Частное агенство, или Там, где живёт сердце

      Гермиона нахмурилась, пока Теодор скользил по её лицу, улыбаясь. Она схватилась пальцами за запястье, заставляя его нагнуться. И тогда он приблизился к её лицу.       — Ты уверен, что это самая лучшая кандидатура? — шёпотом спросила она.       — Ты сомневаешься?! Не думаю, что у нас есть время, чтобы продолжить поиски. Я давно его знаю.       — Это не ответ! Те люди, которых мы якобы хорошо знаем, оказываются самыми не надёжными. И если честно, то он мне не нравится.       — Правильно, ведь тебе нравлюсь я!       Гермиона свела брови и разжала пальцы, выпрямляя плечи, и, поморщив нос от напряжения, попыталась расслабиться, выдыхая.       — Ты несколько месяцев искала среди своих знакомых. Многим предлагала, но никто не согласился. Только он.       — Ты понимаешь, что ему нужно только обогащение? Тео, эльфы — это не галеоны! О них нужно заботиться, чувствовать их и понимать, что в нашем деле…       — Нужно иметь сердце, — перебивая её, Теодор сам завершил фразу.       — Верно! А у Малфоя есть сердце?       Теодор пожал плечами и засунул руки в карманы брюк. Гермиона наблюдала за его действиями. Он был уверен во всём, особенно в том, что говорил. Как и в своём решении. Спокоен, впрочем, как и всегда. А его улыбка… Он по-прежнему смотрел на неё так, даже в моменты ссор. Особенно в моменты ссор. Когда внутри что-то взрывалось, распадаясь и превращаясь в пепел. И наступало спокойствие, которое заполняло её сердце.       — Ладно. Пусть войдёт, — сдаваясь, сказала она.       Развернувшись, она устремила взгляд на дубовую дверь цвета молочного шоколада. Сложила ладони на гладкой поверхности своего рабочего стола. Теодор скользнул по девушке взглядом. Гермиона была красива, упрямо сосредоточенна на всём том, что ей было важно. И он знал, что не может её подвести и не позволит никому подобного. Он подошёл к двери и, коснувшись ручки, толкнул её. Уступая место тому, кто должен был зайти в кабинет.       Секунды превращались в минуты. Гермиона закатила глаза. Знала, что Малфой любит растягивать момент. Он всегда подбирал его. Ему нравилось томить людей. А вот Гермиону это неимоверно бесило. И наконец-то он появился, неспешно вошёл. Теодор закрыл за ним дверь.       — Доброе утро, Грейнджер. Я прождал вас около получаса, неужели нельзя было договориться заранее?       — У меня были сомнения…       — По поводу моей кандидатуры? А у меня не было сомнений, что они у тебя появятся.       — Прошу, — Гермиона вскинула руку, указывая на стул, что отодвинулся для вошедшего.       Малфой подошёл и сел. Его поза была расслаблена, а взгляд такой же как и всегда: холодный, колючий, с щепоткой насмешки. И ухмылка.       Гермиона снова хотела закатить глаза, но посмотрела на Теодора, который всё так же непринуждённо улыбался.       — Зачем тебе эльфы?       Малфой приподнял бровь.       — Это прибыльный бизнес. Как вам удалось из этого маленького дела, сделать такой…       — Эльфы — не маленькое дело! И не просто бизнес. Теперь они свободны и приносят пользу волшебникам, делают то, что приносит им радость, и то, что предназначенное им. Но отныне над ними никто не издевается. Они сами выбирают. И не хозяина, а работу. Служение? Отныне нет. Помощь тому, кто достоин каждого из них. У каждого эльфа есть…       — Свой хозяин?       — Я же только что сказала, что нет. В этом-то и разница, что не хозяин и не господин. Они не рабы, Малфой!       Теодор подошёл и положил ладонь ей на плечо.       — Дорогая, мы всё обговорили с Малфоем. Он всё знает и понимает. Только немного тебя дразнит. Друг, думаю, что это неуместно в данном случае, не правда ли?       Тео посмотрел на него, и Малфой перевёл свой взгляд, ухмылка исчезла. Он кивнул в знак понимания и посмотрел на Гермиону. Но немного иначе.       — Грейнджер, я всё понял. На твой вопрос, зачем мне это, отвечу так — меня хорошо попросил Теодор. И понял, что для него это важно. Вы остаëтесь акционерами, а ты можешь за всем присматривать в любое удобное для тебя время. И последнее: мне нравится, что это резонансное дело переросло в такой бизнес, который вышел и за границы магической Британии.       — Хорошо, — Гермиона закусила губу. — Но остаётся много нюансов.       — Я готов их выслушать, но желательно, конечно, в письменном виде.       — Не хочешь меня видеть?       — Не люблю столько эмоций. Мне больше нравится читать письма, чем слушать речи.       Гермиона перестала хмуриться. Ладонь Теодора согревала её, было комфортно, и она перестала воспринимать человека напротив как угрозу, и решила довериться.       — Тогда мы сегодня всё подпишем.       — Ты можешь ещё подумать. Я не тороплю.       — Нет, я всё решила.       — Замечательно, — проговорил Малфой и нагнулся, пододвигая к себе стопку пергаментов. — Тогда приступим.       На что Гермиона вместе с Теодором, одновременно кивнули.

