When the Words Stop Coming

      Вэй Ин всегда верил в свою честность, в то, что он верен сердцу. Итак, когда он впервые скрестил мечи с Лань Ванцзи в Облачных Глубинах и почувствовал это всепоглощающее тепло в своем сердце, эту тягу ко Второму Нефриту, румянец на своей коже и улыбку, которая не могла сойти с его губ, он не мог не позволить этому выскользнуть:       — Мне кажется, я люблю тебя.       Лань Ванцзи прищурился.       — Вздор.       Вэй Ин почувствовал, что его сердце чуть-чуть разбилось, но все было в порядке. В конце концов, они только что встретились.       Лань Чжань был сбит с толку. Как он мог чувствовать магнетическое притяжение к такому неотесанному человеку? Признаваться в любви, когда он откровенно боролся против правил? Нет, это, должно быть, ошибка. Должно быть, его дразнят.       Итак, Вэй Ин старался проводить с Лань Чжанем как можно больше времени, добиваясь его внимания. Было слишком забавно наблюдать, как он превращается из стойкого Второго Нефрита в раздраженного Лань Чжаня. Он всегда был один, и Вэй Ин был полон решимости быть, по крайней мере, его другом.       Лань Чжань был таким великолепным, таким царственным и совершенным, и легко мог сравниться с Вэй Ином. Как интеллектуально, так и физически. Вэй Ин почувствовал, как его сердце наполнилось теплом, когда Лань Чжань просто стал следить за отработкой его наказания в библиотеке.       Он ничего не мог с собой поделать.       — Я люблю тебя, Лань Чжань! — Вэй Ин улыбнулся, передавая скопированные им за день правила. Лань Чжань с сердитым видом выхватил их.       — Проваливай.       Улыбка Вэй Ина слегка дрогнула, но он все же засмеялся.       — Однажды, Лань Чжань! — прощебетал он, вставая и уходя.       Лань Чжань уставился в спину Вэй Ина, его уши потеплели и покраснели от смущения. Он не мог понять Вэй Ина, во что он играл? Он не мог быть искренним, не тогда, когда продолжает шутить и приставать к Лань Чжаню.       Лань Чжань спасся от водяных гулей. Вэй Ин вздохнул с облегчением. Он быстро объяснился перед Лань Чжанем, рассказал мотивы своих действий и то, что он никогда бы намеренно не плеснул водой на Второго Нефрита, и надул губы, когда Лань Чжань даже не потрудился посмотреть в его сторону. Ему удалось подойти достаточно близко к Лань Чжаню, чтобы прошептать:       — Эй, Лань Чжань, я защищу тебя. Я люблю тебя.       — Заткнись, — Лань Чжань сверкнул глазами, сжимая в кулаке свой собственный меч. — Проваливай!       Вэй Ин ухмыльнулся, подняв руки вверх, прежде чем вернуться к текущей проблеме. Если его улыбка исчезла, что ж, никто об этом не узнает.       Лань Чжань не мог не почувствовать, как у него ёкнуло сердце. Как он мог быть таким умным и совершенным и в то же время быть противоположностью всего, чему учили Лань Чжаня, пока он рос? Это было слишком близко, водяные гули были прямо под ним, и он был так близок к тому, чтобы попасть в засаду, но вот появляется этот бесстыдный мальчишка с ослепительной улыбкой и…       Лань Чжань уставился на двух кроликов с таким мягким выражением лица.       — Я люблю тебя, — выдохнул Вэй Ин, не в силах остановиться.       Лань Чжань дёрнулся, с отвращением глядя на Вэй Ина.       — Прости, Лань Чжань, — засмеялся Вэй Ин, — ты был таким хорошеньким, это вырвалось само по себе!       — Смешно. Бесстыдник, — парировал Лань Чжань, прежде чем повернуться и уйти.       Только когда Лань Чжань скрылся из виду, Вэй Ин позволил улыбке исчезнуть.       Лань Чжань привел двух кроликов на задние холмы и попытался успокоить свое сердце. Как он может быть таким бесстыдным? Как он может быть таким уверенным, так легко произносить эти слова? Заставляя сердце Лань Чжаня биться чаще, будучи таким добрым, вдумчивым и…       Вэй Ин наблюдал, как Лань Чжань, хромая, в одиночку отправился в лагерь перевоспитания Вэней. Услышав, что случилось с Облачными Глубинами и с ногой Лань Чжаня, он сразу принял решение.       Ну и что, что Цзян Чэн разозлится на него? Ну и что, что Вэни могут бросить его в темницу?       Вэй Ин зачитал правила Ланей перед Вэнь Чао, потому что он знал, что правила были утешением для Лань Чжаня. Он провел всё перевоспитание рядом с ним, разговаривая, чтобы отвлечь того от беспокойства о его пропавшем брате, о его ордене. Он пересыпал свои признания короткими «я люблю тебя», не ожидая никакого ответа, просто напоминая Лань Чжаню, что чувства Вэй Ина не изменились, что его мир не был полностью разрушен.       — Лань Чжань, — прошептал Вэй Ин, теряя сознание после их героических действий против Черепахи-Губительницы, — Лань Чжань, любовь моя, спой мне песню, пожалуйста?       Вэй Ин говорит, что у него плохая память, но он запомнил каждую ноту из уст Лань Чжаня в самой своей душе.       «Спасибо», — хотел сказать Лань Чжань, поскольку Вэй Ин делал все, что мог, чтобы подбодрить Лань Чжаня, оставался рядом с ним и убеждался, что Лань Чжань чувствует себя комфортно. Сердце Лань Чжаня было так полно любви, тепла и облегчения, но он ничего не мог сказать. Он был жадным. Он хотел брать, и брать, и брать каждое слово и жест, после того как у него все отняли. Но это в следующий раз. В следующий раз.       Вэй Ин покинул Курганы, замученный, травмированный и изменившийся. Он покинул курганы, собранный воедино лишь энергией обиды и обрётший силы, которых он никогда не хотел.       Он посмотрел на небо, зная, что Лань Чжань находится под теми же звездами.       — Айя, Лань Чжань… — он вздохнул, из его губ повалил черный дым: — Смог бы ты любить меня сейчас?       Где ты, Вэй Ин? Ты не можешь быть мертв. Ты не можешь быть...       — Демоническое совершенствование разрушит твой разум, твое тело, твой характер, — Лань Чжань свирепо смотрел на него. Как он мог быть таким красивым, когда злился?       Вэй Ин отвлекся на свою флейту. Он сглотнул.       «Ты не понимаешь, я ранен, Лань Чжань, я смертельно ранен. У меня нет золотого ядра, которое могло бы меня исцелить, у меня нет духовной энергии, на которую можно положиться. Они пытали меня, Лань Чжань, они сломали мое тело и бросили меня в Могильные Курганы. Я напуган. Я слаб. Мне так больно. Только энергия обиды удерживает мое тело, пожалуйста...»       Нет.       Лань Чжань не мог это знать.       — Что другие знают о моем характере? Странно, что я все еще люблю тебя. Ты такой красивый, Лань Чжань, — Вэй Ин остановился на этих словах, потому что это было единственное, что он мог сказать правдиво. Лань Чжань был первым лучом солнца, который он увидел с тех пор, как попал в Могильные Курганы. Даже с тех пор, как Пристань Лотоса…       — Вэй Усянь! — Лань Чжань сверкнул глазами.       Оу.       Сердце Вэй Ина дрогнуло еще сильнее.       — Лань Ванцзи.       Лань Чжань почувствовал облегчение только для того, чтобы снова забеспокоиться. Почему Вэй Ин такой? Что его так сломало? Как энергия обиды смеет омрачать любовь Вэй Ина к Лань Чжаню? Как Вэй Ин все еще может произносить такие сладкие слова в окружении темноты? Лань Чжаню придется приглядывать за ним, очищать его. В следующий раз. В следующий раз.       Они победили.       Они победили, и теперь Вэй Ину придется жить с последствиями.       Они победили. Они победили, и у Лань Чжаня есть время.       Этот безымянный Цзинь унижал Лань Чжаня. Но нет, не в его смену. Никогда.       Вэй Ин взял алкоголь, что был предназначен для Лань Чжаня, выпил его одним глотком и перевернул чашу вверх дном, чтобы показать Цзиню, что напиток выпит. Он не забыл кокетливо подмигнуть Лань Чжаню, произнося одними губами:       — Я люблю тебя.       Лань Чжань, смотревший на него широко раскрытыми глазами, внезапно отвёл взгляд.       Но Вэй Ин был полон решимости выяснить, что случилось с Вэнь Нином, поэтому он спрятал своё разбитое сердце вместе со всем остальным и приготовился объявить о своих намерениях. Он будет плакать над этим позже.       Сердце Лань Чжаня учащенно билось в груди. Было ли это тем, что чувствовали девушки, когда их спасал красивый самосовершенствующийся? В тот момент Вэй Ин выглядел таким… обворожительным и уверенным в себе, и Лань Чжань не мог не почувствовать себя совершенно одурманенным, настолько, что отвёл взгляд. Он почти прошептал эти слова в ответ, тогда и там, но Вэй Ин перешёл к другому вопросу, и Лань Чжань остался в стороне, притихший. Все было в порядке. В следующий раз. В следующий раз обязательно.       Лань Чжань пропустил их.       Он вместе со своим зонтом отошел в сторону, под дождь, и дал им пройти. Вэй Ин не хотел вдаваться в подробности, он бунтовал против их образа жизни, но он знает, что поступает правильно. Это были невинные люди, они не заслуживали того, что с ними происходило. Никто из них даже не был самосовершенствующимся, черт возьми!       Лань Чжань отошел в сторону, когда они двинулись вперед.       — Я люблю тебя, Лань Чжань, — он кивнул.       Лань Чжань отвёл взгляд.       — Уходи.       Это было справедливо. Он уже просил так много, что не мог просить любви Лань Чжаня. Он идет против всего, за что Лани выступали, всего, что они считали хорошим.       Это не облегчило знакомого разрыва его сердца. Сколько еще раз может разбиться сердце, подумал он.       Вэй Ин еще раз кивнул.       — Прощай.       Лань Чжань не мог понять. Зачем он это делал? Как он мог так поступить, восстать против их ценностей и все еще говорить, что любит Лань Чжаня с той же искренностью, что и раньше. И все же часть Лань Чжаня знала, что Вэй Ин прав. Он был в смятении, сбит с толку, не способен связать неотъемлемое благо того, во что верил, со справедливостью, которую преследует Вэй Ин. Как он мог думать о любви с этим противоречием в своем сердце. Возможно, он смог бы примирить их в следующий раз. В следующий раз.       Это было незаконно. Лань Чжань души не чает в А-Юане? Вэй Ин может вынести не так уж много. Ребенок сидел у него на коленях, и Вэй Ин не мог остановить слова, которые бурлили у него внутри: «не говори этого, не говори этого, не...»       — Я люблю тебя, Лань Чжань.       Лань Чжань нахмурился и мягко оттолкнул А-Юаня.       — Ты все еще практикуешь темное заклинательство?       Оу.       Вэй Ин отвлёкся, ухаживая за А-Юанем, следя за тем, чтобы он поел, и заботясь о маленьком мальчике, стараясь не встречаться взглядом с Лань Чжанем. Его грудь казалась пустой, почти такой же пустой, как пространство, где когда-то находилось его золотое ядро. Постоянно разбитое сердце, борьба за жизнь, постоянное присутствие тёмной энергии и, чёрт. С этим было всё труднее справляться. Даже улыбаться становилось всё труднее.       Лань Чжань запаниковал. Ему нужно было кое в чем убедиться здесь, он должен был увидеть, какую жизнь Вэй Ин устроил для себя в этом месте. Он хотел сам увидеть, как дела у Вэй Ина — худого, недокормленного Вэй Ина, всё поведение которого потускнело. Сейчас было не время отвечать на эти слова, у него была собственная задача, которую нужно было выполнить. В следующий раз. В следующий раз точно.       — Я люблю т… — начал Вэй Ин, держа за руку А-Юаня, махая Лань Чжаню на прощание.       Лань Чжань повернулся к нему с сердитым видом.       — Не говори этого.       Вэй Ин проглотил это заявление, опустив руку. Это было так больно. Он не мог перестать страдать. Как могло его сердце все еще разбиваться? Он уже потерял свою семью, потерял свой дом, своё ядро, и теперь…       Он думал, что его сердце уже превратилось в пыль. Похоже, что даже пыль все еще можно раздавить.       Он почувствовал влагу в глазах, жгучие слезы, но тут же отвернулся, почти проклиная А-Юаня, когда тот начал громко спрашивать:       — Почему Сянь-гэгэ плачет?       Он взял ребенка на руки и побежал обратно в их маленькое поселение.       Лань Чжань проклял себя. Он просто не хотел слышать это заявление как последние слова Вэй Ина перед расставанием. Если бы он услышал это сейчас, то не смог бы уйти, но ему нужно вернуться в Облачные Глубины. Он не ожидал, что это расстроит Вэй Ина, заставит Вэй Ина плакать. Он заставил себя уйти. В следующий раз. В следующий раз!       Вэй Ин даже ничего не сказал в Безночном Городе, но Лань Чжань обратил свой меч против него. Это было, пожалуй, самое большое подтверждение из всех.       — Я всегда знал, что ты ненавидишь меня, — Вэй Ин поднес Чэньцин к своим губам. — Ты мог бы просто сказать это. Ты такой жестокий, Лань Чжань.       — Вэй Ин!       Слова застряли у Лань Чжаня в горле. «Я не испытываю к тебе ненависти! Я тоже люблю тебя! Я всегда любил тебя! Почему это происходит именно сейчас, именно там, где это имеет наибольшее значение?» Но Вэй Ин уже играл на своей дицзы, и Лань Чжань не мог этого сказать.       Вэй Ин чувствует, что угасает. Может почувствовать заманчивое притяжение небытия.       Сердце разбито, вера пошатнулась, все, кого он любит, либо ненавидят его, либо умерли. Он хотел, чтобы все это закончилось.       — Вэй Ин, пожалуйста…       Лань Чжань пытался влить в него энергию, пытался исцелить его. Сколько пройдет времени, прежде чем он узнает, что Вэй Ин пуст? Что у него зияющая дыра в сердце и в его даньтяне.       — Вэй Ин, я... — Лань Чжань, кажется, колеблется, прерывая каждое второе предложение. — Вэй Ин, скажи это. Пожалуйста, скажи это. Еще раз, прошу тебя.       Почему он должен был быть таким жестоким?       « — Я люблю тебя, Лань Чжань!       — Вздор.»       « — Люблю тебя, Лань Чжань!       — Бесстыдник.»       « — Лань Чжань! Я люблю тебя!       — Проваливай.»       Я люблю тебя. Отказ.       Я люблю тебя. Отказ.       Я люблю тебя. Отказ.       Вэй Ин уже потерял все. Зачем ему нужно сломать его ещё больше? Почему Лань Чжань просто не может позволить ему спокойно умереть? Он всегда говорил Вэй Ину оставить его в покое, а теперь ему самому нельзя оказать такую же любезность?       Гнев вскипел в его груди, и он оттолкнул руку Лань Чжаня.              — Проваливай!       Лицо Лань Чжаня исказилось, идеальный нефрит треснул, превратившись в видимое страдание, и жестокая часть разума Вэй Ин подумала: «это хорошо».       — Вэй Ин.       — Проваливай! — он попытался отбиваться. Энергия, которую пытался дать ему Лань Чжань, растворилась в ничто. В его теле не было ядра, то же самое можно было бы сказать и о любви в его сердце.       — Вэй Ин, ты же не можешь иметь в виду…       Вэй Ин уже терял сознание, теряя энергию в приступе ярости, но он хотел умереть, сражаясь. Он хотел умереть, оставив за собой последнее слово. Он хотел, чтобы Лань Чжань знал, как это больно.       Когда его зрение померкло, он попытался изобразить самый свирепый взгляд.       — Лучше бы я никогда не любил тебя, Лань Ванцзи!       Нет, нет, нет, прости, мне очень жаль, я люблю тебя, я люблю тебя, не говори так, пожалуйста. Я знаю, что подвел тебя, я знаю, что потерпел неудачу. Не говори, что жалеешь о любви ко мне, пожалуйста, не надо, прости, клянусь, я спасу тебя, просто позволь мне спасти тебя, я буду лучше, я буду лучше. ***       Мне очень жаль, Вэй Ин, пожалуйста, ответь на мой расспрос. ***       Я все еще должен сказать это в ответ, Вэй Ин. Пожалуйста, ответь на мой расспрос. ***       Я люблю тебя, Вэй Ин. Пожалуйста, ответь на мой расспрос. ***       Твой сын вырос в прекрасного человека. Пожалуйста, ответь на мой расспрос. ***       Сбылось ли твоё желание? Теперь ты меня ненавидишь? Пожалуйста, ответь на мой расспрос. ***       Если это тебя хоть немного утешит, я хотел бы, чтобы ты никогда не любил меня так сильно, чтобы избавить тебя от боли из-за моей некомпетентности. Пожалуйста, ответь на мой расспрос.       Музыка в лесу, знакомая мелодия.       Вансянь?..       — Ты узнал, кто я, ещё на горе Дафань, — Вэй Ин посмотрел на Лань Чжаня, который все еще играл на своем гуцине. — Почему ты защитил меня?       Прозвучала последняя нота, и Лань Чжань принял серьёзный вид.       — У меня есть свои сожаления, — голос Лань Чжаня был мягким, печальным. — Я о многом сожалею.       Вэй Ин склонил голову набок, демонстрируя свое любопытство и готовность слушать. Лань Чжань встал, тихо подошел к Вэй Ин и опустился на колени у кровати. Он не сводил глаз с собеседника, не прерывая контакта и не отводя взгляда. Лань Чжань выглядел серьёзным, в то время как Вэй Ин выглядел немного смущённым.       — Я должен был сказать тебе это, — тихо произнёс Лань Чжань. — Когда это еще имело значение. Я должен был сказать тебе это сразу, как только ты впервые сказал это мне, но я был сбит с толку, а потом продолжал откладывать, пока не стало слишком поздно.       — Что сказать?       Вэй Ин почувствовал, как ужас разливается по его венам. Конечно, нет...       — Вэй Ин, — голос Лань Чжаня сочился искренностью, — я люблю тебя.       Это должно было быть все, чего хотел Вэй Ин. Он всегда представлял, на что это было бы похоже, если бы Лань Чжань ответил взаимностью на его чувства тогда, как эти слова изменили бы всю его жизнь, перевернули всё вверх дном и осветили мир вокруг него, вызвав взрыв любви, счастья и ярких красок.       Но… После всего этого времени, после всего, что произошло, эти слова упали на него, как тихие слёзы на плечи.       Едва ощутимо. Незначительно.       — Ох, — Вэй Ин был удивлён тем, как мало он чувствовал. — Ты опоздал.       Лань Чжань посмотрел вниз, его тело согнулось. Вэй Ин знал, что такое разбитое сердце, знал, как это выглядит, был очень хорошо знаком с ним и узнавал его в любом человеке.       — А… — Лань Чжань, казалось, был не в состоянии говорить. Это прозвучало так, словно слова застряли в его горле.       Вэй Ин заёрзал на кровати.       — Прости, я не хотел причинять тебе такую боль, но я не люблю лгать о своих чувствах.       Кулаки Лань Чжаня сжались.       — Да. Ты никогда и не лгал.       Лань Чжаню потребовалось много времени, чтобы понять, что Вэй Ин мог солгать о своем благополучии, но никогда о своих чувствах.       — Я и правда не лгал, — Вэй Ин откинулся на спинку кровати. Не лгал, прошедшее время. Он даже не мог сказать слова любовь. Услышав это, Лань Чжань поморщился. — Это было похоже на то, что мое сердце горело, и оно взрывалось и оживало каждый раз, когда ты появлялся рядом. Я даже не особо возражал против того, что ты отвергнешь меня, потому что ты все еще позволял мне оставаться рядом с тобой, когда это было нужно, так что я подумал, что у меня есть шанс, — он потёр друг о друга большие пальцы. — Но… случилась война, и эта история с Вэнями, и всего остального было так много, и… — он пожал плечами: — Тебя там не было. Ты никогда ничего не говорил. Ты каждый раз сбивал меня с ног. Я думал, ты меня ненавидишь. Сердце может выдержать не так уж много, Лань Чжань.       Лань Чжань не двигался, опустив голову, чтобы Вэй Ин не мог видеть его лица.       — Я почти уверен, что часть меня все еще… — Вэй Ин отвёл взгляд. — Но моё сердце было разбито так много раз, столькими людьми, что все, что я чувствовал к концу, были пустота и боль.       Вэй Ин похлопал Лань Чжаня по руке, которая лежала на краю кровати.       — Прости, Лань Чжань. Я достиг своего предела. Мне нужно защитить свое сердце. Во всяком случае, то, что от него осталось.       Рука Лань Чжаня сжалась под его рукой.       — Я могу защитить сердце Вэй Ина.       Вэй Ин вздохнул.       — Лань Чжань, Лань Чжань, я бы доверил тебе свою жизнь, ты это знаешь, — он ещё раз похлопал Лань Чжаня по кулаку, — но я не могу доверить тебе своё сердце. Ты никогда не давал мне для этого повода. И… — Вэй Ин колебался, но Лань Чжаню нужно было услышать правду. — Я боюсь.       Просто думая о словах, слетающих с его губ, позволяющих сорваться еще одному «я люблю тебя», он боялся. На данный момент это похоже на шаблонный ответ.       Я люблю тебя. Отказ.       Я люблю тебя. Отказ.       Я люблю тебя. Отказ.       — Тебе не нужно бояться, — голос Лань Чжаня звучал твердо.       — История говорит об обратном, — Вэй Ин почувствовал, что сворачивается калачиком, становясь меньше ростом. — Семь лет отказов, Лань Чжань. Семь лет «вздор», «бесстыдник», «прочь», «заткнись», «проваливай», — он закашлялся, тряся головой, чтобы выкинуть эти слова из головы. Даже Лань Чжань вздрогнул. — Я боюсь. Я не могу доверить тебе свое сердце. Не тогда, когда ты ничего не сделал, кроме как сломал его.       Возможно, это было жестоко сказано, судя по тому, как Лань Чжань, казалось, ссутулился еще больше, пока его лоб почти не упёрся в кровать.       Вэй Ин поджал губы.       — Я пойму, если ты захочешь вышвырнуть меня вон.       — Нет.       Лань Чжань всё ещё не встал, но его голос звучал твёрдо. Чрезвычайно устойчиво, явно неестественно.       — Это опасно для Вэй Ина. Мы не знаем, почему ты вернулся, и…       Правильно. Дух меча, Стигийская Тигриная Печать.       Лань Чжань встал, но отвернулся. Вэй Ин позволил ему притвориться. Он всё равно видел слезы на простыни.       — Вэй Ин доверяет мне свою жизнь. Так что... Я защищу Вэй Ина.       — Хорошо. — Вэй Ин кивнул. — Хорошо.       — Вэй Ин, я...       Лань Чжань даже сейчас не мог этого сказать. Даже сейчас, когда он пытался влить энергию в Вэй Ина, чтобы они могли сбежать, но, кажется, ничего не происходит, и он не может понять почему, и он должен сказать это сейчас, он должен это сказать...       — Вэй Ин, скажи это. Пожалуйста, скажи это. Ещё раз, пожалуйста.       Лань Чжань надеялся, что эти слова придадут Вэй Ину сил продолжать бороться, сил продолжать жить, сил собраться с силами, выстоять и жить дальше. Возможно, если он услышит это еще раз, Лань Чжань сможет сказать это в ответ.       