***
Дует приятный морской ветерок, лаская кожу. Бодрящий своей свежестью, солоноватый воздух наполняет лёгкие и хочется всё больше и больше дышать им, пока органы не откажут. Море полностью охватывает всё тело, и горящие сердце получает полную свободу, хочется бегать, прыгать, даже летать хочется! А сомнений, получится или нет не возникает. Слишком уж много энергии придаёт океан, и от этого, к счастью, никак не спрятаться, сколько не пытайся. Прохладные брызги летят прямо в глаза, рот и нос, стекая по щекам, шее и в конечном итоге отпечатываясь на одежде маленькими капельками. Попадая на рецепторы соль, присущая морю ощущается, словно сахар, только несладкий. От моря веет свежестью, водорослями и рыбками, совсем мелкими рыбёшками, а волны становятся всё больше и больше, порой совсем сбивая с ног. Володя улыбается, кидая свою пляжную сумку на тёплый песок, в перемешку с камнями, который будто бы золотой, так красиво сверкает на солнце! Он чувствует море. Уже давно. Даже не помнит, как так получилось, но его это полностью устраивает, ведь море – чудо. Поэтому наслаждаться каждой минутой, проведенной на пляже – его любимое занятие. Ни одна минутка не выскачет из его памяти, в отличие от сегодняшнего завтрака, например. Приморский торопливо снимает розовенькие вьетнамки, откидывая их в сторону сумки, и быстро бежит к чуть пенящейся воде. Хотя, все-таки стоило остаться в обуви, порой песок был даже слишком горячим, слегка обжигая голые пяточки. Вовка так давно не был на своём любимом море, что успел сильно соскучиться по ласкающему уши шуму прибоя и приятному морскому воздуху, приятно будоражащему лёгкие. Уж сейчас он точно им насладится по горло, хотя, вряд-ли ему когда-нибудь будет достаточно таких чудес. Юноша, недолго раздумывая, прыгает в воду прямо в одежде, даже не замечая, что она достаточно прохладная, хотя, эта прохлада была очень даже приятной. Бежевые шортики и синяя гавайская, до безумия милая рубашка с котятами стала насквозь мокрой, а синеволосому это только приносило удовольствие. Понимать море было чудесно, лучшего даже пожелать невозможно. Несмотря на то, что с непривычки стало холодно, что он неаккуратно задевает какой-то камень, и нога теперь чуток побаливает. Но ему плевать на всё это, море пленило его разум. Леня тоже чувствовал все эти воды, прекрасно знал их, а все благодаря Вове. Именно он научил его чувствовать и уважать море всей душой. Белый не знает, почему в его мыслях море и Приморский связаны, но хотя бы маленькая нить связи должна быть. Вовка похож на море, такой же чистый, своевольный и свободный. Его волосы вьются, словно волны во время шторма, а глаза на, свиду непоколебимую морскую гладь, но стоит только коснуться её, как она заиграет своими, не видными людскому глазу красками. Эти факторы так гармонировали друг с другом, что Леня иногда даже удивлялся их схожести. Только вот, Амурский не был таким активным и энергичным, как его друг, продолжая стоять на берегу и наблюдать. Наблюдать за тем, как Вова разбрызгивает воду, достает тот самый камень, на который недавно напоролся и выкидывает его куда подальше. Из мыслей его выдернул задорный голосок, что звал его к себе, конечно, одному в море весело, но ведь с любимым другом веселее, правда? Ради этого голоса Леня был готов пойти в прохладу, к Вовке, и, наверное, он даже неимоверно рад этому. Его же зовёт его дорогой друг. Белые носки и помятые кроссовки летят туда же, куда и Вовкины вещички, Амурский, не торопясь, выходит из своей зоны комфорта, постепенно шагая в море все глубже и глубже. Сначала страдают светлые джинсовые шорты, в некоторых местах специально чуть порванные для стиля, потом беленькая футболка и накинутая сверху рубашка без рукавов. Теперь и Леня весь мокрый, но почему-то так беззаботно улыбается, в коем-то веке переставая хмурить свои бровки. Вова пообещал себе сохранить это красивейшее личико себе в память, словно полароидную фоточку. И она будет висеть там вечно. Вова звонко смеётся и начинает брызгать в друга солёной водой, параллельно ещё и что-то радостно щебеча, будто соловей, но как-то слишком быстро, или так только кажется? Волосы становятся мокрыми и липнут к лицу, так что приходится их сдувать. Но это не никак мешает им обоим, только больше раззадоривает и приносит некоторое удовольствие, хочется всё больше играть с неподвластной никому водой, пытаясь не упасть на очередной большой волне, которая будто бы специально хочет их сбить. Но оба верят, море тоже играет с ними, подначивая их на новые и новые шалости. Леня недовольно мычит, когда огромная волна накрывает их обоих, унося куда-то к самому берегу. Вова смеётся, хватая друга за руку и снова ведёт в глубину, играться. И Леня поддаётся. Он готов идти куда будет угодно резвящемуся сердцу Володи. Только за Вовой можно топать хоть на край света, не возмущаясь из-за всяких, совсем незначительных пустяков. Хоть сам и не понимает, как так вышло. Вова сверкает, словно море на солнце, так же красиво и ослепляюще, взгляда не оторвать. Вова скачет в разные стороны, разбрызгивая и заставляя пенную воду еще сильнее вспениться. Рубашка Приморского уже давно прилипнула к его телу, но толкового внимания на это не обращалось. Хотя, это ощущение на коже казалось таким интересным что-ли. Володя не хотел долго задумываться над подобными мелочами, ведь перед ним сейчас кое-кто намного более важный. Леня не думает об этом, казалось, что море целиком охватило его, погружая в