***

      Когда всё было закончено, раздался хлопок и появился домовой эльф с позолоченным подносом в руках. Он поставил поднос на стол и посмотрел на Малфоя. Домовик не пригнулся, не поджал уши, не отвёл взгляда. А кивнув, сказал:       — Приветствую вас, сэр, — он сделал несколько шагов назад. Поднял руку кверху и щёлкнул пальцами, чтобы растворится в воздухе.       — Говорите, не рабы?       Гермиона нахмурилась.       — Нет, не рабы.       — Но они приносят мне кофе!       — Его зовут Найт. Это он принëс тебе кофе, как и всем посетителям агенства. Кофе — это его работа. И у каждого своя.       Малфой поднёс белоснежную фарфоровую чашку к губам, вдохнув аромат напитка.       — Ореховый? Но как он узнал?       — Это ещё одна особенность эльфов, когда они не испытывают страх, то могут предугадывать желания… — Гермиона замялась, вероятно, подбирая уместное слово. — Волшебника, — сказала она, растягивая губы в улыбке. — Но я так понимаю, тебе это было неизвестно?!       Малфой поставил чашку и внимательно посмотрел на неё, после чего мотнул головой.       — Потому что они не были свободны, а страхи пожирали их, лишая способностей и ясного ума. Я надеюсь, что скоро ты поймёшь, что это не просто бизнес. В нём живёт сердце.       — Теодор мне рассказал политику этого дела. Посмотрим, Грейнджер. Кстати, хотел спросить, но не предоставлялось случая: а почему ты всё ещё Грейнджер?       Гермиона ухмыльнулась.       — Ты же гордишься своей фамилией, родом, регалиями, а я своей. Тем, что я — Гермиона Грейнджер. Меня знают как Грейнджер, маглорождённую волшебницу, а не как миссис Нотт, жену чистокровного волшебника.       Теперь ухмыляться была очередь Малфоя.       — Нотт, а тебе нравится, что так отозвались о твоей фамилии? Это ведь ты вписан в священную книгу или я что-то путаю…       Теодор нагнулся и поцеловал Гермиону в макушку.       — Конечно же ты не путаешь, но в этом кроется глубокий смысл. Не заморачивайся, друг.       — Что?       Гермиона встала и протянула ему руку.       — Рада сотрудничеству, Малфой. Надеюсь, что мы друг друга услышали.       Он встал и протянул ей руку в ответ, рукопожатие было коротким. Малфой скользнул по ней взглядом и остановился на её большом животе.       — Мальчик?       — Сын, — ответил Теодор.       — Поздравляю!       — Ещё рано, — заметила Гермиона.       — Неужели Грейнджер суеверна?       — Не люблю опережать события. Всему своё время, Малфой.       — Пусть будет так. До скорых писем, Грейнджер.       — Что? — удивленно спросила Гермиона.       — Дело в том, что я уверен, что в ближайшем времени на моём столе вырастет папка от Гермионы Грейнджер с рекомендациями о том, как правильно вести бизнес, подробности «о частном агентстве по домашнему магическому персоналу имени Гермионы Грейнджер» и всяких подробных нюансов, — сказал он.       Снова его ухмылка, рукопожатие с Теодором. Дверь распахнулась, Малфой вышел. А Теодор пошёл и закрыл за ним дверь, прижимаясь лопатками к ней.       — Видишь, ничего страшного не произошло. Нам необходимо, чтобы кто-то занимался агентством. Тебе нужно время на отдых. А ведь скоро ты сядешь в министерское кресло и…       — Об этом рано говорить, — поторопилась прервать его Гермиона.       — Я помню, что ты не любишь опережать события. Да, ты права. Давай сначала разберёмся с тем, что у нас есть сейчас. Но… Это случится Гермиона, что бы ты сейчас не говорила.       Она села и поводила плечами, ощущая напряжение в спине и усталость, которая накрывала её с головой. Вдруг девушка, зажмурившись, нахмурилась и открыла рот, выдыхая.       — Что такое? Что-то не так? — Теодор оказался рядом в эту же секунду.       — Меня… Чувствую, что-то не так, — она вскрикнула, хватаясь пальцами за его плечи, а он смотрел в её глаза и видел, как её зрачки расширяются, дыхание становилось часто. — Тео, кажется, я рожаю.       — А кто говорил, что у тебя есть ещё пару недель? Не ты ли хотела искать другого компаньона?       — Помолчи пожалуйста, Teo… О, нет, нет, нет, нет… Только не сейчас.       — Давай уже сейчас! — он перехватил её руки, сжимая пальцы, и целуя в нос. — Всё хорошо. Милая, ты только правильно дыши.