Всё, что он услышал, было рычание. Он посмотрел на Вэй Ина, гадая, больно ли тому…       Но блеск в глазах Вэй Ина исчез, когда он посмотрел на Лань Чжаня. Исчезла мягкая улыбка, которую Вэй Ин хранил для него. Всё, что он мог видеть, это гнев и отчаяние, и Лань Чжань почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он уже видел этот взгляд раньше у Вэй Ина, но никогда он не был направлен на Лань Чжаня.       — Проваливай!       Возможно, величайшей глупостью Лань Чжаня было думать, что Вэй Ин никогда не откажется от него. Что Вэй Ин всегда будет улыбаться и говорить, что любит Лань Чжаня, несмотря ни на что. Что всегда будет Следующий раз, что между ними ничего не изменится.       — Вэй Ин...       — Проваливай!       Все те разы, когда Лань Чжань говорил эту фразу Вэй Ину вернулись с удвоенной силой. Лань Чжань почувствовал, как его сердце разбилось, и с обливающимся кровью сердцем задался вопросом, не это ли чувствовал Вэй Ин каждый раз, когда Лань Чжань отказывал ему.       — Вэй Ин, — Лань Чжань почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза, — ты не можешь иметь в виду...       Вэй Ин больше не улыбался. Больше не смеялся. Он угасал, и даже тогда он собирал силы, чтобы свирепо посмотреть на него. Как будто он скорее умрет в гневе, чем будет жить с Лань Чжанем.       — Лучше бы я никогда не любил тебя, Лань Ванцзи!       «Следующего раза» больше не будет. Он дошел до конца пути.       Вэй Ин разочаровался в нём.       Слишком поздно.       Слишком поздно.       Слишком поздно.       Путешествие с Вэй Ином показалось ему одновременно лучшим и худшим в мире. С одной стороны, он вернулся, он жив, и они бок о бок исследуют тайну, окружающую их дражайшего друга.       С другой стороны, было тихо.       Нет, они не молчали, Вэй Ин задавал один вопрос за другим о том, как сильно изменился за тринадцать лет мир, и обо всём, что только есть. В промежутках он оглядывался по сторонам с широко раскрытыми глазами и невинным видом.       Но отсутствие признаний, небольших «я люблю тебя», вставленных между вдохами, между темами, беспорядочно разбросанных, как маленькие поцелуи по лицу Лань Чжаня, — всё это ушло. Разговоры были просто разговорами.       Лань Чжань никогда не осознавал, как сильно он жаждет этих маленьких признаний в любви, пока их полностью не вычеркнули из его жизни. Пока он не понял, что больше никогда их не услышит. Но всё в порядке. Всё в порядке, пока последними словами, которые он когда-либо слышал от Вэй Ина, не были «лучше бы я никогда не любил тебя».       И теперь, даже если часть Вэй Ина все еще любит Лань Чжаня, он не может доверить сердце своей родственной душе. Лань Чжань упустил все возможности, чтобы завоевать его доверие, защитить его сердце от разбития. Когда-то безрассудный способ, которым Вэй Ин признавался в любви, теперь был подавлен страхом быть отвергнутым.       Теперь настала его очередь, жгучая любовь в его сердце отзывалась болью в каждой улыбке, в каждом вздохе, где Вэй Ин обычно уместился бы в маленьком «я люблю тебя», сейчас полностью отсутствующем.       Что справедливо. Лань Чжань принял последствия своих действий.       Когда они поднялись на вершину холма, Лань Чжань увидел, как Вэй Ин смотрит за горизонт. Вид отсюда был прекрасным, и день был удивительно солнечный. Лань Чжань мог видеть, как покрытые травой поля отражаются в глазах Вэй Ина, как солнце касается его кожи, как он светится драгоценной жизнью.       Ох...       — Я люблю тебя.       Лань Чжань не смог сдержать рвущихся наружу слов. Вэй Ин дважды моргнул, затем повернулся к Лань Чжаню, удивленный, прежде чем рассмеяться, смущенный.       — Айя, Лань Чжань, с чего это вдруг? «Прости, Лань Чжань. — Юный Вэй Ин усмехнулся. — Ты просто такой хорошенький, что это вырвалось само по себе!»       Лань Чжань, наконец, понял, что чувствовал тогда Вэй Ин, бурлящие эмоции, которые нужно было выплеснуть в честных словах, всю эту любовь и искренность.       Как он мог в этом сомневаться?       — Ты выглядел прекрасно на солнце, — сейчас было так легко произносить эти слова. Где были они тринадцать лет назад? Тогда, когда это имело наибольшее значение? — Я должен был это сказать.       Вэй Ин фыркнул. Лань Чжань приготовился к последствиям. Он приготовился к тому, что в ответ на его собственные «заткнись», «прочь» и «вздор» последует такой же огонь. Он был готов к повторному появлению страшного «ты опоздал». Он помнил, как его сердце разбилось, когда Вэй Ин отверг его в пещере. На «ты опоздал», когда ему наконец удалось произнести эти слова, все усугубилось еще больше, когда он понял, что именно это, должно быть, чувствовал Вэй Ин каждый раз, когда Лань Чжань жестоко его отвергал. Когда он признался, что ему было страшно.       Это было правильно, он снова и снова причинял боль Вэй Ину, самое время ему почувствовать вкус разбитого сердца–       — Спасибо, Лань Чжань, — Вэй Ин улыбнулся через плечо, затем они продолжили свой путь.       Конечно, Вэй Ин превосходит ожиданий, он всегда добрее, чем был к нему мир. Он всегда был лучшим человеком, чем Лань Чжань.       «Лучше бы я никогда не любил тебя, Лань Ванцзи!» Слова Вэй Ина после многих лет повторяющегося разбитого сердца стали последней каплей для человека, который долго страдал.       — Я боюсь, Лань Чжань, — прошептал он сломленным голосом, потому что, хотя слова все еще были у него на губах, он отказывался произносить их вслух.       Итак, Лань Чжань расправил плечи. Он воспринял это как разрешение.       Настала его очередь.       — Я люблю тебя.       