На Грани Предательства

Семьсот пятьдесят дней. Именно столько прошло с того момента, как я официально стала носительницей древнейшей аристократической фамилии де Клер. С тех пор, как пред взором Богов и людей была обещана своему мужу. С тех пор, как поклялась его убить. Моя задача всегда состояла в том, чтобы быть прилежной женой. Точнее, создавать её иллюзию. Обходительно вести себя, обаятельно улыбаться, заставляя уверовать в идеальную картинку нашей «семьи», по крайней мере, заставить его в это поверить. Он не был глуп и прекрасно осознавал положение вещей, но, подобно мне, так же старательно отыгрывал свою роль перед обществом. И всё же он всегда замечал мои глаза, полные холода, которые слишком явно выдавали меня и моё истинное отношение ко всему, что происходило. Всё время я тратила на восстановление своего имени, на дела Дюжины и шпионство за новоиспечённым мужем. Я по крупицам выуживала информацию, втиралась в доверие его ближайшего окружения и его самого. Они были в восторге от меня. Умная, начитанная девушка с деловой хваткой, я отличалась от таких привычных им тихих леди, чьим наибольшим достижением было выйти замуж за чопорного герцога и родить ему как можно больше мальчиков. Я вызывала интерес и по умелым наставлениям старшей Басу научилась развязывать им языки посредством непринуждённой беседы. Через время мои старания начали приносить свои плоды, и Дюжина получала всё больше информации о планах Диаспоры. Постепенно сближаясь с Тианом, я всё чаще стала посещать закрытые собрания, что проходили в нашем доме. Не знаю, действительно ли он мне доверял, но я и не заметила, как сама стала доверять ему. Поначалу у меня не возникало даже и мысли о том, что этот брак мог стать чем-то большим, нежели сухим расчётом. Но даже по этим меркам он мог считаться весьма удачным. Мы оба были молоды, красивы и влиятельны. Кристиан заполучил одну из богатейших и завидных невест Бенгалии, я же получила надёжного покровителя, чьё имя не позволило бы ни единому человеку посягнуть на моё наследие. Получила интересного собеседника и заботливого мужа. Тиан, казалось, старался сделать всё, чтобы я не чувствовала себя некомфортно. Он был добр, уважителен, пытался создать что-то большее. Ещё со времён помолвки многие в Дюжине заметили, как он смотрел на будущую невесту. Словно он видел во мне гораздо большее, нежели просто девушку с громким именем, видел… партнёра? Возможно, любимую и любящую женщину. Ту, с кем сможет построить нечто поистине великое. С каждым днём тиски скорби и боли, что я носила уже много лет, давали всё больше трещин. Каждый разговор, мимолётное касание, взгляды, коими мы одаривали друг друга — отзывались в душе маленькими искорками, что согревали своим теплом. Я всё чаще стала ловить себя на том, что украдкой разглядывала супруга, а отрицать его привлекательность становилось всё сложнее. Высокий рост. Ох, он был выше меня на голову, не меньше, и всегда легко улыбался, когда видел, как я вытягивала шею в попытке ответить на его взгляд, думая, что я не замечаю этой усмешки. Широкие крепкие плечи, тёмные волосы, прядки которых выбивались из общей композиции, придавая его образу капельку хаоса. Глаза… похожие на два океана, покрытые слоем льда. Иногда они словно гипнотизировали, заставляя смотреться в них дольше того, чем я хотела. День за днём, месяц за месяцем мы сближались всё больше. Взгляды становились всё более открытыми, а касания всё сильнее обжигали кожу своей пламенностью. Он никогда не позволял себе лишнего, никогда не переходил грань дозволенного, что все ещё виднелась между нами. Хоть мы и были мужем и женой, он не стал настаивать на сиюминутной близости. Ждал, когда я сама захочу её… однако в каждом его взгляде я видела, как он хотел меня. Ощущала этот огонь в прикосновениях. В один из вечеров, который мы, казалось, уже по