Don't tempt me

Аластор удобно устроился на одном из плюшевых барных стульев у стойки консьержа, кончиком его ноги отстукивая ритм по полу, и он напевал себе мелодию. Он наблюдал за суматохой, происходящей вокруг него, с веселым блеском в глазах. Атмосфера была наэлектризована оживлением, поскольку весь отель гудел от активности. Чарли, в частности, казалось, был в восторге от возможности провести мероприятие такого масштаба. Оглядевшись, Аластор заметил, что украшения вышли за пределы вестибюля и разлились по всем углам отеля. В воздухе покачивались воздушные шары всех оттенков, на каждой стене висели транспаранты, а на каждой доступной поверхности были развешаны транспаранты, провозглашающие значимость события. Это резко контрастировало с мрачной атмосферой интерьера отеля, но Аластор не мог отрицать, что украшения добавляли этому месту определенную оживленность. Он сделал глоток прохладного напитка, на его губах заиграла довольная улыбка, и он откинулся на спинку стула. Несмотря на свои первоначальные сомнения по поводу этого события, он был вынужден признать, что ему было весело. Он был доволен тем, что сидел сложа руки и наблюдал за разворачивающимся вокруг него хаосом, довольный тем, что сможет найти развлечение в любой ситуации. По бокам величественных входных дверей стояла Ниффти, которая с восторженным очарованием исполнял роль и встречающего, и гардеробщика. Она была размытым пятном движения, мечаясь взад и вперед между дверью и вешалкой, ее ловкие пальцы работали с молниеносной скоростью, чтобы взять пальто каждого гостя и аккуратно повесить его. Несмотря на множество слоев ткани, которые время от времени грозили утопить ее, Ниффти оставалась невозмутимой, ее веселая манера поведения никогда не угасала. Аластор оперся локтями о столешницу позади себя, наблюдая за ней с веселым блеском в глазах. Его всегда интриговал непоколебимый энтузиазм и энергия Ниффти, и он не мог не развлекаться, наблюдая, как она изо всех сил пытается унести за один раз как можно больше пальто и курток, которые гости принесли с собой. Демон-олень не мог не испытывать чувства гордости за стойкость и преданность Ниффти. Несмотря на нескончаемый поток гостей, который заставлял её двигаться еще быстрее, а куча, которую она несла, становилась все выше и выше, она оставалась стойкой в ​​своих обязанностях, всегда готовой встретить каждого вновь прибывшего с распростертыми объятиями и радостным волнением. Аластор ловко использовал свою пресловутую репутацию Радио-Демона для продвижения мероприятия, применив свои навыки в маркетинге и рекламе, чтобы гарантировать, что послание распространилось повсюду, не оставляя нетронутым ни один уголок Ада. Его мягкий голос и очаровательная манера поведения пленили слушателей, заманивая их обещаниями разврата и развлечений. Но в его приглашении была и темная сторона, которую мог заметить только проницательный. Он говорил об отеле «Хазбин» как о скромном достижении, заманчивой возможности для тех, кто любит наблюдать за борьбой амбициозных и слабых на пути к непреодолимой вершине. И обещание бесплатного алкоголя было не просто соблазном, а продуманным шагом, направленным на то, чтобы ослабить сдерживающие факторы и разжечь волнения. Аластору нравились мысли о разврате и безумии, которые неизбежно последуют за ним, поскольку именно во тьме он нашел свою истинную радость. Что касается Аластора, он никогда не ожидал, что проект Чарли зайдет так далеко. Он с отстраненным удовольствием наблюдал, как она неустанно работала, чтобы воплотить свою мечту в жизнь, но в глубине души знал, что это лишь вопрос времени, когда все рухнет. Затаив дыхание, Аластор с нетерпением ждал момента, когда хаос и разрушение наконец воцарятся. Он знал, что надвигающийся хаос будет просто восхитительным, и ему не терпелось насладиться каждым его моментом. И когда этот момент наконец наступит, он будет там, наслаждаясь последующим восхитительным опустошением. Мысль об этом заставила его сердце колотиться от волнения, голод рос с каждым мгновением, а во рту наворачивались слюнки от предвкушения. Это была тщательно приготовленная еда, и он был готов ждать столько, сколько потребуется, чтобы она полностью созрела, прежде чем съесть ее целиком. Хотя он чувствовал, что его терпение на пределе, Аластор напомнил себе, что награда за ожидание в конце концов того стоит. Удовольствие от того, что все, над чем она работала, рушится, будет неизмеримо. Он не мог не улыбнуться про себя, думая обо всем этом. Аластор наслаждался напитком, позволяя сладкой жидкости задержаться на языке, ожидая большего удовольствия. Несмотря на то, что оно был маленьким по сравнению с тем, он наслаждался моментом, ценя вкус и мгновенную передышку, которую он давал от его злого восторга. Наблюдая за потоком гостей, он не мог не задаться вопросом, сколько из них останется стоять, когда отель неизбежно развалится. Но это была мысль для другого дня. А пока он будет наслаждаться представлением и терпеливо ждать момента, когда сможет заявить права на тьму как на свою собственность. Радиодемон осматривал комнату со своего места у стойки консьержа, его зоркие глаза выискивали Принцессу Ада, намереваясь навсегда запечатлеть момент чистой радости в своем хитром уме, как оружие, которое будет использовано против нее в будущем. Наконец он заметил девушку возле внушительной лестницы, которая должна была послужить импровизированной сценой для ее объявления. Рядом с ней были Вегги и Энджил, их лица оживлялись, когда они разговаривали с ней приглушенным голосом. Аластор наблюдал издалека, его губы скривились в легкой ухмылке, когда он наблюдал за их взаимодействием. Он знал, что Чарли была в восторге от этого события, но не мог не задаться вопросом, как долго продлится ее энтузиазм. Демоны ада не славились своей добротой, и он сомневался, что они простят, если Чарли не выполнит свои обещания. Яркие жесты Энджела Даста привлекли его внимание, когда он пытался в чем-то убедить Чарли. Вэгги, с другой стороны, выглядела раздраженной и изо всех сил пыталась удержать Чарли от повторения своей речи. Аластор мог чувствовать напряжение между ними троими, даже находясь в баре. Он задавался вопросом, что могло быть настолько важным, что Энджел Даст был готов рискнуть вызвать гнев Вэгги только для того, чтобы убедить Чарли сделать это. Острые чувства Радиодемона обострились, когда он одним глазом наблюдал за обостряющимся спором между троицей, в то время как его разум был занят интригой. Он не мог