Все способы остаться в стороне

Джимми был богатым человеком. Когда люди думали о его канале на YouTube, одним из первых ассоциировалось, что он тратит деньги. Что, в общем-то, справедливо: они занимали первое место в его контенте, на создание каждого видео уходили сотни тысяч долларов, а темой многих роликов было то, что он просто тратил ещё сотни тысяч долларов. Джимми был состоятельным человеком, который знал, что за деньги можно многое купить. Особняки из белого мрамора, огромные декорации для видео, «тесла», веранды, дизайнерские свитера для друга, отпуск в Малибу — всё это можно купить. И всё же, даже когда весь мир был у него под рукой, смертельный грех жадности всё ещё держал свои холодные пальцы, крепко обхватившие горло Джимми. Ведь весь мир на кончиках пальцев ничего не значит, если он не заполняет вечную яму в желудке. Деньги и слава не развяжут узел в сердце. Вы можете купить новую блестящую Теслу, но не сможете купить смелость, чтобы доехать на ней до единственного места на планете, куда вы действительно хотите попасть. Миллионы подписчиков могут заботиться о вас так же, как звёзды заботятся о солнце. Прекрасные, сияющие, находящиеся на расстоянии миллионов световых лет. Такое большое и яркое, что они собираются вокруг него, следят за каждым его словом и солнечной вспышкой, стараясь сиять так же ярко, как оно, во всём своём огненном великолепии. Потому что звёзды настолько поглощены грандиозностью солнца, что упускают из виду тот факт, что солнце — не более чем звезда, такая же, как и все остальные. И он не хочет, чтобы о нём заботились так, как звёзды заботятся о солнце, он хочет, чтобы его любили так, как солнце любит луну, как зима любит весну, как Аид любит Персефону. Он хочет, чтобы его любили так, как он сам любит других. Джимми Бист — богатый человек, который знает, что за деньги не купишь ни счастья, ни общения, что зелёные долларовые купюры не высушат слёзы ночью, а большие особняки кажутся пустыми и безжизненными, если не с кем их разделить, не с кем заполнить пустое пространство комнат с высокими потолками, кроме собственных мыслей. Но это не страшно. Ведь хотя бы на несколько часов каждый день он может приподнять голову над холодной водой одиночества и глотнуть тёплого воздуха, снимая видео со своими корешами: Чендлером, Крисом и Карлом. Джимми знает, что у него самая лучшая работа в мире: он зарабатывает деньги, снимая весёлые и глупые видео со своими лучшими друзьями. Потому что они и есть его лучшие друзья, не звёзды в галактике, а планеты, вращающиеся в одной солнечной системе, вместе. Но, чёрт возьми, если влюблённость в одного из этих самых друзей мешает ему работать. Именно в таком затруднительном положении он оказался на съёмках, вероятно, своего самого высокобюджетного видео: воссоздания сериала «Игра в кальмара» с 451 его собственным зрителем в качестве участников. Сказать, что Джимми был взволнован, значит сильно преуменьшить; он вложил все свои ресурсы в создание этого видео: более 4 миллионов долларов на заказные декорации, костюмы и дорожные расходы для участников, денежные призы, да мало ли что ещё. Внезапно его дневные грёзы прервал слишком знакомый голос, подошедший к нему сзади. — Эй, я надел костюм красного гвардейца, но он, кажется, великоват? — раздалось хихиканье. Джимми слегка вздрогнул от неожиданной громкости. — Господи, Карл, ты меня напугал. Я даже не знал, что ты там был, — сказал он с не весёлой улыбкой, поворачиваясь лицом к невысокому парню. — И это малиновые гвардейцы, а не красные. — Это красный, он буквально красный, — ответил Карл. — Ладно, неважно. Я покупал эти костюмы, но всё равно, — Джимми возразил, игриво закатив глаза. — И да, при твоём росте 175 сантиметров он будет тебе велик. — У меня рост метр восемьдесят один! Какого чёрта, ты же знаешь? — Карл изобразил наигранный гнев. — Точно, метр восемьдесят один, — теперь настала очередь Карла закатывать глаза. — Вот чёрт, кстати, я