обыкновению проводили вместе, я вошла в главный зал, держа в руке два бокала вина. Тиан не сразу почувствовал моё присутствие, поэтому я невольно, всего на пару секунд, засмотрелась на него. Он расслабленно сидел в своём излюбленном кресле, читая книгу, а на переносице виднелась тонкая серебряная оправа очков. Мой любимый аксессуар. Однажды я по глупости ляпнула, что мне безумно нравятся, как он выглядит в них… и с тех пор он постоянно носил их, когда мы были вместе. Я помню ту ночь, словно она была вчера, помню каждую деталь. Как мы пили вино, как смотрели друг на друга, распаляя огонь страсти одним лишь взглядом, как он дотронулся своей едва холодной ладонью до моего лица, стал проходиться ею по щекам, линии подбородка, задел губу… Помню, как потянулась к его лицу, снимая аксессуар, и как отпустила себя, разгорячённую и опьяневшую, утягивая Кристиана в наш первый поцелуй. Я сдалась. Не смогла больше отрицать то, что терзало душу, не смогла больше изображать безразличие. Не было сил притворяться. Та ночь подтвердила наши чувства, заполняя всё пространство желанием. Плевать на наставления Дюжины, плевать на «миссию». Он сделал меня своей и сдался сам. Дарил ласку, удовольствие, любил. В ту ночь, лёжа на его груди и слушая размеренное сердцебиение, я поняла, что влюблена и чувствовала, что любима. Подавляла в себе рвущиеся наружу всхлипы осознавая, в какую ситуацию попала. Я полюбила врага. Полюбила того, кого клялась убить. Рано или поздно этот момент настанет. Восстание не за горами. Это лишь дело времени, когда золотой дуэт отдаст приказ, и я должна буду вонзить кинжал в сердце Тиана, начиная войну. Я как можно дальше пыталась закинуть эти мысли, стараясь не загадывать наперёд. Как наивная дурочка, надеялась, что его смерти можно будет избежать. Думала, что найду выход. Говорят, что после долгой ночи всегда наступает рассвет. И наш рассвет ознаменовался новым этапом жизни. Теперь мы были настоящими мужем и женой. Вместо холодной постели по утрам мы просыпались, чувствуя тепло друг друга. Подолгу лежали, нежась в объятиях, целовались. Я чувствовала себя спокойно, даже счастливо. Многое будто стало на свои места, а рана в сердце, наконец, начала затягиваться. Нет, я не отказалась от мести, я никогда не простила бы Британской короне всё, что она сделала с моей родиной и семьёй, но теперь к ненависти прибавилось и нежелание навредить тому, кто стал моим светом в этой кромешной тьме, что застилала глаза после потери брата. Время шло, а я с каждым днем, казалось, влюблялась ещё больше, открывала в нём новые стороны, ведь за маской непоколебимого и холодного наместника Королевы прятался сносящий голову своей страстью мужчина. Он показывал мне, что такое удовольствие, учил, наставлял и в ответ открывал во мне то, о чём я даже не могла помыслить. Каждый выход в свет сопровождался восторженными комментариями о том, как красиво мы смотрелись вместе, но многие всё еще скептически относились к нашему союзу, хоть и пытались это скрывать. Дюжина была обеспокоена, они опасались того, что информации от меня поступало всё меньше, а тёплых взглядов в сторону Кристиана, что я не всегда могла сдерживать — всё больше. Даже сёстры Басу не постеснялись выразить свою крайнюю обеспокоенность ситуацией, выпытывая, что происходит между мной и моим супругом, но я отнекивалась, говоря, что лишь играю роль любящей жены. Как бы не так. Последние недели выдавались крайне тревожными. Обстановка накалялась, Дюжина и английская Диаспора всё чаще сталкивались лбами, выказывая нежелание больше притворяться, что «Не все мосты между нами сожжены». Ещё на самом первом приёме в 1900 году было понятно, что никаких перемирий не будет. Дюжина никогда не простит то, что обрушилось на них после восстания, Англичане же не закроют глаза на непокорность подконтрольных земель и людей. А потому произошло то, чего я опасалась больше всего на свете. То, от чего я просыпалась ночью в холодном поту. То, что вновь разбило мои надежды…