не задаться вопросом, украсит ли сам Король Ада это событие своим присутствием. Ни для кого не было секретом, что монарх имел склонность к торжественным мероприятиям, и это собрание не стало исключением. В нем был официальный подтекст, предполагавший присутствие элиты Ада, и новость распространилась со скоростью лесного пожара по всему королевству. Слухи, перешептывающиеся шепотом, достигли даже самых отдаленных уголков преступного мира, порождая гул предвкушения, который заметно висел в воздухе. Говорили, что принцесса достигла своей первой вехи на коварном пути к Небесам, царству, которое падший ангел слишком хорошо знал. Аластор прекрасно осознавал, что источник неодобрения Люцифером проекта его дочери коренился в его глубоких знаниях и бурной личной истории с Небесами. Будучи бывшим ангелом, Люцифер воочию стал свидетелем гнева и жестокости божественного и давно оставил всякую надежду на сотрудничество, за исключением ежегодной чистки, когда король допускал вторжение ангелов в свои владения. Для него попытка Чарли была не чем иным, как наивной и тщетной попыткой спасения, простой несбыточной детской мечтой без шансов на успех. Согласившись с точкой зрения короля по этому вопросу, Аластор оказался заинтригован проектом, размышляя, имеет ли подход Чарли какую-либо ценность. В конце концов, если кто-то и мог добиться перемен в аду, то это был бы такой же чистосердечный и решительный человек, как она. Аластору нравилась идея объединить свои мысли с мыслями Люцифера. Радиодемон понимал беспрецедентную силу, которой обладал Король Ада, и преимущества их тайного соглашения. Однако мотивы Аластора были далеко не благородными. Сама мысль о том, что он причастен к уничтожению отеля Хазбин и саботажу планов принцессы, подогревала его предвкушение, поскольку он знал, что он формирует фронт с тем, у кого есть силы, чтобы это произошло. Для Аластора перспектива участвовать в разрушении, пусть даже просто ради собственного развлечения, была просто непреодолимой. Наблюдая за взаимодействием между различными фракциями на мероприятии, Аластор не мог не почувствовать, как внутри него нарастает чувство возбуждения. Напряжение в воздухе было ощутимым, и он чувствовал, что на горизонте приближается неминуемое и взрывоопасное событие. Аластор был готов сыграть свою роль во всем, что произойдет дальше. Для него привлекательность игры была слишком сильной, чтобы ей можно было сопротивляться. Он был мастером манипуляции и получал удовольствие от возможности повернуть любую ситуацию в свою пользу. В течение вечера он внимательно следил за событиями, разворачивающимися вокруг него, ожидая идеального момента, чтобы сделать свой ход. Опасная ухмылка медленно расплылась по лицу Радиодемона, его разум все еще гудел от мысли о возможности присутствия Люцифера. Аластор не мог не представить себе волнение, увидев среди толпы короля Ада, его крошечное тело, облаченное в идеально сшитый на заказ белый костюм начальника манежа. Он размышлял над возможными мотивами участия Люцифера в этом мероприятии. Будет ли это ради видимости, чтобы сохранить свою репутацию всемогущего короля Ада? Или он придет, чтобы внимательно следить за своей дочерью, подозрительно относясь к ее попыткам искупления, но защищая своего единственного ребенка? Аластор знал, что Люциферу тоже не чужды обманы, и его истинные намерения может быть трудно различить. Он мог скрываться за маской нейтралитета и тайно планировать свой следующий шаг. Мысль о том, что он находится рядом с могущественной фигурой, достойной его восхищения, вызвала у него дрожь по спине, и он наслаждался мыслью о потенциальном вреде, который они могли создать вместе. Возможно, он присоединится к Аластору и насладится чистым развлечением, которое должно было за этим последовать. Перспектива воочию стать свидетелем реакции Люцифера на успех отеля одновременно взволновала и заинтриговала Аластора. Разум демона-оленя был настолько занят мыслями о Короле Ада, что он едва заметил, как к стойке консьержа подошел гость. Высокий демон заказал у Хаска необычный напиток, прежде чем положить свои длинные конечности на табурет и столешницу, небрежно глядя на комнату, как будто она принадлежала ему. Раздражение Аластора усиливалось с каждой секундой, его постепенный поворот был направлен на то, чтобы противостоять гостю с непоколебимым намерением утвердить доминирование. Он не мог смириться с мыслью, что кто-то вторгается в его личное пространство без разрешения, особенно в то время, когда он был погружен в свои мысли. Уверенность и элегантность гостя, которые в противном случае возбудили бы его интерес, только усилили его раздражение. Глаза Аластора сузились, когда он угрожающе повернул голову в сторону незваного гостя, мгновенно узнав явные признаки фирменного стиля определенного Оверлорда. Длинное красное пальто, показная демонстрация белого меха с красными сердечками и высокомерный вид превосходства, который, казалось, исходил из каждой поры его существа. Следуя прецеденту, установленному правителем кольца похоти, Повелитель создал стриптиз-клубы, которые, казалось, прорастали из самой земли и распространялись, как коварные сорняки. Они незаметно проникали на улицы города, ловя демонов и заставляя их предаваться предлагаемому разврату, одновременно обогащая своего владельца. Волна раздражения прокатилась по Аластору, когда воспоминания нахлынули на него — бесчисленные попытки убедить, а иногда даже прибегая к угрозам, были направлены на Оверлорда, чтобы смягчить содержание его фильмов для взрослых. Этот откровенный материал безжалостно заполонил проклятую телевизионную сеть Vox, пропитав весь город. Валентино. Самопровозглашенный глава киноиндустрии для взрослых был, как и его телевизионный партнер, постоянной занозой на глазу Аластора. Оба демона имели склонность беззаботно выставлять напоказ свой непристойный материал, и казалось, что никакие уговоры или выговоры не могли отговорить их от выбранного пути. Аластор стиснул зубы, вспомнив, как однажды он увидел один из фильмов Валентино, транслируемый по телевизору в холле, и разрушительный шум, который последовал за ним, когда он немедленно выключил его. И вот он здесь, непринужденно сидящий рядом с Радиодемоном, как будто они были старыми друзьями. Аластор заставил себя сохранять спокойствие, хотя в его голове проносились тысячи способов избавиться от Правителя. Он глубоко вздохнул и повернул голову назад, лицом к вестибюлю, молча надеясь, что Хаск быстро принесет Валентино