Издательство имени Селестии Нотт

— Так, и что вы думаете о смерти? Гермиона думала, что жизнь закономерна. Все имеет свое начало и конец, и если не рассматривать смерть, как что-то ужасное, что-то, что причиняет боль, то она видела в ней завершение. Будто закрываешь только что прочитанную книгу, а была ли история хорошей решать другим. Она не видела смысла в вечной жизни и не хотела бы ее иметь. В ее и без того короткой иногда будни тянутся так долго, что будь за ее плечами целая вечность таких, она бы пошла на крайние меры. Мускул на ее лице дрогнул, когда мысли забрели не туда, куда надо. Умей читать ее мысли, мистер Рутт непременно выписал бы Гермионе направление в психдиспансер. Никакому психотерапевту не понравятся рассуждения о самоубийстве. Вопрос мужчины с проседью на висках заставил ее задуматься. Но не над самим вопросом, а над правильной формулировкой ответа. По правде говоря, смерть нисколько не волновало Гермиону. Жизнь каждого на этой планете поставлена на таймер и кого-то она одаривает форой, а кому-то не дает и шанса. Больше всего Гермиона боялась умереть никем. Остаться надписью без истории на могильной плите. Возможно, это повсеместный страх, а возможно ее честолюбие бьется в истерике, кто знает. Однако на протяжении шести лет время от времени в ее голову приходит мысль «и это все?», «никто так и не узнает, кем была Гермиона Грейнджер?» А кем же она была? Молодой девушкой двадцати шести лет? Женой президента палаты министров Сицилии? Раковой больной, ремиссия у которой наступила только спустя шесть лет борьбы с полиморфной глиобластомой? Писательницей, которая прячет свои рукописи в стол и никому о ней не рассказывает? Все ее достижения либо принадлежат другим, либо были посланы ей судьбой, как злая усмешка. Вот поэтому смерть — пустой звук для нее. Терять Гермионе решительно нечего, чтобы ее бояться. — Думаю, что я давно перестала бояться смерти, — мистер Рутт кивнул, опустив руку в свой блокнот, и выжидательно поднял глаза, — но я точно не спешу с ней встретиться. — Что вам помогает о ней не думать? Он издевается? Последние шесть лет Гермионы, буквально, наполненные ожиданием конца, особенно в те моменты, когда ее онколог, доктор Моретто озвучивал неутешительные выводы после очередного курса химиотерапии. То, что Гермиона до сих пор жива — чудо, в принципе. — Моя семья, мой муж. Мое хобби. — Расскажите подробнее о своем хобби. — Я пишу рассказы, — нехотя проговорила она, — ни о трех друзьях-волшебниках, которые вместе справляются с опасностями. — Такое хобби, как писательство хороший способ рефлексии. Человеческая природа устроена так, что мы привносим в то, что создаем частичку себя. Как вы думаете, миссис Ройс, кто-то из ваших персонажей похож на вас? — Я не думала об этом, если быть честной. — Хорошо, тогда давайте подумаем вместе. Расскажите мне самое основное о главных героях,— Рутт принял позу поудобнее и приготовился писать. Гермионе это не понравилось. Она уже успела отругать себя за то, что не умолчала эту деталь. О ее хобби не знает даже ее муж Энтони, а теперь придется рассказывать это под запись мозгоправу. — В центре сюжета мальчик по имени Гарри. Он сирота, воспитанный своими дядей и тетей. До одиннадцати лет Гарри не знал, что является волшебником, пока письма из школы волшебства не завалили гостиную дома его опекунов. Там он знакомится с Роном и Мионой. Рон волшебник с рождения, а Миона, как и Гарри, не знала о своих способностях вплоть до поступления. Однако в отличие от нее родители Гарри были волшебниками, которых убил темный маг. В основном, все мои короткие рассказы крутятся вокруг борьбы с этим магом и его приспешниками. — Какие они? — Гарри — смелый, иногда даже слишком. Рон — верный, его приоритет — его ближайшее окружение. Гермиона… простите, Миона, она умная. — Вам не кажется, что мы только что нашли персонажа, с которым вы неосознанно себя ассоциируете? — У меня беда с придумыванием имен. Ее щек коснулся предательский жар. Гермиона поерзала в кресле, мечтая поскорее выйти из душного кабинета. Каждый сеанс с мистером Руттом вызывал у нее дискомфорт. Конечно, он делал свою работу — выискивал каждый темный угол в ее сознании, но Гермиона отчаянно не хотела его туда пускать. — Я хочу предложить