***
Прошло уже… А сколько прошло? Дима не вёл счёт. Каждый его день проходил как один очень-очень длинный. Он просыпался, корил себя за сказанные в тот роковой день слова, с горем пополам вставал с кровати, шёл на кухню, пил. Очень много пил. Хотя обещал Иманову, что будет пить исключительно по праздникам, но сейчас не то время, когда можно бухать от счастья. Теперь по всей квартире можно было найти бутылки из-под разного алкоголя. Особенно места с личными вещами Эмиля были заставленны коньяком. Родители даже не знали, что парни встречались, поэтому даже не подумали приехать к Масленникову. Диме было больно осознавать, что именно по его вине умер Эмиль. Боль распространялась по всему телу, и иногда он не выдерживал, наносил порезы на теле. Дмитрий даже прикупил себе пару лезвий. Раньше охотник никогда не понимал прикол носить лезвия куда не попадя, но сейчас он полностью понимал. С каждым днём, с каждым воспоминанием желание вырезать себя чем-нибудь становилось всё больше и больше.***
Дима не мог спать по своей воле. Лишь в пьяном виде он смог забыться в сне, но и то ненадолго. Чёртовы кошмары. В первые дни после похорон Диме снился сон.***
—Эмиль! Подожди меня! —закричал Дмитрий, бегая по поляне цветов. До ушей дошёл звонкий смех, посмотрев на источник звука он увидел лучезарную улыбку и кудряшки, с которыми то и дело играл ветер. —Догони меня! —парень развернулся и побежал. Дима пытается догнать его, но Иманов бежал всё быстрее и быстрее. А охотник бежал, но оставался на месте. Было такое чувство, будто он на беговой дорожке. Вдруг, Эмиль падает. Вокруг всё начинает чернеть, цветы вянут, а всё живое превращается в тухлятину. Тогда Масленников мог нормально подбежать к месту, где упал Иманов. Только от Эмиля остался один венок из ромашек. Кто-то положил холодную руку на плечо Дмитрия. —Каково осознавать, что из-за тебя я гнию в земле? Чувство вины, верно? Да, иногда людям свойственно испытывать вину из-за ситуации, — голос был похож на мордовина, но он был не родным… Не таким, к которому Дима привык. —Что за ситуация?.. — с опаской спросил охотник. —Суицид.— тот, кто стоял сзади убрал руку, но после неё на плече осталось мокрое место. Тело не слушалось и блогер со страхом обернулся. Пред ним предстала ужасная картина — Эмиль, нет, это был похожий человек, но точно не он. Он был весь в крови, локти вывернуты, кожа была в гематомах и имела бледно-зелёный оттенок, лицо в больших царапинах и синяках, волосы растрепанны, а взгляд. Пустой. Нет той самой родной искры. Пустышка. Дмитрий всегда боялся увидеть такую картину. — Пойдём со мной, любимый? — нет. Это не мог быть его Эмилька. Кто-то другой. Только дотронувшись до щеки младшего, старший проснулся. Приняв пару таблеток успокоительного, а также бокал коньяка, Дима пошёл на кухню, нужно же поесть за несколько дней. В глазах то темнело, то размывало, а голова болела, будто её распиливали без наркоза. Вдруг резко в глазах начало кружиться, ноги подкашиваться. По пустой квартире раздался глухой хлопок, будто кто-то упал.***
Двадцать четвёртое апреля, среда.
В руках кое как держался телефон, Дима ещё не понимал, ЧТО он сделал. По просторам интернета гуляло фото, где Эмиль обжимался с какой-то шлюхой. Да, охотник понимал, что это может быть качественный фотошоп ну или же просто очень похожий человек. Но сейчас он находился в ярости и то, что он говорил–не было обдуманно. Но вот он произнёс слова »Мы расстаемся.», вдруг он оказывается на крыше своего дома, но он чувствует, что-то не так. Посмотрев в экран телефона, он увидел не себя. Эмиль. И это сообщение «Мы расстаемся. » Сердце сжалось, но Дима ничего не мог сделать… Ноги, будто запрограммированные, пошагали к краю. Посмотрев вниз, он увидел насколько маленький их двор. Был бы тут Дмитрий, но стопроцентно словил бы паническую атаку. Но ему не было страшно. Глаза заполнила пелена, а руки начали шастать по карманам зипки. Вскоре они вытащили что-то звенящие. Ключи от их квартиры. Протянув правую руку, глаза на пару секунд остановились на брелке, но резко отпустили и те, со свистом, полетели вниз. Край крыши был так близок, что казалось подует ветер и он упадёт. Взгляд устремился вдаль—закат. Иногда можно услышать истории, что художникам дают последний шанс написать картину в небе, прежде чем навсегда быть похороненным под землёй. Эмиль, конечно, не был художником, но постарался бы написать самый пейзаж. Вытерев с щёк ручейки слез и сняв капюшон с головы, парень сделал шаг вперёд. Дима быстрее бы умер из-за страха высоты, чем падением с двадцатиэтажного здания. В ушах свистело, а лицо обдувал ледяной ветер. Секунда, три, и он чувствует как острая боль охватила всё тело, особенно отдавала в рёбрах, в руках и в шее. Вся жизнь проносилась перед глазами, а особо выделяло все воспоминания о Масленникове.***