уверен, что съёмочная группа положила шлемы в раздевалку, если хочешь, можешь взять свой. Съёмки начнутся примерно через… Час, — сказал Джимми, проверяя время на своём телефоне. — Это значит, что участники начнут прибывать с минуты на минуту. На мгновение между ними воцарилась тишина. — …Джимми, ты в порядке? — осторожно спросил Карл. — А? Чего? — растерянно ответил он и приподнял вопросительно бровь. — Да, а что? — Я не знаю, — протараторил Карл. — Ну, просто, немного великовато, понимаешь? Хочу убедиться, что ты не испытываешь сильного стресса из-за всего этого, — его глаза были полны беспокойства. По правде говоря, стресс был. Он никогда не занимался столь масштабными проектами, и, учитывая, что вокруг выхода клипа уже царит массовый ажиотаж, разочаровывать зрителей было нельзя. Но одного факта, что Карл хотя бы намекнул, что ему не всё равно, было достаточно, чтобы удержать его на плаву. Он снова был над холодной водой, наслаждаясь вдохом. Поэтому вместо того, чтобы выбрать честность и выпустить наружу всё, что на него давит, он просто ответил: — Это то, что она сказала. Карл разразился очередным приступом смеха. Джимми успокоился от одного этого звука, словно маленькие золотые колокольчики звенящие в ветреный летний день. — Ты ужасен, но это было здорово, — ответил Карл между приступами смеха. — Да пошёл ты. Я иду за шлемом. Какой мой? — Тот, что с квадратом. — Круто! Это же вроде как высший ранг, да? — хлопнул он ресницами. — Для меня? — Нет, квадрат, потому что ты ещё та тумба. Карл резко выдохнул. — Ну всё, прощай! — он и направился в раздевалку, всё ещё хихикая про себя. Джимми не сводил глаз с медленно уменьшающейся фигуры Карла, пока тот пробирался через площадку и в конце концов исчез за коридором, ведущим в раздевалку. Даже когда он исчез, его глаза оставались прикованными к тому месту, где он был виден в последний раз, словно он пытался удержать любое оставшееся воспоминание о парне, как будто оно было последним. Он не знает, сколько времени он так простоял, подсознательно ожидая возвращения Карла, пока… — Земля вызывает Джимми? Второй раз за последние несколько минут он снова вздрогнул. — Чёрт! Ты меня напугал! — Извини, ты, кажется, витал в облаках, — осторожно сказал Крис. — Пришли участники. — Хорошо, вы с Чендлером можете их впустить? Я буду через секунду, мне нужно кое-что проверить. Крис кивнул и побежал на поиски Чендлера. — Время игры, детка! — крикнул он Джимми через плечо. Дональдсон слабо улыбнулся и скрылся в ближайшей ванной, закрыв за собой дверь. Он издал напряженный вздох и посмотрел на себя в зеркало. Боже, он действительно выглядел так, словно не спал несколько недель. Неудивительно, что Джейкобс так беспокоился. — «Карл так волновался. Чёрт». Не похоже, чтобы ему нравилось его беспокоить. Джимми чувствовал, как в сердце сжимается вечный узел, когда на нежных чертах лица Карла появлялись заметные нотки волнения. Ему хотелось опуститься на колени, заключить его в объятия и сказать, что всё в полном порядке. Но он не взял его на руки, по той же причине, по которой вы не прикасаетесь к тщательно выполненным скульптурам за хрустальными витринами в музеях. Некоторые произведения искусства слишком ценны, чтобы их можно было испортить своей рукой. И в этот момент Джимми сочувствует Королю Мидасу. Но если бы его больное сердце не было так глубоко успокоено ощущением заботы Карла, его заботой, его всецело ощущаемой преданностью. Опять же, ему ни капельки не нравится волновать его. Но то, что он всё равно беспокоится, — это эгоистичное утешение, за которое цепляются его жадные руки. — «Беспокойство. Забота. Преданность», — Джимми насмешливо посмотрел на своё отражение. — «Он спросил, всё ли у тебя в порядке. Ты пошутил, а он рассмеялся. Возьми себя в руки. Карлу не всё равно. Но не так». Он снова взглянул в зеркало и подумал, что нет более одинокого чувства, чем любить кого-то так, что он никогда не сможет ответить тем же.