Сейчас было удивительно легко произносить эти слова. Всякий раз, когда он чувствует, что его сердце выпрыгивает из груди, всякий раз, когда Вэй Ин выглядит особенно лучезарно, всякий раз, когда Вэй Ин говорит что-то умное, или делает что-то удивительное, или такое доброе.       Так что он повторял их снова и снова, каждый раз, когда слова, казалось, должны были выплеснуться из него, каждый раз, когда он думал, что Вэй Ин сомневается в нем. С каждым заявлением Вэй Ин улыбался чуть ярче, его «спасибо» звучало чуть светлее.       — Я люблю тебя, — сказал Лань Чжань, когда Вэй Ин признался в своем страхе перед собаками, о легкой дрожи его губ, когда он вспоминал время, проведенное на улицах. Это было то, чего Лань Чжань никогда не знал, что-то настолько фундаментальное в характере Вэй Ина, о чем Лань Чжань не знал. Они никогда не были достаточно близки. Для него было честью получить шанс познакомиться с Вэй Ином сейчас.       — Спасибо.       Голос Вэй Ина был неуверенным, но он легко спрятался за Лань Чжанем при следующем лае.       — Я люблю тебя, — пробормотал слегка расстроенный Лань Чжань, неся Вэй Ина, который перенес на себя проклятие Цзинь Лина, снова причинил себе боль ради других, обратно в гостиницу. Независимо от того, сколько другие ордена называли его злым, Вэй Ин всегда делал то, что было лучше для других, даже если ценой был он сам. Он делал это так легко. Как мог основатель темного пути быть самым праведным человеком?       — Спасибо, — Вэй Ин застенчиво опустил голову, пряча лицо у него на плече, даже когда его руки сжимаются вокруг его шеи.       — Люблю Вэй Ина, — Пьяный Лань Чжань бормотал что-то невнятное, когда Вэй Ин тащил его к гостинице. — Прости, что разбил сердце Вэй Ина, я так сильно люблю Вэй Ина.       Он был близок к рыданиям. Вэй Ин, такой близкий и в то же время такой далекий. Вэй Ин, чье тело и дух были сломлены миром самосовершенствования, но чье сердце было разбито Лань Чжанем первым.       — Спасибо, — Вэй Ин покраснел и подтолкнул Лань Чжаня к кровати, чтобы тот заснул.       — Я люблю тебя, — тихо произнес Лань Чжань.       Вэй Ин в это время наблюдал, как дети воспроизводят кампанию «Аннигиляция Солнца», как они издеваются над ребенком, играющим Старейшину Илина. Плач ребенка эхом отдавался в его ушах.       — Вы все против одного, разве это справедливо?       Действительно, так ли это?       — Спасибо, — Вэй Ин звучал неуверенно, но поднял голову немного выше.       — Я люблю тебя, — прошептал Лань Чжань, когда они провожали Сун Ланя с мечом Сяо Синчэня, рука Вэй Ина дрожала от ярости и скорби из-за того, что случилось с людьми, которыми он восхищался.       Лань Чжань знал боль Сун Ланя. Жил с ней более десяти лет. Теперь у него есть второй шанс, он не может его упустить. Не так, как раньше. Он на собственном горьком опыте убедился, что следующий раз никогда не гарантирован.       — Спасибо, — плечи Вэй Ина опустились, вызвав застенчивую улыбку в сторону Лань Чжаня, морщинка на его лбу разгладилась.       — Я люблю тебя, — Лань Чжань улыбнулся, беря фонарь с нарисованным на нем кроликом, и свет сделал улыбку Вэй Ина ярче. На мгновение Лань Чжань смог рассеять это затравленное выражение в его глазах. На мгновение Вэй Ин выглядел по-настоящему счастливым. Было душераздирающе осознавать, что он так долго не видел этой улыбки.       — Спасибо, — Вэй Ин вскочил на ноги, прыгая вокруг Лань Чжаня, улыбка на его лице была такой же лучезарной, как тогда, в Облачных Глубинах.       — Я люблю тебя, — одними губами Лань Чжань обратился к Вэй Ину, прежде чем выпрямиться, чтобы заткнуть рот тем ученикам, которые осмеливаются выступать против Старейшины Илин.       Как они смеют говорить о человеке, которого не знают. Который спас им жизни, даже если они думали, что это молодой господин Мо. Как они смеют заставлять свет в глазах Вэй Ина угасать своими неосторожными словами.       Вэй Ин не поблагодарил его, но сжал его руку.       — Я люблю тебя, — прошептал Лань Чжань, подкладывая Вэй Ину еще еды, чтобы отвлечь его от орденов. Их мнение больше не имело значения. Лань Чжань видел, как далеко зашло их лицемерие, как глубоко течет в их жилах жадность. Дело не в справедливости. Речь никогда не шла о справедливости. Все дело было в их силе и эго. Вэй Ину не нужно обращать внимания на таких бесполезных людей.       — Спасибо. — Вэй Ин застенчиво опустил голову, прежде чем продолжить есть.       — Я люблю тебя, — прошептал он бумажному человечку, прежде чем отправить его восвояси. Он ненавидел то, что Вэй Ин должен был это сделать, что именно Вэй Ин подвергался риску, но он защитит тело Вэй Ина. Они должны докопаться до истины. Они должны.       Вэй Ин изобразил легкий поклон. Он почти услышал в воздухе негромкое «спасибо».       — Я люблю тебя. — Он почти рыдал, когда Вэй Ин терял сознание от колотой раны в животе. Почему он не исцелялся? Неужели его новое тело было таким слабым? Разве он недостаточно страдал? Имело ли вообще значение для Цзинь Лина, что единственная причина, по которой этот ребенок был жив, заключалась в том, что Вэй Ин защищал его?       — Спасибо… — Вэй Ин не смог закончить мысль и упал без сознания.       — Я люблю тебя, — голос Лань Чжаня прерывался, когда Вэй Ин проснулся. Он выглядел таким страдающим, что, казалось, даже пытался сесть. Сколько еще раз мир должен причинить ему боль? Как он может все еще улыбаться Лань Чжаню?       — Спасибо. — Вэй Ин закашлялся, и Лань Чжань принес ему воды.       — Я люблю тебя, — торжественно произнес он, когда Вэй Ин прислонился к дверному проему цзинши, надеясь, что его музыка сможет развеять облако меланхолии над этим человеком. Мир поступил с ним несправедливо, теперь Лань Чжань знал это. Ему хотелось вернуться назад и ударить молодого себя. Вэй Ин нуждался в нем, а его рядом не было.       — Спасибо, — Вэй Ин поднял кувшин с вином, но его плечи были расслаблены, а на лице играла улыбка, несмотря на слезы в глазах.       — Я люблю тебя, — пробормотал он, пока Вэй Ин играл с кроликами. Он был просто слишком симпатичным и сияющим под ярким солнцем. Лань Чжань хотел, чтобы этот момент длился вечно.       — Спасибо, — Вэй Ин рассмеялся, прижимая животное к своему лицу.       — Я люблю тебя, — прошептал он Вэй Ину, когда они готовились отбиваться от мертвецов, отвлекая их от других заклинателей, когда Вэй Ин доверил свою спину Лань Чжаню и только ему. Бок о бок, как и должно было быть всегда.       — Спасибо, — Вэй Ин протянул руку, чтобы ненадолго сжать его запястье, прежде чем поднести флейту к своим губам.       — Я люблю тебя, — пробормотал он, когда Вэй Ин отдыхал в его объятиях в лодке, прежде чем отправиться обратно в Юньмэн, и видение того, как он падает в обморок, все еще стояло перед его глазами. Он так много использовал себя, чтобы спасти других, а они были неблагодарны. Это разозлило Лань Чжаня до глубины души.       Вэй Ин не ответил, но его голова склонилась к плечу Лань Чжаня, и это было похоже на благодарность.       — Я люблю тебя, — сказал он, опускаясь на колени рядом с Вэй Ином в святилище семьи Цзян, хотя бы для того, чтобы унять дрожь в объятиях Вэй Ин. — Тебя по-прежнему любят. Их здесь нет, но я есть. Я здесь, и тебя любят.       — Спасибо, — голос Вэй Ина был мягким, немного неуверенным, но дрожи больше не было.       — Я люблю тебя. — Он рыдал в волосы Вэй Ина, слушая эту ужасную правду о золотом ядре Вэй Ина, когда все его отвержения вернулись, чтобы преследовать его в свете жертвы Вэй Ина, в свете всех его страданий. Все это время он списывал это на темную энергию. Это никогда не было ей. Это была травма. Это были последствия пыток. Это была невообразимая боль и страдание. И в этот момент Лань Чжань возненавидел себя в молодости. Тогда он не заслуживал любви Вэй Ина, не тогда, когда так жестоко обращался с ним.       Вэй Ин был без сознания, теплый и неподвижный в объятиях Лань Чжаня, слабый и, вероятно, испытывающий сильную боль от всего, что он потерял и пережил, каждая форма разбитого сердца сокрушала его.       — Я люблю тебя, — прошептал он, продолжая срывать стручок лотоса за стручком для Вэй Ина, больше не заботясь о приличиях, вернет ли это улыбку на его лицо. Он заслуживает счастья. Он заслуживает покоя. Он заслуживает справедливости. Вэнь Нин одобрительно кивнул ему.       — Спасибо, — Вэй Ин улыбнулся, протягивая Лань Чжаню половину очищенных семечек.       — Я люблю тебя, — одними губами сказал он Вэй Ину, запечатывая свою собственную энергию. Все, что угодно, лишь бы Вэй Ин был в безопасности. Он больше никогда не собирался выпускать Вэй Ина из виду, не перед этими людьми. Он может найти способ, он будет обеспечивать безопасность Вэй Ину.       — Лань Чжань… — Вэй Ин выглядел расстроенным, кожа на его шее натянулась, глаза наполнились слезами.       — Я люблю тебя, — прошептал он, когда Вэй Ин в очередной раз показал, насколько он лучший человек, чем кто-либо другой, легко простив и извинившись перед Цзян Чэном. Лань Чжань не думал, что Цзян Чэн заслужил это. Он этого не заслуживает. Но Вэй Ин всегда был добрее большинства.       — Спасибо, — прошептал Вэй Ин в ответ, потянувшись к запястью Лань Чжаня, но вместо этого сжав его руку.       — Я люблю тебя, — одними губами произнес он про себя, став свидетелем того, как Вэй Ин использовал энергию обиды, которую все боялись, чтобы спасти их всех, положив клинок на землю, еще раз доказав, что, даже окутанный тьмой, он был лучшим человеком, чем они. В тот момент это было доказательством. Демоническое совершенствование никогда по-настоящему не занимало его мысли. Вэй Ин был Великим Мастером, и он разработал новый метод совершенствования, которого избегали недалекие люди.       Вэй Ин не ответил, сосредоточившись, но его плечи расслабились, когда Лань Чжань сказал это, так что, по крайней мере, он знает, что это было услышано.       — Я люблю тебя, — одними губами прошептал Лань Чжань Вэй Ину, когда А-Юань обнял его и заплакал. Наконец-то отец и сын воссоединились.       — Спасибо. — Лучезарная улыбка Вэй Ина сияла, когда он заключил мальчика, своего сына, в объятия.       Вэй Ин снова играл их песню. Она всегда звучала так ярко и жизнерадостно, когда он ее исполнял, как песня о любви, которой она и должна была быть. Может быть, потому, что Вэй Ин всегда был полон любви.       — Эй, Лань Чжань, ты так и не сказал мне, как называется эта песня, — Вэй Ин дерзко улыбнулся.       — Вансянь, — Ответил Лань Чжань, отказываясь смотреть в лицо Вэй Ина.       Так оно и было. Подтверждение того, как долго Лань Чжань был дураком. Как глупо было отвергать Вэй Ина, сомневаться в этом человеке, когда он сам написал для них песню о любви.       — Вансянь? Вансянь… Ван-Сянь… — Пробормотал Вэй Ин, прежде чем усмехнуться. — Мне нравится. Хорошее название.       Неужели он не собирался это комментировать? Лань Чжань не осмелился ничего сказать, и они продолжили путь в тишине.       — Лань Чжань… — Вэй Ин ткнул его своей Чэньцин. — Лань Чжань, посмотри на меня.       Лань Чжань был не в силах ослушаться и посмотрел на Вэй Ин. Выражение его лица было мягким, но нервным.       — Могу ли я доверять тебе? — спросил Вэй Ин.       Лань Чжань моргнул. Неужели Вэй Ин ему не доверял? Он снова и снова заявлял, что доверяет Лань Чжаню свою жизнь, но...       «Я бы доверил тебе свою жизнь, ты это знаешь, но я не могу доверить тебе своё сердце.»       Лань Чжань сглотнул.       — Да. Вэй Ин может мне доверять.       Вэй Ин поджал губы.       — Скажи это, Лань Чжань, — глаза Вэй Ина выдавали всю браваду, которую он пытался выразить, его уязвимость была очевидна. — Повтори это ещё раз, пожалуйста.       «Вэй Ин, скажи это. Пожалуйста, скажи это.» — умолял Лань Чжань, когда сам разбивал ему сердце на каждом шагу. — Ещё раз, пожалуйста.»       Лань Чжань повернулся к Вэй Ину, взяв его слегка дрожащие руки в свои.       — Я люблю тебя, Вэй Ин.       Губы Вэй Ина задрожали, но его глаза были широко раскрыты от удивления, а на щеках появился легкий румянец. Это было так красиво…       — Мне кажется, я люблю тебя, — Вэй Ин выглядел удивленным, его меч прижался к мечу Лань Чжаня, который застыл на месте.       — Я... — Вэй Ин сглотнул. — Я убедил себя, что в какой-то момент ты сдашься. Что всего этого было бы слишком много, и ты снова отверг бы меня. Я продолжал ожидать, что ты снова бросишь меня. Я п-продолжаю думать, что если я с-скажу это, ты снова заткнешь мне рот.       О, Вэй Ин...       — Я не хотел, я так напуган, Лань Чжань. Ты должен понять, для меня это конец, я не вынесу еще одного разбитого сердца.       — Я знаю, — Лань Чжань провел по костяшкам пальцев Вэй Ина своими. — Я защищу твоё сердце. Если Вэй Ин считает, что я заслуживаю этой чести.       — Ах, Лань Чжань, ты слишком хорош, — Вэй Ин покачал головой, но улыбнулся. Казалось, он на мгновение задумался, прежде чем глубоко вздохнуть.       — Я... — его голос дрожал, он все еще был так напуган, все еще был таким нервным. Лань Чжань не мог винить его. В отличие от Лань Чжаня, чьи признания в любви были по-настоящему отвергнуты всего трижды (слова «проваливай» неизменно доводили его до слез, «лучше бы я никогда не любил тебя, Лань Ванцзи» эхом отзывались в его худших кошмарах, «ты опоздал» преследовали его в течение недель), он даже не может представить, какой страх должен испытывать Вэй Ин. Лань Чжань не давил, не торопил его.       — Если Вэй Ин не сможет этого сказать, ничего страшного, — заверил Лань Чжань, сжимая его руки.       Но Вэй Ин всегда превосходил все ожидания. Он сделал глубокий вдох.       — Я люблю тебя, Лань Чжань.       Его руки тряслись так сильно, что дрожало все тело, глаза были широко раскрыты и полны страха. Такое чистое признание не должно сопровождаться такой тревогой.       На этот раз Лань Чжань знал, что сказать. То, что он должен был говорить все это время.       — Я тоже люблю тебя, Вэй Ин.       Вэй Ин резко вдохнул, разразившись чем-то средним между всхлипом и смехом. Позже Лань Чжаню придется извиниться перед Маленьким Яблочком, поскольку он не смог удержаться от того, чтобы подхватить Вэй Ина на руки и закружить смеющегося мужчину, когда из его груди, казалось, вырвалась сверхновая любви. Он не был готов к эффекту этих слов, не был готов к всепоглощающей радости, которая наполнила его сердце.       — Я люблю тебя, Лань Чжань.       — Я тоже люблю тебя, Вэй Ин.       — Лань Чжань! Я люблю тебя!       — Мгм. Я тоже люблю тебя, Вэй Ин.       Когда они поцеловались, мир словно накренился, и внезапно все встало на правильную ось. Маленькое Яблочко выглядел очень разочарованным ими, когда они вышли из кустов.       — Ах, такой жестокий Лань Чжань! — Вэй Ин протестовал, сидя в боковом седле Маленького Яблочка, морщась от боли в заднице. — Тело твоего Вэй Ина все еще очень хрупкое!       — Мгм. Прошу прощения, — Лань Чжань звучал так самодовольно, даже когда произносил это. — Что этот человек должен сделать, чтобы загладить свою вину?       Вэй Ин задумчиво промычал, прежде чем ухмыльнуться.       — Эй, Лань Чжань, тебе не кажется, что это несправедливо? Я сказал тебе, что люблю тебя намного больше, чем ты сказал мне это в ответ. Снова и снова на протяжении многих лет!       Лань Чжань посмотрел на Вэй Ина, оценивая выражение лица собеседника, был ли он искренне расстроен или это была шутка.       Судя по натянутой ухмылке на лице собеседника, это, вероятно, было одновременно и то, и другое.       — Итак, я приказываю! Наказание Лань-эр-гэгэ заключается в том, что он должен снова и снова признаваться в своей любви к Вэй Ину! Признания Лань-эр-гэгэ сильно отстают, у нас неравные позиции! Семь лет, Лань Чжань. Тебе нужно наверстать упущенное за семь лет признаний!       Лань Чжань не смог сдержать мягкой улыбки, заметив легкое колебание в глазах Вэй Ина.       — Могу ли я доверять тебе?       — Такое большое количество, и ты продолжаешь повторять это и сейчас, — Размышлял Лань Чжань, держа Вэй Ин за руку. — Мне придется повторять это всю нашу жизнь, чтобы мы сравнялись.       Нерешительность в глазах Вэй Ин исчезла.       — Ну, тогда тебе лучше начать сейчас.       И он начал. — Я люблю тебя, — пробормотал Лань Чжань, прижимаясь губами к костяшкам пальцев Вэй Ин. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.