Исключение из правил

      Утром Хонджун проснулся в одной кровати с Сонхва. Слава богу, одетый. Удивительно, но вчерашней тусовки как будто и не было — он ощущал себя бодрым, полным сил и свежим, как огурчик. Чего, однако, нельзя было сказать о Сонхва, который впервые на памяти Хонджуна выглядел так, словно его самосвал переехал. Волосы торчали во все стороны, как иголки у ежа, под глазами залегли темные круги, а на щеках горел неровный румянец, как при лихорадке. Судя по всему, его еще и знобило. Весьма нетипичная картина для того, кто выглядит с иголочки в любой ситуации и при любых обстоятельствах.       — Убейте меня, пожалуйста.       Услышав вместо привычного голоса хрипы восставшего из могилы зомби, Хонджун окончательно удостоверился в том, что его парень подхватил простуду.       — Ты что вчера делал? — спросил он, но Сонхва лишь выдавил из себя какой-то неопределённый звук и уткнулся лицом в подушку, состроив страдальческую мину.       — Ничего особенного.       — Ты ведь даже не пил. Чем ты там занимался на своей элитной тусовке для мажоров?       — Ничем особенным, — глухо простонал в подушку Сонхва. — Это был очередной скучный приём, на котором я чуть не уснул. Видимо, где-то вирус подхватил, не знаю…       — А я с тобой еще целовался, — покачал головой Хонджун. — Если я тоже заболею, придется нам заботиться друг о друге по очереди.       Оценив масштаб катастрофы, он неодобрительно цокнул и поднялся с кровати. Домашняя аптечка у Сонхва имелась, но кроме градусника там обнаружились лишь бинты, упаковка обезболивающего и полупустой пузырек антисептика. Ах да, еще имелась просроченная на год пачка успокоительных таблеток. Ни леденцов от кашля, ни назальных капель, ни жаропонижающих. Придется топать в аптеку.       Термометр показывал тридцать семь и девять — вот вам и причина лихорадки. Лицо Сонхва, разглядывающего цифры на градуснике, выражало целый спектр эмоций, начиная от недоумения и заканчивая вселенской обидой. Кажется, он все еще не мог поверить, что его грандиозные планы на выходные накрылись медным тазом из-за банальной простуды. Хонджун прекрасно понимал, каково ему сейчас. Он сам бы злился, приключись подобное с ним, но его, к счастью, простуда донимала крайне редко.       Однако, если взглянуть с другой стороны, это был отличный повод остаться дома и проваляться весь день в кровати. Следовало искать плюсы во всём.       — Лежи тогда, — Хонджун принялся переодеваться в свои джинсы и рубашку, которые ночью закинул на спинку компьютерного кресла. Потом распахнул окно, чтобы впустить в комнату побольше свежего воздуха — Я быстро. Одна нога здесь, другая там. Постарайся не помереть за это время, ладно?       — Ничего не обещаю, — пробубнил Сонхва, приподнялся над кроватью и тут же поморщился от новой вспышки головной боли. — А ты останешься со мной сегодня?       — А у меня есть выбор? — фыркнул Хонджун. — Разве я смогу бросить тебя на произвол судьбы, такого больного и беспомощного? Будешь лечиться. Тебе ещё повезло, что до среды пары стремные, их можно прогулять.       Сонхва вымученно улыбнулся.       — Надеюсь, до понедельника это пройдет.       — Поменьше загадывай.       Перед тем, как выйти, Хонджун замешкался, разглядывая Сонхва со смесью умиления и глупой нежности, от которой частило сердце. Не сумев подавить спонтанный порыв, он склонился к нему и осторожно чмокнул в щеку. Кожа у Сонхва была горячая, как раскаленная печка. Следовало сбить температуру как можно скорее, ведь к вечеру она наверняка поднимется еще выше.       