***
Джонхану часто говорили, что он очень феминный — особенно, когда тот решил отрастить волосы ниже плеч. И даже были случаи, когда его принимали за девушку, но обычно стоило им присмотреться, они сразу извинялись и все вставало на свои места. Но, кажется, у его новоиспеченного знакомого было минус десять. То ли зрение, то ли IQ. — Слушай, а разве не ты позавчера был? — Мингю завязывает передник, готовясь к своей второй подряд смене. — Да, как раз когда у меня безумно болело горло и я вообще не мог разговаривать, — сипит Джонхан, с наслаждением уплетая новый клубничный тортик, который ему, естественно, достается бесплатно. Горло едва ли стало лучше с тех пор, но теперь он хотя бы не чувствует себя немым. — Прости, я просто на учебе был, а так бы заменил, — виновато мнется Мингю, — Но тогда я вообще запутался. Вчера вечером пришел какой-то чел, вроде не постоянник, и спрашивал о какой-то девушке-бариста. Если я ничего не упустил, у нас вообще девушек нет. Или я чего-то не знаю о Вону? — Это он про меня, — смеется Ханни, — Ты представляешь, такой красивый, высокий парень… И такой недалекий, — он сочувственно вздыхает, — Спутал меня с девушкой. Ты ему рассказал? — Я просто… — колокольчики настойчиво перебивают Гю, оповещая, что работа не ждет. Джонхан лениво поворачивает голову в сторону двери, хотя его редко интересуют посетители кофейни, когда он не за прилавком. Но словно сама судьба заставляет его повернуться — потому что посетителем оказывается тот самый Сынчоль (да, Джонхан по-детски сохранил стаканчик с его именем и запомнил). Тот сегодня выглядит еще лучше, хотя Ханни предполагал, что лучше уже и некуда. Уже второй раз в жизни засматриваясь на одного и того же человека, он даже не сразу понимает, что на него так же заинтересованно смотрят в ответ. — А я тебя второй день искать собирался, — улыбается Сынчоль, приветливо кивая, — Мне американо, как обычно, — обращается он уже к Гю и что-то тихонько шепчет ему. Тот широко улыбается и показывает пальцами ОК, а затем быстренько начинает готовить напиток. Ханни, по привычке, строго контролирует весь процесс, наблюдая за каждым движением и забывая даже про тортик перед ним, но Гю молодец, из всех студентов-стажеров он почти его не бесит. А это достижение. — Хей, милашка, как твое горло? Уже лучше? — Сынчоль осторожно присаживается напротив, заинтересованно наклоняя вбок голову. Джонхан поджимает губы, кивая в ответ. — Ваш заказ готов, хорошего дня! — напоминает о себе Мингю, оставляя на стойке два стаканчика кофе. — Спасибо, — Сынчоль быстро забирает стаканчики и, снова проходя мимо столика Ханни, невзначай оставляет ему один из них, — Желаю тебе тоже хорошего дня, — и подмигивает. Как только дверь за парнем закрывается, Джонхан, кажется, начинает приходить в сознание и обращает внимание на стаканчик перед собой. Он вопросительно поднимает глаза на Гю, а тот лишь жмет плечами с довольной улыбкой: — Он попросил приготовить любой напиток, который бы тебе понравится. А еще дал мне чаевые. Так что наслаждайся своим латте на кокосовом. Классный он, скажи? — Очень… — грустно вздыхает Ханни.***