напиток и уйдет снова как можно скорее. К своему крайнему раздражению, Валентино поймал оценивающий взгляд Аластора и, не теряя времени, дал комментарий. — Нравится то, что ты видишь, детка? — спросил он соблазнительным тоном, с отвратительной ухмылкой на лице, которую демон-олень заметил даже краем глаза. Кровь Аластора вскипела от ярости и отвращения при одном звуке этого бархатного голоса, наполненного невыносимым высокомерием и сладким ядом. Сам тембр звука, казалось, разжигал пламя гнева, каждый слог был жгучим напоминанием о презрении, которое он питал к этому Повелителю. «То, что я вижу, — это вредитель, вторгшийся в мое личное пространство», — холодно ответил Аластор, сузив глаза, когда он сделал последний глоток напитка, который держал в своих заостренных когтях. Он чувствовал на себе жар взгляда Валентино, и от этого у него мурашки по коже. «Твое желание вечной смерти наконец-то подавляет тебя? Подталкивает тебя искать ее в моих руках?» — спросил он с оттенком черного юмора, изо всех сил стараясь замаскировать малейшие следы раздражения в голосе небрежностью. Валентино усмехнулся, явно удивленный ледяным поведением Аластора. «Не будь такой холодной, детка, мы все здесь, чтобы повеселиться», — заявил он, дерзко наклоняясь ближе к демону-оленю, как бы подчеркивая свое заявление. Взгляд Аластора сузился, выражение его лица потемнело, когда он устремил проницательный взгляд на Валентино, его глаза образовали малиновые щелочки, свидетельствовавшие о кипящем отвращении. «У нас с тобой совершенно разные представления о веселье», — сказал он сквозь острые зубы низким и опасным голосом. Пока он говорил, воздух вокруг него потрескивал от зловещей энергии, заставляя Валентино почувствовать холодок, пробежавший по его длинному позвоночнику. Аластор сжал пустой стакан сильнее, и хрупкий материал начал скрипеть под давлением. Тем временем Хаск с громким стуком поставил напиток Валентино на стойку бара. Очевидное раздражение бармена тем, что его игнорируют, проявилось в слышимом ворчании себе под нос, когда он пододвинул к ним стакан. Но Валентино оставался невозмутимым, его четыре руки двигались с почти тревожной грацией, когда он поймал напиток прежде, чем он успел соскользнуть со стойки. Две его руки небрежно сложены за спиной, а другая легким движением запястья поправляет очки в форме сердца, все время удерживая внимание на Аласторе и обхватывая пальцами стакан в руке. Валентино сделал глоток напитка и удовлетворенно вздохнул. «Ах, это хорошая штука», — сказал он, снова ухмыляясь. «Знаешь, Ал, мы могли бы немного повеселиться вместе, если бы ты просто позволил себе немного расслабиться». Глаза Аластора сверкали убийственным намерением, когда он сосредоточил свой взгляд на Валентино. «Вежливость не следует путать со слабостью. Сделай эту ошибку еще раз, и я покажу тебе, насколько распущенным я могу быть», — прорычал он, и в его голосе сквозила угроза. Длинные когти в перчатке сжались в кулак, а костяшки пальцев натянулись, когда он изо всех сил сжал стекло, пытаясь сдержать свой гнев. Ощутимое напряжение висело в воздухе, тихий поток, который другие демоны в комнате не могли не заметить. Их тревожные взгляды нервно метались между двумя Повелителями, молчаливо признавая напряженную атмосферу, окутывающую пространство. Внезапно пронзительный звук разбивания оповестил о том, что стекло сдалось мощной хватке Аластора, разлетевшись на бесчисленные осколки под его яростью. Резкий шум эхом разнесся по вестибюлю, и некоторые гости, окружавшие бар, замолчали, их внимание было привлечено к сцене, развернувшейся за стойкой. Радиодемон тщательно формулировал свои следующие слова, каждое из которых разрезало воздух с точностью, отражающей резкий звук, предшествующий им. «Считай это своим предупреждением. Отойди или столкнись с последствиями», — голос Аластора был пронизан помехами, его глаза сверкали с такой интенсивностью, что даже самые храбрые демоны дважды подумали, прежде чем перечить ему дорогу. Валентино сначала ответил вспышкой шока в глазах, выражение, которое не ускользнуло от проницательного взгляда Аластора и не осталось незамеченным, только для того, чтобы быстро скрыться за фасадом смеха. Крещендо веселья усилилось, когда Валентино наблюдал за разворачивающейся сценой рядом с ним, его глаза продолжали лукаво блестеть, что подразумевало его полное безразличие к враждебности Радио-Демона. «Я не знаю, из-за чего ты так взволнован», - сказал он, все еще смеясь, его голос был снисходителен, а губы скривились в самодовольной улыбке. Однако выражение лица Аластора было далеко не забавным. Смех Валентино перешел в низкое гортанное рычание, когда он наклонился еще ближе к демону-оленю, его собственные глаза сверкнули озорной искоркой. — Но тебе действительно стоит научиться контролировать свой характер, детка, — промурлыкал он, сладкий тон его голоса резко контрастировал с убийственным выражением глаз Аластора. «В конце концов, мне бы не хотелось самому наказывать тебя». Челюсть демона-оленя крепко сжалась в ответ на этот намек, а его хватка на остатках стакана сжалась еще сильнее, заставив острые края хрустеть и трескаться под нарастающим давлением. Его заполненные статическим электричеством глаза сузились до светящихся щелочек, когда они на мгновение остановились на осколках стекла, пронзивших его кожу, и черная кровь стекала по его руке на плюшевый ковер внизу. Где-то позади себя он услышал, как взорвалось несколько лампочек. Губы Валентино изогнулись в лукавой ухмылке, обнажая острые как бритва зубы и блестящий золотой наполнитель. Откинувшись на спинку сиденья, он беззастенчиво разглядывал фигуру Аластора. «О, задел нервы? Хм… Ангелочек не ошибся насчет твоего обаяния», — промурлыкал он, его голос был слышен угрозой. «Но я также слышал, что ты любишь боль. Это правда, мой оленёнок?» Его рука скользнула вниз по руке Аластора, подтягивая за собой красную ткань, а его длинные пальцы задержались на шрамах, пересекавших кожу РадиоДемона. «Я вижу, ты не боишься испачкать руки кровью», — добавил он кокетливым тоном. Глаза Аластора погрузились в бурлящую бездну тьмы, его силуэт растворился в клубе чернильного дыма, прежде чем беззвучно появиться на сиденье прямо за спиной Повелителя. Все его существо излучало ауру холодной и молчаливой ярости, которая намекала на неминуемые последствия за проступки Валентино, когда он говорил тихим, угрожающим голосом. «Я ясно скажу, Валентино. Положишь свою руку на меня еще раз, и я лично позабочусь о