***

Я устало открыла режущие болью глаза. Неприятные ощущения напоминали о том, что я еще жива, а значит всё еще пребывала под гнётом принятых даже не мной решений. Уже два дня я беспрерывно находилась в своих мыслях, что травили сознание ядом. Из раза в раз прокручивала последние годы жизни с Кристианом, вспоминала, с чего всё началось, как развивалось, а от этого становилось ещё паршивее. На дворе было за полночь, поэтому все обитатели дома уже спали, погружая поместье в гробовую тишину. Лишь идущий за окном дождь создавал мелодию, подходящую к моему эмоциональному состоянию. Слезы тонкими тихими ручейками окропляли щеки, а сама я крутила в руке без понятия какой по счету бокал вина. Опьянение, хоть и лёгкое, заставляло ненадолго забыться, но суровая реальность догоняла с невиданной скоростью. Я перевела взгляд на клочок пергамента с оттеснённой на ней багровой печатью, что резанула своим содержимым. «Время пришло. Действуй» Эти слова эхом отзывались у меня в голове, вызывая новый приступ неконтролируемых слёз. Время пришло. Я должна выполнить то, в чём клялась. Убить Тиана. Все надежды, что этого можно будет избежать разбились на тысячи осколков, чьи острые грани впивались в сердце, намереваясь разорвать то изнутри. Всё это время Кристиан недоумённо наблюдал за тем, как странно я себя веду. Конечно, он о чём-то догадывался: я избегала его, не отвечала на взгляд, отнекивалась от совместных ужинов, ссылаясь на отсутствие аппетита и холодно реагировала на все его попытки узнать, что произошло. Такое поведение было вовсе непривычно для меня, ведь мы уже давно пообещали друг другу делиться всем, что терзало душу. Я покидала наши покои до его пробуждения и возвращалась поздно ночью, проводя всё свое время в личном кабинете. Не хотела видеть его, не хотела смотреть в его глаза, наполненные искренними чувствами и представлять, как те навсегда закроются от удара кинжалом, нанесённым любимой женщиной. Истерический смешок сорвался с моих губ, когда я подумала о том, что бы сказал на это всё мой родной Кайрас… Злился бы или обрадовался? А родители? Господин и Госпожа Шарма, убитые предками мужа их единственной дочери, что сказали бы они? Почему-то казалось, что они были бы рады за меня. Отец с братом по достоинству оценили бы Тиана, даже несмотря на вражду. А мама бы была счастлива, что горячо любимая дочь смогла обрести долгожданное счастье. Но их нет. Никто не порадуется за меня, никто даже не поймёт. Потеряла всю семью и всё равно влюбилась во врага, чем не насмешка судьбы? Раздумья прервал тихий стук в дверь, я не поворачиваясь к двери лишь кинула сухое «Войдите». Она открылась, впуская верного слугу. — Госпожа Шарма, — Архат легко поклонился, — Господин Дубей и Госпожа Басу ожидают вашего сигнала. Как только вы выполните задуманное вам ни секунды нельзя будет оставаться в этом доме. Всё это время он исполнял свою роль личного помощника, поэтому ни у кого не вызвало подозрений, что он часто бывал в нашем доме. — Госпожа де Клер, Архат. Я уже давно — Дивия де Клер, — холодно произнесла я. Раньше я ненавидела его фамилию, сокрушалась, когда кто-то называл меня так, сейчас же всё изменилось. Я стала де Клер не только формально, но и в душе. Нет, я не отреклась от имени своей семьи и всегда горой буду стоять за род Шарма, но всё же предпочитала, чтобы ко мне обращались по фамилии Кристиана. Ему безумно нравилось наблюдать как я заливалась краской, когда он произносил «Моя Госпожа де Клер». — Передай Золотому Дуэту, что я помню о том, что должна сделать, и обойдусь без их напоминаний. А теперь оставь меня. — Но госпожа… — Выйди, — уже более злостно проговорила я, ощущая как к горлу подкатывает ком. Архат