***
Первым, бегло бросив обобщенное прощание, из офиса вышел Мальбонте. Стараясь сохранять видимость спокойствия, он с раздражением наблюдал, как сменяются цифры этажей на маленьком дисплее лифта. Ему хотелось как можно скорее запрыгнуть в машину, выжать педаль газа и, игнорируя все правила дорожного движения, домчаться до своей квартиры. Внутри него клокотало нетерпение, что для хладнокровного Мальбонте было совсем нетипично. Испытывая нечто отличное от спокойствия, он старался находить причину, нарушившую его внутренний баланс, и устранять ее. Но не в этот раз. Его несло вперед словно на крыльях, нутро щекотало от вспышек адреналина, и даже тонкие губы кривились в подобие улыбки. Квартира Маля располагалась в бывшем промышленном, а ныне фешенебельном районе города, где прежние громадные заводские корпуса были переделаны под стильные и неприлично дорогие апартаменты. Спешно припарковавшись, Мальбонте взбежал на третий этаж и открыл дверь. Аскетичный интерьер – ободранные до кирпича стены, окна без штор, массивная, но лаконичная мебель – очень подходил хозяину жилища. Даже огромный глянцевый рояль, стоявший в гостиной, смотрелся уместно. Пахло здесь тоже просто, но стильно: табак, цитрус, кожа. Но, чуть открыв дверь, Маль сразу ощутил чужое присутствие. В привычную ароматику вплелись незнакомые сладкие, похожие на ваниль ноты. Света будто стало больше, несмотря на пасмурную погоду. Он уже забыл, каково это, возвращаться в дом, когда там кто-то есть. После единственных серьезных отношений, продлившихся год, он не позволял никому оставаться в квартире без него. Но сейчас он был совсем не против. Более того, Мальбонте сам привез ее сюда. На звук открывающейся двери из гостиной к нему вышла Вики. Она переоделась в свободный спортивный костюм, собрала волосы в хвост и выглядела в это мгновение так, будто всегда была неотъемлемой частью этого дома. Она робко обняла себя за плечи и тихо спросила: — Я воспользовалась душем, пока вас не было. Это ничего? — Я ведь сказал, что можете чувствовать себя здесь, как дома, – ответил он. — Голодны? — Немного, – слабо улыбнулась Вики и пошла вслед за ним на кухню. Мальбонте редко ел дома, хотя запас продуктов имел приличный. Застыв перед открытым холодильником, он лихорадочно соображал, что из всего этого можно приготовить. — Если вы не против, – произнесла Вики, — то я могу заняться ужином. Хочу быть хоть в чем-то полезной. — Это вовсе необязательно, – сказал он и тут же осекся, испугавшись, что фраза могла прозвучать двусмысленно и даже грубо. Но Вики этого не заметила. Или сделала вид. — Все в порядке, – в ее голосе слышалась улыбка. — Это не займет много времени. Да и готовить я люблю. Мальбонте отошел от холодильника, предоставляя гостье возможность действовать. Сам же достал из бара початую еще невесть когда бутылку бурбона, но за мгновение до того, как налить в бокал, задумался. Он забыл, когда выпивал последний раз. Что нашло на него сегодня? — Хотите выпить? – спросил он у Вики, выгружающей на кухонный остров продукты. — Нет, спасибо, – улыбнулась она, — я не пью крепкое. «Значит, и тебе не стоит», – сказал Маль сам себе и убрал бутылку и бокал. Вскоре на сковороде уже шипела мелко нарезанная телятина, в духовке томились овощи, а разговор все не клеился. Вики пыталась завести нейтральную тему из разряда «Давно ту живете?» и «Скорее бы прошли эти холода», но каждая ее реплика натыкалась на односложные ответы. Наконец, она оставила попытки и погрузилась в готовку. Мальбонте наблюдал за ней с дивана в гостиной. Ее плавные движения, уютное бормотание себе под нос, запахи домашней еды пробуждали в нем какие-то давно забытые теплые воспоминания. Он загнал их так глубоко, что не помнил ничего конкретного, просто связанные с ними ощущения. Его разморило. То ли от этих воспоминаний, то ли от уюта, вдруг поселившегося в его холостяцкой берлоге. Он сам не заметил, как задремал. В реальность его вернуло легкое прикосновение к плечу. — Простите, что разбудила, – уголки губ Вики приподнялись в ласковой улыбке. — У вас выдался нелегкий день. Но я подумала, что поесть не помешает. Проведя по лицу ладонью и смахнув остатки сна, Мальбонте поднялся и сел за кухонный остров, служивший и столом тоже. На тарелках красовался дуэт жаркого и румяных запеченных овощей. Маль и не догадывался прежде, как проголодался. — Налетайте, – по-хозяйски пригласила Вики, и ее тон ему понравился. Еда оказалась превосходной, и с каждым кусочком Мальбонте ощущал, как улучшается его настроение. — Чертовски вкусно, – проговорил он с набитым ртом. — Еда действует на вас благотворно, – заметила Уокер. — Вы уже не такой хмурый. — Видимо, действительно был голоден. И давайте перейдем на ты. Для нашего общего удобства. — Это будет уместно? – в голосе Вики сквозила неуверенность. — В таких обстоятельствах… Я