Дмитрий очнулся из-за холодного пота и от боли, будто он сам прыгнул с крыши и разбился насмерть. Было больно не физически, а морально. Столько боли принёс Дима родственникам покойного, но самое главное — Эмилю. Это было последней каплей. Никогда он себя так ненавидел, как сейчас. Доползя до кухни, он подумал, что нужно оставить какую-то предсмертную записку, но не нашёл ничего лучше, чем записать видео на телефон и выложить его на канал. Поднявшись на ноги, он облокотился на дверной проём, после за кухонные тумбы справа, и так дошёл до раковины, где висело зеркало. Умывшись, Дима поставив телефон горизонтально, а после включив таймер на пятнадцать секунд, он отошёл буквально на полтора метра, чтоб было видно лицо. Камера начала записывать. —Я… —у Дмитрия не было слов, как описать своё состояние. Губы растянулись в плоскую полосу, а глаза устремились куда-то, но точно не в камеру. — Я. Меня… Гибель Эмиля, —голос предательски дрогнул —это моя вина. Я сказал, что мы расстаемся, — на глаза начали наворачиватся слезы. —Дима, нет! Не сейчас!— пролетело в мыслях. —Мы были парой. Я совершил глупость и из-за меня он погиб! —слезы начали литься водопадом, падая на чёрную футболку, шорты, на пол. Схватив себя за волосы, Масленников резко посмотрел в камеру. — Я больше не могу. Простите. Больше я не буду блогером… Меня вообще не будет! —высказал Масленников, — ЛИГА, простите, что так оставляю вас. Живите счастливо. —быстро закончив съемку, бывший блогер открыл ящик с столовыми приборами, взял нож и пулей выбежал из помещения, где заснял свои последние минуты жизни. Пробежав по коридору, мимо спальни, он вошёл в ванную, посчитав, что там никто не найдёт его, а если и найдут— только по запаху. Нож сверкал в руках, так и наровясь впиться в запястье. Закрыв дверь на замок Дима сел на пол, оперся на ванную и вновь взглянул на холодное оружие. Пора. Разблокировав телефон, бывший охотник зашёл на ютуб и выложил то видео. Ему было плевать на комментарии, лайки, подписки, просмотры. Главное—не будет вопросов «куда он пропал». Посчитав это слишком малым, Дима открыл телеграмм, а после свой канал. Кнопка со знаком микрофона загорелась, объявляя о записи. —Эмиль, после того как ты умер я понял, что жизнь так и останется мрачной и безвкусной, все мечты так и останутся мечтами. Прощайте, ребята. Включив телефон и отложив его куда по-дальше. Он пристально изучал нож. —Никогда не пробовал вскрыться ножом…—и вправду, он всегда носил с собой лезвие и более-менее к нему привык, но сейчас он не хотел возвращаться в комнату, где были вещи Эмиля. Левая рука стала подопытной. Ухватившись покрепче за рукоять, Дима начал, уже привычно, острым уголком надрезать кожу. Первая рана получилась довольно удачной, из неё тут же брызнула кровь, пачкая всё белое вокруг. Второй порез был более длиннее. Третий, четвёртый, пятый… Вся левая рука была в крови, которая маленькими ручьями стекала по запястью, переходя на ладонь, с ладони на пальцы, а те в свою очередь на пол. Нак образовалась небольшая лужа крови. Где-то в мозгу появилась идея. Провести ровно по венам. Орудие уже было полностью испачкано алой жидкостью, но без всякого брезганья Дима провёл по самым выпирающим венам. Спустя двадцать секунд рука адски заболела, а голова начала раскалывается. Где-то вдалеке он слышал вибрацию телефона, но не обращал на это внимания. Повернув голову на свою левую руку, он смог расчитать слово «Эмиль.» не зря старался. Усмехнувшись в последний раз, Масленников закрыл глаза и теперь уж точно навсегда.***
Открыв глаза Дима прищурился из-за яркого света. Вскоре глаза привыкли, и он наконец-то смог подняться. Встав на ноги Дмитрий повертел головой и увидел, что находится в… Лесу? Лес был закутан в объятиях тумана и дальше своего носа не глянешь. Вдали виднелись силуэты елей. В нескольких метрах от Димы тоже были ёлки. Посмотрев под ноги он увидел белую траву и тропинку. Обратив внимание на свою одежду, он увидел, что одет в белое кимоно. Ещё раз более детально осмотрев место, Масленников направился по тропинке в сопровождении с шелестом деревьев. Этот лес одновременно пугал, но так завораживал, успокаивал. Спустя несколько минут ходьбы по тропинке, он вышел на небольшую поляну, но дорожка не обрывалась, а продолжала идёт дальше. Прошло некоторое время и Масленников увидел человека. Эти кудряшки он узнаёт со спины. Рванув с своего места, Дима кинулся к Эмилю, на глазах выступали слезы. Между ними был метр, будто что-то не давало проход. Дмитрий решил рассмотреть человека напротив. Венок на волосах, такой-же белый, как небо в этом лесу, в таком же кимоно. Мордовин повернувшись лицом, заглянул в серо-голубые глаза. Масленников припал к земле, а после к ногам младшего, повторяя одну и ту же фразу. —Прости, Эмиль… Прости! Прости! Прости!… Но вдруг на голову Дмитрия легла рука. —Дима… У нас теперь есть вечность. Эмиль присел на корточки, вытер мокрые ручьи на щеках и дал себя рассмотреть. Глаза с той родной искрой, чёрные, как смоль волосы, на коже не было никаких зелёных оттенков. Дима заулыбался, запустил в волосы мордовина руку, а второй прижимал к себе, всё ближе и ближе. Между их губами было буквально пару сантиметров, Дима первый, даже с опаской, поцеловал такие сладкие губы напротив.Теперь в запасе у них есть целая вечность.