3.10.2009г.
«Почти полночь. Я чувствую что-то неладное. Сегодня полнолуние, мы идём уничтожать очередную теневую занозу в заднице... Уже порядком это надоело, но хотя бы синий пацан справляется со своей ролью лидера хорошо, есть кому в случае чего разрешать проблемы. Не могу сказать, что я рад набивать морды тварям, что сильнее меня, но когда это вынужденная мера — всё становится как-то легче... Чувствуешь, что так оно и должно быть. Аки, естественно, как редкостный любитель «чести» и прочего благородного ширпотреба, что давно остался в сказках и допотопной истории, уже изрядно выбесил меня и промыл своими бредовыми предостережениями и просьбами. Говорит, мол, «не иди туда, ты ведь можешь умереть». Да будто кто-то другой не может. Часто в последнее время ловлю себя на этой мысли. Та девчонка из 2F, Котоне, однажды заметила это, и с тех пор я как-то не могу успокоиться. «Что будет, когда всё кончится, Шинджи?» — спрашивала она тогда. В её жизни далеко не всё шло хорошо, но лезть в её личное пространство без разрешения я не особо хотел: это ведь её собственные скелеты в шкафу, и даже те краткосрочные узы, что нас связывали, не позволяли, да и не позволяют мне совать свой нос туда, куда не просят. Как говорил какой-то мудрец: «Меньше будешь знать — крепче будешь спать». Да и тем более, я ей доверяю. Она хорошая... Милая... «Милая»... Какое мерзкое слово, но лишь оно лезет в башку, когда о ней думаешь. Никогда бы не подумал, что в прогнившем от макушки до пальцев ног мне может ещё остаться что-то человеческое. Даже жалко её. Она ведь не знает ничего ни о тенях, ни о деятельности своих товарищей, того же идиота-бейсболиста, Такебы, или даже синеволосого и его дамы... Как её там, Ямагиши?.. Впрочем, опять же, я не хочу лезть. Мне, конечно, следовало бы, но чёрт побери, сил всё меньше и меньше... Иногда хочется просто взять и ничего не делать, тупо смотреть в потолок и радоваться тому, что ничего не надо делать... Вот же Аки, собака, вновь загнал меня в этот круговорот, а я, как доверяющий своему товарищу всё же сломался и пошёл за ним и остальными. Сука. Надо было его тогда куда подальше послать, может всё не было бы так плохо... Хотя... Вспоминая тот случай с засадой, одна роботесса Айгис бы ситуацию не разрешила даже своим боевым режимом. Возможно, в этой жизни я сделал хоть что-то полезное не только для себя... Ладно. Уже пора выходить. Харош писать чушь, Арагаки. Вообще не надо было писать этот дневник — это была плохая затея с самого начала. Его перечитываешь и ощущаешь, насколько ты жалок... Вот бы его никто не нашёл... Хорошо, что место кончается, и тут буквально одна строчка остаётся из всей книги... Сайонара, этот бред...»****
4.10.2009г. Конец Тёмного часа.
Этот сраный пепельноволосый Иисус опять испарился во тьме. Мало того, так я теперь ещё и с двумя дырками в пузе. Ну вообще классно... Так и знал, что, в три прогиба оно всё, недолго осталось. Я уже не особо чувствую боли. Хотя, нет, может она уже просто настолько сильная, что мой мозг просто не в состоянии ощущать её и обрабатывать все эти сигналы. Даже чёртовы карманные часы, которые я решил с собой чисто шутки ради с собой взять (ведь Котоне их не один день старалась искать, и, что ещё удивительнее, нашла), и те решили со мной же уйти на покой. Пуля пробила металл и изрядно повредила механизм, заодно прошила мой грудак. Уже бесполезно что-то делать — Тёмный час скоро кончится, медики просто не успеют ничего сделать. Обидно. Впервые за столько лет обидно. Не смогу посмотреть в морду этого урода Такаи ещё раз, не смогу набить морду Аки, а он — мне. Не смогу услышать перепалки в общежитии, которые хотя и бесили, но придавали месту свою «живую» атмосферу... Кх-х... Кровь, стекай уже быстрее... Хватит думать... Я не могу смотреть на их жалостливые лица... Не могу и не хочу. Я уже не слышу их голоса, шёпот и жалобные мольбы, но по губам читаю «Держись, брат!», «Держитесь, Арагаки-семпай, мы вытащим вас!», «Держитесь»... Один Макото стоит молча, ведь в действительности лишь он понимает, что моя дорожка