том, чтобы ты жалел об этом на протяжении всей своей жизни». Его слова были пронизаны едва сдерживаемой страстью к убийству, что ясно давало понять, что с ним нельзя шутить. «Поверь, ты не хочешь испытывать мое терпение». Валентино, поначалу выразивший удивление внезапным исчезновением Радио-Демона под его прикосновением, медленно развернулся на своем сиденье и снова посмотрел на Аластора. Выражение его лица теперь было окрашено смесью интриги и веселья. «О, детка, твои угрозы только заставляют меня хотеть тебя еще больше», — промурлыкал он, его голос был болезненно сладким и сочится отталкивающим очарованием, которое оставило едкий привкус на языке Аластора. «Ты такой самодовольный, думая, что ты неприкасаемый. Но вот что я тебе скажу, Аластор, я сталкивался с более сильными демонами, чем ты, и побеждал». Он снова наклонился к демону-оленю, его дыхание обжигало ухо. «Итак, если ты хочешь поиграть с огнем, я более чем рад зажечь спичку», — добавил он со злой ухмылкой. Лицо Радио-Демона исказилось в невероятно широкой ухмылке, охватившей все его лицо, когда он повернулся и полностью извернулся к Валентино, в его светящихся красных глазах отразились шкалы радио, отражающиеся в солнцезащитных очках в форме сердечек. Аластор сам наклонился ближе, но его намерения были далеки от флирта, которого ожидал Валентино. Его горячее дыхание прошептало тяжесть его последнего предупреждения в лицо Валентино. «Я предлагаю тебе покинуть это заведение, прежде чем ты обнаружить это на собственном горьком опыте», — прорычал он, его голос упал на октавы ниже среднего, сопровождаемый оглушительными помехами, которые исказили его фигуру по краям, заставляя его то появляться, то исчезать. Барный стул. Воздух вокруг них, казалось, сгустился, потрескивая темной энергией, когда силы Аластора начали просачиваться наружу. Высокомерная ухмылка Валентино только становилась шире, его гордая натура отказывалась отступать. Его глаза сверкали волнением и уверенностью при мысли о доминировании над Аластором. «О, но мне это нравится», — промурлыкал он, его рука потянулась к руке Аластора и медленно потянулась к его плечу. «Мне нравится, когда дела идут немного грубо, и я знаю, что ты тоже, мой маленький Радиодемон». Когда он наклонился, намереваясь утвердить свое господство яростным поцелуем, он почувствовал внезапный холодок, пробежавший по его спине. Но он проигнорировал это, решив добиться своего от РадиоДемона. Кончики его пальцев коснулись кожи Аластора чуть ниже щеки, и прежде чем он успел среагировать, его охватила зловещая сила. Казалось, сильное землетрясение разорвало здание на части, заставив землю сильно трястись. По комнате раздался оглушительный рев, заглушивший все остальные звуки, разбив все стекла и окна в вестибюле. Осколки дерева и разбитые бутылки упали на пол, когда что-то огромное столкнулось с баром позади Аластора, создав оглушительный удар. Шум был настолько громким и жестоким, что казалось, будто рушится сам фундамент здания. Шум прекратился так же внезапно, как и начался, и комната погрузилась в жуткую тишину, почти столь же оглушительную, как и предшествовавшая ему какофония. Ощутимое предчувствие пропитало воздух, каждый вздох был наполнен зловещей тяжестью, как будто сама атмосфера затаила дыхание в ожидании чего-то худшего. Аластор быстро пришел в себя, помехи в его глазах исчезли, когда он встал со своего места и с удивлением и интригой осмотрел новую ситуацию. Его внимание привлекло свободное место рядом с ним, которое не только было пустым, но и вовсе отсутствовало. На его месте была зияющая дыра в стойке и столешнице, а на стене, где когда-то стояли аккуратно разложенные бутылки Хаска, теперь появилась большая вмятина и круглые трещины, исходящие от места удара. Покрытые обломками пол и стены свидетельствовали о явной силе того, что вызвало эти разрушения. Взгляд Аластора скользнул за все еще нетронутую часть бара, где он увидел длинные конечности, неловко скрюченные и дрожащие от удара о стену и пол. Среди обломков лежала пара очков в форме сердца, теперь уже сломанных и погнутых. Дрожь, похожая на прилив восторга, пробежала по его спине, когда он стал свидетелем колоссальной демонстрации силы, развеяв любую неуверенность в личности того, кто обладает такой огромной силой. Вся комната была сосредоточена на Аласторе, который остался невредимым, несмотря на рану, которую он нанес себе ранее, его все еще засученный рукав теперь пропитывался той же темной жидкостью, которая также образовала лужу крови под стулом и ногами. Без предупреждения Аластор оказался окутан завесой серого дыма, который, казалось, возник из темной пустоты. Завитки дыма мимолетной лаской нежно обхватили его тело, а затем рассеялись, открыв фигуру самого Короля Ада, стоящего на том месте, где несколько минут назад сидел Валентино. Бровь Аластора изогнулась при драматическом появлении, но он не мог отрицать ауру силы, исходящую от короля демонов. Его гибкая форма разительно контрастировала с хаосом, окружавшим его, его белый костюм был девственно чистым и нетронутым, несмотря на разрушения, которые он причинил. Тем не менее, непоколебимый взгляд Короля Ада был сосредоточен исключительно на нем. Лишенный возможности лично отомстить мотыльку, хитрый разум Аластора кишел множеством мыслей, но ни гнев, ни разочарование не нашли среди них точки опоры. Он был более чем способен справиться с ситуацией сам – возможно, с ловкостью, которая могла бы превосходить простое возмездие. Аластор рассматривал возможность причинения вреда излишествами только для того, чтобы убедиться, что его точка зрения была безошибочно сформулирована. Если бы он был организатором, демон-олень устроил бы кровавое зрелище, гарантируя, что каждый житель ада узнает, на что он пошел, чтобы выплатить долг Валентино, даже если это повлечет за собой оставить отель в руинах по его следам. Тем не менее, Оверлорд был плавно эвакуирован без необходимости Аластору пошевелить пальцем, изображая Люцифера как спасителя истеблишмента от потенциального нападения, которое мог бы развязать Радио-Демон, и обеспечивая безопасность присутствующих от сопутствующего ущерба. Это оглушительное разрушение было следствием защитного вмешательства, совершенно непонятного ничего не обращающей внимания толпе. Тем не менее, и Люцифер, и Аластор понимали, что такой исход был одним из самых благоприятных из всех возможных вариантов. Но вместо того, чтобы оценить последствия своего устранения ущерба или предложить ободряющие