ведь все еще нахожусь в списке подозреваемых. — С чего бы это? — По статистике зачастую супруги оказываются замешаны или даже виновны. — И в данном случае тоже? – Мальбонте пристально глянул на нее исподлобья. Она пожала плечами и грустно усмехнулась. — Не думаю, что своим поведением вынудила Генри бежать от меня подобным изощренным образом. — Значит, никаких подозрений и обвинений. Статус свидетеля устроит? — Свидетелей обычно не берут под свое крыло следователи… Мальбонте помрачнел. Он ожидал этого разговора, но не успел к нему подготовиться. Как объяснить этот странный порыв укрыть Вики в собственном доме, наплевав на все правила? Он не думал ни о выволочке от начальства, которую получит, если об этом нарушении прознают, ни о возможных последствиях для самой Уокер. — Это временные меры, – наконец сказал он. — До тех пор, пока не уляжется шумиха. — Похищение конгрессмена – громкое дело, и скоро тут ничего не закончится. — Значит ты пробудешь здесь столько, сколько потребуется, – это прозвучало чуть резче, чем Мальбонте хотел, и он поспешил смягчить. — Я не держу тебя здесь силой. Ты вольна уйти, как только пожелаешь. Просто имей в виду, что это место – абсолютно безопасно, и ты можешь ничего здесь не бояться. Остаток ужина прошел в молчании. Абсурдность ситуации зашкаливала: два едва знакомых человека, чье общение ни при каких обстоятельствах не должно было выходить за рамки делового, уютно ужинают на кухне одного из них. Несмотря на общую неловкость, в компании Вики Мальбонте впервые за долгое время чувствовал, что его дом не пуст. Квартира всегда была для него местом, куда можно прийти отоспаться и привести себя в порядок, и до уюта ему не было никакого дела. Но сейчас все изменилось. На часах было всего лишь шесть, впереди был почти весь вечер, который грозился пройти в гробовом молчании. Вики, и без того ощущающая себя не в своей тарелке, решила хоть немного разрядить обстановку. Грея руки о чашку с чаем, она спросила, кивнув на рояль: — Давно играешь? Мальбонте посмотрел на инструмент так, будто видел его впервые. — Давно, но уже не помню, когда последний раз касался клавиш. — Это твое хобби, или прошлое было связано с музыкой? Музыка была едва ли не единственным светлым аспектом в прошлом Мальбонте. Играть на рояле его научил наставник, отец Геральд. Несмотря на внешнюю строгость и сухость в обращении со своим подопечными (а как еще вести себя с тремя десятками сорванцов-сирот?), он болел душой за каждого из них, но больше всего за Мальбонте. Когда совсем еще крошкой тот лишился родителей и попал в приют при монастыре, Геральд сразу сумел увидеть в нем всепоглощающую внутреннюю борьбу. У этого ребенка было два пути: праведника или отъявленного преступника. Чтобы помочь ему обрести баланс, наставник вечерами тайком учил играть мальчика на рояле, хранящемся на запыленном складе. — Погляди, – говорил Геральд, указывая на клавиши, — они черные и белые. У каждой есть свои звуки. У одних они приятнее, у других – нет. А потом начинал перебирать по ним пальцами, сплетая ноты в мелодию. — Но вместе они создают единое гармоничное целое. Так же и люди. Через игру на черно-белом инструменте Мальбонте усвоил важность баланса. Постепенно он научился укрощать свои страсти, нашел собственный путь в смирении. Он окончил семинарию, готовился принять сан и даже получил направление пастором в небольшой городок. Он не был доволен или рассержен своей судьбой, он просто принимал ее. До поры до времени. После очередной праздничной службы в одном из крупнейших соборов города, один епископ, лукаво подмигнув, выразил желание увидеть Мальбонте на вечернем неформальном собрании. Мол, такой подающий надежды молодой пастор обязан быть представлен церковной «верхушке». То, что происходило на том собрании, навсегда отвратило его от института церкви. Сперва он горел желанием разоблачить этих старых двуличных извращенцев, которых прихожане с благоговением называли «Ваше Высокопреосвященство». В одиночку ему это было не под силу, а найти соратников в церковных кругах он не смог. Был еще один выход, но он предполагал безвозвратное отлучение Мальбонте от сана. И тот, не раздумывая, решился на него. Когда становишься частью криминальной группировки и доказываешь им свою верность, твои проблемы становятся общими. Именно такой метод борьбы избрал Мальбонте. Он хорошо зарекомендовал себя в преступном мире, при этом ни разу не испачкав руки в крови. Его специализацией было взыскание долгов. Манеру работать бескровно многие пытались перенять, но никто так и не понял, как он воздействует на должников, заставляя их мгновенно выполнять все требования. Так или иначе, криминальные боссы нашли, за что посчитаться с неблагочестивыми духовенством, от которого гниль распространялась на всю церковь. И как только эта борьба