кончается здесь... Умный, сукин сын. Умный, ведь молчит... Фука, или как там её, видать, будет гнобить себя за то, что не уследила за ситуацией... Знала бы она, что это моя вина, а не её... Она хотя и странная, будто живёт в своём с этим синеволосым в своём отдельном мирке, но за своих переживать может, как и находить себя виноватой во всех бедах отряда... Навигатор, ведь. Я пытаюсь что-то сказать, но сил уже нет. Хочу посмотреть на свой бушлат с дырками... О-о-о... О-хо-хо... Ну и кровищи же тут... Даже не отстирать... Хотя, на тёмно-бордовом фоне она не так видна... Да и вряд ли после того, как кого-то в нём убили, его станет кто-то носить... Хотя кто его знает, может тот же Санада сдаст его в секонд-хенд, и в итоге эта дряхлая вещь, иногда служившая мне не только защитой от ударов, но и от холода и одиночества, не раз становилась мне одеялом или даже матрасом, окажется у кого-то в тёмном чулане и займёт тоже положение, что я сейчас — будет медленно, но верно умирать, истлевать. Это я ещё получается не успел рассказать кое-что важное товарищу одному... Боги... Ну почему именно сейчас всплывают в голове все нерешённые проблемы?!. —Шинджи!.. — наконец-то слышу я жалостливый крик Акихико, —Пожалуйста, держись!.. Бедный Аки. Сначала родители, потом Мики, теперь ещё и я... Не повезло тебе по жизни с окружением, боксёр. Но ничего, он крепкий орешек, особенно когда хочет... Вытерпит. —К-к-кен... — нахожу я последние силы, чтобы сказать кое-что, —П-прости, парень... Я... Не хотел... —Арагаки-сан, я прощаю вас, только держитесь, пожалуйста! — кричит он мне почти на ухо, —Держитесь! Возможно у меня всё-таки есть шанс? Правда, не хочется как-то раньше срока уходить... Не могу же я их всех подвести? Не могу же показаться им слабы-... Нет. Я не Аки. Мне плевать на это... Плевать... Пле-... -вать...Прости, Котоне...
Я наконец-то закрываю глаза от бессилия... Всё.
Финита ля комедия...
****
—... Белый снег. Серый лёд. На растрескавшейся земле. Слышу чей-то мальчишеский голос. Хотя, нет... Знакомый, но просто менее холодный и более спокойный. Никакой боли. Вокруг меня — белое пространство. Или вернее серое. Я действительно чувствую снег. Белый, ведь он выделяется на фоне серого неба. Шевелю руками. Есть. Ногами. Тоже на месте. Но погодите-ка, разве я не?.. —Добро пожаловать туда, куда попадают те, кому ещё нет места в Море душ, но кому суждено покинуть обычный мир, — говорит этот юноша, после чего появляется прямо недалеко от меня, —Рёджи Мочизуки. Будем знакомы. —Рёджи, значит... Шинджиро. Шинджиро Арагаки. —Я знаю. Приятно встретить вас лично, господин «Несломленный», — крайне спокойно говорит парень, протягивая мне свою руку. Он... Странный? Белая рубашка, чёрные подтяжки, брюки, туфли, волосы, которые отливают каким-то странным зеленоватым оттенком, а главное — голубые глаза и длинный жёлтый шарф с черными полосами по краю. Вот уж блин везёт мне на тех, кто выглядит как хорошая мишень для тира... Он помогает мне встать. Удивительно, но ничего будто не поменялось вокруг: я вижу всё тот же двор... Только днём. И снег почему-то везде, хотя вчера только было четвёртое октября. —Сегодня уже двадцать пятое декабря, Рождество, — произносит парень, —Хороший день для заснеженной зимы... Зимы «перерождения», последней для этого чудного мира... —М?.. Это ещё что за бред? — вдруг слетает с языка. —О, Шинджиро, поверьте... Скоро здесь не только вы окажетесь... Но и все ваши товарищи. И всё человечество... — с грустной улыбкой говорит Рёджи, ведь он знает всё, что было, есть и будет... А будет смерть. Будет его настоящее нутро. —Это ещё почему?! —Скоро в мир придёт Никс — аватар смерти. Сила, с которой никто не может поквитаться, ведь она заложена в основы мироздания... —Какие основы мироздания? Какая Никс?.. О чём ты, твою налево?! —Успокойтесь. Один из вас всё это время просто вёл вас к этому ужасному исходу... И сейчас твои товарищи пожинают плоды своих же дел... — неспешно говорит он, но я слишком взволнован фактом скорой гибели своих ребят. Только НЕ они. —Философ недоделанный... Мне не нужны загадки, мне нужны ответы! По-че-му?! Почему они окажутся тут?! —Они либо умрут в мгновение ока за секунду ДО, либо погибнут в сражении на верхушке башни Тартар... Окажутся здесь... И останутся тут навсегда, наслаждаясь своим родным, но пустым миром. Кстати про товарищей... Не хочешь с ними повидаться? —Ты ещё спрашиваешь. Нужно же понять, насколько всё плохо... —Всё очень плохо, Арагаки-сан. Только проблема в том, что вы уже ничего не сможете с этим поделать. Вы мертвы. Вы — всего лишь эфемерная оболочка, дух... Призрак. То, что вас оставили здесь — это знак высших сил, что вы лучше большинства болтиков этого огромного механизма общества... —Говори нормально. Бесишь, — срываюсь я немного, ибо в сочетании с его голосом, его речь слышать мне абсолютно нереально. Я привык к крикам, к басистым мужским голосам... Но явно не к этому... Ещё и видок его... Бр-р... Не дай бог выяснится, что он мало того, что философ, так ещё и со странными наклонностями. —Я всё слышу и ощущаю, Арагаки-сан, —обратился Рёджи ко мне, видимо прочитав мои мысли, —Здесь нет понятия мысли. Все ваши рассуждения — это такие же слова, которые мы, духи, воспринимаем как обычную речь. —Личное пространство шакалы значит съели, понятно... —Духам нечего скрывать, Арагаки-сан. Пойдёмте. Я покажу вам ваших... Товарищей. Он ушёл вдаль. Естественно, я иду за ним, по зимнему городу. Думаю, был бы я человеком, замёрз бы уже... По дороге вижу кучу одиноких тел, серых... Бледных... Их глаза либо закрыты, либо чёрные, как почти весь Рёджи... Видимо и вправду всё это время SEES обводили вокруг пальца... Но кто? Подозрения падают лишь на одного единственного кандидата. Икутски. —Верно мыслите, — замечает Рёджи, —Он всё это время вёл мир к гибели. Почти месяц спустя после вашей смерти, он тоже сгинул. Только здесь не появлялся — его сразу забрали туда, откуда выхода уже нет... «По заслугам», как говорят люди. —Люди много что говорят. А ты что думаешь о нём? —Я? Я его лично не знал, не знаю и знать не хочу. Я знаю лишь факт — он дёргал за ниточки в этом спектакле. А моя позиция... От неё нет смысла. Умно. Занять нейтральную позицию в случае неведения... Если бы все оппоненты так делали. Вот кстати мы у больницы... Интересно, кто же здесь? Аки с душевными проблемами? Мицуру с переломом? А может?.. —Вы всё сами увидите, Арагаки-сан. Просто идёмте. Прохожу сквозь двери. Теперь понимаю, почему призраков так боятся... Если такой ужасно выглядящий монстр неожиданно вылезет из стены, да ещё и со злобной физиономией — так не далеко и до первого в жизни момента, когда хватаешься за сердце. Хотя не так уж я и ужасен. Разве что лицом. Старомоден — возможно, но точно не урод. Этот маленький принц ведёт меня к знакомой палате, в которой когда-то лежал этот беловолосый чертила. Вижу группу людей... Они. Фука, Акихико, внутри, что удивительно, Юкари — видать её Иори доконал. Или она сама себя. Но что удивительно — Макото. Я конечно помню его равнодушие, но... Даже для него его холодное поведение, которое выражается в его отстранённости от группы вселяет ужас. Он... Тупо стоит. Стоит, оперевшись на стену. Неужто опять вогнал себя в этот бесячий депресняк?! —Не он сам. Весь мир сейчас вокруг него такой. И каждый из твоих товарищей тоже не в лучшем состоянии. Все знают, что конец очень близко... Падение близко. Никс близко... И смерть тоже. —Я это уже третий раз слышу, мне повторять не надо, — буркнул я, —И так, какой у меня план... —Его нет, не так ли? — с раздосадованной улыбкой говорит Рёджи, —Не бойтесь это признать, Арагаки-сан, это ведь правда. На правду не обижаются. —Его нет. Но и я не дурак, чтобы просто смотреть за тем, как они страдают. Я ж не ромей, которому нужен хлеб и зрелища... Особенно теперь, когда всё на кону. —Всё?.. То есть даже в безвыходной ситуации вы хотите бороться, да?.. Он вдруг резко замолк. Всё вокруг стало очень тёмным и холодным. Один он будто светился из-за своего яркого шарфа и своих глазищ... И лишь сейчас я понял. Голос. Это ведь?!. —Я есть он. Он есть я... Он