Осознав, что только что произошло, Сонхва завозился, попытался отодвинуться, но вместо этого лишь запутался в одеяле.       — Эй! — возмущение резко перешло в сухой надрывный кашель. — Я же болею!       — А мне пофиг, — беспечно отозвался Хонджун. — Меня пустяковой заразой не возьмёшь. Так что лежи и не ной, я скоро вернусь. И, кстати, только попробуй развести тут самодеятельность, — пригрозил он у самой двери, на что Сонхва, завернувшийся в одеяло на манер кокона, лишь послушно кивнул.       — Буду ждать.       Вернулся Хонджун через двадцать минут с набитым доверху аптечным пакетом. Из продуктов, обнаруженных в холодильнике, он быстро соорудил куриный бульон — таким его в детстве кормила мама, когда он подхватывал простуду. После этого Хонджун заварил горячий чай с лимоном, наполнив им пузатую керамическую кружку почти до краёв, взял нужные таблетки и, водрузив всё это добро на поднос, направился в спальню. Сонхва лежал в той же позе, в которой он его оставил, и не подавал признаков жизни, но как только услышал чужие шаги, тут же зашевелился и высунул голову из импровизированного гнезда.       — Так быстро? — он шмыгнул носом и потер тыльной стороной ладони слезящиеся глаза.       — Всё ради тебя, — улыбнулся Хонджун, поставил поднос на журнальный столик и подвинул его вплотную к кровати. — Ешь, пока не остыло, потом выпьешь таблетки.       — Хорошо, мама.       Удивительно, но даже больной и расклеившийся, Сонхва умудрялся отпускать свои фирменные шуточки в самые неподходящие для этого моменты. Видимо, так он пытался разрядить унылую обстановку. Хонджун даже не потрудился подколоть его в ответ — только потрепал по взъерошенным волосам.       — Есть надо молча, держу в курсе.       У Сонхва вырвался мягкий смешок, но он всё же послушно сел на кровати, чуть покачнувшись из-за головокружения, и принялся за еду. Хонджун зорко следил за тем, чтобы он опустошил до последней капли сначала тарелку, а затем и кружку, а после принял необходимые таблетки, а Сонхва пристальное внимание к своей персоне только веселило. Это было хорошим знаком — если может хихикать, значит, быстро пойдет на поправку.       Когда Хонджун подхватил пустой поднос, чтобы унести его на кухню, в спину ему донеслось тихое:       — Спасибо тебе, Джун-а.       Он замер на месте и обернулся через плечо, чтобы убедиться, что ему не померещилось, но Сонхва уже улегся обратно на кровать и старательно делал вид, что всё это время молчал. На его губах дрожала лукавая полуулыбка. Не послышалось, значит.       — Пожалуйста. А теперь отдыхай.       Хонджун и сам не заметил, в какой момент примерил на себя роль заботливой мамочки, однако его это вполне устраивало — ему нравилось заботиться, нравилось находиться рядом тогда, когда в нем нуждались. Пак Сонхва всё привык держать под контролем в учёбе, в работе и даже в повседневной жизни, но иногда даже ему нужно было почувствовать себя слабым и нуждающимся в поддержке. Иногда даже ему требовалась помощь.       Когда он вернулся обратно, Сонхва уже спал, завернувшись в одеяло — невероятно трогательная картина. Тревожить его не хотелось, поэтому Хонджун бесшумно подошел к окну, прикрыл шторы и так же на цыпочках вышел, притворив за собой дверь. Нужно было позавтракать, а затем решить, какую еду заказать на обед.

***

      Сонхва пошел на поправку довольно быстро. Уже на следующий день температура спа́ла, с щёк исчез лихорадочный румянец, да и в целом выглядел он намного живее, чем вчера утром, когда напоминал оживший труп. Это радовало. Однако к больному горлу добавился еще и насморк, и теперь Сонхва напоминал аллергика, который вышел весной на улицу: кашлял, чихал и не расставался с пачкой сухих салфеток. Он настойчиво пытался выдворить Хонджуна из квартиры, аргументируя это тем, что тот может заразиться, но Хонджун уходить наотрез отказывался.       — Если бы я заразился, то уже бы знал об этом, — резонно возражал он. — Так что прекращай. Я никуда не свалю, нравится тебе это или нет.       — Какой ты все-таки упрямый, — сокрушенно вздыхал Сонхва. — Ладно, только потом не жалуйся, если все-таки заболеешь. Ухаживать за тобой я не буду.       Голос Сонхва звучал преувеличенно серьезно, но смеющиеся глаза выдавали его с головой. Само собой, он шутил, ведь Хонджун лучше кого бы то ни было знал, что поведение заботливой мамочки у Сонхва в крови. Потребность окружать Хонджуна заботой и вниманием быстро стала его персональным хобби.       — Будешь.       В понедельник болезнь отступила окончательно, оставив после себя лишь редкие приступы кашля, но в целом выглядел Сонхва абсолютно здоровым. Однако для верности они решили прогулять пары и во вторник, чтобы дать организму окончательно восстановиться. Хонджун на своей шкуре прочувствовал, какими пагубными последствиями чревато перенесение болезни на ногах. Он сам однажды чуть не загремел в больницу с двусторонней пневмонией, после того, как махнул рукой на дерущий горло кашель и продолжал посещать пары и тренировки, как ни в чем не бывало. Благо, Ёсан тогда вовремя настучал ему по шапке и отправил к врачу на диагностику.       Тактика «само пройдет», к сожалению, срабатывала далеко не всегда.       — У меня в субботу съемки, — задумчиво выдал Сонхва, когда они лежали вечером на диване в гостиной и смотрели Нетфликс. — Придешь?       — А? — отвлекся от сериала Хонджун. — Снова будешь обжиматься с какой-нибудь девчонкой?       — На этот раз нет, — поспешил успокоить его Сонхва. — Это будет индивидуальная фотосессия для рекламы уходовой косметики. А что, ревнуешь?       — Этого ещё не хватало.       Хонджун опустил голову обратно на подушку, но не нужно было смотреть на Сонхва, чтобы ощущать его самодовольную усмешку. Конечно, тот уловил в его словах нотки ревности, и хоть Хонджун никогда не считал себя собственником, всецело зацикленным на своем партнере, иногда подобное всё же проскальзывало в его речи или поведении. А кому понравится, когда его красивый парень кокетливо улыбается всяким сногсшибательным красоткам? Даже если эти улыбки являются частью рабочего процесса.       — Ты не ответил.       Хонджун, уже переключивший свое внимание на сериал, поднял на Сонхва страдальческий взгляд. Тот ведь и мертвого разбудит, ведомый желанием получить ответ на заданный вопрос.       — Приду, — отмахнулся он. — Но если ты меня обманул, и там все-таки окажутся красотки, моя месть будет страшна.       Сонхва мягко рассмеялся.       — И что же ты сделаешь?       В этих словах между строк читалась откровенная провокация, но Хонджун не был настолько глуп, чтобы легко повестись на подобные уловки. С ним такие фокусы никогда не выгорали.       — Увидишь, — доверительно сообщил он, улыбнувшись настолько мило, насколько вообще был способен. — Месяц исключительно со своей рукой развлекаться будешь       — Пощади! — сделал страшные глаза Сонхва. — Это слишком жестоко даже для тебя.       Теперь уже настал черед Хонджуна мысленно торжествовать.       — Никто не говорил, что будет легко.       Кажется, этот раунд он все-таки выиграл. С такой мыслью Хонджун улегся обратно, чертовски довольный собой. И тут он вдруг вспомнил о том, о чем вспоминать не очень-то хотел. Но мозг как обычно сыграл с ним злую шутку, совершенно некстати подкинув воспоминания. А вспомнил Хонджуну вот что: ту самую вечеринку по случаю победы в соревнованиях. Как прижимался к нему Сонхва, горячий и возбуждённый, как опалял жарким шёпотом губы и как они делили одно дыхание на двоих. Это было так пошло и горячо, но вместе с тем невероятно возбуждающе, что голова шла кругом, а рассудок погружался во мрак бессознательного. Но тогда Хонджун вспомнил и о чужих пальцах, которые требовательно сжимали его ягодицы. Сонхва не распускал руки, не позволяя себе большего и не пытаясь переступить черту, но его намерения были очевиднее некуда.       