окончилась, Мальбонте ушел из криминала. К тому моменту ему уже подготовили местечко в «КР» по протекции Амена, с которым они познакомились через общих знакомых бандитов. Маль отрекся от криминала и церкви, но музыка и вера остались с ним. Как и теплые отношения с отцом Геральдом. — Можно сказать, что музыка очень помогла мне в прошлом, – вынырнув из своих воспоминаний, наконец сказал Мальбонте и кивнул в сторону инструмента. — А это – просто дань благодарности. — Уверена, ты прекрасно играешь. — Не так хорошо, как ты готовишь, – он постарался отвести тему от своей персоны. —Где-то училась этому? — Просто люблю кулинарные шоу, – мягко улыбнулась Вики. — Да к тому же, вкусная еда – самый простой способ поднять настроение. Она вдруг посерьезнела и тихо сказала: — В доме Генри огромная кухня. Он знает, что я люблю и умею готовить, поэтому вечно покупал всякие кулинарные штуки. Большинство из них просто бесполезны. Зачем нужен автоматический просеиватель муки, если есть проверенное временем сито? Шутливая интонация была призвана скрыть истинную тоску, но получилось не очень. — Он покупал все это барахло, чтобы порадовать меня. Хотя все наши отношения регламентированы контрактом, мы тепло друг к другу относимся и за закрытыми дверями. А сейчас его нет. И я не знаю, жив ли он вообще. Вики сама не заметила, как с ресниц сорвалась и скатилась по щеке крупная слеза. Нос мгновенно покраснел, губы задрожали. Она прикрыла рот ладонью, будто сдерживая внутри себя отчаяние, накопившееся за этот долгий, полный неизвестности и тревоги день. — И как бы я не переживала за него, не могу перестать думать о том, что делать дальше. Что, если он не вернется? Как долго мне придется изображать безутешную вдову? Похищение и смерть конгрессмена… Журналисты будут долго мусолить эту тему, а мне просто не дадут прохода. — Я уже сказал, – произнес Мальбонте сухо, без жалости в голосе, которую и в свой адрес не терпел, — ты можешь оставаться здесь столько, сколько будет необходимо. — Это ведь не панацея, Маль. Я не могу и не хочу отсиживаться тут. Проблема не рассосется сама собой. От звука собственного имени из ее уст Мальбонте будто ударило током. Это разрушило последний невидимый барьер между ними. Как бы ни старался, он не мог воспринимать Уокер отчужденно, как обычного фигуранта расследования. Она чем-то зацепила его с первой встречи, заполнила собой огромное пространство в его душе и сознании. Он пока сам не признавался себе, что именно чувствовал к этой хрупкой, уязвимой, лишившейся почвы под ногами женщине, но был уверен, что не даст ее в обиду ни при каких обстоятельствах.***
Сделав заказ и отпустив официанта, Амен с хрустом размял шею. — Что, – ухмыльнулся Киллиан, — кости ломит? — На погоду, наверное. Снег обещали. Оба взглянули в окно на кутающихся в шарфы и воротники пальто прохожих. Ноябрьская хмарь не прибавляла оптимизма, и подсознательно каждый хотел, чтобы поскорее выпал снег, скрыл серость и принес с собой иллюзию чистого листа. Но в ресторане, куда Амен и Киллиан заглянули поужинать, атмосфера была уютной. Агенты часто здесь бывали, обычно большой компанией. Но сегодня у всех появились свои дела, и Лайтвуд, временный холостяк, вместе с Кабиром, холостяком убежденным, решили пропустить по стаканчику под аккомпанемент хорошего стейка. — Что думаешь о нашем деле? – спросил Киллиан, пригубив джин. — Что вся эта ерунда быстро не кончится, – отсалютовал ему своим роксом с виски Амен. За его показной беззаботностью скрывалось напряжение. Стоило ему выйти из офиса, как между лопаток снова засвербело от чьего-то взгляда. Он попросил метрдотеля посадить их за угловой столик. Оттуда весь зал был как на ладони, а ему в спину никто бы не пялился. Однако это не помогло, и Амен медленно сканировал взглядом всех посетителей ресторана, пытаясь поймать своего незримого шпиона. — В чем дело? – спросил Лайтвуд, наблюдая, как сильнее хмурятся белесые брови друга. — Мне кажется, за мной следят, – после паузы признался Кабир. — Кто-то «ведет» меня с самого утра. — Признаки? — Ничего определенного. Просто ощущения. — В нашем деле «просто» ничего не бывает, ты ведь знаешь. — Поэтому я и наблюдаю. Рано или поздно он себя проявит. — А ты уверен, что это не паранойя? Амен не успел ответить. Официант поставил на стол тарелки с соблазнительным румяным мясом. Стейки завладели вниманием мужчин, и тема преследования отошла на задний план. Покончив с ужином, Амен потянулся за бумажной салфеткой, в которую были завернуты приборы, поданные вместе с мясом. Развернув ее, он замер. И без того почти белая кожа приобрела серый оттенок, потом к лицу прилила кровь, глаза угрожающе сузились, на скулах заходили желваки. Резкие изменения в облике друга встревожили Киллиана. Он выдернул из его пальцев салфетку и прочел: «Приятного аппетита, господин Палач».