—

— …и я думаю, что на этом первые три раунда закончены! — Гордо воскликнул Джимми, оторвав взгляд от маленького экрана камеры. — Если вы прилетели, то должны были получить информацию о том, где находится отель, в котором остановились. Те, кто не выбыл, приходят в… — он нервно оглянулся на Чендлера. — Когда? — К твоей маме, — ответил он. — В 10 утра. — В 10 утра! — повторил Джимми, обращаясь к толпе. Участники зааплодировали и начали собирать свои вещи, готовясь покинуть площадку на ночь. — Думаю, всё прошло отлично, — сказал Крис, и на его лице расплылась улыбка. — Что-нибудь ещё нужно сделать, прежде чем мы отправимся в путь? — Я проверю последние несколько игр, чтобы убедиться, что они в норме, но в остальном мы можем закругляться, — ответил он. Парни кивнули и начали упаковывать оборудование, осторожно укладывая дорогие камеры в гладкие защитные футляры. Джимми прошёлся по огромному серебристому складу, заглядывая в каждую тщательно продуманную комнату, чтобы убедиться, что всё соответствует норме. Молчаливое исследование наконец-то дало ему время разобраться в своих мыслях, которые, как ему казалось, запутались в клубок ниток. Видео, стоимость, участники, Карл, не говоря уже о постоянно возникающей цели TeamSeas, что всё время грызёт его кости, и на которую у него сейчас даже не было времени, и было совершенно ясно, что чаша более чем полна. Именно в такие моменты он чувствовал себя самым одиноким. Даже стоя в металлических дверях склада и махая на прощание Крису и Чендлеру, когда они садились в свои машины (обе дорогие, купленные Джимми, не то чтобы вам нужны были пояснения), он не мог не чувствовать, как холодный ночной воздух обволакивает его кожу, заставляя каждый сантиметр незанятого пространства вокруг него чувствовать себя огромным и пустым. И только когда он вернулся внутрь, чтобы выключить свет на складе, его одиночество было нарушено. В углу, один, сидел Карл, глубоко погружённый в то, что происходило в его телефоне. — «О чёрт, о чёрт, о чёрт, о чёрт, о чёрт, о чёрт. Нет, не паникуй. Почему ты паникуешь?» — подумал он про себя. — «Боже, как будто я снова в школе с влюблённостью. Он же твой друг! Вы оба взрослые люди! Ты единственный здесь, кто нервничает по этому поводу. Айщ. Неважно». Он подошёл к Карлу, засунув руки в карманы, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо. — Эй, ты всё ещё здесь? Как дела? — спросил он, отчаянно притворяясь беззаботным. Когда остальные были здесь, всё было иначе. Не требовалось сверхчеловеческих усилий, чтобы произнести нормальную фразу. Однако сейчас всё было иначе. — О, я просто жду. Твоя мама ещё не прислала мне адрес к её дому, — ответил Карл, не теряя ни секунды. Ну конечно. Джимми фыркнул. — У тебя, похоже, проблемы с мамами, чувак. — Может, у мам просто проблемы со мной, — гордо ответил он, но тут его выражение лица стало медленно меняться. — Это звучит… Странно. Ты понял о чём я. — Без понятия если честно. — Нет, ты понимаешь, — перечил он, снова посмотрев на свой телефон. — Господи, уже 11 вечера? — Боже, сегодня я потерял счёт времени. Надеюсь, участники не слишком измотаны. — Уверен, они будут в порядке. Ты давал им много перерывов во время съёмок, и у них есть немного времени, чтобы выспаться завтра перед съёмками. — Ладно, хорошо. — Ага. И снова между ними воцарилась удушающая тишина. Джимми задался вопросом, чувствует ли Карл её вообще, ощутимое напряжение, наполняющее воздух. — Ты собираешься домой? — наконец спросил Джимми, далеко не всегда здравомыслящий. — А? Да, я как раз хотел уходить, — ответил Карл. — Я имею в виду, что не видел твою машину, — «которую я тоже купил», — на стоянке с остальными. — Ах, да. Не беспокойся об этом, — пренебрежительно ответил он. — Ты уверен? — Ну да, Сапнап уже едет за мной. Сапнап? Сапнап. Грёбаный Сапнап. И тут ему показалось, что все его чувства разом обострились до предела. Прохладный воздух вдруг показался ледяным, ночные шумы непрерывно звенели в ушах, сама земля под его белыми кроссовками тряслась и сдвигалась. Он больше не чувствовал вкуса тёплого воздуха, вместо этого его лёгкие снова наполнились холодной водой. И он снова позволил ей поглотить его целиком и отрезвить. Как раз в тот момент, когда Джимми снова начал соприкасаться с реальностью, снаружи засигналила машина. — Вспомни солнце а вот и лучик! — Карл засиял и торопливо зашагал к двери, а Джимми с трудом нашёл в себе силы последовать за ним. Он почти ощущал глубокие сиреневые мешки под глазами, тупую боль, пробирающуюся в лопатки. Он даже не курил, но всё равно чувствовал, что ему нужна сигарета. Оказавшись снова в дверях, он помахал рукой с чуть меньшим энтузиазмом, наблюдая, как Карл садится на пассажирское сиденье чёрного пикапа. Техасцы... Или, технически, флоридцы. В данный момент ему было всё равно. И они вместе поехали в ночь. Он не мог удержаться от того, чтобы не пуститься в бешеный бег при мысли о том, куда они едут, что они делают, смеется ли он? Смеются ли они оба, вместе? Насколько он счастлив? Защитил бы Сапнап его так, как он того заслуживал, подарил бы ему весь мир на серебряном блюдце, если бы он только попросил? И это действительно то, что чувствовал Мидас: иметь всё, что ты когда-либо хотел, и никогда не быть удовлетворённым. Быть окружённым золотом и никогда не держать в руках то, что тебе дорого. Судьба не могла быть более щедрой к нему, и всё же, оставаясь человеком, он продолжает жаждать большего, чем заслуживает. Он знает, что он эгоист, что никогда не сможет быть благодарным за то, что ему дано, потому что боль от того, что у него нет, перевешивает удовлетворение от того, что у него есть. Его мысли снова блуждают, взгляд устремлён куда-то вдаль, ни на чём не зациклен. И когда он отключился в тот раз, не осталось никого, кто мог бы вывести его из этого состояния.