Хонджун понял одну простую истину: Сонхва хочет его трахнуть. В случае с девчонкой это было бы вполне разрешимо, но он был парнем, и вот тут уже заключалась загвоздка. Хонджун боялся за свою задницу так, как будто она была сделана из золота, и подставлять её кому-то не собирался. Даже Сонхва, в которого влюбился так сильно, как не влюблялся еще ни в кого и никогда, как бы наивно и пафосно это ни звучало.       Поэтому, когда Сонхва в очередной раз решил прихватить его за бедра, Хонджун ему так и сказал:       — Понимаешь, я не привык быть ведомым. Я встречался с девчонками, а это вообще не то же самое. Ну, когда вы доходите до того, чтобы залезть друг другу в трусы…       Романтический настрой оказался испорчен напрочь, из-за чего Хонджун ощущал себя последней сволочью, но поступить иначе он не мог. Лучше уж сразу поставить Сонхва перед фактом, чем мариновать его призрачными надеждами на то, что рано или поздно ему что-то перепадет. Хонджун опасался, что своим отказом спровоцирует вспышку обиды, но реакция Сонхва оказалась на удивление спокойной.       — Понимаю, — кивнул он, чуть отстранившись. — У меня были проблемы с самоопределением, когда я только начал понимать, что привлекают меня не только девушки, но со временем это прошло. Тяжело только в самом начале.       — Ага, особенно подпустить кого-то к своей заднице, — мрачно подытожил Хонджун. — Я понял, можешь не объяснять.       Сонхва пожал плечами с таким непринужденным видом, словно речь шла о погоде за окном. Вот уж у кого тема секса в однополых отношениях явно не вызывала таких же неоднозначных эмоций, как у Хонджуна. Учитывая его предпочтения, в этом не было ничего удивительного.       — Всё в порядке, я могу быть снизу.       Хонджун поспешно замахал руками.       — А можно не надо?       — Значит, ты сам хочешь быть снизу?       — Нет! — рявкнул Хонджун, скорее, испуганно, чем раздраженно, и поспешил взять себя в руки, пока Сонхва не счел его истеричкой. — Я это… нигде не хочу быть. Пока что.       — Пока что? — тут же прицепился Сонхва. — Значит, это всего лишь вопрос времени?       — Мы сейчас серьезно разговариваем о том кто кого будет трахать? — нервно дернул щекой Хонджун. — Поверить не могу…       — Люди, состоящие в отношениях, и не такое друг с другом обсуждают.       — Ладно, я понял, — он понял руки на уровень груди в миролюбивом жесте. — значит, в следующий раз ты будешь снизу.       Хонджун сам не мог поверить в то, что сказал нечто подобное, и его щеки против воли залило предательской краснотой. Вот же засада. С девушками весь из себя уверенный дамский угодник, которому даже повод не нужен был, чтобы подкатить к понравившейся девчонке, а рядом с Сонхва робел и терялся, как первоклассник у школьной доски. Не то чтобы Хонджун не желал близости — скорее, чертовски боялся облажаться, ведь его опыт по части секса с парнями равнялся нулю. Ни больше, ни меньше. Взаимная дрочка ему очень даже нравилась, но это было немного другое.       Следовало как-то избавляться от своей неуверенности, и Хонджун, кажется, догадывался, что для этого нужно выйти из зоны комфорта. Иными словами — нормально потрахаться.       К счастью или к сожалению, такая возможность представилась уже через несколько дней. Он пришел домой к Сонхва после тренировки, уставший, но не настолько, чтобы сразу завалиться спать, и потому отвертеться не вышло. Да и не очень хотелось, по правде говоря. Несмотря на лёгкую усталость, Хонджун ощутил острый прилив возбуждения, как только увидел Сонхва, вытирающего полотенцем мокрые после душа волосы. Он даже футболку надеть не потрудился и теперь щеголял обнаженным торсом, на который Хонджун залип, как впервые.       Сонхва не выглядел удивлённым или сбитым с толку, когда его без лишних предисловий прижали к стенке прямо в коридоре — только склонил голову набок и насмешливо поинтересовался, взирая из-под полуопущенных ресниц:       — Вот так сразу? Твоя настойчивость поражает, Джун-а.       Темные глаза так и горели желанием, и Хонджун не сомневался, что сам сейчас выглядит точно так же.       — Сделай одолжение — помолчи хотя бы сейчас, ладно?       И он, не оставив Сонхва возможности ответить, он прижался к его губам в жадном, требовательном поцелуе.