Тронутый теплом

Хакон сразу не понял, что его разбудило. Где-то на периферии сознания он слышал неясной этиологии звук. Он был едва различим, чем-то напоминал толи болезненный скулёж, толи рокочущий рык. Осознание того, что его со спины едва ли не до спёртого дыхания, но до спазмов в груди что-то стискивает пришло не сразу. Первее чувство неприятного жжения в глазах из-за ультрафиолетовой лампы, когда он их разлепил. В нос ударил тонкий запах ромашки, отдалённо он напоминал яблоки. Спросонья было тяжело разобраться что и где. Он уставился на входную дверь лицом к которой спал. В темноте она казалась ещё более дряхлой, из углов тени сплетались в замысловатые узоры тут же исчезая стоит ему моргнуть. Глаза всё ещё слипались, фаза глубокого сна всё не желала отпускать его из своих сладких объятий. Хотелось провалиться туда обратно, ещё ведь даже не рассвело! Но звуки становились всё отчетливее, побуждая найти их источник. Стоило повернуть голову назад, как позади него всхлипнул Эйден. Точно, они ведь уснули вчера на одном матрасе. Оба уставшие, голодные и злые они кое-как добрались до одного из укрытий, где частенько ночевал Хакон. Не хоромы, но зато имелась плита, стабильный доступ к ультрафиолету, жаль только "кровать" фактически одна. Тяжело вздохнув, Хакон приподнялся на локте, выдавливая из себя хриплое: - Эйден, ты чего? - вышло менее связно, чем ожидалось, но это не имело значения, пилигрим по прежнему крепко спал. Хакон перевернулся лицом к нему, выпутываясь из цепких объятий парня, потряхивая за плечо. - Малыш? - чуть громче позвал он. Сосед по койке и ухом не повел, потеряв объект для объятий он сжался в комок, пряча мокрое, кажется от слёз, лицо в подушку. Раздался тихий стон, он показался Хакону таким болезненным, что сердце сжалось. - Вальц... Губы мужчины непроизвольно поджались, он свёл брови к переносице, наконец поняв в чём дело. Парнишку мучают кошмары. Эйден прижал оклейменые шрамами руки к своей груди. Хакон положил прохладную ладонь на его лоб, даже так ощущая какой тот горячий. Дабы убедиться точно, он наклонился ближе, прижимаясь к нему губами. И точно ведь, лихорадка. Только сейчас он понял, вернее ощутил своим телом, как дрожит чужое. Это настораживало. Мог ли он простыть? Или виной порция ингибиторов, что пилигрим принял перед сном, когда разбирал вещи? Тяжело сказать. Несмотря на то, что они познакомились совсем недавно, при чём не при самых радужных обстоятельствах, Хакону нравился пилигрим. Он был в чём-то наивен, но при этом прямолинеен и был заражён странным для их времени альтруизмом. Упёртый зараза, как тридцать ослов и карабкается, как мартышка, при желании долезет куда заблагорассудится. Этой чертой он ему кое-кого напоминал. Казалось, это было в прошлой жизни. - Спаси... Спаси её, - едва разборчиво забормотал Эйден, пихаясь руками, словно отмахиваясь от только одному ему зримой опасности. Это вывело Хакона из размышлений. В этот же момент юноша снова потянул к нему свои руки, дрожа как кроль на морозе. Но прежде нащупал подушку, сжимая её крепко. Можно только гадать сколько боли причинил мальчишке Вальц, что тот его преследует даже во снах. Колыхнулся слабый интерес, кого же он просит спасти? Свою сестру? В любом случае сейчас не время думать об этом. Он потрепал Эйдена по плечу, нехотя поднимая свою тушу с матраца, чуть пошатнувшись в бок. Тря глаза, он прошел к тумбам в дальнем углу комнаты, это место служило своеобразным подобием кухни. Бесцельно огляделся, пытаясь сориентироваться с чего бы начать. Нужно найти чем сбить лихорадку. Жаропонижающие лекарства он вряд ли найдет, но хотя бы старый добрый компресс сделать сможет. Хакон прошёл к сумке, выуживая оттуда различные тряпки, выбрав наиболее чистую, он прокрутил рогалик крана и... Ничего. — Чёрт, как раз вовремя, - он стукнул кулаком по раковине. Пара капель сорвалась с головки крана, но