Самый печальный день, что был со мной

      Теплый летний ветер кружился и шумел в зеленой листве парковых деревьев, подхватывал холодные капли воды из высокого фонтана и уносил их так далеко, как только мог. Играючи трепал и путался в коротких рыжих кудрях и, словно пытаясь утешить, прохладой дул на разбитую губу и саднящие следы от ладоней на щеках, которые уже приобретали бордовый оттенок.       Нынешняя шлюха папаши нашептала ему, что видела, как его "любимая" дочка обнимается с какой-то девицей. Старому алкашу это, мягко скажем, не понравилось и, очевидно, избитие показалось ему очень даже соразмерным наказанем за такое страшное преступление.       После пешей прогулки за городом, затянувшейся до самой ночи, единственное, о чем я могла думать - это принять душ и завалиться в постель. Но, едва я перешагнула порог квартиры, как усталость исчезла, полностью вытесненная неприязнью и секундным испугом. На кухне за полуразвалившимся столом сидел нажратый отец, сжимая в руке граненый стакан, и неотрывно, со злобой смотрел прямо на меня.       Пару секунд вглядываясь в его вусмерть пьяную физиономию, я прервала этот немой обмен ненавистью и пригнулась, чтобы развязать шнурки. Оказалось, очень вовремя. Не успела я и прикоснуться к обуви, как прямо над моей головой пролетел тот самый стеклянный стакан и, видимо, не достигнув своей цели, разбился о входную дверь. Страх больно прошелся по позвоночнику, вздыбливая волосы на затылке, а пульс в ушах стучал так, что я пропустила момент, когда отец подошел совсем близко. Последнее, что помню - меня схватили за ворот футболки и, не обращая внимания на сдавленный хрип, потащили в гостинную.       Большую часть "воспитательного процесса" я находилась в полусознании, а просыпалась только в особо болезненные моменты. Клок выдранных волос, размашистый пинок между лопаток, посчитанные кулаком ребра - то немногое, что мозгу так и не удалось стереть.       Спустя очереднную пощечину, сгребая в кучу скудные остатки сил, я схватила с низкой полки горшок с давно засохшим цветком и бросила в лицо папаше-тирану. Воспользовавшись его секундной заминкой, настолько быстро, насколько была способна, рванула к спасительному выходу. Шум в голове заглушил и треск расколотой пластиковой вазы, и отборный мат с пожеланиями сдохнуть, и собственное сбитое от боли дыхание.

* * *

      Время медленно, но верно подходило к полуночи, а я, как и полчаса назад, продолжала сидеть на деревянной скамье недалеко от каменного фонтана. Хоть день сегодня и выдался жарким, к ночи заметно похолодало и тонкая красная кофта без единой пуговицы уже мало согревала. Разрыв на нижней губе, откуда не так давно к подбородку и ниже стекала полоска вязкой жидкости, покрылся корочкой. По всë той же темно-зеленой футболке рассыпались крупные кровяные пятна.       В голове, словно пчелы, роились и жужжали самые разные мысли, значение которых я не очень-то старалась уловить. Опустошение, граничащее с нарастающей истерикой, едва не разрывало пополам. Хотелось плакать, рыдать во весь голос, но даже на это не осталось никаких сил.       Попытка сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться провалилась: резкая боль в ребрах заставила вздрогнуть, а изо рта вырвался короткий хриплый вздох. "План был не такой, но это действительно отвлекло". Полностью выдохнув, я посильнее укуталась в кофту и стала судорожно думать, что делать дальше. "Вариантов у меня не много: либо домой, либо звонить Оле... Домой явно не вернусь, а значит..."       Покрытые синеющими пятнами, руки ныли при любом движении. Опасаясь нового прилива боли, я аккуратно отстегнула клепки набедренного кармана голубых джинсов и выудила оттуда телефон со свежей трещиной на экране. Долго искать нужный контакт не пришлось. Нажав на кнопку вызова, я все с той же осторожностью поднесла телефон к уху. - Алл-ло? - с другого конца провода послышался бодрый и даже радостный голос. "Видимо, спать даже не собиралась... " - Оль, слушай... Ты можешь меня забрать? - Откуда..? Подожди, Лиз, что случилось? Ты где вообще? - с каждой фразой ее тон все больше окрашивался тревогой. - Сбавь нервы, пожалуйста. - слабая усмешка тронула губы. - В парке сижу. Так, ты можешь приехать? На последнем слове, и без того севший, голос сорвался. Кривясь от режущего чувства в горле, я продолжила говорить: - Я у фонтана. Рядом с тренажерами.       Оля пообещала приехать как можно быстрее и попросила пока не отключаться. Выдавив из себя совсем осипшее "хорошо", я устало прикрыла глаза. В трубке раздавались то звон ключей, то непонятное шуршание, то тихое "блять", когда на фоне что-то глухо упало. Девушка негромко окликнула меня и, еще раз уточнив, где я нахожусь, завершила звонок. Убрав телефон назад в карман, я накинула капюшон, спрятала замерзшие кисти в рукава и измученно опустила голову. И сама не заметила, как, чуть сомкнув веки, стала все глубже погружаться в манящую сонную темноту.

* * *

- Солнце... Эй, Лиза, проснись.       Теплая рука Оли легла на мою на щеку, а вторая чуть поглаживала ноющее плечо. Я поднимаю рассеянный взгляд и вижу обеспокоенное лицо любимой. И промелькнувшую на нем тень ужаса, которую она тут же постаралась стереть.       Девушка, все так же стоя перед невысокой деревянной скамьей, наклонилась ближе ко мне и неторопливо стянула капюшон со всклоченной рыжей макушки. Мягкая ладонь нежно прошлась по волосам, и длинные, стертые от скрипки, пальцы аккуратно погрузились в кучерявую ржавчину. - Кто это сделал? - ее взор метался с живописных синих пятнен, рассыпавшихся по лицу, на мои глаза и вновь по тому же маршруту. - Только без тупых отговорок, ладно? Ты в курсе: в "упала" или в подобные сказки я точно не поверю.       Я набираю воздух в легкие, готовясь к рассказу о своих не самых приятных приключениях, и, так и не проронив ни слова, с усталым изнеможденным вздохом утыкаюсь лбом ей в живот.       Её открытый взгляд, ее улыбка, родной голос, ее горячая, как батарея, кожа и вся она, словно закрывая ото всех бед, дарили мне чувство безопасности. Прямо сейчас, утопая в заботливых объятиях Оли, я ощутила ту самую каменную стену, которую так отчаянно ищут в других люди.       По груди ватным шариком прокатилась приятная тяжесть. "Люблю" - простая мысль зависла на репите, повторяясь вновь и вновь, пока не вырвалась в свободный полет. - Оля, я так тебя люблю... - почти со слезами в глазах, но спокойно и ровно шепчу, отрываясь от толстовки девушки.       Оля хмыкнула, а ее тонкие, чуть бледные губы растянулись в улыбке. - Я это знаю, милая. И я тоже очень. Сильно. Тебя люблю. - с перерывами на короткие поцелуи в лоб промурчала девушка.       С каждым ее словом и с каждым прикосновением ее уст, боль будто бы отступала под натиском чар этой прекрасной дамы. Казалось, еще немного такого "колдовства" и все раны в мгновение затянутся, а все гематомы бесследно исчезнут.