Гнев невоспетый

Шаг. Еще шаг. Гор может позволить себе сандали, но идет босым, словно ища поддержки у цветной мозайки на полу, некогда знавшей поступь его отца. Гор идет не так, как Осирис – это поступь воина, отмеряющего расстояние до противника. Конечно, сейчас ни о каком сражении не может быть и речи – не в тронном зале белокаменного дворца, по жилам которого течет золото. Поэтому Гор не взял с собой ни хопеш, ни кинжал, ведь меджаи сразу же отберут их. Не взял он с собой и яда, потому что его победа не будет тайной. Гор пришел во дворец, хотя его не приглашали, но и остановить никто не решился. "Я не ваш противник" – мысленно повторяет гость, глядя в глаза каждого стража. В его взгляде нет угрозы – только лишь твердая решимость. Он в последний раз поговорит с ним, прежде чем перейти к действиям. В следующий раз заговорит сталь. Глухие удары кулаков и звон падающей утвари хорошо слышен издалека. Нынешний хозяин дворца, как известно всем, не отличается сдержанностью. Он с легкой руки и без тени сомнения может поколотить слуг и даже своих воинов, если ему что-то не нравится, а не нравится ему многое. Гор мысленно называет имя последней двери и ее стражей, выказывая тем самым уважение, и сам толкает ее, не дожидаясь, пока это сделает сопровождающий. "Чужой" - тихо скрипит дверь, но поддается. Она знала отца, но не знает сына. Последнему еще придется отстоять право находиться здесь. – Медленно идешь, племянничек. Силенок совсем нет? Кушай лучше, а то не доползешь однажды, – усмехается Сет, блеснув ярко-красными глазами, и отбрасывает серебряный кубок, из которого только что пил. Слуги подберут, для этого они и нужны. – Зачем пришел? – продолжает он, медленно усаживаясь на трон. Гор замечает у подножья побитого стражника, держащегося за окровавленный нос. – Тебе обязательно надо избивать подданных? – голос Гора звучит ровно, однако во взгляде неуклонно сквозит презрение от вида такой несдержанности. Спорить с Сетом бесполезно, однако племянник по какой-то причине не перестает пытаться. – Если он не может принять удар, то зря гремит доспехами, заглушая пение девушек. – Это все? – Да, – просто отвечает Сет, склонив голову набок. Он даже не сожалеет. – А что на счет твоей страны? Повсюду болезни и голод. Посевы не всходят. Люди пожирают людей из-за семилетней засухи! В твоей власти прекратить это! Или нужно позвать танцовщиц, чтобы ты, наконец, начал действовать?! – В изобилии люди обленятся. Станут слабыми и неспособными переносить лишения в военных походах. Кемету нужен сильный правитель, а не бережливый. – Кемету нужен правитель, поддерживающий жизнь в стране и людях! Тот, чье дыхание побеждает смерть и исцеляет болезни. – И кто не посылает свою дочь устроить кровавую баню несогласным? Ха! – от сильного удара вздрагивают оставшиеся в зале слуги. – Я понимаю, на что ты намекаешь, племянничек, но учти – я занял трон по праву. _Он_ должен был доказать, что он сильный. И… я могу дарить дыхание жизни, однако мало кто может выдержать его. Сет расплывается в улыбке, больше похожей на оскал. В мгновение ока он подскакивает со своего места, выхватывает хищный хопеш из чужих ножен и наносит нечеловечески сильный удар наотмашь воину из своей личной гвардии. Гор только и успевает, что сделать шаг вперед – все происходит в мгновение ока. Хруст, неприятный булькающий звук, и воин безвольно оседает на пол. – Смотри внимательно, – рычит Сет, видя, что Гор готов кинуться на него. При помощи оружия он выводит кровью на одежде и доспехах какие-то знаки, а затем наклоняется к мертвецу и шепчет что-то в самое ухо. К удивлению Гора, по телу воина проходят судороги, а затем рана постепенно начинает затягиваться, словно ее сшивают невидимой рукой. Сет отбрасывает хопеш и берет лицо человека в свои ладони, вынуждая посмотреть на себя. В едва начавших двигаться глазах недоумение сменяется страхом. Сет брезгливо кривится и говорит уже громче: – Ты не коснешься себя, пока не сменится луна. Иначе умрешь уже по-настоящему. – Что это все значит? – не выдерживает Гор, сжав кулаки до хруста. – Ровно то же я проделал с твоим папашей, племянничек, – ухмыляется красноволосый Владыка Обеих Земель. – Ты лжешь. – Я не Исида, но тоже кое-что могу, – Сет произносит ее имя, будто выплюнув, но в то же время в его голосе слышится уважение. – Дыхание жизни, которое мы захватываем силой слов, подобно силкам – одно и то же. Только вот мне не было дано право врачевать раны. Для исцеления нужно сердце, наполненное созидательной мыслью. Так гласит закон мироздания. Такова воля Неберджера. Ну а я не желаю сочувствовать слабакам, позволившим себя ранить! Потому энергия и утекает из них, если не создать замок. Оживленный воин все еще сильно не в себе. Его широко распахнутые глаза буравят место, через которое прошел клинок. Видно, что ему нестерпимо хочется коснуться, ощупать, убедиться, что отсутствие раны – не плод фантазии. Гору, неотрывно наблюдающему за ним, начинает казаться, что чем дальше, тем это желание сильнее. Воин балансирует на