***
– Господин, но ведь по городу пробки. По объездной долетим за двадцать минут, а так проторчим минимум час. У Кавеха тошнота подступает к горлу от слова "долетим". Долетать он точно никуда не желает, гораздо больше прельщает тихая поездка по городу с нормальной скоростью. Признаваться даже себе стыдно, но Кавех до ужаса боится всего, что связанно с транспортом и тем более скоростью. В салоне он никак не может успокоиться и насладиться поездкой, глаза внимательно следят за ситуацией на дороге, Кавех вздрагивает на каждый резкий звук колёс и едва ли не отдаёт душу Архонту при внезапном торможении. – Я всё же предпочту поездку по городу, – с милой улыбкой отвечает Кавех, вызывая молчаливый, но очевидный гнев водителя, который тратит время на один заказ, хотя мог бы успеть выполнить несколько. Стыд просыпается внутри, но Кавех не даёт ему волю: он предлагает вариант, при котором не заблюёт салон остатками завтрака. Все в плюсе.***
Когда Кавех выбирается из такси, его немного покачивает. Аль-Хайтам, заставший в дверях мастерской, едва успевает его подхватить, когда Кавех неосторожно задевает бордюр, еле таща ноги. – Ты ещё не проснулся? – с лёгкой усмешкой спрашивает аль-Хайтам, удерживая Кавеха за талию. Приходится с обречённым видом кивнуть, чтобы не вызывать лишних сомнений. – А ты почему ещё не на треке? Я думал, что застану тебя уже вовсю нарезающим круги, – с удивлением спрашивает Кавех. Аль-Хайтам ответственно, как и положено лучшему гонщику Тайвата, относится к тренировкам, никогда не пропускает и не опаздывает. – Ты забрал ключи от кара. Я мог бы попытаться его вскрыть, но не думаю, что ты хочешь заниматься ремонтом дверей и зажигания. – Не хочу, – заторможено отвечает Кавех, и они застывают, смотря друг другу в лицо. Аль-Хайтам выжидающе, а Кавех без единой здравой мысли. Через минуту он всё же приходит в себя, запуская мыслительный процесс. – А, сейчас... Кавех роется в рюкзаке, вытаскивая оттуда ключи с милейшим брелоком-львёнком. "На удачу", – так сказал Кавех, когда под ворчание повесил его на ключи. Кто же знал, что после несчастный брелок станет визитной карточкой аль-Хайтама и его символом, к неудовольствию владельца. Зато сколько денег собирала продажа мерча! Все в команде должны быть благодарны Кавеху за те дополнительные плюшки, что они получают с продаж. Аль-Хайтам забирает ключи и коротко целует Кавеха в щеку. – Не забывай больше, – только говорит он, прежде чем скрыться в мастерской Кавеха, откуда тут же доносится звук мотора. Аль-Хайтам выезжает и уносится на трек раньше, чем Кавех успевает очухаться. Ещё какое-то время он просто дышит воздухом, пытаясь сбросить напряжение после поездки на такси, и, только поняв, что может твёрдо стоять на ногах, заходит в мастерскую. Пора бы взяться за работу.***
Кавеху нравится наблюдать за аль-Хайтамом на тренировочном треке. Как ловко он выделывает самые сложные трюки под подбадривающие выкрики Сайно. Зачем это нужно, не очень понятно – аль-Хайтам всё равно не слышит, но Сайно, как тренер, видимо, чувствует себя обязанным. Раньше он тоже гонял, но после несчастного случая на соревнованиях хромал на одну ногу, которая потеряла былую подвижность. Однако, страсть к гонкам не угасла. Работать, как раньше, Сайно не мог, поэтому выискивал молодняк на уличных гонках и брал под крыло. Вскармливал и учил быть частью лиги. Сайно был свой в доску: посещал все нелегальные заезды, отмазывал перспективных от властей и забирал себе. Аль-Хайтам стал лучшим в коллекции. Невозможно было не поразиться, как с набором скорости он буквально срастался корнями с железом гоночного кара, который вчера любовно перебирал Кавех, методично капаясь в двигателе. Было в этом что-то интимное, как ему казалось. Словно невидимая ниточка защиты, которую Кавех вложил в каждую деталь, теперь оберегала аль-Хайтама. Машина тормозит возле них с визжащим звуком колёс. Аль-Хайтам