слова изумленной толпе, взгляд Люцифера с момента его появления оставался неизменно прикованным к Аластору. Аластор, невредимый и невозмутимый, не нуждающийся ни в спасении, ни в помощи, уловил в глазах Люцифера искреннюю озабоченность, направленную конкретно на него. Демон-олень обнаружил, что пытается разгадать глубокую глубину этого взгляда, который сразу же пленил его. Пересматривая произошедшие события и размышляя над факторами, которые могли привести к ситуации, в которой Люцифер, будучи королём ада, почувствовал себя вынужденным вмешаться, Аластора внезапно осенило. Все его мысли сошлись в одном однозначном выводе. Демон-олень был ошеломлен внезапным открытием того, что именно вызвало глубокое вмешательство Люцифера. Смесь удивления и любопытства подняла его брови до самой линии волос, возбужденная неожиданной интенсивностью эмоций Люцифера. Было очевидно, что Король Ада глубоко обиделся на ухаживания Валентино - вероятно, он стал свидетелем завершения их взаимодействия, кульминацией которого стало то, что Валентино инициировал поцелуй, что вызвало вспышку насилия со стороны Люцифера, а не прямой личный подход. Что удивило Аластора еще больше, так это то, что глубина ярости и гнева Люцифера бледнела по сравнению с выражением лица Короля Ада. И этот взгляд предназначался только ему. В этот момент взгляд Люцифера казался почти неприятно напряженным, высвобождая множество чувств, оставаясь при этом заметно молчаливым. Аластор не мог не задуматься о потенциальных общественных последствиях, которые могли возникнуть в результате неожиданно разоблачительных действий Люцифера. Только тогда Радиодемон осознал глубину чувств к нему Короля Ада. Ни для кого не было секретом, что Люцифер испытывал определенный уровень уважения и восхищения талантами Аластора, но он никогда не ожидал, что станет получателем таких защитных инстинктов от правителя Ада на глазах у зрителей. Осознание этого ускорило его сердцебиение, зажгло все его тело, и он не мог не почувствовать опьяняющую смесь гордости, переплетающуюся с его глубоким чувством интриги. В то время как разум Аластора метался в шквале незнакомых эмоций, он пытался сформулировать стратегию, чтобы справиться с потенциальными общественными последствиями вспышки Люцифера и внезапного раскрытия их теперь раскрытых отношений. Погруженный в свои мысли, он внезапно опешил, когда почувствовал, как рука Люцифера нежно обхватила его раненую руку — жест, которого он не ожидал и не заметил, вот-вот должен был произойти. Несмотря на неожиданное прикосновение, он обнаружил, что не может пошевелиться под пристальным взглядом и нежной помощью короля. Люцифер осмотрел рану, тщательно ощупывая края порезанной кожи и перчатки. Его руки двигались ловко, но намеренно медленно, когда он начал удалять разорванную ткань — ненужная предосторожность для ран, недостаточно глубоких, чтобы требовать такого ухода. И все же Аластор обнаружил, что не может отвергнуть это лечение или заявить о его ненужности, поскольку он сам был полностью способен залечивать раны. Несмотря на замешательство из-за его сбивающего с толку голоса и тревогу, звенящую в глубине его разума – признание того, что он слишком много раскрывал себя, поскольку только что отверг прикосновение другого и отреагировал с неоправданной жестокостью – он просто позволил этому случиться. Он потерял счет времени, когда внезапный приступ боли пронзил руку Аластора, палец Люцифера задел его обнаженную кожу вокруг более глубоких порезов на его руке, вернув его обратно в настоящий момент. Осознание того уязвимого положения, в которое он себя поставил, поразило его, и его скулы залил жар. Несмотря на вновь обретенный дискомфорт, он не мог не заметить мягкую улыбку, которая оставалась на лице Короля Ада, когда он осматривал ущерб, нанесенный стеклом. Сочетание боли в руке, спокойствия на лице Люцифера и окружающей обстановки заставляло Аластора чувствовать себя неловко. Осознавал ли Люцифер их разоблачение или же он задумался, понимая что-то за этой безмятежной улыбкой? Возможности проносились в голове Аластора, пока он изо всех сил пытался сохранить самообладание перед наблюдающей толпой, остро осознавая их внезапную близость и потенциальные последствия, которые она может повлечь за собой. Внезапно мысли Аластора замерли, когда следующий шаг Люцифера застал его врасплох. Он в шоке наблюдал, как Король Ада взял свою окровавленную руку и поднес ее ко рту, деликатно лаская рану разрезанным языком. Румянец пробежал по шее Аластора, смесь смущения и темного желания кружилась внутри него, когда он увидел, как губы Люцифера сомкнулись на его пальцах. Резкие вдохи только усилили напряженную атмосферу между ними, и Аластор не мог не почувствовать дрожь всем телом от неожиданного поворота событий. Что-то новое зашевелилось внутри него, заставляя его разум перегружаться мыслями о последствиях действий Люцифера. Сердце его колотилось, погружаясь в бездонную пропасть, которой был его желудок. Глаза Аластора беспомощно оставались прикованными к языку Люцифера, который деликатно слизывал густые струйки крови из его раны, тщательно очищая ее от черного пятна. Каждое движение языка по коже уводило его все дальше от своих мыслей; каждое сосательное движение доводило его до грани, поскольку инстинкты умоляли его отказаться от контроля. Демон-олень обнаружил, что не может отвести взгляд, его тянуло, как мотылька к пламени, когда он стал свидетелем этого зрелища, объединившего все грехи, которые он знал, с чем-то, что он не мог полностью осознать. Незнакомая, но не совсем нежелательная мысль поселилась в его сердце, почти, но не совсем, затмив взгляды толпы, наблюдавшей, как Король Ада заботится о нем в такой интимной манере. Было такое ощущение, будто Люцифер, образно говоря, взял свою корону и возложил ее на голову Аластора, глубоко поклонился ему и в знак поклонения целовал его кольца. В обычной ситуации Аластор с беспримерным триумфом отреагировал бы на идею, которая возвела его на пьедестал, но почему-то его мысли вращались исключительно вокруг Люцифера, выставляющего себя напоказ толпе, готовой ухватиться за любую минуту беспечности. Трепет опасности, охвативший Радиодемона при осознании того, что происходит, заставил его сердце учащенно забиться, а дыхание перехватить в горле. Король приостановил язык, возможно, заметив в его малиновых глазах проблеск внутренней борьбы Аластора. Он просто фыркнул, небрежно пожав плечами, как бы говоря: «В этом нет ничего страшного, Аластор, хватит