грани помешательства, подводя и отводя руки, словно весь остальной мир потерял смысл, пока в какой-то момент он все же не выдерживает и хватается за живот обеими ладонями, будто голодный за буханку хлеба. В этот момент беднягу вспарывает невидимый клинок, в точности повторяя недавнее движение Сета. Рана открывается ровно там, где была, и воин, захлебываясь кровью, падает на пол. – Пустая трата сил, – кривится Сет. – Единственный способ запереть дыхание жизни в теле – это наложить нерушимый Запрет. Но они всегда нарушают его. - Осирис нарушил Запрет, так же, как этот воин? – спрашивает Гор, тщательно проговаривая каждое слово. Он не знал своего отца при жизни, но в груди клокочет гнев от осознания того, что тому довелось пережить. – Видишь, насколько я добр? – скалится Сет. – Любезно передаю ключ к этому замку в руки страждущего. Какова подлость! Гору мерещится, что, пусть на мгновение, но на лице дяди промелькнула тень сожаления, но нет, должно быть, показалось. Ему нестерпимо хочется придушить Сета прямо сейчас, и неважно, понесет ли он за это наказание. Главное – Кемет избавится от язвы, а отец будет отомщен… Только вот это не будет выходом, а лишь спасительной соломинкой, которая избавит от бед лишь на какое-то время. Для того, чтобы установить справедливость, сын бога не должен действовать вероломно. – Все вон, – рявкает Сет, имея ввиду слуг и охрану. – Я хочу поговорить с племянничком наедине. – Ты не хочешь избавить меня от соблазна? – усмехается Гор, когда звуки шагов исчезают вдалеке. – Не хочу. Я знаю, о чем ты думаешь. Вижу по твоему отвратительно честному лицу, что ты не решишься напасть на меня, даже если мы будем лишь вдвоем, без свидетелей. Дурак… Такой же, как мой брат. Сет делает рывок и взмахивает подобранным хопешем. Гор помнит, насколько грозное это оружие в его руках, и вовремя уклоняется. Не зря он не выпускал хопеш из виду с тех пор, как Сет вернул его в ладонь. Если говорить о технике боя, то Гор явно превосходит своего дядю, однако Сетом движет чистая ярость и нечеловеческая сила. Его движения сложно предугадать, но еще сложнее – уклониться, не имея возможности принять в блок… Несколько ударов сердца, и хопеш все-таки настигает свою цель. Гор вскидывает руку, защищаясь, но отскакивает от удара. Отрубленная рука падает рядом с ним. Острая вспышка боли пронзает все тело. В полных ненависти глазах темнеет от потери крови. Сет молчит, наблюдая за тщетными попытками племянника подняться. Ноги скользят в крови. Когда тело, наконец, обмякает, Сет берет его за лодыжку и тащит ко входу, укладывая головой на север. Даже возвращает руку, приложив ее к обрубку. – Я не отдам тебе трон. Угасающим сознанием Гор улавливает скрежет железа по камню. В какой-то момент лицо опаляет пустынными ветрами и слышится шепот у самого уха: – Вернись. У меня есть для тебя верные слова. Гора словно вытягивает из темноты. Он снова оказывается в тронном зале, в луже собственной крови… но без раны на груди. Даже рука снова на месте. Ни единого следа! Сет по-свойски приобнимает его, помогает встать и разворачивает лицом к двери, через которую Гор вошел. – Нож позади тебя. Не оглядывайся и не делай шаг назад до наступления Опет, – голос красноволосого Владыки звучит почти нежно, только вот слова – словно гвозди в крышку гроба. – Попробуй не нарушить Запрет. Если получится. Гор еще только начинает осознавать ужас своего положения, как чувствует нестерпимое желание обернуться. Как навязчивая мысль – сколько ни прогоняй, но она неизменно возвращается снова… Несколько раз Гор едва не оборачивается, чтобы взглянуть на стоящего за спиной Сета, хотя прошло не больше минуты. – До праздника Опет, значит? – говорит он, не поворачивая головы. – Тебе не поможет эта уловка. Я вернусь после Опет, и тогда мы закончим разговор. Сет удаляется, коротко хмыкнув. Кажется, он идет к трону. Гор делает несколько шагов вперед, намереваясь уйти, как вдруг сзади слышится грохот. Кажется, это кувшин с вином полетел ему вслед… Не оборачиваться стоит огромных усилий, но все же удается удержать себя. Осколки разбитой курильницы мелкой крошкой разлетаются по мозайке. Каждый соблазн обернуться – это испытание, преодолевая которое Гор чувствует себя сильнее. Он уже практически доходит до выхода из зала, как сам Сет внезапно преграждает ему путь. В его руке все тот же хопеш, перемазанный в крови, но Гор не отступает. Ему приходится тщательно обдумывать каждое движение, вкладывая всю свою осознанность в происходящее, поэтому стоит лишь пожелать – и тело останавливается, словно выросло в пол. – Забыл оставить мне еще пару ран? – холодно спрашивает Гор. – А ты неплохо держишься, – удивленно тянет Сет, глядя на племянника уже более заинтересованно. – Интересно, насколько тебя хватит. – Встретимся на Опет. Я оспорю твое право сопровождать золотую ладью, дядя. На правах победившего смерть. Ты сам любезно вложил этот ключ в мои руки. – Только не обмочись от радости! И постарайся не сдохнуть в ближайшей канаве, уступая дорогу телеге с гусями.