***
Руки тянулись к его ногам. Они возникли из ниоткуда, из тьмы, окружавшей его разум. Светящиеся ножи и тесаки сверкали в их пальцах, словно поверхность их лезвий была сделана из зеркала, отражающего слепящее солнце. Первым делом мы займемся сухожилиями твоих ног, младший. Натаниэль открыл глаза. Все его тело затекло, руки жадно сжимали одеяло, которым он был укрыт. Всё болело, особенно руки, обожженные автомобильным прикуривателем и покрытые клеймом от лезвия Лолы Малкольм, которое Натаниэль будет носить до конца жизни. Нет, не Натаниэль. Нил. Нил Абрам Джостен. Натаниэль Веснински умер вместе со своим отцом в подвале семейного дома, оставив после себя лишь второе имя. Его призрак будет преследовать Нила до конца жизни, прячась в цвете его волос и глаз, в шрамах и кошмарах, но это не будет иметь значения, потому что Нил Абрам Джостен реален. Он не ложное отражение, не несбыточная мечта, не беглец. Он здесь и сейчас. Его друзья, его товарищи лежали вокруг него на каждом свободном кусочке пола. Восходящее солнце отбрасывало тени на их усталые, покрытые синяками лица. Нил поднял взгляд к потолку и прислушался к их тихому дыханию, словно к величайшим звукам оркестра, отдающимся в идеальной акустике. У Нила Абрама Джостена был дом. У него была семья, построившая вокруг его лжи настоящего человека, который теперь мог лежать между ними и дышать одним воздухом. И даже если будет принято решение, что он больше не сможет находиться рядом с ними, его будут помнить, как человека, а не как никого. Нил закрыл глаза и позволил тихим звукам полностью поглотить его.***
Он был один в темном лесу. Ветки били по лицу, рукам, ногам. Они затыкали ему рот, пока он бежал, пытаясь избежать препятствий на своем пути и спастись от кого-то, чего-то, ничего. Но вдруг он услышал голос, как будто издалека, бормочущий неразборчивые слова. Он повернулся в его сторону и побежал так быстро, как только мог. Нил моргнул, пытаясь избавиться от остатков кошмаров в своих мыслях. Он протер глаза и приподнялся на руках. По другую сторону кровати лежали лишь разбросанные постельные принадлежности и ни следа того человека, который заснул предыдущей ночью рядом с ним. В груди что-то сжалось, и на мгновение он не смог вздохнуть, словно легкие совсем забыли о том, как должны работать. Только через некоторое время он снова услышал этот голос. Тихий, но разносящийся по всей квартире и странно успокаивающий. Легкие Нила снова заработали, а губы изогнулись в непроизвольной улыбке. Когда он вышел в короткий коридор, голос стал отчетливее и притянул Нила как магнит. — Убирайся с дороги, глупый кот, потому что больше никогда в жизни не получишь от меня еды. Нил стоял в проеме, прислонившись к дверной раме. В лучах утреннего солнца волосы Эндрю казались еще светлее, чем на самом деле. Нил все эти годы пытался каталогизировать и запомнить их оттенки в разное время дня и ночи. Даже спустя двадцать пять лет он не мог сказать, что узнал все. Скорее всего, нет, но это не имело значения. Впереди у него было еще много лет, чтобы исследовать феномен волос Эндрю Джозефа Миньярда. У Нила было будущее. Еще много утр, когда он сможет увидеть Эндрю, пытающегося отогнать их котов, одетого в одни боксеры, с невероятным беспорядком на голове и незажженной сигаретой во рту. И даже если он продолжит просыпаться от кошмаров из своего прошлого, возвращение к реальности, к настоящему будет стоить каждого шрама на его теле. Нил сделал шаг вперед и позволил утреннему солнцу, проникающему через окна, упасть на его кожу. Здесь и сейчас.