culture of soulmatism

Говорят, первую волшебницу Умбры привели в лес, да так там и оставили, под полной луной, волкам на съедение. Волки ее в кольцо взяли, выли, зубами щелкали, все ближе подбирались. Девочка так плакала от голода и холода, что сама Луна разжалобилась, спустилась с неба и напоила ее своим светом. Так и сделалась девочка уже не совсем человеком, а первой волшебницей. Вернулась из леса живая и невредимая. Да с силой самой Луны. Пять даров у неё было, как ликов у Луны. И ликом она была красивая как сама Луна. Чем старше становилась, тем краше, как Луна прибывала. Прослышал король про волшебницу в своих владениях, а как увидел — так и влюбился. И стала лунная дочь править королевством Умбры, а после — и потомки ее. — А волки? — спрашивает маленький Чимин, не утерпев. Дергает маму за руку, отрывает от книги. — А волки, — отвечает мама. — Увидев, что сама Луна девочку благословила, решили, что будут служить ей и всему ее роду. Говорят, так и появились пять волчьих семей. Аруны — дети полной луны — солдаты и защитники. Галлиарды, — дети растущей луны — сказители, барды, поэты. Рагабаши — дети Новолуния — воры, обманщики, и на редкость успешные торговцы. Филодиксы — дети лунной половинки — законники, хранители знаний. — И Теурги! — Чимин радостно хлопает в ладоши. Эту сказку он любит сильнее всех других, потому что в ней рассказывается и о нем. — И Теурги, — улыбается мама. — Рожденные под слабой, серповидной Луной, они оказались теснее всего связаны с миром духов. Священнослужители. Храмовники. А иногда в волчьих семьях рождались дети с лунным пятном на теле. Хранители. Те, кому на роду было предначертано охранять потомков первой волшебницы. Связанные с ними волшбой и судьбой. У Чимина пятно на шее, тонкий полумесяц аккурат под седьмым шейным позвонком. Знак убывающей луны. Знак того, что он предназначен. Только вот кому и для чего — Чимин пока не знает. Мама говорит, это за тем, чтобы Волк следовал за своей Луной. Ее слова звучат как красивая сказка, и Чимин пока еще ее не понимает. Чимин садится на лошадь в пять лет, а берет в руки игрушечный деревянный меч и того раньше. Отец говорит, что Чимин не будет служить в храме, как он. Что у Чимина другой путь — он будет служить не богине Луне, а ее детям. Чимин мечтает, как вырастет большим и сильным, и защитит свою луну от всего на свете. Избранные потомки волков служат потомкам лунной дочери. Такова традиция. И волчата приходят в этот мир первые. Потому что такова волчья судьба — ждать и следовать. Говорили, что зима в год рождения Чимина выдалась лютая и снежная. Сугробов намело почти в человеческий рост. А под самый конец года, длинной и темной зимней ночью, в мир пришел потомок Луны. — Мальчишка. — С порога сказал отец Чимина, стряхивая снег с полушубка. В закрытую дверь швырнуло ветром, перемешанным со снегом. Как будто сама судьба постучалась. — Мальчишка? — возмущенно скривился Чимин, когда ему рассказали про рожденное лунное дитя. Зачем ему мальчишка, от чего его защищать, пусть сам учится меч в руках держать, сопля. Он будущий король или где. Чимин-то хотел, чтобы девочка. Настоящая принцесса. Красивая, с лунными глазами и длинными волосами. Вот такую он бы от всего на свете защитил. Посадил бы в седло на лошадь, а сам следом шёл, за стремя держался. Как в книжке, которую мама читала. А ему — мальчишку подсунули. Чимин тогда так разобиделся, что выставил в окно Луне кукиш. Еще и язык высунул. Получил от отца подзатыльник за неуважение, но почувствовал себя хоть немного отомщенным. Этот мальчишка слишком на девчонку похож, думает Чимин при первой встрече с сыном Луны. Волосы вон тоже длинные, руки нежные. Явно меча не держали, в отличие от его, грубых и мозолистых. — Я Тэхён, — представляется лунный сын совсем не девчачьим голосом. Низким, бархатным. Таким, что у Чимина в сердце