Сладковатый чай

Что может пойти не так в обычной встрече после уроков, чтобы обсудить совместный проект в гостях у одноклассника? Казалось бы, до ужаса простой сценарий, который обязательно должен закончится выгодно для двух сторон. Ничего страшного, если не считать, что один из учеников имеет репутацию фрика. И изредка поднимая взгляд, Бонкичи только подтверждал это в своей голове, улавливая взгляд янтарных глаз на себе на протяжении дороги, изредка переносящийся на дорогу, чтобы не ошибиться с домом. Его ‘коллега’ по проекту Кагехара Шуичи, к большому сожалению Омы, казался странным и нездоровым даже вне школы, вызывая слабое напряжение в голове и путаницу в мыслях. Красивый молодой парень, умён и сообразителен, с хорошей успеваемостью и нездоровой тягой к франшизе «Team Danganronpa». Последнее Бонкичи не осуждал, наоборот местами поддерживал, проводя свои лучшие внешкольные часы за телевизором в ожидании продолжения истории про невероятных абсолютных, фантазируя каким талантом мог бы обладать и как провернул бы всю игру через свои схемы. Только между любовью и фанатизмом была грань, которая чувствовалась в разговорах и взглядах, вслушиваясь каждый раз во влажные фантазии друга о том, что вполне легко провернул бы нераскрываемое дело, чтобы после оказаться казненным в роли детектива, а после неловко улыбаясь, не зная что сказать на скачок эмоций от одного лишь упоминания возможного убийства. —Ты уже выбрал тему проекта? Голос вторгается в мысли, вырывая обладателя фиалковых глаз из рассуждений, заставляя качнуть головой, выбрасывая и остатки. —Неа..— голос Омы тихий в такой обстановке, неуверенный,— я не могу выбрать за нас двоих. Глаза напротив только щурятся, будто чувствуя превосходство, ненароком вгоняя в мысли о шаткости положения. Ома жмурится секундно. Надежда сбросить напряжение в гостях теплится в душе, навеивая мысли о том, что сейчас они зайдут, разговорятся в процессе и все слухи окажутся не больше, чем безобидная ложь, так и заставляя слабо улыбнуться и задрать голову, приоткрывая глаза, начиная воодушевлено. —А знаешь.. Замолкает. Пронзающий взгляд Шуичи, с интересом обращенный на начавшего говорить, вновь рушит любую попытку Бонкичи расслабиться и представить, что вечер пройдёт гладко. —Знаю что?— ответ высокого следует почти сразу после замолчавшего. —Н-ничего.. я забыл мысль.. Голова фиалковая будет опущена, более не пытаясь как-то взаимодействовать. … Дом одноклассника небольшой, частный. Внутри всё обставлено минималистично, преобладая в белых тонах. Аккуратная расстановка мебели вызывало ощущение чистоты и уюта, отделяя исходящую тревогу и оставляя её за дверью. Двое парней разуются, незамедлительно проходя в комнату, что выделялась на фоне этой приятной простоты. В спальне увешены плакаты по знаменитому теле-шоу, по полкам расставлены фигурки и так же много мягкого игрушечного мерча на кровати, отмечая, что все стоит как экспозиция, нежели бездумно валяется по углам.Цветочные глаза сверкнут, на бледном личике проиграется приятное удивление. —Вау… Несдержанное вырвется с уст. —Нравится?— Шуичи почти бесшумно пройдёт к письменному столу, разворачиваясь после к гостю,— я собрал всю коллекцию выпущенных фигурок. Даже сама такая информация вызывает слабое восхищение, ведь фиалка сам пытался собирать и коллекционировать, но быстро терял интерес, оставаясь больше немым зрителем. Угукнет тихо, проследовав к столу, а после и присаживаясь, когда ему выдвинут любезно стул. —Располагайся. Чай, кофе? —Чай. Пожалуйста. На бледных щечках выступает слабый румянец, когда тонкая рука невесомо пройдётся по его плечу и хозяин дома удалится, бросая напоследок более бодрое: —Хорошо. Приятный осадок засядет в душу, что наконец-то получила свою долю спокойствия, расслабляясь на стуле. Ну вот же, проявление заботы в сторону гостя, общий интерес и главное.. Дом отражение души, верно? А дом у Кагехары убранный, вылизанный в идеал, будто в музее. Улыбка слабая возникает, когда мысль проскальзывает о том, что ошибся по поводу одноклассника. Учебники и тетрадь будут выложены на стол , раскрыты на нужной странице, в ожидании. Скрип двери, совсем тихие шаги и спустя секунду кружка будет поставлена у тетради, пока в нос бьёт приятный травянистый запах. Как вежливый гость, Бонкичи неспешно берется за кружку, подносит к лицу и вновь вдыхания приятный аромат, а после к губам, делая глоток. Горячая жидкость разливается по полости рта, обжигая немного. Слегка сахарная, немного отдающая послевкусием горечи. —Очень вкусно, но почему одна кружка?