суетиться по этому поводу». Однако его розовые скулы сияли ярче, чем обычно, и это стало для Аластора тонким открытием того, что король был взволнован больше, чем он хотел признать. Изящным движением Люцифер повернул руку Аластора и нежно поцеловал ее в спину, прежде чем отпустить ее, вызвав еще одну дрожь по спине демона-оленя. Аластор испытал странную смесь смущения и удовольствия, разлившуюся по его телу, его сердце выпрыгивало из груди, когда он встретился взглядом с Люцифером. Он уже оплакивал надвигающуюся утрату этого нежного прикосновения вопреки самому себе и сразу же отругал себя за такую ​​уязвимость. Он не мог не задаться вопросом, осознавал ли Король Ада, какое влияние он на него оказал. Он чувствовал себя совершенно разоблаченным, его сердце было обнажено на всеобщее обозрение, демонстрируя свою уязвимость перед голодной толпой. Демон-олень почувствовал, как напряглись струны его сердца, и на этот раз дрожь, которую он испытал, была далеко не приятной. Люцифер, однако, казалось, осознал свое затруднительное положение в тот момент, когда оно произошло, снова фыркнул и почти незаметно протянул руку, мягко проведя мизинцем по тыльной стороне исцеляющей руки Аластора. Мучительный стон Валентино пронзил воздух, как острый нож, разрезая напряжение и выводя всех из ступора. Он изо всех сил пытался подняться из-за стойки, отталкивая обломки со слышимым треском, исходящим от его многочисленных конечностей. Несмотря на очевидную боль, он попытался восстановить самообладание и отряхнулся, поправляя свой большой цилиндр и сжимая в руке разбитые очки. Но когда он приготовился высказать свое возмущение, его глаза поймали взгляды многих застывших лиц вокруг него, все с недоверчивым выражением лица смотрели на сцену, разворачивающуюся перед баром. — Что за… — начал Валентино, его голос затих, когда он осознал происходящее перед ним. Его глаза расширились от шока, когда он увидел Короля Ада, стоящего рядом с Радио-Демоном, и его сердце замерло, когда он осознал всю степень своего падения. До него дошло, что это не Аластор швырнул его в воздух, как тряпичную куклу. Король он или нет, но никто никогда не осмеливался обращаться с ним так; он был Повелителем не просто так, и его месть за жестокое обращение не пощадила ни одного выжившего. Ярость захлестнула его, угрожая вылиться потоком гневных слов и жестоких действий, но что-то остановило его. Его разум гудел, когда он пытался собрать воедино ситуацию, пытаясь понять причины такого обращения с ним. Взгляд Аластора устремился к его лицу, ублюдок вывернул шею под неестественным углом, просто чтобы оставаться на месте и все еще смотреть на него сверху вниз. Несмотря на злобу, которую выражала его злая улыбка, в ней, как ни странно, отсутствовала ожидаемая снисходительность. Его лицо было далеко от того выражения жажды крови, которое он имел перед тем, как их грубо прервали. Вместо этого Валентино заметил в лице демона-оленя что-то явно неладное. Он покраснел, почти покраснел и, казалось, был охвачен смущением. Его взгляд переместился с высокого тела Аластора на миниатюрную фигуру Люцифера, редкий случай, когда правитель мог смотреть на Валентино сверху вниз. Взгляд короля не излучал ничего, кроме превосходства, но его маска, казалось, расплывалась по краям, скрывая что-то, что Валентино не мог расшифровать. Жуткая тишина окутала комнату, и никто не осмеливался издать звук или пошевелиться. Однако внимание Валентино привлекло едва заметное движение — деликатный жест, настолько незначительный, что он почти ускользнул от внимания и стал заметным только потому, что уровень его глаз находился лишь на полпути над землей. Прямо перед ним маленький палец в перчатке провел по голой руке Аластора, описывая крошечные круги и узоры на покрытой шрамами коже. Совершенно сбитый с толку и изо всех сил пытаясь понять информацию, представленную его видением, Валентино почувствовал, как у него непроизвольно отвисла челюсть. Внезапно движение полностью прекратилось. Вместо того, чтобы отдернуться, рука полностью сжала другую, деликатно переплев пальцы и нежно удерживая их. Инсценированный кашель человека, который смело потребовал руку Аластора перед ним, перенаправил взгляд Валентино на змеиные глаза. Лицо Люцифера осветилось улыбкой, столь же искусственной, как и его кашель, но он продолжал собственнически держать руку Аластора. Его голос, опасно дружелюбный и вежливый, нес в себе слова, пронизанные тонко завуалированной угрозой. «Валентино, мой дорогой, прошло довольно много времени с тех пор, как наши пути пересекались, не так ли? Я надеюсь, что с тобой все в порядке», — произнес Люцифер обманчиво добродушным тоном. «Я должен извиниться за беспокойство, но я не могу допустить, чтобы мой дорогой Аластор причинил какой-либо вред. Видите ли, он занимает значительное место в моих привязанностях, и я не потерплю, чтобы кто-то поднял на него руку». Голос Люцифера был полон яда и сарказма, гарантируя, что его слова адресованы всей комнате, не оставляя никаких сомнений в серьезности и последствиях своих слов. Хватка короля на руке Аластора усилилась, и его глаза вспыхнули с опасной интенсивностью, образовав светящиеся щели, которые, казалось, проникли в самую душу высокого мотылька. «Итак, Валентино, я надеюсь, ты понимаешь, что если ты когда-нибудь снова попытаешься причинить ему вред, я без колебаний сожгу тебя дотла. Я уверен, ты не захочешь меня искушать, не так ли?» Он понимал опасность спровоцировать гнев самого могущественного существа в аду, риск, который поставил под угрозу не только его собственную жизнь, но и жизнь его близких. Подавив свою гордость и гнев, он принял тщательно выработанное выражение нейтральности и поднялся, неуверенно стоя на двух несомненно сломанных ногах. Несмотря на приступы боли, угрожавшие ослепить его, он двинулся вперед, чтобы противостоять двум существам перед ним. Почувствовав, что король ждет его ответа, Повелитель лишь кивнул, его взгляд метался между угрожающим взглядом Люцифера и ошеломленными зрителями. Язык его тела выдавал страх и подчинение; он не осмеливался произнести ни слова неповиновения, полностью осознавая ужасные последствия пересечения границы с Королем Ада. Резкий кивок послужил его единственным признанием угрозы Люцифера — молчаливым признанием поражения и признанием динамики сил, царившей в комнате. Его голова низко опустилась, пока он молча шел к входным дверям, неустойчивая хромота лишила его оставшейся грации. Его некогда элегантная и