вам проверить мою теорию, — он закрыл свой блокнот и внимательно посмотрел на Гермиону, наверняка Рутт видел, но не подал виду, как ее лицо просияло от этого жеста, ведь их сеанс подошел к концу, — дома вы напишите короткое эссе, где подробнее разберете своего персонажа Миону. Какими схожими качествами вы обладаете. Возможно, это будут детали внешности или характера? Уверен, что пункт «ум» точно будет в этом списке. Мистер Рутт улыбнулся и встал со своего кресла, сообщая, что их сеанс психотерапии окончен, и он ждет Гермиону через неделю. Она была рада покинуть его кабинет как можно скорее, но тема домашнего задания ее не на шутку разозлила. Зацепиться за такую мелочь! И почему Гермиона не умеет вовремя закрыть рот? Машина с водителем, как всегда, ждала ее у дверей клиники. Гермиона машинально улыбнулась мужчине за рулем, который вот уже несколько лет сопровождает ее, и самостоятельно открыв дверь, что было основным и тайным пунктом в их сотрудничестве, села в машину, тут же замерев. На соседнем кресле сидел ее муж. — Что ты тут делаешь? Новоиспеченный президент палаты Министров постоянно пропадал на работе из-за объема свалившихся на него проблем. Он не то, чтобы редко, вот так рано освобождался от дел и встречал Гермиону, этого вообще никогда не происходило, что, естественно, не могло ее не удивить. — Я тоже рад тебя видеть, любовь моя, — Энтони оторвался от папки с документами, лежащей на его коленях, и потянулся, чмокнув Гермиону в щеку, — собрание сегодня отменилось, и я решил сделать тебе приятное. Как все прошло? — Как и всегда, — наигранно-будничным тоном ответила Гермиона. Это он настоял на психотерапевте и не желал слушать, когда Гермиона пыталась доказать ему, что это совсем не обязательно. Рак мозга многое изменил в ее жизни. Гермиона стала апатичной, забывчивой, потеряла интерес к жизни. Иногда проявляла крайнюю раздражительность, и из-за этого страдал домашний персонал на пару с посудой, летящей в стену из-за какой-то незначительной мелочи. Какое-то время ее преследовали параноидальные мысли и галлюцинации. К слову, история о трех друзьях стала зарождаться в этот период. Порой Гермиона так глубоко зарывалась в свои фантазии, что теряла связь с реальностью. Чуть позже доктор Моретто объяснил природу всех этих явлений. Все дело в том, в каких конкретно областях мозга развиваются опухоли. В случае Гермионы — лобная и височная. С долгим, но удачным прохождением лечения им удалось избавиться от большинства негативных побочных эффектов болезни. Хотя слово «избавиться» слишком смелое для ее случая, просто теперь они появлялись реже и не так ярко, как раньше. Однако это не избавило Гермиону от полюбившегося ей хобби. Если бы мистер Рутт спросил, почему именно это занятие и эта история, она бы ответила, что они скрашивают ее будни. В ее серой и однообразной жизни нашлось место для волшебства, пусть оно и описано на бумаге. — Заедем в кофейню, я проголодалась? — Сейчас нам нужно к доктору Моретто, можем заехать позже. — Зачем же? Этот день грозил совершенно испортиться. Приемы онколога Гермионы славились тем, что за хорошими новостями всегда следовали плохие, а если посещение было незапланированным, то появлялись новые поводы для беспокойства. — Ничего серьезного, не беспокойся, — Энтони приложил к ее щеке ладонь и погладил ее кожу большим пальцем, — просто профилактический прием, который был запланирован, ты, наверное, забыла? — Видимо, — неуверенно пробормотала она. В кабинете доктора Моретто всегда пахло медикаментами, что странно, ведь никаких банок и склянок в нем не было. Помещение в принципе мало походило на то, где бедным пациентам сообщают неутешительные выводы и прогнозируют ближайший план лечения. Кремового цвета стены, увешанные благодарственными письмами и дипломами, стеллажи с книгами, преимущественно художественная классика. Какое-то время Гермиону очень сильно терзал вопрос, почему в кабинете врача нет медицинских томов, на что доктор Моретто ответил: — Предпочитаю хранить знания в уме, а не в книгах. Этот ответ показался Гермионе странным, но спорить она не стала. Франциско Моретто встретил их фирменной улыбкой, которая ярко контрастировала с его смуглой кожей и черной рубашкой поверх футболки, которую он носил на