Волны тайн

Двери комнаты, где находился Хосок, открылись, и послышался голос: — Хосок, ты женишься на мне? — девушка держит в руке коробочку с кольцом и подходит к мужчине, показывая ее ему. И где она взяла кольцо? Попросила у причала мужчину, он купил и принес ей. И все же, чары очень хорошая вещь. Даже на ногах таким пользоваться может. — Глупая женщина… И зачем устроила это? — спрашивает тот, встав к ней в пол оборота, смотрит на кольцо и в ее лицо. Брюнетка опускает взгляд на коробочку и затем поднимает на Чона. — Я люблю тебя, а ты меня. Почему я не могу предложить тебе жениться на мне? — она все также держит коробочку на том же уровне и месте. — Потому что теперь это будет выглядеть так, будто мы просто обменялись кольцами. Он берет коробку из ее руки, надевает кольцо на свой палец, посте берет ее руку и делает тоже самое кольцом, что держал при себе, а после целует в губы. — Нетерпеливая моя. Брюнетка нежно улыбается и обнимает Хосока. — Тэхен сказал, что нужно будет очаровать работника паспортного стола, чтобы сделал нам с Луной фамилии и выдал паспорта. Когда займёмся? — Я уже сделал вам документы. Ещё до того, как началась история с побегами… Так что в этом нет необходимости, будущая мадам Чон. А вот кое-кто до сих пор не выполнил сказанного ранее. Идём-ка на кровать! — Может в другой раз? — смотрит она на него, моргая часто. — Отец дома, — теперь крутит кольцо, рассматривая бриллиантик. — А ты так и быть, кричи потише. Он тянет ее за собой к постели, а после падает на спину и приподнимается на локтях, ожидая, когда та начнёт раздеваться. — Ну-же, рыб-ка! — Да это как-то… — ведёт она плечом, прокручивая кольцо на пальце. Марния вздыхает и принимается снимать с себя одежду, оставаясь в белье. Лезет на кровать и седлает мужчину, садясь на его бедра. — Может… Просто займёмся сексом? Без этого всего… — Милая… Я хочу чтобы ты запоминала, что даже если я не сильно ругаюсь, наступают последствия твоего непослушания… Ты должна знать и не забывать, что если я запретил что-то… Лучше не нарушать. Она смущённо смотрит вниз, касается застёжки лифчика сзади, а затем снимает трусики, сползая с мужчины. — Это ужасно смущает… И тебе это нравится? — она снова седлает его бедра, а после чуть приподнимается, но медлить лезть вперёд к его лицу. — А другого наказания нет? — хнычет она. — Это наказание. Приятное, постыдное, и безболезненное, — он гладит ее ягодицы руками, — Я не могу заставить тебя мучиться другими методами. Буду сожалеть о том, что сделал тебе что-то неприятное. Ты слишком медленная… Чон рывком приподнимает ее с места и заставляет оказаться в нужном месте, держит её чуть в воздухе, а после проходится языком по шарику и складочкам, только после опуская и приподнимая девушку, чтобы имитировать толчки. Он причмокнул губами и довольно простонал. Марния сразу закрыла рот руками и довольно промычала, покрываясь красной краской. Щеки горели сильно, а голова кружилась. Она старалась не думать о том, что сидит на лице Хосока, но черт… — Я так не могу… Не могу… — она хочет двинуться в сторону, чтобы уйти, но он держит. Кладет руки на изголовье и сжимает пальцами край, сладко постанывая. Хосок довольно причмокивает, улыбается. Пусть смущается его, пусть помнит, как горит лицо и тело, когда тебя наказывают. И ладно бы дело было только в этом, он хотел показать ей, где его место. Где он готов его провести, чтобы она чувствовала себя рядом с ним на высоте. Снова скользит языком внутрь, вылизывая везде, где дотянется, засасывает воздух, чмокает, целует и легонько кусает, а после каждого действия стонет. Чем ближе к концу, тем слышнее становятся ее стоны. Марния опускает голову, и словно вжимается в плечи с зажмуренными глазами. Пытается не открывать рот, но начинает хныкать. — Я не… Все, Хо… Хосок… — она сжимается, чуть дрожит, сидя на нем и выдыхает. Он не жмет, не поднимает, вылизывает ее дочиста и только после позволяет отстраниться, звонко шлепнув по ягодице. — В следующий раз сделаю это в торговом центре, прилюдно, у фонтана. Девушка тут же прикрывается кусочком одеяла и смотрит вниз, скрывая розовые щёчки. — Не нужно… Я больше так не