быстро откланялся и покинул кабинет, не желая лезть на рожон. Я лишь услышала звук закрывающейся двери. Быстро опрокинув остатки вина в бокале, я поднялась с кресла и подошла к рабочему столу. Поднесла письмо к горящей свече и подожгла, наблюдая как медленно тлеет бумага. Чувствовала себя так же, как этот пергамент: невозможной противостоять огню, что грозился выжечь всё живое внутри. Достав из специально пришитого кармана сари ключ, я отворила нижний ящик стола, открывая взору тот самый кинжал. Я вымученно улыбнулась, вспоминая как больше семи лет назад, глубокой ночью приставила этот кинжал к горлу незнакомца на чьих коленях я очутилась после того, как упала в обморок. Позолоченная ручка, украшенная резным орнаментом и россыпью рубинов украшала изогнутый клинок. «Да твоя жизнь сплошная ирония, Дивия. Не прирезала его тогда, дак закончишь начатое сейчас. Символично» — пронеслось в голове. Я вытерла непрошенные слёзы и спрятала кинжал в ножны. Сердце колотилось как бешеное, а перед глазами всё плыло. — Я должна… должна, — пыталась убедить себя я. Ради себя. Ради близких. Ради мести. Устало выдохнув, я спрятала кинжал за пазухой и вышла из кабинета, закрывая тот на ключ. В коридорах царил мрак, лишь тёплый свет, исходящий от ламп, не давал упасть, а я тихо шагала в сторону нашей спальни, в надежде что Кристиан уже спит. Шла в сторону своего ночного кошмара. Своего страха. Спустя пять минут вымученной ходьбы, я всё-таки дошла до нужной двери. Рука потянулась к позолоченной ручке и прокрутила ту, бесшумно впуская меня в комнату.

***

Переступив порог, я оказалась в нашей спальне. Месте нашего единения. Нашей страсти. Нашей…любви? Возможно, и так, я не знаю. Знаю лишь, что это место и сам Кристиан были невероятно дороги мне, но была ли это любовь? Он спал. Точёные черты лица сейчас окрасились спокойствием и безмятежностью, на глаза ниспадали прядки волос, а сам он размеренно дышал, лёжа на спине. Слёзы вновь душили меня, когда я увидела, что одна его рука была выставлена в сторону. Для меня. Я всегда засыпала на его плече, примостившись вплотную к нему. Сейчас же эта картина не вызывала ничего кроме боли. Я медленно подошла к кровати со своей стороны, взобралась на неё, утыкаясь острыми коленками в мягкие перины. Сейчас я могла ещё чётче разглядеть его лицо. Такое красивое, родное, любимое. Вглядываясь в его лик, я поняла лишь одно. Вопрос, заданный ранее самой себе — нашёл ответ. Влюбленность прошла, оставляя место лишь любви. Да, я люблю его. Всем сердцем, душой, телом и мыслями. Слеза скатилась по лицу, окропляя белоснежные простыни. Я притянула свою руку к его лицу, но побоялась дотронуться, замирая в паре миллиметров от тёплой кожи. Вторая рука потянулась в юбке сари, выуживая из-под неё кинжал… Мысли заполонили голову, хотелось сбежать, пропасть, укрыться от всего этого, лишь бы не стоять на пороге выбора. Если я предам его, то предам и себя. Если предам Дюжину — я предам свою страну… «Сделай это» — твердил нескончаемый шёпот в голове. — Прости… Слёзы застелили обзор, в то время как рука двинулась, занося кинжал. Я в страхе прикрыла глаза. Считанные секунды растянулись в долгие мгновения. Рука, словно руководимая не мной, двигалась с чудовищной медлительностью. Остриё приблизилось к груди Кристиана и… замерло в сантиметре от своей цели. — Давай же… — прогремел голос, — Сделай это, Деви. Я опешила. На меня смотрел Кристиан. Во взгляде читалась злость, разочарование и любовь. Он смотрел с такой болью на меня, словно то самое светлое и прекрасное, что связывало нас — было лишь иллюзией. Он был в смятении, увидев свою возлюбленную с кинжалом в руке над его спящим телом. Он приподнялся на одной руке, приближаясь ко мне. Обвел взглядом лицо, замечая заплаканные глаза. — Почему ты остановилась? Разве не хочешь исполнить то, что было