всегда выглядит немного дезориентированным после поездки, но явно довольным. Его глаза сияют зеленью. Глубокой и завораживающей. А жест, которым он снимает шлем... ммм, это стоит всех переживаний. Кавех подходит и поправляет примявшуюся шлемом причёску. – Как тебе апгрейд? Аль-Хайтам удовлетворённо кивает, вызывая у Кавеха улыбку. Хоть с чем-то он справляется на отлично, аль-Хайтам никогда не имеет претензий к его работе и соглашается на любые предложения. – Полагаюсь на своего механика, – обычно отвечает аль-Хайтам, от чего Кавех расцветает буквально на глазах. Если бы не его постыдный страх перед машинами, который он усиленно скрывает от всех, даже от партнёра, цены бы ему не было. – Не хочешь немного отдохнуть и перекусить? – Кавех протягивает заранее открытую бутылку воды. Аль-Хайтам жадно пьёт, пока Кавех залипает взглядом на шею, по которой сбегает одинокая капля в расстёгнутый ворот гоночной куртки. – Что? – аль-Хайтам утирает губы и вопросительно поднимает бровь. Кавех со смехом прижимается к нему и ловит каплю губами, от чего горло трогательно дергается. – А вот что, – довольно облизывается Кавех, не спеша отстраняться. – Тебе точно нужен обед, ты уже на людей бросаешься, – Аль-Хайтам кладёт ладонь ему на поясницу, и Кавех усиленно кивает. – Хочешь меня накормить? – заискивающе уточняет Кавех. Так, острастки ради. Почему бы не подразниться немного? – Очень хочу, – кивает аль-Хайтам и выглядит серьезно, несмотря на всю игривость ситуации, а потом наклоняет к уху Кавеха, убирая носом выбившуюся из причёски прядь. – Но я думаю это мы оставим на ужин. Согласен? – Тогда что ты предлагаешь? – Кавеху смешно и немного жарко даже в майке без рукавов, и виноват в этом явно не климат Сумеру. – Я видел приятный ресторанчик в нескольких кварталах отсюда, давай съездим туда? Там, конечно, не подают особых блюд, но вдруг тебя это удовлетворит. Кавех щурит глаза в игривом жесте, но внутренне содрогается. Они встречаются не так долго, и пока Кавеху успешно удаётся увиливать от совместных поездок с аль-Хайтамом, но каждый раз его прижимает всё сильнее. Аль-Хайтам бог руля, и признаться, что до трясучки страшно – стыдно, а то, что его парень не будет соблюдать скоростной режим, Кавех даже не сомневается. – Всего в нескольких кварталах? – уточняет Кавех и после кивка тихо смеётся. – Хайтам, ты уже прирос к машине. Когда ты последний раз ходил пешком? – Зачем? – в голосе аль-Хайтама сквозит такое искреннее удивление, что Кавеху остаётся только закатить глаза. – Для здоровья полезно, – наигранно ворчит Кавех и подталкивает аль-Хайтама к выходу с трека. Пронесло. В душе разгорается стыд за враньё, но Кавех прекрасно понимает, как отреагирует аль-Хайтам на новость о его страхах. В лучшем случае – посчитает глупым, ведь он так хорош в том, что делает, и повода сомневаться нет. Кавех и не сомневается, более чем уверен в мастерстве партнёра, но... глупый страх никуда не девается, а попросить аль-Хайтама ехать тихо тоже не вариант. Это всё равно, что признаться в слабости. Аль-Хайтам посмеётся над ним, может быть, даже разочаруется.***
– Да ладно тебе, поехали домой, – аль-Хайтам подпихивает его ближе к машине. Кавех сопротивляется изо всех сил, но аль-Хайтам сильнее. Точнее его прямой, открытый взгляд сильнее, чем все силы Кавеха. – Не хочу я! – Кавех упирается руками в бок машины, отказываясь садиться на пассажирское кресло. – У меня ещё не всё законченно в мастерской! Кавех с почерневшими от мазута и всё ещё пахнущими им же пальцами не желает влезать в роскошный белый салон. Тем более, с аль-Хайтамом за рулём. Кавех только что закончил колдовать над этой красавицей, в которую аль-Хайтам пытается его запихать, и, несмотря на удовлетворение проделанной работой, Кавех чувствует себя уставшим. Лишнее психологическое насилие в виде гонки по ночному городу ему сейчас точно не нужно. – Ты никогда не соглашаешься, – в