Peace time

      Она снова лежала не так, как я оставил её утром. Эхх… Он даже не старается скрыть свои мелкие преступления. В прочем, ему и не должны быть свойственны хитрость и обман.       Внутри не хватало трёх штук. Одну я нашёл под шкафом, вторая лежала на столе у пепельницы. Обе мокрые и пожёванные. А где же третья?.. Комната не такая уж и большая, а выкинуть в окно — у него бы не хватило ума. Значит… — Покажи язык, — попросил я, а уже потом обернулся. Он ни разу не отвёл от меня взгляда с тех пор как я вернулся с работы.       Он послушно высунул длинный тонкий язык. Всё никак не привыкну к этому. Но, как и думал, улики остались на месте. — Вкусно было? — Фу. — А зачем брал?       Он продолжил пристально смотреть на меня. В широком зрачке я видел собственное отражение так ясно и чётко, словно в зеркале. Огромном зеркале, помещавшемся в глазу. Детально видел всё от шрама до складок на рубашке, от дыма изо рта до осыпающегося в пепельницу пепла с сигареты. — Как Мизуки. — Вот как? — он так долго думал над ответом, что я уже и забыл свой вопрос. — Тогда тебе надо вырасти, пройти войну и заработать самому на сигареты. Тогда и будешь как я.       Он опустил голову и поджал губы. Больше за вечер ни сказал ни слова. «Эх, Гегеро, плохая же нянька твоему сыну досталась»       Я никогда не считал себя хорошим примером для подражания. Ни на работе, ни тем более в армии. Вот только больше у него примеров нет. Сомневаюсь, что он хоть раз слушал радио, пока оставался один. Телевизор — слишком дорогая роскошь, и не думаю, что он бы его смотрел. Я не знаю, что ему интересно. Я его не понимаю. У меня никогда не было младших братьев, своих детей тоже нет, но почему-то я уверен, что даже такой опыт мне ничем бы не мог.       Он не похож на других детей. Дети, которых я встречал на улицах и в магазинах, часто плакали, вырывались из рук родителей, кричали и весело смеялись. А он… — Какой чудесный спокойный малыш. Ну точно кукла! — женщины были в восторге от него. До тех пор, пока любопытство не заставляло подойти ближе и внимательнее рассмотреть его. Каждый раз одно и тоже. Уголки их губ медленно опускались, лица переставали выражать восхищение, лишь сочувствие и страх. Когда такое произошло в десятый раз, это начало меня смешить.       Хотелось бы, чтобы его лицо было в их жизни единственным ужасом. На то оно и мирное время, чтобы бояться ёкаев, а не людей.       Его никогда не интересовали книги, игры с другими детьми, а из игрушек нравились мои старые погремушки и кендама. Странное дитя.       Он мог часами рассматривать жуков и, не моргая, наблюдать как птицы строят гнёзда. Иногда мне казалось, что он разговаривает с ними. Может так оно и было. Я не удивлюсь.       Однако, сейчас была зима, насекомые спали и не высовывались из щелей, птицы тоже старались не тратить тепло по пустякам. И тут я заметил, что он стал меня копировать. Мою походку, мои вздохи, мои вредные привычки… Такие как, например, сигареты.       Было бы лицемерно запретить ему брать их в рот только потому, что это вредно. Меня ведь это не волновало. Они стали частью моей жизни сразу после возвращения с фронта. С ними проще успокоится и подумать. И название хорошее. «Peace». Но разве поймёт ребёнок всю глубину моих отношений с курением? Он просто повторял. — Почему ты хочешь быть похожим на меня? — спросил я на следующий день. — Помнишь, я рассказывал тебе про отца? Он бы обрадовался, если бы ты хотел стать как он.       Я часто рассказывал ему про родителей. Особенно про его отца. Кажется, он всё понимал и догадывался, насколько они были для него важны. — А Мизуки? — он склонил голову на бок. — Обадовался? — Хм, дай-ка подумать, — я представил, что напротив сидит мужчина в синем кимоно и, спрятав руки в широких рукавах, задумчиво смотрит в потолок. И может так сидеть целый день. — На самом деле особой разницы и не заметил. Ты его точная копия. Разве что цвет волос от мамы.       Он подполз ко мне, залез на колени и потёрся лбом о рубашку. — Я папа?       Просунул голову между моим телом и локтём, а затем снова потёрся. Наверное, подсмотрел у котов. — Нет. Ты Китаро. Его сын. — А Мизуки? — А я твой отчим. Между нами нет кровной связи. Поэтому на меня ты не похож.       Словно в противовес мои словам он попытался пригладить пушистые волосы и сделать что-то вроде моей причёски.       Я так сильно зациклился на нём, что не заметил, как спичка обожгла пальцы.       Никогда бы не подумал, что захочу стать лучше ради чужого ребёнка. Нет. Не так. Ради его ребёнка.