некую эйфорию. Полностью расслабляясь, он совсем не замечает, как его друг сбивает его с ног, прямо в воду. Сначала наступает совсем несильная паника, которая тут же убегает подальше от шаловливых мальчишек, а затем Леня и сам начинает смеяться, когда появляется доступ к кислороду. Эта шалость совсем безобидная, задорная и веселая. Какая прелесть. Конечно, первые смешки на смех похожи не были. Скорее на стоны задыхающегося животного, поэтому Володя уже начал знатно волноваться, несколько раз произнося слова прощения, говоря, что больше так не будет. Вот после этого Амурский рассмеялся окончательно. Такой вид друга был по-своему мил и приятно взгляду. Неловкий смех превратился в ухахатывания, у Лени такой заразительный смех, что Вова сразу же подхватил. Жаль, что его нечасто услышишь, зато каждый такой момент ощущается, как праздник для Приморскогого. В воздухе встаёт смех двух юношей. Со стороны это зрелище может показаться смешным: стоят два идиота и угарают, как не в себя, но никто не сможет их понять до конца, кроме их самих и верной подружки моря. Ведь её волны тоже походили на смех, такие же искренние, добрые, казалось, что море было такое только с ними. Будто они исключения, уникальные исключения.***
— Ты точно там не замерзнешь? — неловко спрашивает Вова, он же всё-таки волнуется за друга. Приморский-то осознает, что сам только что забрызгал товарища, а немного совести всё же имеется, пока. — Да точно, точно, — буркает Леня, сосредоточенно пытаясь натянуть конверсы на свои ноги, но после неудачной попытки решает, что удобнее носить их как шлепки. Приморский садится рядом с ним на лавку и начинает рыться в своей сумке, которая иногда казалась бездонной. Сегодня утром он специально для них нарезал бутербродов и взял кучу банок газировки, вот сейчас они и пригодятся! Вдоволь навеселившиеся парни ужасно проголодались! Только хлеб с сыром и колбасой выглядит немного сомнительно, зато тёплый, и аппетитный. Жаль, что сыр не расплавился, было бы ещё вкуснее! — Ты серьёзно? У тебя целый день была еда, а ты мне не сказал? Так не делается, дружок мой, — говорит Амурский, вспоминая, как они съели всю его еду, принесённую с собой. — Я хотел оставить на потом! Зная тебя, ты бы сразу всё это умял в первые двадцать минут! А вот сейчас можешь спокойно кушать, только закатик посмотрим и потопаем домой? Леня кусает бутерброд и кивает. Да, изначально они шли смотреть оранжевый закат, но Вовка сказал слишком раннее время, а отказывать ему никто не собирался. Да уж, Амурский чувствует себя рядом с ним как-то странно, непривычно, что-ли? Это что-то такое лёгкое и свежие, словно море, только сложнее чуток. Любой человек не стал бы делать глупые или чудные вещи рядом с другом. А вот для Лени это стало некой традицией. Их традицией. — Ты в секай собрался играть? — спрашивает Амурский, проглотив кусок хлеба. Заставка говорит за него. На весь пляж орёт музыка, но ведь они всё рано одни на весь пляж. Разве кто-то сейчас вправе их наругать? Поэтому музыка не убавляется. Вова заходит в шоу, уже собирается включить какую-то песенку, которая не пройдена на фулл комбо на мастере, но выключает телефон и откидывает его куда-то в сторону. Леня смотрит вопросительно, но для его друга странные поступки – обычные поступки. Собственно, удивляться тут нечему. — А я тебя люблю! Как-то невзначай, даже немного наивно говорит Вовка, не краснея, не стесняясь, будто это самые обычные слова. Но он смотрит прямо в изумрудные глаза Амурского. Дюже красивые они у него, такие успокаивающие, словно зелёный чай. Хотя, Вова уверен, что они переменятся через мгновение. И вот Леня подскакивает, давится колбасой и начинает суетиться. Он давно знает Приморского, знает его случайные слова в абсолютно любой момент, даже в неподходящий, знает его суетливые зрачки, которые бегают в разные стороны, когда Вова что-то задумал. Знает его, как сумбурного человека, способного на все в любой момент. Но вот такого никогда не было. Такого Володя никогда не говорил, да и не только он. Никто таких слов не говорил Амурскому. Вот уж удивил, не поспоришь. Леня хочет переспросить, или даже посмеяться, да что угодно! Но в горле предательски застывает ком. Именно он не дает сказать ни слова, заставляет молчать. Но для Вовки важны сейчас слова, его слова. Юноша ждёт, потихоньку осознавая, что сейчас сказал. Какое влияние слова оказали на всегда угрюмого Леню. Это даже забавляло, как Амурский реагирует на такие простые три слова. Приморский хихикает. Так мило, что его друг давится ещё раз, уже воздухом. Или он так пытается начать говорить? Леня и сам не понимает из-за чего же. В любом случае, темноволосый не даст ему это сделать, снова поступая так, будто обдумывал это очень долго. Губки юноши в один момент касаются щеки Амурского, такие холодные, но одновременно до жути горячие. На щеке остаётся влажный след нежных губ, таких заботливых, уже родных. В этот момент Амурский понимает, что его светлое море это и есть Володя. Такой непредсказуемый, хаотичный и добрый, такой желанный и красивый... Леня точно знает, что однажды понял вовсе не море, а именно Вовку. Точнее, его друг сам помог ему понять его, маленькими шажками, терпя колкости и некоторые трудности. Но это того стоило. Стоило понять лишь раз, это чувство уже не отпустит тебя. Вова за руку вел Лёню к этому пониманию, через море, волны и песок. — Я тебя тоже... Понимать море было прекрасно, но понимать Володю намного, намного лучше.