голосе аль-Хайтама проскальзывает едва слышная обида, почти неуловимая. Кавех тут же разворачивается лицом и успевает поймать ускользающий взгляд. – Ты не ездишь со мной, всегда отговариваешься тем, что тебе надо задержаться или у тебя дела, а как только я уезжаю, сразу же заказываешь такси. На удивлённый взгляд Кавеха, аль-Хайтам хмурится и коротко бросает. – Я считал время от мастерской до дома. Кавеху стыдно. Краска заливает щеки и добрую часть шеи. Он мнётся, не зная, что сказать в оправдание. «У меня сердце сжимается, как только машина набирает скорость больше пятидесяти километров в час?» Это даже звучит глупо, он же занимает скромное положение механика в команде самого известного и успешного гонщика во всём Тайвате. Позорище. – Хайтам, я... – неловко начинает Кавех, у него закончились отговорки, чтобы быстро выпалить их, вернуться в мастерскую и снова вызвать такси. Аль-Хайтам не смотрит на него, его тяжёлый взгляд буравит поблёскивающий с свете фонарей бок машины. Кавех тяжело вздыхает и всё же садится на пассажирское сидение. Он сможет. Не покажет аль-Хайтаму, как сильно ему страшно, возможно, потом тихо проблюётся, запершись в туалете, но ничем не покажет своего состояния. Взгляд, которым его одаривает аль-Хайтам, удивлённый, но довольный, а Кавех судорожно пристёгивается, пока тот прикрывает пассажирскую дверь и обходит машину, чтобы занять водительское кресло. Стоит раздаться звуку мотора, и пальцы впиваются в обивку с силой. Не порвать бы. – Ты выглядишь напряжённым, – аль-Хайтам скользит по профилю сканирующим взглядом. Кавех качает головой. – Просто устал, ничего такого, – отзывается Кавех, едва улыбается и безбожно врёт.***
– Итак, мы тащимся, – выдыхает Кавех, когда они останавливаются на пустом перекрёстке. Красный светофор окрашивает салон в опасные краски. Кавех не может отделаться от чувства, что стоит цвету смениться, как аль-Хайтам вдавит педаль в пол до упора. – Ограничение скорости – пятьдесят километров в час, – пожимает плечами аль-Хайтам и переводит внимательный взгляд, под которым Кавех снова смущается. – Я просто подумал... ну, что ты захочешь прокатиться с ветерком, – Кавех мнёт кожаную обивку кресла пальцами. Нервы. Он надеется, что переживания не слышны в голосе. – Кавех, я гонщик, а не убийца. Знаешь, чем обычно заканчиваются уличные гонки? – аль-Хайтам презрительно хмыкает. Это странно, аль-Хайтам вырос как раз-таки из уличных гонок. С чего бы ему испытывать пренебрежение к подобным мероприятиям? Тем более невозможно не заметить, как горят его глаза после очередного заезда: даже после тренировок на треке аль-Хайтам был расслабленным и удовлетворённым, счастливым. Скорость была его жизнью, Кавех с тоской признаёт, что иногда даже ревнует аль-Хайтама к работе. – Если ты хочешь погонять, то можешь покататься со мной на треке, – легко предлагает аль-Хайтам. Кавех мысленно содрогается от одних только фантазий. Он один на один в гонке с аль-Хайтамом. Это могло бы звучать привлекающе и даже сексуально, если бы у Кавеха не сжимало лёгкие в приступе паники. Он отрицательно качает головой. – Куда уж мне за тобой угнаться? – вяло отговаривается Кавех, надеясь, что внезапная идея аль-Хайтама быстро потухнет в его голове. Он действительно не смог бы составить конкуренцию, даже имей он права. Об этом Кавех тоже умалчивает. Одна лишь мысль, чтобы сесть за руль, приводит к состоянию, близкому к панике. Даже загонять машину на подъёмник он просит аль-Хайтама, и в те редкие случаи, когда тот оставляет ему тачку и сам уезжает по делам, Кавех долго сидит на водительском сидении, чтобы решиться завестись и нажать на педаль. На самом деле, Кавех не может не признать, что аль-Хайтам водит аккуратно: очень плавно разгоняется и тормозит, ни разу не тряхнув машину. Это была бы очень комфортная поездка, если бы Кавех мог хоть на секунду забыть, с кем сидит рядом. Аль-Хайтам