манер медицинского халата. Он сердечно пожал руку мистеру и миссис Ройс и пригласил их сесть в бархатные ярко-розовые кресла, начав разговор со светской беседы. «Как ваши дела?», «Погода за окном чудесная, правда?», «Что произошло у вас нового, миссис Ройс?» Неужели кому-то действительно хочется говорить о погоде в месте, где вершатся приговоры? Кому-то, кроме Энтони, конечно. Его профессиональная деформация давала о себе знать в любом месте. — Чем вы нас сегодня порадуете, мистер Моретто? — спросил Энтони, когда разговор ни о чем затянулся. Доктор Моретто понял намек, и, взяв в руки толстую папку с историей болезни Гермионы, пролистал ее в самый конец и сверившись с записями. — Миссис Ройс, ваши последние анализы показывают неплохую динамику. Нам практически полностью удалось искоренить последствия болезни, но ваша иммунная система сильно пострадала, что, конечно, ожидаемо. Как я и говорил на прошлом приеме, вам будут выписаны медикаменты, которые будут постепенно укреплять вашу иммунную систему. — Я чувствую себя хорошо, — возразила Гермиона, ища поддержку в глазах Энтони, но тот смотрел лишь на врача. — Это замечательно, — Моретто всплеснул руками, одарив ее улыбкой, — но ваш организм сейчас очень уязвим. Любой, даже самый незначительный вирус, вы будете переносить очень тяжело,— он открыл ящик стола и поставил на стол бутылек с какой-то мутноватой жидкостью,— первый курс этого лекарства составляет три месяца, а после, мы с вами встретимся и решим, стоит ли его продлевать. Я почти уверен, что это не понадобится. Дорога домой выдалась тихой. Гермиона не желала разговаривать с Энтони, а на его убеждения, что очередное лекарство, прописанное доктором ей необходимо, она просто кивала. Потому что, это действительно было так, спорить с этим фактом бесполезно. Однако Гермиона не ожидала, что ее жизнь после выздоровления будет такой: режим, лекарства, приемы врачей. Разве она лечилась не для того, чтобы, наконец, начать жить полноценно? Вечер в поместье Ройс прошел так же спокойно. У ворот их встретила темноволосая, пожилая женщина в белоснежном фартуке с дружелюбной улыбкой. Марсия сообщила супругам, что ужин уже готов. Гермиона предпочла бы поесть в своем кабинете, но Энтони настоял на классическом ужине в столовой поместья, который случается очень не часто. Доев свой ужин и выпив лекарство, которое ранее ей дал доктор Моретто, мистер и миссис Ройс разошлись по своим домашним кабинетам. Гермиона плотно закрыла за собой дверь и уселась за рабочий стол, достав из ящика стола рукопись. Она помнила о домашнем задании, которое ей назначил Рутт, и много думала о нем по дороге домой и во время ужина, но никак не могла найти схожесть со своей героиней. В представлении Гермионы Миона была умной, смелой, иногда даже слишком рискованной. Ее идеология о добре и равноправии была святым Граалем в ее жизни и порой заставляла ее действовать необдуманно, но эффективно. Все это не было похоже на Гермиону. Возможно, она и была умной, но до гениальности Мионы ей было далеко. О смелости, рискованности и других высоких качествах не шло и речи. Жизнь Гермионы была обычной, и лишь, наверное, единственная деталь — болезнь, делала ее сложной, но хвастаться тут не чем. Гермиона родилась в обычной семье Венделла и Моники Уилкинс, в Австралии. Ходила в обычную школу, была самым нормальным ребенком из всех нормальных. В восемнадцать лет она поступила в Университет Бонда, в Голд-Кост, в Австралии, где изучала право, и там же, на втором курсе, познакомилась с Энтони. Их отношения быстро развивались. Молодой, подающий надежды студент факультета политологии окружил Гермиону своей заботой с ног до головы, и ей не пришлось рисковать ничем ни минуты в их отношениях. Когда Гермионе исполнилось двадцать, они поженились, и тогда же она узнала, что больна раком. Энтони принял решение увезти жену на свою родину, в Италию и тщательно следил за ее лечением. Он успевал поддерживать Гермиону во всем и добиваться высот на карьерной лестнице. Энтони дал ей лучшую жизнь. Его безумно любили ее родители, его прославляли жители Сицилии, Гермиона часто читала местные газеты, а ее задачей было просто быть его женой. Разве это хоть чуть-чуть похоже на Миону? Вряд ли. Теория Рутта в корне не верна.