И бантик сверху

Обёрточная бумага оказалась самой своевольной сущностью из всех, с которыми Могами приходилось иметь дело. Пока он старался обернуть клубок ниток для пряжи — такая простая и правильная форма! — бумага мялась там, где не следует, и не желала сгибаться в тех местах, где было задумано. И ни в какую не держалась, даже когда удавалось сложить её красиво и опрятно. В ход шло всё: и клей, и нитки, и верёвки, и скотч, и скотч поверх скотча, и уговоры, и честное слово… Один раз упаковку получилось скрепить, но выглядела она настолько косо и отвратно — как скукоженная изюмина, — что Могами порвал её в клочья. За окном стемнело, а он сидел над развалами скомканной и порванной бумаги, обхватив голову ладонями, упираясь локтями в столешницу, которая потеряла цвет под пятнами клея и обрывками скотча. Его глаза, не один час вымерявшие бумажные складки по миллиметрам, лезли из орбит и, кажется, потеряли способность закрываться. Перед ним, на последнем нетронутом клочке бумаги, лежал чудом уцелевший клубок ниток. А сам Могами, под действием какой-то непостижимой силы мироздания, которая плевать хотела на особенности призрачной кожи, вспотел. И чувствовал себя жуком, которого искупали в масле и бросили в ворох опилок, оторвав пару лап. Со стороны наверняка выглядел не лучше… — Ну почему же это так очаровательно смотрится… — послышался сбоку нежно вздыхающий голос. Джуна вернулся домой. В первую секунду Могами обмер. Во вторую — захотел убрать мусор, смахнуть, сжечь и стол перевернуть заодно… В третью — удержался и, кое-как отлепив руки от головы, медленно повернулся на звук голоса. Джуна стоял чуть поодаль. Свет настольной лампы задевал его слабо, но полумраку не удавалось скрыть обворожительную улыбку и тепло поблёскивающие глаза. Одежда — уже домашняя… Получалось, что Джуна пришёл домой, побродил по комнате, переоделся, а Могами совсем ничего не заметил. Джуна наблюдал, должно быть, уже несколько минут и всё успел разглядеть: каждую помятость, каждый идиотский выбор, каждую капельку пота… Что толку прятаться? Что толку вообще что-нибудь предпринимать… Могами был уверен в одном: Джуна не вкладывал в свои слова ни зёрнышка издёвки. Он умел находить очарование в самых ужасающих, пробирающих и выворачивающих наизнанку явлениях. Но это… Это зрелище было слишком жалким даже для его всепрощающего взора. — Если ты будешь вот так стоять и смотреть, то я сворачиваю лавочку… — проворчал Могами. — А если я помогу? Могами исступлённо уставился на голый непритязательный клубок. Уже всерьёз подумывал, чтобы подарить его вот так и смиренно принять свой позор. Но такой путь уже пройден: бросать совсем как-то глупо и тошно… А рисковать последним целым куском обёртки, надеясь, что на сотый раз руки сами поймут, что нужно делать, Могами не хотелось. — Ладно… — вздохнул он. — Пора с этим покончить. Джуна кивнул, и шустро придвинул к столу табуретку, и потянулся ловкими пальцами к клубку: Могами оставалось только подвинуться самому и подвинуть груды своих неудач. Часть ссыпалась на пол, но Джуну это не заботило. Он покрутил клубок в руках, будто ювелир — крупный бриллиант, и расположил строго по центру бумажной полосы. Загнул один край, подобрал другой, сгиб — безупречно, точно, как по линейке. Пальцы работали твёрдо, проворно, непогрешимо, они — мрамор, кремень, твердь, ничто в этом мире не способно их ослушаться. Конечно… Как могло быть иначе… Эти пальцы тренировались на призрачной материи, на самых непокорных и непредсказуемых существах во вселенной. Что перед ними какая-то бумага?.. — Ну-ка, подержи вот здесь, — попросил Джуна, не отрывая взгляда от работы. Могами послушно зажал аккуратный треугольный сгиб. Казалось, даже руки дрожали, грозясь в любой миг стать нематериальными: слишком ответственно для них касаться такого хрупкого совершенства. Джуна растянул ленту скотча — как, как ему удалось так быстро найти и подцепить его край?! — и одним точным укусом отделил кусочек. Похоже, зубы Джуны были натренированы ничуть не менее профессионально, чем руки. Ещё пара умелых сгибов — ещё зажим — ещё кусочек скотча. И ещё раз. И ещё. — Ну что ж… — пробормотал Джуна, медленно отводя ладони от свёртка. — Кажется, неплохо вышло? Могами снова смотрел на многострадальный подарок, не моргая: просто боялся моргать. Не мог отделаться от ощущения, что этот момент триумфа, эта опрятно сложенная упаковка — всего лишь ненадёжная иллюзия, которая расклеится и рассыпется, если на мгновение утратить с ней связь. Не могло всё вот так вот взять и получиться… что-то не так… — О! Сейчас будет ещё лучше, — заявил Джуна и нагнулся, чтобы заглянуть вглубь стола. Он вытащил на свет длинную тёмно-розовую ленту и юрко обвил ею свёрток, завязав сверху роскошный симметричный бант. — Ну как? Нравится? — спросил Джуна, улыбаясь сияюще и голубоглазо. Но Могами медлил с ответом. Подарок, обёрнутый в тёмно-красную, с медным отливом бумагу, на первый взгляд напоминал округлую шкатулку: настолько аккуратно был завёрнут. Но если продолжать приглядываться… Тут неровность, там виден скотч. Но, кажется, это всё пустяки. — Наверное… Не знаю… — проговорил Могами. И слова благодарности уже вертелись на языке… но спутывались. Тяжёлый комок, слепляющийся в груди, тянул их обратно, вниз по горлу. Могами хмурился: ничего не мог сказать, пока не отгадает, что же неправильно, что же мешает, за что зацепятся… Коварная деталька может крыться в чём угодно… Быть какой угодно. Упаковка — идеальная, это — работа рук Джуны. Но то, что под ней… — Он какой-то... Какой-то... Цвета какие-то… — перебирал Могами. — Мне кажется, нужно было выбрать другую бумагу. Или другой подарок... Этот как будто бы недостаточно… — Нет-нет-нет, — перебил его Джуна, — помни: тебе не нужно никого впечатлять! — И, тронув его за плечо, снова улыбнулся. — Это ведь для Экубо, не так ли? Тут не нужно никаких представлений, ты уже ему нравишься. На мгновение узел в груди затянулся намертво — и тут же развязался. Впечатлять… Кажется, когда-то Могами пытался впечатлить подарками… кого-то. Перебирал детальки, цвета, складочки… Чтобы не слишком дёшево — иначе стыдно, чтобы не слишком дорого — иначе расточительно, чтобы не получилась дурная примета — и чтобы потом она не пылилась позорно на полке… И всё ради одного. Его мать никогда не разворачивала подарки при нём — как и он при ней. Так не принято… И он никогда не видел её разочарованного лица вживую, но отчётливо представлял, потому что с каждым новым подарком ничего не менялось… будто и не было его. Могами с нажимом покачал головой — воспоминания легко поддались и улетучились. Осталась одна ясная мысль: Джуна был прав. Могами уже не один раз подкидывал Экубо поводы невзлюбить себя, причём куда более весомые, чем клубок каких-то там ниток… А Экубо всё ни в какую. Хотя, безусловно, к вязанию он относился предельно серьёзно — в чём-то даже до абсурда… — Ну да, я нравлюсь ему сейчас, — усмехнулся Могами. — Но... — Постарайся не думать об этом! Просто иди и порадуй своего друга. Ты столько мыслей, внимания и усилий вложил в этот подарок… — Джуна мечтательно вздохнул. — Я уверен, Экубо точно понравится. И снова — он прав. Назвать усилиями то, чем Могами занимался последние двое суток, было, пожалуй, даже лёгким преуменьшением. Он начал с того, что взял ноутбук — хотя абсолютно не доверял ему и его неестественно тонкому экранчику, — и читал о сортах ниток, разновидностях пряжи, качестве торговых марок, пока глаза не перестали различать текст. Подобрал самую качественную пряжу глубокого тёмно-зелёного цвета, выбрал магазин. И отправился туда совсем в одиночестве, убеждая себя, что полчаса сможет продержаться настолько плотным и видимым, чтобы сойти за человека. Когда он уже стоял у прилавка, а девочка-консультантка ушла за товаром, у него начала расплываться одна из рук… Другой еле хватило, чтобы расплатиться, забрать покупку и вытащить её за двери магазина. — Ощущение, будто впервые в жизни дарю кому-то подарок… — задумчиво сказал Могами. — Потому и нервничаю. — В каком-то смысле, пожалуй, так и есть, — поддержал его Джуна. — И Экубо мне тоже что-то подарит… Интересно, что на этот раз он выдумает. — Узнаешь уже завтра, правда ведь? Могами рассеянно кивнул и встал, забрав подарок со стола. Пару дней назад Могами заглянул в офис посреди рабочего дня и тут же был подцеплен и придавлен к стенке. Экубо спросил у него решительно, бесстыже и так до глупости нешуточно, будто стрелял ему прямо в лоб из игрушечного пистолета с присосками: — Что тебе подарить на Новый год? Могами, конечно, опешил. Первое, что пронеслось у него в голове: так ведь не делают! Но в офисе сложились какие-то свои причудливые традиции: Могами не понимал, зачем его в них впутывали, но был слишком растерян, чтобы сопротивляться. — Ну... Мне нравятся... насекомые, — кое-как сообразил он. — О! Больше ни слова, я всё придумал. И Экубо как ни в чём не бывало отправился исполнять свои обязанности, оставив его в полном недоумении. Надо было тоже спросить, что он хочет получить в подарок, и окончательно впутаться — зато не запутываться в догадках и не путаться в нитках… Экубо любит вязание. Очень повезло, что Могами об этом знает… И что Экубо не увлекается, например, вырезанием скульптур: иначе бы так легко было не отделаться. Пока Могами стоял, вспоминая их с Экубо неуклюжий обмен желаниями и держа заветный свёрток у груди, Джуна не прекращал наблюдать. И на его лицо снова опускалась вуаль мечтательности, и глаза сверкали голубыми бриллиантовыми кристалликами, и улыбка расцветала на губах, будто он собирался сказать что-то, что говорят всего раз в жизни… — Ты так прекрасно выглядишь, я тебя люблю… — выпалил он. Могами тихо усмехнулся. Это он слышал уже не однажды — и не сомневался, что услышит ещё. И почти уже привык… Пожалуй, завтра всё пройдёт гладко, и на ночь можно освободить голову, занять чем-нибудь другим. Они с Джуной сейчас отправятся укладываться в постель.