уверенная походка теперь превратилась в жалкое шарканье, плечи поникли, а вся его манера поведения излучала поражение. Валентино был гордым демоном, и мысль покинуть отель в таком униженном состоянии была невыносима. Но он знал, что лучше не рисковать и дальше навлекать на себя гнев Короля Ада. Когда он подошел к двери, рука Валентино слегка дрожала, когда он схватился за ручку. Он повернул голову ровно настолько, чтобы оглянуться на сцену позади себя, увидев Люцифера, все еще держащего руку Аластора, бесстыдного и гордого. Губы Оверлорда изогнулись в усмешке, маскируя страх, который все еще сохранялся в его глазах. Глубоко вздохнув, Валентино толкнул двери и вышел на темные улицы Ада. Он не осмеливался снова оглянуться назад, зная, что глаза короля все еще смотрели на него, молча угрожая ему невыразимыми последствиями, если он нарушит свое слово. ЧатGPT Ухмылка Радио-Демона стала шире, он наслаждался видом Валентино, хромающего через величественные двери, сломленного и побежденного. Он тщательно запечатлел этот момент в своей памяти с убийственной точностью, предвидя день, когда он напомнит Повелителю об этом глубоком унижении, заставив его переживать его снова и снова — личное завершение их сегодняшнего взаимодействия. Хотя он и сокрушался, что Валентино все еще может ходить, его беспокойный разум уже разрабатывал методы пыток, которые лишат его этой способности на всю оставшуюся жизнь, и одна эта мысль приносила ему огромное удовлетворение. Волна гордости наполнила его грудь, заткнув пустоту, оставленную угасающей жаждой крови. Люцифер умело манипулировал Валентино, утверждая строгое доминирование и легко подавляя любое потенциальное опровержение, тем самым гарантируя, что он обеспечит то, чего хотел. И он желал Аластора для себя. Аластор искренне ответил на это чувство, стремясь избежать долгих любопытных взглядов и найти более личное пространство. Словно чувствуя внутреннюю суматоху Радио-Демона или легко распознав ее по выражению его лица, смех Люцифера эхом разнесся по комнате. Насыщенный и глубокий звук эхом отражался от украшенных стен, создавая резкий контраст с все еще молчаливой публикой, сосредоточенной на своем дисплее. Веселье Короля Ада было ощутимым, когда он готовился обратиться к аудитории после продолжительного молчания, но его хватка на руке РадиоДемона оставалась непоколебимой. «Мой дорогой Аластор, будьте уверены, у вас будет много возможностей продемонстрировать свои способности. А пока вернемся к существу дела, ладно? Тон Люцифера был игривым и мягким, и демон-олень почувствовал гордость короля за то, что он умело включил каламбур в свои публичные слова, чтобы поднять настроение. Признав это, Аластор тихо фыркнул, и на мгновение на его лице появилось нежное выражение. «Теперь», — величественно объявил король, приняв великолепие начальника манежа. Хлопнув в ладоши, он переключил внимание на себя, и его беспечность органично сочеталась с его придирчивым наблюдением за ошеломленными взглядами аудитории. Одним движением запястья магия Люцифера хлынула через разрушенную решетку, исправляя повреждения с легкостью, лишавшей зрителей дара речи. Расколотое дерево снова слилось воедино, разбитое стекло восстановилось, а опрокинутая мебель выправилась сама собой. Затем он обратил свое внимание на теперь уже пустые гигантские рамы, в которых находились витражи, самое ценное достояние отеля, которое во время боя разбилось на миллион осколков. Люцифер вызвал вспышку магии, которая охватила все пространство, создавая теплый золотой свет, окутывающий комнату. Медленно, но верно осколки стекла начали подниматься и кружиться, возвращаясь в исходное положение. И гости, и персонал с трепетом наблюдали, как некогда разбитые окна теперь были полностью восстановлены, яркие цвета и замысловатые узоры сияли вновь обретенным сиянием. Но Люцифер еще не закончил. Простым взмахом руки он вызвал новенькую бутылку виски и поставил ее на реконструированную стойку перед Хаском, который все еще оправлялся от шока от предыдущих событий. «Вот, мой дорогой Хаскер. Свежая бутылка твоего любимого виски с меня». Кошачий демон издал благодарное рычание, хотя внутри он был немного раздражен тем, что король стал использовать для него прозвище Аластора. Несмотря на свое раздражение, он хранил молчание, не желая рисковать гневом могущественного демона, с которым, очевидно, теперь сотрудничал его босс. Люцифер завершил свою работу взмахом руки, с чувством гордости любуясь своей искусной работой. «Бар снова открыт, напитки за мой счет!» - объявил он веселым тоном, его улыбка была такой же яркой, как и всегда. Его глаза сверкнули опасным блеском, когда он добавил: «Но пусть это будет уроком для всех, кто меня недооценивает. С безопасностью отеля нельзя шутить». Улыбка Аластора стала шире, когда он увидел, как Люцифер плавно переключил внимание с их отношений. Толпа, казалось, клюнула на наживку, активно участвуя в оживленных дискуссиях о только что развернувшихся событиях. Несмотря на ошибку, Аластор не почувствовал ни стыда, ни сожаления. Он наслаждался радостью от того, что его обнаружили, зная, что их партнерство сильнее любой потенциальной негативной реакции. Пока они ждали неизбежного вторжения его коллег, Аластор почувствовал прилив предвкушения, желая увидеть, как они отреагируют на эту новость. «Какого хера?! Я не могу поверить своим глазам!" - воскликнул Ангел, когда он и группа его друзей подошли к Аластору и Люциферу. "Валентино наконец-то выгнал отсюда свою жалкую задницу? Черт возьми, да!» Он потряс кулаком в воздухе, ухмыляясь до ушей. «Это то, о чем я говорю!» Вэгги нахмурила брови, ее глаза метались между Люцифером и Аластором, которые оставались близко друг к другу. «Подождите минутку», — твердо сказала она, обращаясь к двум демонам перед ней. "Как долго это продолжается?" Она махнула рукой между ними двумя, показывая связь, которая тайно образовалась между двумя самыми могущественными существами в аду. Глаза Люцифера сверкнули весельем, когда он перевел взгляд на Вагги. «Дорогая моя, вопрос не в том, как долго, а в том, как ты могла это пропустить?» - сказал он игривым тоном. «Аластор был ценным союзником и достойным товарищем в моих начинаниях». Он тайно и нежно положил руку на спину Аластора, его улыбка смягчилась. Аластор усмехнулся, в его глазах сверкнул злобный блеск. «Прошло много времени, я вам это отдам», — сказал он с ноткой веселья в голосе. «Но я полагаю, что кот уже вылез из мешка. Не волнуйтесь, дорогие, мы не