большего он не добился. Просто прекрасно. Так, надо подумать чем бы заменить воду. Взгляд снова очертил окружающие его предметы. Решение нашлось само собой, на плите стояла кастрюля с уже остывшим за ночь ромашковым отваром. Мужчина усмехнулся. И прохладно и полезно. Он оглянулся на спящего. Эйден по прежнему скулил, уткнувшись в подушку и согнувшись, кажется его ещё и потряхивать стало. В груди колыхалось неприятное чувство, на секунду он испугался, что пилигрим может сейчас умереть. Всего на секунду, но эта мысль болезненно задела нутро, он испугался. В нынешнем мире нужно держать такие мысли в узде, они навязчивы и если утратить контроль и позволить им вырваться никаких нервов не хватит. Сложно сказать чего он больше боится, того, что потеряет Эйдена или то, что он ему не поможет. Каждый день любой из них может погибнуть, к этому стоит привыкнуть и не стоит удивляться. Наверное, он ещё толком не проснулся. Трейсер смочил тряпку в отваре, отжимая ту над кастрюлей. На всякий случай он решил взять ту с собой, оставив на столике над их головами. Когда он приблизился, Эйден уже успел перевернуться на спину, откинув подушку в сторону. Он метался на матраце и дрожал, сжимая под собой ткань. Мужчина присел на колено, придавливая им одну руку пилигрима сбоку от него, другую крепя за запястье на уровне головы. В таком состоянии он может попытаться скинуть тряпку, а то и приложит самого Хакона о кулак. И действительно, как только он уложил компресс тому на лоб, Эйден взбрыкнулся и сдавленно заскулил. - Потерпи, малыш. Сейчас станет полегче, - более ласково прошептал Хакон, перехватывая и вторую руку, нависая над ним. Пилигрим продолжал шептать несвязный бред, лишь иногда выдавая более менее что-то внятное. Это были угрозы, просьбы помочь ей, имена. На придыхании он выдал, тяжело дыша, со лба стекал пот: - Винсент, - вышло сдавленно и жалко. Хакон ведь раньше и не задумывался как близко они знакомы, до этого парнишка ни разу не называл его по имени. Юноша выбился из сил, лихорадка истощила резервы, только тогда Трейсер отпустил его руки. Сев рядом он потёр лицо рукой, на пару минут уткнувшись в неё. Судя по ощущениям, до рассвета ещё несколько часов, он не уверен, что на утро они смогут продолжить путь. Хакон снова посмотрел на Эйдена, по хорошему его надо чем-нибудь укрыть, однако было бы чем. Сосед по койке не долго лежал спокойно, не прошло и пяти минут, как он снова стал искать кого-то или что-то руками. Из груди Трейсера снова вырвался тяжёлый вздох, он стащил со своих плеч свой лоскутный плащ, расстилая и накрывая им пилигрима, опускаясь рядом с ним. Он как ребёнок, хнычет во сне, тянется к чужому теплу. Хакон обхватил запястья чужих рук, которые пытались дотянуться до него, компресс сполз в бок. Большие пальцы огладили запястья. Обычно он предпочитает обниматься с представительницами прекрасного пола, но, пожалуй, сегодня он сделает для Эйдена исключение и заменит этой ночью ему подушку. Хакон отпустил его руки, позволяя себя обнять и полностью улегшись рядом. Поправил съехавшую тряпку, чуть позже её к слову потребуется заменить, минут через тридцать. Эйден обхватил его руками, вцепившись в одежду на спине. Трейсер заботливо поправил кусок ткани, заменяющий парню одеяло, кутая, упуская момент, когда горячий лоб прижался к его шее, а нос уткнулся в ключицы. - Воу.. Да ты буквально горяч, - мужчина тихо усмехнулся, спуская ладонь по спине пилигрима, привлёк его за талию ближе, устраиваясь поудобнее, уложив чужую голову на свое плечо. Он действительно был горячий по сравнению с Хаконом, от ощущения жара по телу разошлись волной мурашки. - Винсент, - снова позвал врага по имени юноша безлико и боязливо. В груди Хакона неприятно кольнуло. Почему ему кажется, что он сейчас забирает чужое? - Не совсем, - не зная зачем ответил Трейсер, закрыв совсем ненадолго глаза и не заметил, как задремал.