—смакуя влажность на губах, облизнется. —Если ты не напьешься, обещаю, я налью ещё одну. —Н-нет, не в этом дело!— встрепенется, обернувшись на стоящего рядом,— ты не будешь? В ответ молчание и отрицательное покачивание головой, которое Ома принимает как должное и делает новый глоток. Вкус ощущается уже менее ярко, смешиваясь между собой. Пальцы, что сжимали ушко кружки дрогнут, потихоньку слабостью отдаваясь, когда предмет казалось тяжелел. —Необычный вкус,— отмечает Бонкичи, опуская взгляд на жидкость,— что за чай? Только ответ звучащий кажется отдаленным, пока глаза закрыться пытаются, ощутив накат слабости. Невнятный голос, расфокус в глазах и цвета, что пятнами маячили, становясь одним целым. Пальцы расслабятся, роняя отяжелевшую по ощущениям кружку, жаром обжигая свои ноги и звоном проезжаясь по вычищенному полу. Ощущения меркнут, ослабевают и фиалки закрываются непроизвольно, оставляя пустоту внутри и немой единственный вопрос. «Почему?» … Сухость во рту, гудящая голова, тяжесть в теле и яркая вспышка, что резко осветило лицо. Фиалковые глаза приоткрываются, до сих пор не в состоянии сфокусироваться на происходящему, жмурясь когда новая вспышка болезненно режет глаз. Вымолвить что-то не получалось, язык постоянно путался и слова пропадали в голове, так и не становясь связным предложением. Тело ощущалось грузом, не двигалось и оставалось лежать камнем на чем-то мягком, проваливаясь в это чувство всепоглощающей слабости. … Новая попытка открыть глаза. Фокус всё ещё размыт, но медленно окружение приобретает очертание, преображаясь из безобразных пятен в предметы. Стол, стул, шкафчик, его портфель и… янтарь, что отливал в свете светильника, ядовито съедая взглядом. Тонкий высокий силуэт, прикрытые глаза и различимая улыбка, окрашенная чуть выше краской, так и излучая легкую непринужденность. Кисть руки дрогнет, сталкиваясь с болезненным трением об веревку и костяшку второй руки, а после ноги, что так же были туго скованы. —Просыпайся, соня,— шелковое звучит, пока стоящий перед ним не присядет на корточки, чтобы лица были на одном уровне,— не вежливо вот так ложиться спать в гостях.. Опечалено и до гадости наигранно настолько, что бьёт по слуху. —Ка..Кагехара-сан..? Первые слова в неумолимом потоке путаницы в голове. —Блин, не произноси это так. Давай просто Шуичи,— почти перебивая, голос снова заставляет замолчать,— мы же друзья, да? Холодная ладонь припадает к щеке Бонкичи, медленно поглаживая, а после сжимая кончиками пальцев, потянув в любопытстве. Губы со звуком «чмок» разомкнуться когда щека оттянута будет, позволяя слюне проступить на уголок губ. Чужие пальцы коснутся губ, надавливая и заставляя раскрыть пошире рот, прокомментировав. —Сухой. О чём говорил его одноклассник Ома понятия не имел, прибывая в состоянии, которое снова заставляет его сомкнуть ноющие глаза, чувствуя отдаленно как внутри рта подушечками пальцев проходятся по зубам, языку, сдавливая иногда внутреннюю сторону щек, лишь только потом отпуская. Заставить себя приоткрыть глаза заставляет ощущение прикосновения к шее, возвращая обратно под ощущением холодка и напряжения. Перед собой размыто видеть взбудораженное лицо казалось невыносимым, рождая желание отвернуться, которое так и не будет осуществимым. —Хва..тит. Губки слабо сожмутся, дрогнув в уголках, пока глаза мокнут. Непонимание. Страх. Паника. Все это обрушивалось с новой силой, пока сердце учащено билось и тело начинало подрагивать. —Пожалуйста. Кагехара остаётся таким же любознательным в прикосновениях, поглаживая тонкую шею, привставая в процессе. Слова Бонкичи проходят мимо его ушей намерено, пока вторая рука опускается к штанам своим, брякнув застежкой ремня, пуговицу освобождая и расстёгивая ширинку. Шуичи не нужно снимать брюки полностью, потому он только оттягивает большим пальцем ткань строгого белья на себе, высвобождая возбужденный орган, беря у основания свободной рукой. Как реагировать на подобное Ома не знал, сталкиваясь с той реальностью где он связанный в чужом доме, в потемках где виднеется что-то в свете ночника, а перед ним тот, кто налил ему чай и теперь стоит так. Из мыслей мрачных вытягивает ощущение ладони на макушке, сжатие пальцев у корней волос, прежде чем боль накатом проходится, когда его так подтянут до подушки, а нависающий пересядет на кровать, коленками упираясь по бокам каждого плеча лежащего, поудобнее расположив голову Омы так, чтобы она была на подушке приподнята и губами на уровне набухшей от возбуждения головки. С макушки рука переходит обратно на шею, поглаживая, второй рукой крепко держа себя у основания члена, начиная медленные движения. Вся эта ситуация вызывало неподдельный ужас внутри, что выходили слезинками бледном лице Бонкичи, который не хотел мириться с этим, но не мог даже двинуться под ним, не находя слов, кроме тихих мольбы прекратить. Пальцы на шее сжимаются, впиваются в нежную кожу и надавливают чуть ниже кадыка, сдавливая в болезненном ощущении, принуждая замолчать лежащего. На щеках пленника от напряжения выступает румянец, рефлекторно приоткрывается рот в попытке вдохнуть хотя бы крупицу воздуха. —Тише-тише..