Шесть часов спустя

      Гермиона держала крошечный свёрток в руках и смотрела на сморщенное лицо и зажмуренные глазки. Она нежно провела пальцами по лысой голове. Смотрела на сына и ощущала пульсирующее счастье внутри, боясь даже на него дышать.       — Малыш, — прошептала она.       В этот момент по светлой и большой комнате с овальными окнами пролетел маленький белоснежный самолётик. И, приблизившись к её кровати, затрепетал и развернулся, превратился в послание, на котором проявлялись золотые извилистые буквы:

Я хочу начать со слов благодарности: Гермиона, спасибо за то, что ты выбрала меня. Что когда-то ты пришла на порог моего поместья и предложила быть твоим спонсором, точнее, того дела, папку которого ты прижимала к своей груди. Ты доверилась, вот так ни с того ни с сего, человеку, которого особо и не знала. А позже ты доверила мне свои идеи, время, своё сердце и тело. Ты разделяла со мной всю себя без остатка, а сегодня подарила мне сына. В днём течёт наша кровь. В нём наше сердце.

Сегодня четырнадцатое февраля. Да, ты забыла об этом, впрочем, как и всегда. Праздники для Гермионы будто бы и не существуют, ни одного, но я хотел сделать для тебя сегодня сюрприз, хотел увезти в Италию, но боялся, как это скажется на твоём здоровье. На вашем. И подумал, что ресторан — это лучшее решение. Но ты как всегда поступила иначе. Но только теперь не ты, а он. Весь в мать. Надеюсь, что теперь ты запомнишь этот праздник. С Днём всех влюблённых, любовь моя. Теперь у меня есть два бесконечно любимых сердца. Ваш Теодор.

      Гермиона чувствовала, как слёзы стекли по щекам и, смахнув их пальцами, взглянула на сына, который открыл глаза и посмотрел на неё. Глаза были тёмными, даже чёрными, но вглядевшись, увидела в них синеву, как у его отца. И знала, что придёт время, когда эти глаза станут яснее. И в них будут различимы несколько оттенков океана.