Джонхан впервые радуется своей смене в кофейне. Он не был здесь больше недели — болезнь все-таки взяла свое и он слег с температурой, благополучно скинув кучу смен на Гю и Вону. Больше недели он не виделся с тем самым дорамным парнем, но тот все же давал о себе знать — Мингю то и дело писал сообщения в духе «он скоро без тебя зачахнет» и «кажется, мы вот-вот потеряем постоянника», намекая, что Сынчоль ждет его возвращения. И Джонхан ждал не меньше. Конечно, под ложечкой неприятно сосет от мысли, что подобное отношение Сынчоль проявляет только потому, что каким-то чудом по прежнему не понял, что Джонхан парень. Но как же приятно получать такие знаки внимания, понимать, что тебе симпатизируют. Ни один из его бывших не проявлял столько учтивости, сколько этот парень всего за несколько встреч. Джонхану так надоело, что даже среди, казалось бы, и так меньшинств, все еще существуют тупые стереотипы в духе «парень-гей не должен вести себя как девочка в отношениях». А он хочет просто внимания и заботы от партнера без всяких «фу, мы же парни». Но обычно все хорошие парни в его жизни оказывались гетеро, и дорамный парень точно не исключение. В один из дней, когда особенно сильно поднялась температура, Джонхан поймал себя на мысли, что даже завидует его гипотетической девушке. Если он так ухаживает за обычным бариста, то что уж говорить о его отношении к возлюбленной. Он так сильно разогнал все эти дурацкие мысли, что в тот день даже плакал Мингю в голосовых, а на утро удалил и заявил, что Мингю все приснилось. Но даже это все равно не мешает Джонхану сегодня радоваться из-за возможности снова встретиться с ним. Он ждет его весь день, вглядываясь в лица каждого посетителя, но к вечеру настроение заметно ухудшается. Ближе к семи вечера он ссорится с кофемашиной, дерется со шваброй и ругает все время падающую из рук тряпку, но уровень злости не снижается. Он даже и не понимает, на что злится — никто никому ничего не обещал, а Мингю мог и вовсе врать (но тогда он не жилец больше). Время близится к закрытию (Джонхан называет такое время «не-приходите-вы-уже-мне-надоели»), когда дверь спешно распахивается и парень влетает в кофейню так, словно долго бежал. Джонхан не может не улыбаться, когда видит уже ставшую знакомой черную макушку. Судя по тому, как Сынчоль сгибается пополам и тяжело дышит, он правда бежал. Его волосы чуть растрепались, а куртка сползла с плеча, но он по прежнему выглядит как главный герой дорамы, которые Джонхан смотрел все время своей болезни. — Я думал, что опоздаю до закрытия, — выдыхает Сынчоль, усмехаясь, — На работе задержали. А я как чувствовал, что тут ты. Джонхан тихонько хихикает и неодобрительно машет головой. — Принцесса, мне американо, пончик, латте на этом… Черт, — он делает паузу, — Кокосовом! И твой номер, если можно, — Сынчоль снова обворожительно улыбается так, что у Джонхана невольно краснеют щеки. И как ему такому сказать, что он слепой болван? Нет уж, сегодня он ни себе, ни ему настроение портить не будет. Джонхан делает заказ молча, слегка пританцовывая под тихую музыку, а Сынчоль так удачно не лезет с разговорами, а просто покорно ждет. Ханни решает выполнить заказ полностью, поэтому ставит перед ним два стаканчика кофе, пакетик с пончиком и на нем стикер с номером телефона. — Ханни, значит? — Сынчоль быстро прячет стикер в нагрудный карман куртки, — Это чтобы не потерять. Еще увидимся, сладость. На стойке, конечно же, так и остается одиноко стоять латте на кокосовом.***