***

Колдуэлл проснулся с отвратительной головной болью. Виски нещадно сдавливало, как в тисках. Открывать глаза совершенно не хотелось. Ему было сухо, тепло, даже немного душно, а его щека прижималась к чему-то мягкому. Ну и чёрт с этим утром, Хакон пока его не будит, значит надо ловить момент. Осознание того в каком положении он находится пришло только, когда над ухом раздался тяжелый вдох, а рука Хакона легла на его затылок. Его обнимают и хватка стала ощутимее, это побудило Эйдена приоткрыть глаза, выбираясь из дремы. Глаза обожгло сначала злосчастным ультрафиолетовым излучением, а затем и солнечными лучами, что активно пробивались сквозь щели в забитом досками окне. Когда взгляд сфокусировался перед ним предстал ещё спящий Хакон. Теперь понятно на чём таком мягком он устроился. Сначала его накрыло замешательство, затем смущение. Как никак он не привык к таким близким телесным контактам это и пугало, и будоражило. Нельзя было отрицать, что внутри разливалось приятное ощущения из-за тепла чужого тела рядом. Все разъяснилось, стоило пилигриму наткнуться взглядом на лежащий между ними кусок ещё немного влажной ткани. Головная боль и жжение в глазах свидетельствовали о недавнем жаре. Губы тронула благодарная улыбка, но и кольнуло чувство вины. Походу он ночью доставил Хакону проблемы. Надо будет расспросить его и поблагодарить когда проснётся. А сейчас, пользуясь возможностью, он может рассмотреть мужчину поближе, без опаски наткнуться на неловкость. Горячая рука мужчины словно оставила отпечаток меж его лопаток. Миловидное лицо уже обрамляли морщины, что говорило о том, что тот далеко не молод, волосы растрепались, словно их кто-то взъерошил ночью. Колдуэлл положил ладонь другу на грудь, отсчитывая ритм его сердца, наблюдая за тем, как Хакон размеренно дышит. Он всё ещё не мог взять в толк от чего же старший товарищ так помогает и опекает его. История про благодарность другому пилигриму за своё спасение сначала показалась ему бредом. Сейчас нет доверия даже тем, кто пытается тебе помочь, ведь зачастую онные преследуют личные и не всегда благородные цели. Потом он встретил Киллиана, Эйден запомнил их короткие переговорки на тему того, что они однажды помогали людям. Хакон помог достать ему биомаркер и теперь помогает добраться в центр. Это побудило пилигрима доверить Маттиасу свои секреты, он рассказал ему о Мие, о том, что с ним делал Вальц. И всё же этого казалось недостаточно для доверия. Такие как он отчуждены к близости с другими людьми, но при этом жаждут её как кислорода. Тайное желание позволить себе довериться другому, расслабиться в объятиях человека, которому ты доверяешь и не ждать ножа в спину. Это пугает. Однако, сейчас, смотря на спящего, беззащитного и бережно обнимающего его Хакона, который нарушил своё личное пространство, отдал ему свой плащ, Эйдену хочется ему верить, как никогда прежде. Он закрыл глаза, желая оттянуть ещё ненадолго момент полного пробуждения.