кажется ему сжатой пружиной, и стоит только расслабиться, как она разожмётся и они оба улетят в кювет. Это было глупо, аль-Хайтам отлично управляется на гораздо более высоких скоростях нежели максимально возможной по городу, он ни разу не попадал в аварию, ловко выкручиваясь из, казалось бы, патовых ситуаций. Кавех может быть спокоен. Если бы это было только возможно. Хотел бы он также наслаждаться скоростью, как это делают те, кто с визгами счастья садятся с аль-Хайтамом в машину и просят ещё кружок по треку. Но Кавех другой. Он обожает машины, приходит в восторг от их внутренностей, любовно перебирая каждую гайку. Ему нравится ощущать силу, что скрыта в моторе, наблюдать, как обтекаемый корпус рассекает воздух, но только не на себе. – Кавех, скажи честно, я не буду тебя осуждать, но... – в голосе аль-Хайтама чувствуется некоторое беспокойство, надёжно скрытое за серьёзностью. Кавех сильнее впивается в обивку, почти ломая ногти. Вот сейчас аль-Хайтам раскроет его постыдный секрет. – Ты принимаешь наркотики? Кавех даже теряется на секунду от прозвучавшего вопроса. Что? Было пару раз, когда Кавех ещё в студенческие годы пробовал запрещённые вещества, но кто не совершал ошибок? Неловкий смешок скрывается с губ. – С чего ты взял? – осторожно уточняет Кавех. Он не знает, какие мысли крутятся в голове аль-Хайтама, но мог ли он не заметить в Кавехе наркомана, при условии, что они жили вместе уже какое-то время и были близки. – Ты нервный, – напряженно бросает аль-Хайтам. – Уставший по утрам, словно совсем не спал, рассеянный, а к концу рабочего дня от тебя сквозит нервозностью. Ты отсылаешь меня домой, а через какое-то время сразу едешь за мной и возвращаешься измотанным. Кавех понимает. Каждый вечер, когда аль-Хайтам задерживается с ним в мастерской, Кавех ждёт, что тот снова предложит поехать домой вместе, а количество отговорок не увеличивается. Аль-Хайтам не дурак, он должен что-то заметить. И вот настал тот самый момент, когда Кавеху нужно придумать какое-то внятное оправдание своего поведения, но в голове пусто – слова вымыло из черепной коробки. – Ничего такого. Просто я не хочу, чтобы ты ждал меня, пока я вожусь в мастерской, – качает головой Кавех и упорно не смотрит на аль-Хайтама, уперев взгляд в дорогу. – Мне не сложно тебя подождать. Кавех знает. Каким бы независимым не казался аль-Хайтам, Кавех прекрасно понимает, что тот серьёзно настроен к их отношениям, что если попросить, то он просидит хоть пол ночи, ожидая, когда работа подойдет к концу. Но не может же Кавех признаться, что его трясёт от одной мысли, что его затянет в ловушку ремень безопасности наедине с аль-Хайтамом. Пока Кавех придумывает, что бы ещё сказать, чтобы развеять сомнения – ему право не нравится, что аль-Хайтам считает его наркоманом – они выезжают на объездную. В такси Кавех всегда может попросить, чтобы его везли по городу и ничего не объяснять, даже если водитель настаивает. Аль-Хайтам плавно набирает скорость в два раза превышающую предельно допустимую для Кавеха, заставляя с силой вжаться в сидение. Дрожащие ладони едва справляются с тем, чтобы открутить крышку от бутылки с водой. Кавех нервно глотает, надеясь, что это успокоит хоть немного взбунтовавшийся от страха желудок, но, кажется, становится только хуже. Через несколько минут такой поездки Кавеха начинает потряхивать, он максимально близок, чтобы запачкать салон. – Останови, пожалуйста, – тихо просит Кавех, но аль-Хайтам всё равно слышит, бросает короткий взгляд и останавливается на обочине, хотя это запрещено. Кавех вываливается из салона, перед глазами всё плывёт, и он не успевает дойти до мягкой травы по краю дороги, когда его выворачивает под мерное сияние аварийных габаритов. Аль-Хайтам тут же оказывается рядом, обхватывает его плечи горячими ладонями, поддерживая, пока Кавех со слезами обиды склоняется, не в состоянии успокоить собственный желудок.