Джонхан понимает, что попал в ловушку. Они с Сынчолем общаются почти ежедневно уже месяц, и поведение Сынчоля практически кричит о флирте. А Джонхан с удовольствием флиртует в ответ. Сынчоль все так же забегает в кофейню, но теперь исключительно в смены Ханни, о чем любит жаловаться Мингю («да он тебе половину кассы делает!»). Сынчоль милый и обаятельный, а еще, кажется, очень нравится Ханни. Но за целый месяц такого общения по странной воле судьбы они так и не пообщались лично. Вернее как-то так выходит, что то очередь из нескольких покупателей, то какие-то совершенно непонятные телефонные звонки, то Мингю на смене — в общем, куча внешних раздражителей постоянно мешает им мирно поговорить. И Джонхана это, конечно, бесит, но при этом он совсем немного радуется, что все вокруг оттягивает неприятный момент признания. Вряд ли Сынчоль будет таким же, когда узнает правду, и сейчас Ханни не знает, кому будет больнее в этот момент. — Ты влюбился, — констатирует Мингю, щелкая пальцами, будто раскрыл мировую загадку, — А чего не признаешься? — Да, Гю, сразу видно, что ты все-таки скорее красивый, чем… — Джонхан не заканчивает мысль, но судя по тому, как красуется Мингю от услышанного, того это нисколько не задевает, — Я же сказал. Он думает, что общается с девушкой. А я ну, не особо подхожу под понятие «женщина». Увы. — С чего ты вообще решил, что он так думает? Я, может, и не знаком с ним так хорошо, как ты, но он не глупый, — Мингю вдруг внезапно чем-то очень сильно шумит, да так, что Ханни невольно вздрагивает. — Он обращается со мной как с принцессой, — мечтательно вздыхает Джонхан, не обращая внимания на шум и подпирая рукой щеку. Лимонный пирог перед ним остается нетронутым. Даже сладости сегодня не поднимают настроение, — И его прозвища… — Тебя смущает это? — звучит откуда-то из-за спины. Мингю, все это время шумевший как в последний раз, вдруг замолкает и выглядит слишком довольным. Джонхан мысленно уже планирует убийство, но холодок по коже все-таки прокатывается. — Я вас оставлю, если что я в подсобке, — мурчит Мингю, рисуя в воздухе сердечки. Джонхан лишь медленно ведет большим пальцем поперек шеи в ответ. — Рад слышать наконец твой голос, — Сынчоль осторожно присаживается рядом. — Я надеялся сделать это по-другому, — вздыхает Ханни, поворачиваясь лицом к парню, — Прости, что обманывал. — Обманывал? В чем? — Сынчоль не выглядит растерянным, расстроенным и хотя бы капельку удивленным. Он накрывает ладонью самые кончики пальцев Ханни и смотрит так доверительно и нежно. И Ханни вдруг понимает. — Так ты с самого начала знал? — Что ты парень? — он улыбается и продолжает играть с пальцами, — Честно скажу, в первую нашу встречу я правда ошибся. Но Мингю уже на следующий день показал мне твою фотку и я все понял. — Но почему ты мне не сказал? — Джонхан от возмущения даже двигаться не может. — Сказал что? Я думал, все очевидно, — Сынчоль выглядит смущенным, — Я плохо умею… Флиртовать и оказывать внимание. Но я честно старался! Прости за мои дурацкие прозвища, я не сравнивал тебя с девушкой, называя принцессой. Мне казалось… Да и до сих пор кажется, что к тебе стоит относиться только так. Как к какой-нибудь принцессе. Ну, или правильнее сказать принцу. Джонхан замолкает, осмысливая сказанное. В кои-то веки дураком остался он сам? И он еще этому и радуется? — То есть ты не против того, что я парень? — глупо переспрашивает он. — А ты не против сходить со мной на свидание? — Сынчоль заботливо заправляет выпавшую прядь из челки обратно за ушко Ханни. — Нет… То есть да… То есть конечно, я с удовольствием, — Джонхан млеет и даже на секунду прикрывает глаза, чувствуя тепло руки на своей щеке. — Вот и славно, Ханни, — пользуясь положением, Сынчоль оставляет быстрый чмок на чужих губах, — Какие цветы тебе нравятся?Мне нравишься ты.
***
— Эй, Юн Джонхан! Открой сейчас же! Эй, не смешно, тут же темно! Не оставляй меня здесь! Это вообще-то я твою личную жизнь устроил, говнюк неблагодарный! Я на тебя Вону пожалуюсь! Да что там Вону, Сынчолю! Выпусти-и-и!