вырастил меня, позволил мне обрести форму... Привёл меня в этот мир. Но как бы я не хотел, я не могу просто отринуть свою суть, — стал куда понятнее наконец-то говорит Мочизуки. Я уж думал, он не умеет по-другому. Ан нет, —Если вы хотите бороться с ними до конца, вам нужно показать свою силу. Доказать высшим силам, что вы имеете право тут быть не просто как зритель, а как настоящий актёр. Его голос начал постепенно затухать, а сам Мочизуки — медленно испаряться. Да, теперь всё понятно. Пазл сложился воедино. Тот мальчик, которого он нередко упоминал — это и есть Рёджи... Это есть смерть. Нет. Не просто смерть — Смерть. Вновь вижу свет. Холодный. Он стоит один, видит разрушенный мост. Когда он обвалился?.. —Тартар, Тартар... Такое странное, не поддающееся никакому объяснению и логике место... Тартар ведь должен быть внизу, но наоборот, он, как Колосс Родосский возвышается к небу, стремится к небесным светилам. Тартар не манит нас, но он так сильно отпечатался в нашей жизни, что забыть о нём теперь почти нельзя... Гнездо теней, фронт войны людей с тенями... Место, где «я« и «альтернативное я» становятся единым целым. Где проходит борьба... — еле шепчет Макото, стоя в полном одиночестве, пока в его голове проскакивают какие-то изображения и воспоминания, его мечты... Точно. Борьба. Мы ведь именно из-за этого оказались все вместе. Борьба с этими проклятыми субстанциями, что бегают, ползают, прыгают, летают по бесконечным залам башни... Борьба. В том числе и против нас самих. Что не убивает — делает нас сильнее. А значит я должен бороться. Даже здесь, даже не будучи живым. И раз уж есть «я», то я должен найти и своё «альтер-я» —Кас... Тор. Я взываю к тебе. Кастор... Появись! Тишина. Он же уставился прямо туда, где я стою, будто знает, что я здесь, будто ощущает меня. —Шинджиро-сан... Мы не можем вернуть вас, но не позволим миру забыть вашу жертву... Пожалуйста, оберегайте нас, если можете... Помогите нам... Жить, — его голос чуть громче шёпота, на его лице — слёзы. Их немного, но я впервые вижу его таким. Лидер стал человеком. Айгис стала человеком. Юкари, Джунпей, Фука, Мицуру, Аки... Кен и Коро-чан. Все обрели новую жизнь, хотя и полную страданий, но и обильную на то, ради чего мы и должны существовать. И все они, несмотря ни на что, борются. За право жить. И хотя я не жив, моя задача — сделать всё в своих силах, чтобы помочь им. —КАСТОР! — кричу я, —КАСТОР, Я ЕСТЬ ТЫ, А ТЫ ЕСТЬ Я! НЕ ПРЯЧЬСЯ ОТ МЕНЯ! К моему удивлению, я чувствую прилив сил. И вижу его, своего духа... Нет. Я не намерен смотреть. Я ещё могу потягаться с этими тварями. Коль они тоже духи, то даже в своём состоянии я могу надрать им зад. Резко из-за туч появляется солнце. Такое яркое, розовато-золотое, что обращает снег в будто маленькие бриллианты... И каждый в команде в один и тот же момент понимает — им есть что терять и есть зачем идти до конца. —Поздравляю, Арагаки-сан, — вдруг говорит Рёджи, —Я впечатлён. В последний день я дам вам шанс, как и Макото дал мне шанс взрасти внутри его души. А до тех пор — делайте то, что вы умеете лучше всего. Боритесь.****
Бороться. Не колыхаясь, рубить теней вместе с ними, прикрывая их словно боец невидимого фронта. Иори бы наверняка был бы очень рад такому раскладу событий... Герой. В руках — фантомный молот и Призыватель. День за днём я шёл за ними... Но знал, что мне хотя мне и дан шанс исправить свои ошибки, вернуться нельзя. Это та догма, нарушить которую невозможно... Думал я так до тех пор, пока однажды не проснулся постаревшим на пять лет... В целом бушлате... На скамейке на какой-то незнакомой мне улице. А там были они. Все до одного. Вся команда. Даже ОН, усопший на моих глазах. —Быть может быть одним не так уж и плохо? Хотя бы не потревожу их всех... — впервые за долгие годы улыбнулся я, но услышал чей-то знакомый голос... —Не лучше, Арагаки-сан. Давайте устроим им сюрприз? — сказал ни капли не изменившийся с тех давних пор юноша в жёлтом шарфе, ведя под руку ту, что единственная растопила моё сердце.—Мы вместе, Шинжи... Даже после смерти.