что-то ёкает. Чимин хочет ему поклониться, но тот его останавливает, руками за плечи — большими, теплыми. Чимин поднимает глаза — тот улыбается, широко, квадратно и так тепло, как будто в ведет свою родословную не от луны, а от солнца. Когда Чимину исполняется пятнадцать, его забирают в замок. Дают комнату по соседству с покоями принца. Им теперь всю жизнь бок о бок провести придётся — объясняют придворные мудрецы. Чтобы привыкали. Чимину во дворце живется хорошо, кормят и того лучше. А навещать родителей не запрещают, чего еще желать можно. В общем, Чимину все нравится. Чимин занимается во дворе с мечом, сначала в правой руке держит, потом в левую перекидывает. Увлекается аж потеет весь, рубашку скидывает. И чувствует на себе чужой взгляд, как мокрым пером по хребту, вздрагивает. Поднимает глаза — в окне занавески колышутся. Чимин пожимает плечами и возвращается к тренировке. Не придает значения. А потом все чаще замечает, что за ним наблюдают. Один раз даже успевает увидеть Тэхёна за занавесками. А потом тот и сам приходит. С ведром воды и ковшиком в руках. — Тебе принес, — говорит. — Умыться. Тэхён льет воду ему на руки, пока Чимин плещется и отфыркивается. Подает чистое полотенце и рубашку. И все это — молча, не поднимая на Чимина глаз. — Хочешь научу фехтовать? — спрашивает Чимин. — А то что за король, который за себя постоять не умеет. — А я умею, только по-своему, — Тэхён, наконец, смотрит на него. Усмехается, но соглашается. Берет второй не заточенный меч. Поначалу Чимин его гоняет как козочку по траве. Даже напрягаться не приходится — мечник из Тэхёна явно такой себе. А потом Тэхён то ли обозляется, то ли гордость берет — выставляет вперед руку, выплескивает из пальцев лиловый свет, и опрокидывает Чимина на землю. Да уж, и правда умеет. Подает Чимину руку, чтобы подняться, а глаза хитрые-хитрые. Довольные. — И зачем тебе такому защитник, — ворчит Чимин, хватаясь за его руку. — Если ты сам всех направо и налево раскидать можешь? — Так мне и не защитник нужен, — отвечает Тэхён грустно и тихо. — А друг. И уходит, будто расстроившись. На семнадцатый день рождения Тэхёна во дворец созывают всех от мала до велика, от богатых до бедных. На семнадцатый свой день рождения волшебники, лунные дети, должны вступить в свою полную силу. Получить знак покровительства Луны — ее метку. У королевы половинка луны отпечаталась на лбу. И была она мудрой и справедливой правительницей. У ее отца был полный круг луны над сердцем. И был он бесстрашным и смелым воином, объединившим враждующие земли. Все взгляды устремлены на Тэхёна. Все ждут. Каким же окажется их будущий правитель? Будет он добр, мудр, свиреп, хитер — никто пока не знает. Не знает этого и сам Тэхён. Он спускается по ступеням тронного зала и замирает перед толпой. Складывает ладони чашей, и в них проливается лунный свет из окна. Тэхён поднимает руки к лицу, омывает его волшебным сиянием, накрывает сердце. Миг — и из-под его ладоней вырывается сонм бабочек, сиреневых, лиловых, сливовых, баклажановых. Таких красивых, что Чимин забывает как дышать. Ему чудится, что одна мажет крылышками по его щеке. Только вот Тэхён беспокоится. В тревоге осматривает свои руки. Трогает лицо, ведет по груди, опускает взгляд вниз, по всему телу. И в нескрываемом удивлении оборачивается назад, туда, где на троне сидит его мать — королева и тоже волшебница. Но она лишь кивает ему. Тэхён возвращается к ожидающим людям. Только взгляд у него совершенно растерянный, нездешний. Просящий о помощи. Чимин решает, что пришло его время. Он выходит из толпы вперед, медленно, твердо, чеканя шаг. Чувствуя тяжесть ножен на бедре. Доходит до ступеней, внизу которых стоит Тэхён. Почти равняется с ним. Тэхён, видя его, расцветает улыбкой. Он за эти годы вытянулся, на пол головы Чимина перерос, а улыбка все такая же — широкая, квадратная и