***

— Я дома.       Каждый день похож на предыдущий. Пока зима, Китаро целый день проводил в одиночестве, поэтому обычно я застаю его спящим или смотрящим в одну точку. Сегодня он спал, поэтому ответа я не услышал. Эх, значит снова придётся гулять с ним ночью. Но завтра выходной, поэтому могу себе позволить.       Пачка вновь лежала в другом месте. На три полки ниже, чем я её оставил. Коленки и ладошки без повреждений, пыль на шкафу не тронута.       Значит, сам он не лез. Ничего не разбито — получается и не кидал.       Внутри застряли волосы. Так и знал. Некоторые его пряди умеют менять длину, он пользуется ими как второй парой рук, если надо взять что лежащее далеко или высоко. Удобная вещь, даже немного завидно. Не знаю как Ивако, но Гегеро так же умел. Действительно очень похож на отца. — Утло, — он проснулся и потёр лицо. — Уже поздний вечер, — пока он спал, я успел съесть ужин и прочитать газету. — У меня для тебя кое-что есть, иди сюда.       Он перекатился на живот, поджал коленки, а потом, выпрямив ножки и ручки одновременно, поднял сначала зад, а уже потом остальное тело. А ещё совсем недавно ему приходилось сначала подползти к стене и подняться, опираясь на неё. Гегеро говорил, что их дети растут медленнее человеческих, но техники осваивают быстро.       Разведя ручки в стороны, всё ещё неумело, пошатываясь, проковылял ко мне. Сделать надо было всего пять шагов, но для него это было целое путешествие. — Молодец. Держи, — я достал из кармана подарок.       Его и без того большой глаз сильнее расширился. Я потряс тёмной пачкой «Peace», доказывая, что внутри есть то, что он хотел. — Как Мизуки? — Да. Это твоя, поэтому можешь больше не красть мои сигареты.       Он быстро вскрыл упаковку, а в его движениях я вновь заметил свои жесты. Как отгибаю край, встряхиваю пачку, чтобы сигарета выползла сама. Он даже согнул ладонь у кончика сигареты, словно защищал огонь от ветра. Только огня не было. Ему и не надо.       Он прикрыл глаза, смакуя сигарету, и вдруг резко подскочил. — Вкусно? — я улыбнулся.       Он кивнул. Конечно, конфеты намного вкуснее горькой начинки сигарет. — Потому что это твоё.       Он вытащил конфету изо рта и потянулся к пепельнице. Потряс, словно скидывая пепел. — А война?       У меня скрутило живот от этих слов. Хотелось убедить его, что никаких войн больше не будет. Но это было бы ужасным обманом. «Впереди нас всех ждёт ад» — сказал Гегеро в нашу первую встречу. Сомневаюсь, что это касалось только событий в деревне. Я видел отношения людей с людьми, с ёкаями, ёкаев друг с другом… Китаро, как потомок сильнейших существ, мечтавших о дружном сожительстве монстров и людей, всегда будет в центре конфликтов и распрей. Это неизбежно. — Твоя война ещё впереди, — я закурил очередную сигарету. — Всегда будут те, кто не хочет покоя. Но чтобы пройти войну нужно стать сильнее. — Как Мизуки? — Намного сильнее. — Как папа? — Хм… — боль в животе стала сильнее. — Думаю, ты станешь сильнее чем он. Должен стать. — Стану, — он прижался ко мне. — Так держать, — мы синхронно выдохнули. Я — табачный дым, он — пар от мороза. Две пачки «Peace» лежали рядом на столе.       Хотелось бы, чтобы мирное время тянулось как можно дольше.