задумано? — Я…Тиан, — голос дрожал, выдавая волнение, а рука до сих пор с остервенением сжимала кинжал. — Как давно ты зн… — Давно, — перебил он меня. — Всё ждал, что же ты будешь делать. Стоило догадаться о том, что он всё узнает. Теперь я чувствовала себя еще хуже, ведь понимала, что всё это время он знал. Знал и делал вид, что всё хорошо. Всё продолжал любить и говорить об этом, с нежностью касаться меня. Я не смела поднять на него взгляд, не хотела смотреть и видеть в нём разочарование. — Посмотри мне в глаза, Деви, — он свободной рукой взял меня за подбородок, поднимая голову к себе. — Посмотри и скажи почему ты это не сделала? Видия и Радж ясно дали понять: к очередному восстанию всё готово, а значит ты можешь действовать, не так ли? У тебя была прекрасная возможность избавиться от меня, отомстить. Я молчала. Знала ответ, но не могла и слова вымолвить, лишь смотрела в его глаза цвета льда, на дне которых плескался огонь, и молчала. Слова резали, его отчаянная попытка понять почему я этого не сделала вызывала ноющую боль. Я слышала надежду в голосе, которую он пытался скрыть за маской злости. — Не отвечаешь… я дам тебе вторую попытку. Я почувствовала, как его рука с силой обхватывает мою кисть, в которой томилось оружие, он с силой притянул её к своей груди, прямо к сердцу. — Кристиан, — тихо выдохнула я, когда почувствовала его грудь под кончиком лезвия. — Последняя попытка, Деви. Есть причина? Может ты испугалась? У тебя есть возможность всё исправить, выполнить долг перед Дюжиной, перед родными… Он еще сильнее надавил на мою руку, лезвие вонзилось в его кожу, но он, казалось, даже не заметил этого, всё смотрел в мои глаза. — Я не смогла…не смогла, — отчаянно зашептала я, внутри всё кипело от смеси злости и боли. — Почему? — сорвался на крик он. — Да потому что я люблю тебя. Он выразительно посмотрел на меня, злость в глазах потухла, оставляя лишь удивление. Складывалось ощущение, что он был готов к любому ответу, кроме этого. Меня это поразило. Неужели он не понимал моих чувств? — Пыталась отрицать, ненавидела себя за чувства, думала смогу это сделать, но нет. Его рука на моей кисти ослабла, отпуская. Я тут же убрала кинжал подальше от его груди. Увидела на ночной рубахе едва заметное пятно крови от неглубокой раны, нанесённой моим орудием, хотела что-то сказать, но он не дал, прикладывая свои пальцы к моим губам, шепча едва слышное: — Это всего лишь царапина, Деви. Я переместила свою маленькую ладонь на его лицо, обвела любимые черты неспешными касаниями. Он был таким красивым, таким желанным, моим. Не хотелось даже думать о том, что его отнимут у меня. Я уже потеряла слишком многое, и не позволю отнять еще и любимого. Мы смотрели друг на друга, пытаясь совладать с эмоциями, что бурлили в нас после всех сказанных слов. Время остановилось. С моих губ лишь успело слететь его имя: — Кристиан… — Деви, — проговорил он. Я опустила свою руку на его шею и быстро приблизилась, приникая к его губам. Он моментально ответил, кладя свою ладонь на мою талию. Нас обоих словно прошиб заряд током, когда наши губы встретились. Тиан потянул меня на себя, заставляя перелезть на его колени, что я с удовольствием и сделала. Мне так хотелось всем телом ощущать его, целовать, обнимать, как можно ближе прижимать к себе. Я выставила руку в сторону, скидывая с постели всё ещё лежавший на ней кинжал. Простое движение символизировало мой внутренний отказ от задуманного Дюжиной убийства. Никогда. Умостившись на его коленях, я ещё ближе прильнула к разгорячённому телу. Губы сливались в сладком поцелуе, спешно лаская друг друга, а сами мы теряли рассудок от головокружительной близости. Эта ласка… В ней читалось столько отчаяния и боли, любви и невысказанных слов, что она походила на спасительный глоток воздуха в пучине захлестывающей всё агонии. Я обводила его плечи