Без дождя

Город засыпал. Казалось, из всех окон Фонтейна горело только одно. Разумеется, в кабинете верховного судьи. Слишком поздно, даже для него. Но Нёвиллет всё-таки выходит из дворца Мермония и, к собственному счастью, успевает на последний аквабус до оперного театра. Сегодня он слишком задержался, учитывая его обещание встречи. Люди ведь расстраиваются, если сорвать обещанный визит, а расстраивать этого человека юдекс совершенно не хотел. Герцог крепости Меропид переводил взгляд с чайника на часы и обратно. Все документы за последнюю неделю он успел разложить в алфавитном, а после в обратном порядке. Он несколько десятков раз померил шагами свой кабинет. Тик-так, тик-так, обычно ритмичное тиканье часов успокаивало Ризли, но сейчас он абсолютно точно понимал, что оно его невероятно раздражает. Он ведь может и не прийти, действительно может. Вдруг случится что-то срочное, мало ли какие у Верховного судьи неотложные дела. И эта неизвестность раздражала ещё больше. Ризли в очередной раз подлил немного масла в горелку, которая поддерживала тепло в чайнике. Тик-так, герцог тяжело выдохнул, атмосфера стен, ставших родными, начала давить. И всё же в дверь его кабинета наконец постучали. – Входите. – Это я. Прости, я задержался. Ризли подошёл к юдексу с лёгкой улыбкой. – Не страшно. Я всё так же рад тебя видеть. – Я правда сожалею. – А я правда нисколько не обижен. Будешь чай? Или, может, что-то ещё? – Меня устраивает твое предложение, но я бы выпил воды, если есть такая возможность. – Ох, месье Нёвиллет, боюсь, вода из крепости для вашего утончённого вкуса не подойдёт, но вам очень повезло, ведь чай на девяносто девять процентов состоит из воды. Нёвиллет тихо рассмеялся, в таком Ризли был воистину непоколебим. Если его светлость действительно решил напоить кого-то чаем, его вряд ли что-то остановит. Пока Ризли наливал чай, юдекс присел на диван. Герцог сел рядом и передал судье чашку. – Вкусно, очень согревает, – Нёвиллет искренне старался подобрать какой-то человечный комментарий, но, кажется, пока он не был готов. – Всё для вас, месье Нёвиллет. Вместо слов юдекс положил голову на плечо герцога. Кажется, тому это пришлось по душе, и он сказал: – Я тебя люблю. – Вы, люди, иногда очень меня удивляете. Ты говоришь, что любишь меня. – Это чистая правда. – Но ведь именно я когда-то вынес тебе приговор. Из-за меня ты оказался в крепости. – Ну, во-первых, не из-за тебя, а из-за себя. Когда я это совершал, совершенно не питал иллюзий, что смогу избежать наказания. Я сам попросил отправить меня в крепость, я совершенно того заслуживал. А, во-вторых, смотри, куда меня это привело. Не всё, что делается – к худшему. К тому же, мне кажется, именно тогда я начал в тебя влюбляться. – Ты хочешь сказать, что влюбился в меня за то, что я вынес тебе приговор? Герцог рассмеялся. – Ну, не совсем. Скорее за эту ауру неподкупной справедливости. Ну и общая твоя элегантность мне приглянулась, скрывать не стану. Ризли аккуратно провёл пальцами по... усам? рогам? Если честно, тюремщик до сих пор не знал, что это такое, а Нёвиллет утверждал, что это проявление его внутреннего дракона и давать этому название совершенно не обязательно. Но то, что особенно медленное и бережное поглаживание этих "проявлений" успокаивало Нёвиллета, было известно абсолютно точно. После Ризли провёл рукой по плечу, затем погладил талию судьи. Но стоило ему спустить руку ещё немного ниже, как юдекс его одёрнул. – Не сегодня, – голос Нёвиллета стал немного жёстче и больше начал напоминать его поведение в зале суда. – Как вам угодно, месье. Но к шоку Нёвиллета герцог начал снимать с него камзол. – Я ведь сказал… – Я помню. Просто, думаю, сидеть в таком количестве одежды не слишком комфортно. Юдекс перестал протестовать и совсем скоро из верха на нём остались только рубашка и перчатки. Ризли порывался снять и их, но судья отдёрнул руку: – Нет. Перчатки для Нёвиллета всегда были чем-то особенным. Он редко снимал их. Вне всяких сомнений, снять нижнее бельё для него было не столь развратным, сколько снять перчатки. – Я на днях посмотрел новый фильм. "Все наши беды", может, слышал? Столкнувшись с произволом сильных, герой сначала заключил с ними договор, но потом бежал... Я не понимаю его. – Тема и правда интересная... Но, может, хоть сейчас не о работе? – Это не рабочий интерес, а личный. Я просто пытаюсь лучше понять людей. – Он согласился на сделку ради спасения своей жизни. Люди обычно очень высоко ценят свою жизнь. – Тогда почему он потом нарушил своё обещание? Разве это не вернуло угрозу? – Всплыли принципы. Иногда это происходит не сразу, а после раздумий. В момент смертельной опасности люди частенько делают всё, чтобы спастись, но когда опасность отступает, снова получается внятно думать. – Вот оно что... Но почему он не обратился к закону? Не нашёл авторитетных лиц? – Да нет. Просто это, в конце концов, кино. Оно про жизнь, но как бы не про жизнь, – кажется юдекс его совершенно не понимал. – Ну, каждому режиссёру хочется, чтобы его фильм захватывал внимание, а если просто показывать жизнь, то зрителю будет скучно. Жизнь люди видят каждый день, а на фильмы ходят за эмоциями. – Вот как? Интересно, – Нёвиллет снова положил голову на плечо герцога и о чём-то задумался. – Ризли. – Что? – Перчатки, – тихо выдохнул Верховный судья. – Что "перчатки"? – Можешь их снять, если хочешь. Герцог просиял и начал подчёркнуто медленно и мягко стягивать ткань с чужих кистей. Наконец получив доступ к бледным ладоням, Ризли начал аккуратно поглаживать бархатную кожу своими изрядно загрубевшими руками. Это действие его завораживало. Чужие длинные пальцы казались волшебными, до такой степени красивыми они были. Ризли снова провёл по ладони судьи, и ещё раз, и ещё. – Вы просто восхитительны, месье Нёвиллет, – но посмотрев на юдекса, герцог понял, что тот уснул. – Кажется на этой неделе ты снова много работал и почти не спал. Снова совсем меня не слушаешь… Хах, ещё одна ночь в Фонтейне без дождя. И всë благодаря великой мудрости герцога крепости Меропид. И тут он вспомнил старую детскую присказку, призванную усмирить дождь. В очередной раз погладив волосы спящего на нëм Нëвиллета, герцог тихо прошептал: – Гидро дракон, Гидро дракон, не плачь... никогда.