дурацкая. И Чимин, окинув Тэхёна взглядом, будто видит его впервые. По-настоящему. Волосы его длинные, руки нежные, глаза лунные. В груди вдруг болит, ноет, аж волком взвыть хочется. Вместо этого Чимин перед ним на колено опускается, голову склоняет. Тянет из ножен меч, острый, выставляет перед собой, вкладывает Тэхёну в руки, лезвием к своей шее. Приносит клятву верности, защищать клянется. Не по правилам и традициям, не потому что первый Волк с Луной так решили, а потому что сердце того требует. Щенком послушным в ногах лежать. Охранять покой и сон. Быть всегда рядом. Церемония заканчивается и люди расходятся. Так и не узнав, какой из даров Луны достался их будущему правителю. Но и такое бывало, с тем же дедом Тэхёна. На улицах как раз вспоминают анекдот, сочиненный еще черт знает когда, про луну на королевском полупопии. Казалось бы, посмеялись и забыли, но дело, кажется, куда серьезнее. — У меня нет метки, — спустя несколько дней признается Чимину Тэхён тихим сиплым шепотом, как будто раскрывает постыдную тайну. — До сих пор. — Может проявится в другое время? — У мамы ее метка появилась накануне церемонии, они с хранителем поругались и она поняла, что он ей врет. У деда — в четырнадцать, на него напали, когда он спал. Никого еще не было, кто после церемонии оставался без метки. — А если ты как первая волшебница, умеешь все? — Чимин просто не знает, чем Тэхёна подбодрить. — Такое только в сказках бывает. Каждому волшебнику Луна дарит своё покровительство, свой дар. Каждому по душевной склонности его. Рожденным под полной луной — силу в битве и в защите. Рожденным под растущей луной — силу слова и голоса. Рожденным под новой луной — силу теней и иллюзий. Рожденным под убывающей луной — силу слышать богов, умение говорить с Луной. Рожденным под половинкой луны — силу прозрения, силу отличать правду от лжи. То, что рассказывает ему Тэхён, слишком похоже на мамины сказки. Слишком похоже на историю волков. Все оказывается переплетено и связано. И все сказки, все дороги сплетаются в одну только для того, чтобы в итоге они с Тэхёном оказались рядом. Чимин очень хочет стереть это выражение грусти с его лица. Как он, ничего не знающий о волшебстве, может Тэхёна поддержать. Как он, знающий только как быть рядом, может Тэхёну помочь. Может ли он хоть что-то. Чимин ничего не знает. Только отчаянную тягу к Тэхёну, желание обнять, защитить, спрятать от всех переживаний и сомнений. Все, что он может — это притянуть к себе, обнять. Показать, что он здесь, что он для Тэхёна. А потом — наклониться к лицу, дыханием, а потом — губами. Поцеловать. Вложить в поцелуй все невысказанное, но прочувствованное. Все годы, все сомнения, через которые Чимин шел к Тэхёну. С меткой или без — Чимину не важно. Потому что самое важное — здесь, в его руках. Самое важное целует Чимина в ответ, и от этого в душе как будто порхают бабочки — какие же, как тогда во дворце. Лавандовые и сливовые. Чимин так поглощен поцелуем, что не сразу может открыть глаза. А когда открывает — видит их наяву, тех самых бабочек. А еще — луну на щеке Тэхёна. Лунная метка Тэхёна светится, на одной щеке родинка, на другой полумесяц. Такой же тонкий, как у Чимина не шее. Серп убывающей луны. — Мы с тобой связаны, — потрясенно выдыхает Тэхён, как будто поняв это только сейчас. Прикасается пальцами к щеке, к луне. — Это не наш выбор, так получилось. Ерунда. Как это не его, ведь Чимин его выбрал. Да, их встреча была не случайна. Их обоих привела друг к другу Луна. Но как бы то ни было, Чимин сейчас безмерно счастлив. — И если тебе будет больно, — продолжает Тэхён, — Мне тоже. Если ты будешь счастлив — я тоже. Если ты умрешь, то и я не смогу жить. — Как и я, — говорит ему Чимин. — Волк без своей Луны не волк. — Тогда не оставляй меня. — Никогда. Ведь так завещано легендами. Но что важнее — так говорит Чимину сердце.