руками, зарывалась в волосы на затылке, оттягивая пряди. От этих движений Кристиан лишь бесшумно выдыхал мне в губы, еще сильнее стискивая в кольце рук мою талию. Постепенно поцелуй стал глубже, жарче, из невинного превратился в полный желания, несдержанный. Я со стоном выдохнула, когда почувствовала, как Тиан углубил поцелуй, проникая языком, сталкиваясь с моим собственным. Безумие. Всего полчаса назад я намеревалась лишить его жизни, а сейчас самозабвенно сидела на нём, плавясь подобно щербету на солнце в руках любимого. Мы целовались, наплевав на весь мир, на правила и долг, смаковали губы друг друга, не в силах оторваться хоть на минуту. Тиан слегка прикусил мою нижнюю губу, оттягивая ту и отстранился от моего лица. Я раскрыла глаза, проходя затуманенным взглядом по его лицу. Он поднял руку с моей талии, кладя ту на шею, обвёл её кончиками пальцев, задерживаясь на ярёмной вене, ощущая под подушечками зашедшийся в бешенном ритме пульс. — Моя Деви… Моя госпожа де Клер, — прошептал он куда-то в шею. — Если бы ты только знала, на что я готов ради тебя. Я простонала, когда почувствовала, как его горячие губы опускаются на тонкую кожу шеи, опаляя ту своим дыханием. Он смазано целовал, проводил по ней языком, затем обдувая место поцелуя, заставляя толпы мурашек пробегать по спине. Я повела бёдрами вперёд, напрашиваясь на большую ласку, ощущая под собой его возбуждение. — А-ах, — я вскинула голову, открывая ещё больший доступ к шее, чем Тиан тотчас воспользовался с еще большим напором целуя меня. Я опустила руки на его грудь, по привычке нащупывая пуговицы рубахи, лихорадочно расстёгивая те. Некоторые не поддавались, на что отреагировала слишком импульсивно, вскидывая руки в разные стороны и срывая их с петель. — Моя нетерпеливая госпожа, — прошептал он. Наконец стянув ненужную ткань с его плеч, я смогла дотронуться до белоснежной кожи любимого, очерчивая ту руками. Широкие плечи так и манили покрыть их поцелуями, что я и сделала, опускаясь к нему ближе и начиная покрывать плечи касаниями губ. Острые ноготки на правой руке оцарапывали крепкие мышцы живота, опускаясь всё ниже, пока губы оставляли красные следы поцелуев, что со временем приобретали синюшный цвет. Кристиан повел рукой вдоль моей ноги, подминая под себя ткань домашнего сари. Я исступлённо содрогнулась, почувствовав его пальцы, что кружили по внутренней стороне моих бёдер, распаляя ещё больше. — Асуры… Я ощутила его ладонь, накрывающую пылающую огнём плоть. Он прошёлся пальцами по моим нижним губам, распределяя естественную влагу, тем самым вызывая во мне ещё более громкий стон. Он играл на струнах моего тела, как искусный музыкант. Знал, где сильнее надавить, чтобы вызвать во мне более яркую реакцию. Свободную руку он завёл мне за спину, ловко расстёгивая топ от сари и оголяя мою грудь. Тёмные горошины сосков манили прикоснуться к ним. Кристиан склонил голову, вбирая их поочерёдно, очерчивая языком и прикусывая, не забывая о ласках внизу — Тиан, прошу, — прошептала я не в силах терпеть сладкую пытку. Он сам был на грани, об этом свидетельствовал его лихорадочный взгляд и пульсирующее подо мной возбуждение. — Как пожелаешь, — сказал он и вновь приблизился ко мне для поцелуя. Еще более развязного, чем предыдущие. Он убрал руку с моих ног, быстро приспуская лёгкие спальные штаны. Оголив орган, он несколько раз провёл по нему рукой, распределяя смазку. Я лишь почувствовала, как Кристиан приближает его к моим складкам, слегка надавливая. Он медленно проник, наслаждаясь каждым мгновением полного единения. Я задрожала, ощущая заветную наполненность и целостность с любимым. Только сейчас поняла, как скучала по нему все эти дни. — Дивия… Поглощённое наслаждением сознание уловило едва слышимый шёпот Тиана. Заполнив меня до конца, мы в унисон выдохнули, смотря друг другу в глаза. Я в нетерпении