буду… Наверное. Нет, я попытаюсь больше не идти против твоих запретов… Она не то, что дышать ровно не может, она сидеть ровно не может из-за случившегося. — Вот и договорились, а то кто знает, быть может, в следующий раз я тебя так всю съем. — посмеялся Хосок и потянул девушку ближе к себе, заставляя ее лечь ему на грудь. — Хочешь, чтобы поженились в воде или на суше? — Хочу на суше. Чтобы как у всех. Чтобы ты был рад, — прикрывается она одеялом лучше, подтягивая его к себе. Марния кладет руку на его живот, а после резко переводит вниз. Бугорок был слишком заметен. — Ты задал все вопросы? — Даже если отвечу да, ты же уже решила, что хочешь его, не так ли? — Чон усмехнулся и погладил девушку по спинке. — Давай. Он ждёт. Хочешь сними стояк, а могу и трахнуть тебя так, что коленочки будут трястись. Марния снова краснеет и касается ремня пальцами. Она встаёт с кровати и подходит к тумбе, откуда достает верёвку. Руки Хосока заведены за спину и связаны через подмышки, как подтяжки. — Если ты меня наказываешь и ругаешь, то я тоже так буду делать, — член выпущен из боксеров, а девушка перекидывает ногу через мужчину и помогает себе насадиться на него. Плавно сев на него всего, она слегка вскрикнула и стала двигаться плавно, постанывая с каждым движением. — Это за что это такая честь? — он снова усмехается, а после шумно выдыхает, стоит ей обхватить его своими стеночками. — Ты сводишь меня с ума! — произносит Чон и делает толчок снизу, врезаясь в ее лоно. Связанные руки не помеха, если ты плавал в открытом море с хвостом. Марния скулит, стоит ему двигаться. Она кладет ладони ему на плечи, стараясь не сильно на них давить. — Никогда тебя не брошу… Не уйду… Даже если разлюбишь… Не уйду, — падает лбом на плечо и теперь выпускает стоны ему на ухо, поглаживая его затылок пальцами. Губы исследуют его, нежно сминая, и также нежно она гладит его по рукам, вызывая мурашки даже у самой себя. — Мне ещё раз усадить тебя себе на лицо? Говоришь такие глупые вещи… Я пол жизни потратил на твои поиски, а теперь говоришь, что откажусь? Глупости, рыбка… Заикрить тебя что ли… Чтобы не говорила ерунду… Он толкается грубо, и кажется будто совсем не устал двигаться так. Просто прокатил ее на себе и все. Нет. Она решает развязать ему руки. Не может без его касаний. Когда уже освободила его, то обняла за шею, прилипшая своей грудью к его груди. Так ближе, так теплее и приятнее. — Не брошу… Никогда… — говорит она тихо и стонет, чуть ли не плача от того, как ей хорошо. Хосок касается ее талии, помогает двигаться до тех пор, пока не кончает в нее, заполняя нутром. Уже согласилась стать его женой — теперь то чего стесняться? Он с ней повязан до конца жизни и больше. А дети, как масло в каше, только добавляют вкуса жизни. Девушка двигается на нем до тех пор, пока не кончит сама. Дрожит, сидя на нем и целует. Целует губы, ключицы, а затем смотрит в его глаза. — Это будет мальчик… Я хочу, чтобы у него были твои глаза… — Я только кончил, но ты уже знаешь кто будет? Или я чего-то не знаю? Он смотрит на нее влюблённо. Они сейчас ближе некуда друг к другу. — Время… Для мальчика… И день, — она улыбается уголками губ и не встаёт с него, чтобы не испачкать. Думала ли она о том, что кто-то будет с ней рядом? Нет. Ее все шугались, а здесь он. Тот, кто ее любит и будет любить, растя их сына. Они вместе будут учить его плавать, вместе плыть в гости к правителям дна. Они теперь семья. — Удобно… Тогда после сходим ещё несколько раз… Будет у нас огромная-огромная семья… И это не вопрос. Я так решил за нас двоих. Он переложил девушку на спину, а после вышел. Раздался звонок в дверь. — Кажется… Нас опередили с гостями. Девушка потопала в ванную, чтобы привести себя в порядок. Тэхена и Луну уже впустил Цереус. Ким держал торт, который они купили только что. Свежий. Ким лично проверял маркировку и вынес продавцу мозг. Помнит, когда тот продал ему не свежий йогурт с «отличным сроком годности». — Эй! Удильщик и учёный! Вы идете или нет?! — Ещё раз вякнешь — я тебе не порцию лекарства, а порцию яда передам, — Пошутил Хосок, спускаясь вниз. — А где Марния? — спрашивает Луна. — Запачкалась. Пошла