— почти шепотом звучит, когда вне комнаты слышится хлопок двери и мужской голос,— ты же не хочешь, чтобы нам помешали..? Когда спасение так близко и нужно только пересилить себя и вскрикнуть, сил не остаётся и удушение становится более ощутимым, добавляя в эту картину примесь отчаяния. Там, за дверью комнаты кто-то есть, тот кто может прекратить всё это и помочь выбраться Оме, но у последнего не получатся даже заскулить под сжатием. Безвкусная смазка ощущается на губах, когда при мастурбации на происходящее головка проезжается по распухшим губам, оставляя после себя еле заметную жидкость, что выделялась от перевозбуждения. Шуичи ослабит хватку, позволить с хрипом вздохнуть, набраться воздуха, приспускаясь лицом. —Какой же ты сухой. Мерзость. С тихим звуком, Кагехара приоткрывая рот, давая своей слюне капнуть в приоткрытый рот, неприятно скатиться по языку Омы прямиком в горло. Если бы сухость не была такой бы болезненной, обязательно отвернулся бы, но желание увлажнить было сильнее, потому лежащий приоткрывает пошире, что вызывает ухмылку на лице сидящего. Каждая капля слюны ощущается ярко, до тошноты противно, но необходимой. Когда в полости рта достаточно влажно, что позволяет даже выдохнуть судорожно и без боли, Кагехара выпрямляется, нагло вторгаясь сначала головкой, мазнув по языку, а после и проталкиваясь членом, игнорируя любую подготовку, что заставляет подавиться слюной и дыхания сбиться под тошнотой. Фиалковые глаза раскрываются слезно, застывая в таком положении и опускаясь взглядом вниз, утыкаясь в лобок, а после и основание, когда начнутся движения медленные, ощущая как по уже влажному языку приходятся возбужденным органом, чувствуя вкус мыльный и нежное основание кожи, что напоминала шелк. Прикусить в самообороне не было сил, да и страшно, потому что чувствует, что тогда будет больнее, да и от психопата можно было ожидать что угодно. Тонкие пальцы снова сдавливают шею, когда толчком входит полностью, упираясь головкой в намокшее горло, вызывая жжение и сильный рвотный рефлекс. На шее все сожмется, вдавит стенкой горла и заставит обволакивать себя, вжимаясь лобком в губы, вдавливаясь телом в нос, ненадолго застывая. Поток слез рефлекторно возобновляется, а воздуха снова не хватает. Движения возобновляются, так жаждая вдалбливаясь в неширокий рот, раздражая глотку, из-за чего появляются сдавленные звуки, что перебирались хлюпаньем влаги, скользя по языку. С шеи ладонь на макушку, сжав локоны волос, самостоятельно двигая голову навстречу, не давая и вздохнуть,выбивая дыхание и удерживая на грани, когда мир мерк и оставался только вязкий привкус члена во рту, что не прекращал двигаться и упираться, ударяясь об стенки, почти заставляя задохнуться, изредка ощущая естественный запах так и вкус. Нос Бонкичи мокнет без возможности вздохнуть, не сдерживая насморка создавая более заплаканный и жалкий вид, взгляд на который заставлял орган стать более твердым. На грани оргазма, Шуичи позволит плеснуть сперме по стенке горла, выходя тут же и вторую часть оставляя на липком и мокром лице, попадая на брови, закрытые глаза, щеки, губы. Медленно стекающая белоснежная жидкость внутри становится последний каплей и Ома разворачивается, тратя последние силы, переворачиваясь под начинающим на бок к краю кровати, когда его вырывает прямо на пол, освобождая желудок от почти переваренного завтрака, пару конфет после уроков, чая и плода этих насильных ласк. Нервы сдавливают в висках, заставляя его продолжать выблевывать всё, что копилось, сдавливая в желудке, почти переходя в истерику. Всхлип обессиленный завершает акт очищения, пока красноватые глаза жмурятся, не видя ничего из-за влаги, а нос еле дышит, стараясь игнорировать вытекающее. —Бууе, ну и мерзость,— вполне спокойное звучит от Шуичи, когда он щурится, за волосы разворачивая к себе,— ты такой противный.. тебе не стыдно? Улыбка напротив запомнится надолго, когда всё снова опустится во мрак, сгущаясь в пятно, в надежде больше никогда не раскрыть глаз.