начала двигаться, поднимаясь и опускаясь на нём. Рука Кристиана обвила мою ягодицу, помогая, направляя. Он с упоением наблюдал за каждой эмоцией, что отражалась на моём лице. Как я закусывала губу в нетерпении, сжимала пальцы на его крепких плечах. Он гладил меня по груди, немного стискивая её, проходя пальцами по возбуждённым горошинам. Тиан вновь обнял меня за талию, притянув поближе к себе и позволяя мне лечь сверху. Теперь он задвигался внутри сам. Я развела колени чуть шире и прогнулась в пояснице. Он крепче обнял меня. Выходил, а затем снова входил до упора, заполняя меня. Резко и глубоко. — Чёёрт, — вырвалось из меня, когда он начал входить всё быстрее. Я стонала, не в силах справиться с ощущениями, что волнами накатывали на моё сознание. Наверняка уже весь дом слышал, как мне хорошо. Плевать. Тиан резко остановился, смотря на меня немигающим взглядом, прошептал: — Хочу полностью видеть твоё тело… Я недоумённо взглянула на него, не понимая, что он имеет ввиду. Затем почувствовала нежеланную пустоту внутри и то, как крепкие руки подхватили меня, резко переворачивая на спину. Тиан поднялся с кровати, полностью снимая штаны. От открывшейся картины узел внизу живота лишь ещё болезненнее заныл. Он был прекрасен. Разметавшиеся волосы, ключицы, усыпанные отметками. Его член поблёскивал от смазки на свету горящей лампы. Я невольно сглотнула от того, насколько сексуально он сейчас выглядел. Кристиан подошёл ближе, склоняясь над моим телом, положив руки на бёдра, стал стягивать ненужную ткань сари. Я простонала, когда он дотронулся прохладными ладонями по моей горящей кожи. — Моя красивая госпожа, — он опустился ко мне, устраиваясь меж моих бёдер. Поцеловал меня, томно, глубоко, как умел только он. Он закинул мою ногу на своё бедро, резко входя в меня. Я сдавлено прокричала ему в плечо, вновь ощущая крышесносную заполненность. Он больше не сдерживался, хотел как можно быстрее доставить нам удовольствие. В новом расположении все чувства будто усилились, каждое новое его движение отдавало жаром ещё больше предыдущего. Я походила на оголённый нерв, что норовил заискриться от любого прикосновения. Тело не слушалось, концентрируясь лишь на ощущениях. Я подмахивала бёдрами в такт его движений, сжимала свою грудь, кричала, срывая голос от того, насколько мне было хорошо. Тиан опустил руку к эпицентру моего желания, помогая достичь кульминации. В какой-то момент мне показалось, что я упала в бездну. Все звуки пропали, перед глазами оставался лишь силуэт любимого. Мощная волна эйфории обоих, заставляя замереть. Я почувствовала, как мышцы лихорадочно сжимаются вокруг его члена, принося нам обоим еще больше удовольствия. Тиан не сдержался, изливаясь в меня с приглушенным стоном. Руки больше не держали, поэтому он опустился на меня, вдавливая в перины своим весом. Признаться честно, это была лучшая тяжесть в моей жизни. Мы долго не могли прийти в себя. Каждый думал о своём, но мы оба знали о чём думает каждый из нас. Что делать дальше? Дюжина не простит мне, узнав, что Лорд-Губернатор ещё жив, а я никогда не смогу пойти против мужа. Спустя долгие минуты неги и молчания, я подала голос: — Я так люблю тебя, — тихо проговорила я. Он устремил свой взгляд полный преданности и любви на меня. — Я не знаю, как могла даже допустить мысль о том, чтобы убить тебя… Слёзы вновь взяли в тиски горло. Мне стало так стыдно и мерзко от самой себя, что хотелось провалиться в пропасть. — Прости… прости меня, Тиан. — Моя госпожа де Клер… Кристиан подтянулся ко мне, целуя в висок и прижимая к себе. — Тише, ничего не было. Мы всё решим. Я сделаю всё возможное, чтобы с нами ничего не случилось. Обещаю… Мы не знали, что будет ждать нас дальше. Не знали выживем ли мы вообще, но одно я знала точно: Мы не пойдём против любви, и заставим пожалеть всех, кто попробует встать между нами.