привести себя в порядок. Торт? — Чон удивился. — Есть повод? — подключился Цереус. — Луна беременна. У нас будет девочка, — казалось, что у Тэхена глаза блестят как у мальчика, которому машинку подарили. Марния не заставила себя долго ждать, она спустилась по ступеням и подошла ко всем. — Торт? Они узнали, что у нас будет мальчик? — спрашивает она Хосока. Луна похлопала в ладоши. — Как чудесно, как чудесно! — она уже а голове казалось продумала все до мелочей. — Тогда… Есть три повода полагаю… — подвел итог Цереус. — Поздравляю с девочкой, поздравляю с мальчиком, и с помолвкой, я все верно понял? Брюнетка быстро организовала стол. Спорить с Луной никто не стал. Раз помолвка в море, то так тому и быть. Тэхен как всегда усадил девушку между своих ног. Ещё не хватало ему поиграть с ней своими пальцами, ей богу. Может по Марнии не особо было видно, что она рада и счастлива, но это было не так. Она слишком была счастлива, что даже в груди маленькая россыпь мурашек внутри пробегала. — Выпьем за то, что все, кто должен жить живы и за то, что продолжится род королевской крови и появится маленький удильщик! Ура! — Они не поняли, да? — Луна спрашивает Цереуса. Он прокашлялся. — По велению ее Величества ваши дети вступят в брак по достижении ими определённого возраста. Марния удивилась, держа стакан в одной руке. Она же думала, что хотят их поженить с Хосоком в воде, а речь вообще о другом шла. — У, блять… — произнес Тэхен. Брюнетка посмотрела на Хосока и поджала губы. Когда уже наконец Тэхен привыкнет к ней? — Это чудесно, — произносит Марния и улыбается. — Поздравляю нас всех! А ещё… Может вы знаете какие-нибудь наказания? Потому что сидеть на лице, это как-то не расстраивает… Тут уже подавилась Луна и Цереус. Ему как отцу вот вообще не хотелось слушать о чем-то подобном. — Я не знаю.,— ответила Луна, косо поглядывая на мужа. Тот не отличился особым умом. Правда, наказание вскоре перестало носить первоначальный смысл. — Как насчёт постоять в углу? Утомительное занятие и совершенно безболезненное, — предложил Цереус. Брюнетка хмыкнула и подняла взгляд наверх, словно размышляла об этой идее. — Ага… Хорошая идея, да, Хосок? — она невинно захлопала ресницами, будто не она сейчас поставила всех в неловкое положение. — Отвратительная. Наказание есть наказание, а ты получается просто поскучаешь в углу. Так не интересно. И давайте уже сменим тему… Что насчет свадьбы? Ты хотела на поверхности. Нужно выбрать ресторан или дом за городом, где ты хочешь? Решили что будут играть на пляже. Где много людей, чтобы все видели и завидовали Марнии. Она прямо выглядела как злой учёный, под стать Хосоку, когда говорила о том, что все будут обращать внимания на нее и на мужчину в красивом костюме. Так как друзей и знакомых у них не особо много, было принято решение пригласить советника и его семью, а там уже кто захочет из его знакомых, то подтянется для красивой картинки. У алтаря уже стоял Хосок, а навстречу к нему под руку с отцом. выходила Марния. На ней было белое лёгкое платье и венок из белых цветов. В руках букетик, а на ногах по браслетику из жемчуга. Вот она уже стоит напротив своего мужчины и слушает речь священника. Ответив короткое «да», та получает кольцо от Хосока, а после и одевает кольцо на его палец. После поцелуя, девушка не хотела его отпускать, но так нужно было. Она лишь склонилась над его ухом, когда было время уходить с алтаря и произнесла: — Ты забыл вставить цветочек в кармашек… Тебя ждёт очень нелегкое наказание, Хосок… Ты будешь смотреть, как мне хорошо, пока будешь связан… Нет, чтобы чему-то хорошему начиться, так она этому научилась… Он довольно прорычал. — Ты сведешь меня с остатков разума, но я совершено не против, моя дорогая рыбка… Буду наблюдать за тобой с таким наслаждением, какого никогда не испытывал до встречи с тобой. Она улыбнулась и кокетливо повела глазами в сторону. — Я люблю тебя до дна и обратно. Правильно же сказала? — она рассмеялась и поцеловала его вновь. Тэхен сидел с Луной и что-то обсуждал, перебирая ее пальчики и смотрел влюбленно. Как же хорошо, что две девушки, которые были никому не нужны — теперь в объятиях любви.