфорт приносило невероятный. Объединить сочетающиеся букеты, убрать отцветающие, обрезать стебли, поменять воду в вазах. Квартира вновь расцветала и вновь наполнялась нежным цветочным ароматом. Особенно радовало, когда все букеты доживали до дома и занимали свои места в многочисленных вазах. Когда Петя размещал последний компактный букетик в центре стола, чайник наконец закипел, привлекая внимание лёгким дребезжанием крышки. Свистки они с Женей не признавали — эти штуковины были очень шумными и вечно норовили слететь с носика и подплавиться. Пробежавшись глазами по внушительному количеству чаёв, часть которых им на Новый год подарил Сашка Рычков, Петя остановился на Гринфилде, где на упаковке была изображена красивая картинка заснеженной брусники с корицей. У таких наборов были очень эстетичные треугольные пакетики, дивный вкус и чарующий аромат. В большой прозрачной чашке чай оказался ещё лучше по всем указанным признакам. Петя немного отпил, удостоверившись в нормальной степени заварки и приятном вкусе, а то всякое бывало, и понёс в спальню. Женя свернулся на кровати калачиком, даже не раздеваясь. Устроился на одном краю одеяла и укрылся другим, окончательно превращая себя в большой клубок. Кудри красиво разметались вокруг безмятежного спящего лица, губы слегка приоткрылись, в слабом свете золотились опущенные ресницы. Петя бы не трогал Женю, дав ему спать так — в этой новой дизайнерской футболке в белых пятнах, в узких джинсах с чудовищной, видно тоже дизайнерской, пряжкой; благо свитер снял и определил сползать с края кровати. Но так вряд ли было приятно, да и для уставших от концерта связок сейчас точно не помешал бы чай. Прикроватная лампа наполнила комнату приятным приглушённым светом. Петя поставил чашку на тумбочку и в очередной раз стал будить Женю, попутно стягивая с него концертную одежду. Женя издал сложный протестующий звук, но позволил освободить себя от штанов, после чего открыл сонные глаза. —Я чай принёс. И цветы разобрал, — Петя тепло смотрел и мягко улыбался, словно пледом окутывая своей особой аурой. Женя улыбнулся в ответ, садясь на смятой кровати, и потянулся за кружкой ароматного напитка. Петя помог донести её к губам, внимательно наблюдая, как Женя большими глотками пьёт и словно тает от тепла, расслабляясь, как розовеют его мокрые губы… Допив, Женя отдал кружку Пете, всё же стянул с себя футболку, сильнее распушив кудри. Петя любовался стройным идеальным телом, пока Женька потягивался, продолжительно и громко зевая, а потом закутался снова в одеяло, кажется, сразу засыпая. От этого спокойного лица не хотелось отрывать глаз. Постояв немного, Петя быстро отнёс кружку в кухню, по дороге обратно прихватил новый блокнот и карандаш. На Новый год Женька, сверкая, подарил ему всё это, а потом плёл между поцелуями что-то про лучшего музыканта, певца, художника… Петя смеялся и обещал рисовать больше. Чёткие черты лица Жени ложились на лист идеально. Петя устроился на полу у кровати под удобным углом, старательно выводя спящего любимого. Потом можно будет умолчать о рисунке, оставить блокнот на видном месте. Любопытный Женька сам найдёт и будет заворожённо себя рассматривать, лучезарно улыбаясь, словно спустившееся на землю солнце. Ведь я для тебя собрал все мечты В букет неземной красоты. Я к замку из звезд построил мосты, И в жизни моей только ты.