позволим нашим личным делам вмешиваться в наши профессиональные дела больше, чем вы имеете право знать». Смех Аластора превратился в настоящий смех, когда он вызвал шум ревущей публики, эхом разнесшийся по коридорам отеля. Хаск, который спокойно потягивал свой только что вызванный стакан виски, наконец вмешался. «У меня были подозрения», - заметил он, беспечно пожав плечами, делая глоток. «Но я не из тех, кто вмешивается в дела других людей». Лицо Ниффти приобрело ярко-красный оттенок, когда она внезапно осознала ситуацию. "О, Боже мой!" воскликнула она, ее глаза расширились. Она инстинктивно прикрыла рот руками. "Я понятия не имела!" С головокружительной радостью она практически вцепилась в ногу Хаскера, который, хоть и был недоволен таким поведением, решил отпустить ее. Он был не в настроении вызывать еще один переполох, поскольку сегодня перенес несколько сердечных приступов – переполох, который мог буквально убить его, учитывая, какой урон он нанес его неживой конституции. Чарли, которая молчала на протяжении всего разговора, тихо заговорила, ее голос был пропитан чувством вины. «Я знала», — призналась она, ее взгляд был устремлен в землю, как будто она не могла смотреть на остальных. Она нервно теребила шов своего красного костюма, пытаясь снять напряжение, нарастающее внутри нее, не зная, как сформулировать ситуацию. Группа замолчала, все обменялись взглядами удивления и растерянности. Даже Хаск, который только что сделал большой глоток напитка, чуть не поперхнулся от этого откровения. "Ты знала?" – спросила Вэгги,её голос был пронизан недоверием. Чарли неловко поерзала, ее щеки покраснели от смущения. «С самого начала», — призналась она. Пока Чарли говорил, Люцифер и Аластор обменялись быстрыми, но многозначительными взглядами, их глаза на мгновение встретились в невысказанном общении. Ухмылка Аластора стала шире, почти хищной, когда он слегка наклонился к Люциферу, явно довольный поворотом событий. Люцифер, со своей стороны, выглядел заинтригованным, на его лице была смесь веселья и любопытства. Было ясно, что признание Чарли показалось им обоим интересным и даже волнующим. Они так долго держали свои отношения в секрете, что было приятно знать, что кто-то еще знает об этом. Но в то же время в воздухе витал намек на опасность, ощущение, что Чарли могла в любой момент выйти за рамки дозволенного, раскрыв их секрет своим друзьям. Остальная часть группы молчала, обрабатывая эту новую информацию. Недоверие Вэгги постепенно сменилось гневом, когда она поняла, что их всех так долго держали в неведении. Хаск, который оправился от припадка удушья, выглядел почти удивленным всем этим, делая еще один глоток напитка и наблюдая за разворачивающейся драмой. Тем временем Чарли неловко поерзала под их взглядами, ее щеки горели от смущения и вины. Она знала, что предала их доверие, сохранив тайну Аластора и своего отца, но в то же время она не могла видеть, как они обижаются или злятся. Это была трудная ситуация, и она не знала, как ее разрешить. Группа продолжала смотреть на Чарли, не зная, что сказать или сделать в ответ на ее признание. Наконец, Вэгги глубоко вздохнула. Энджил, который какое-то время был необычно тихим, громко рассмеялся. «Ну, черт возьми!» - воскликнул он, и его голос дрожал от волнения. «Это какая-то пикантная драма прямо здесь!» Вэгги бросила на него неодобрительный взгляд. «Энджил, это серьёзно», — отругала она его. Демон-паук поднял руки, сдаваясь, все еще улыбаясь до ушей. «Эй, я просто говорю», сказал он. «Я рад за вас, ребята». «Ну, я думаю, это многое объясняет», — сказала она смиренным тоном. «Но, Чарли, мы доверяем тебе. Ты могла бы рассказать нам раньше». Вэгги успокаивающе положила руку Чарли на плечо, в ее глазах было беспокойство за свою девушку, которая так долго выдерживала бремя этой тайны в одиночестве. Чарли посмотрела на свою девушку со слабой улыбкой и кивнула, на ее лице была смесь облегчения и опасения. «Я знаю, и мне очень жаль», сказала она. «Я просто не хотел доставлять никому больше проблем. Они выглядели такими счастливыми вместе, что было неправильно говорить о них». Группа немедленно погрузилась в молчание, пытаясь понять, какое счастье отразилось на лице Аластора. Люцифер излучал безудержную радость, почти сияя, в то время как Аластор, казалось, на этот раз обладал глазами, которые были, по крайней мере, менее безумными, чем обычно, и особенно лишенными радио-циферблатов. Его улыбка оставалась такой же хищной, как всегда, ясно демонстрируя его угрожающее поведение, которое никогда полностью не покидало его. Тем не менее, их руки снова начали переплетаться, тонкое откровение, намекающее на более глубокие эмоции, скрытые за их фасадами. Тишина затянулась, каждый из них погрузился в свои мысли об откровении. Было ясно, что все уже никогда не будет прежним, но, к лучшему или к худшему, они вместе встретят будущее. Хаск тихо хмыкнул, делая еще один глоток напитка. — Неважно. Пока это не влияет на мою работу здесь, мне все равно, кто с кем спит, — пробормотал он, заслужив неодобрительный взгляд Вэгги. Люцифер усмехнулся, его взгляд метался между Аластором и Чарли. «Ну, теперь, когда мы все прояснили, можем ли мы все продолжить свою жизнь?» — предложил он с озорным блеском в глазах. Аластор ухмыльнулся, его хватка на руке Люцифера крепче. — Согласен, — сказал он с ноткой злобы в голосе. «В конце концов, нам нужно открыть отель и провести мероприятие! ​​Ахахахаха!» Несмотря на то, что Аластор снова вызвал смех невидимой аудитории, чтобы поднять настроение и подчеркнуть свое мастерство, он оставался собранным и сосредоточенным, его острый ум уже разрабатывал план, как использовать ситуацию в свою пользу. Он знал силу видимости и то, как легко ею можно манипулировать, и был уверен в своей способности и способности Люцифера контролировать повествование. Когда событие сместило акцент на главную причину, по которой все собрались, самообладание Аластора оставалось непоколебимым, а его улыбка никогда не дрогнула. Он остро осознавал, что это только начало новой игры, в которой все карты принадлежат ему и Люциферу. Когда его разум уже обдумывал различные возможности, Аластор почувствовал, как его пронзила дрожь волнения, а перспектива перехитрить своих противников воодушевляла его. Он обменялся понимающим взглядом с Люцифером, между ними снова произошла молчаливая связь, когда они крепко держали друг друга за руки, готовясь к тому, что наверняка должно было произойти. Это будет весело. The End ٩( ᐛ )و