Сбил, влюбил

Пройдя вглубь квартиры, я увидела то, чего меньше всего ожидала, а точнее - Антона, раскладывающего продукты. —Сегодня что, праздник какой-то? Ты, может, ждешь кого-то? —Не понял. —Ну, как же, а к чему тогда такой пир? Как я поняла, ты привык святым духом питаться, а тут вон как прибарахлился. —Очень смешно, Маруся. —Я в тебя сейчас этот огурец кину,-произношу с нарочито широченной улыбкой, словно у меня лицо треснет сейчас. А Шастун смеется, как обычно. —Я так понимаю, сегодня будет кукинг-шоу: отравись или спали дом? —Да ладно тебе, не так уж плохо все должно получиться. Хотя бы потому, что я, конечно же, шикарен, как повар. Ты тоже ничего,-стоит, лыбится и тут же уворачивается от летящего в него подзатыльника. —Сейчас договоришься, один готовить вообще будешь! —Понял-понял. Я, безусловно, предполагала, что Антон вложил непозволительно много сарказма в собственную фразу насчет своих кулинарных навыков, но не ожидала, что настолько. Сначала сыр, который он, почему-то, не измельчает при помощи терки, а нарезает. И ладно, если бы резал он мелко, так ведь нет! Эти ломти можно отдельно есть, как полноценный продукт. Хорошо, упустим, это ведь сыр, он расплавится. Перейдем к маслу: пока рыдающая от лука я, просила влить чайную ложку масла в сковороду, этот юный повар убабахал раза в два больше сливочного, чем было положенно. За данным моментом мне уследить не удалось, ибо наполненные слезами глаза еле-еле различали блеск масла и антипригарное покрытие на посуде.  Пришлось довериться фразе: «Да у меня глазомер заебись, все круто будет!». Зря, конечно. Следующий (провальный) этап -яичница. В моей примитивной картине мира умение готовить хотя бы омлет - минимальный навык даже самого криворукого человека. Нетрудно догадаться, что судила я по себе. Как оказалось, даже тут можно лохануться! Конечно же, Шастун вместе с внутренным содержимым вывалил на сковороду и скорлупу. Белиссимо! Финальной точкой стали сосиски, которые я попросила нарезать. Звучит так, будто я всю готовку свесила на плечи бедного парня, отнюдь это не так! Лук, чеснок, варка макарон, (пере)приготовление омлета, овощная нарезка и соус были на мне. Так вот, вернемся к сосискам. —На вот, сосиски порежь. —Сколько? —Ну явно не всю пачку. Нам три сосиски за глаза хватит.  —Будет сделано! Кто же знал, что этот гений не смотрит на руки, когда держит в них нож. Не прошло и полторы сосиски (теперь все в них измеряем, походу), как раздалось первое «Сссс…», а на фаланге указательного пальца появилась достаточно крупная, но неглубокая царапина. Еще через пол сосиски Антон, сквозь зубы процедил: «Да блять», а на все той же руке красовалась уже вторая царапина, все на том же фаланге, но более глубокая. Как говорится, Бог любит троицу, поэтому на третий раз Шастун, видимо, решил, что для эффектного финала будет очень кстати обрубить себе пальцы к чертям собачьим! —ССУКА! Я аж подпрыгнула на месте от резкости и оглушительности. Машинально обратив свой взор на его бедную лапищу, я ужаснулась: по указательному, среднему, большому и небольшой части безымянного пальцев очень «любезно» прошлось лезвие ножа.  —Приплыли… Пока Антон пытался промыть ранки под проточной водой, я впопыхах искала аптечку. На самом деле, я даже не рассчитывала найти ее в этой пещере, но все оказалось даже лучше, чем я предполагала: помимо этилового спирта и ватки, там была и зеленка, и назальные капли, и спреи от кашля, и таблетки, и даже уколы! Кто бы мог подумать, что этот двухметровый шедевр так чýток к своему здоровью, похвально-похвально. Вооружившись всем необходимым, а именно бинтом, ватой и перекисью, я встала с руками за спиной перед Шастуном. —Культяпку давай свою. —Да может оно само как-то пройдёт пройдет? Сейчас же щипать будет, не надо… —Надо, Антон, надо. Нехотя протянув мне свою ладонь, Антон очень жалобно посмотрел мне в глаза. —Да не переживай ты так, чуть-чуть поболит и пройдет. Зато никакой столбняк, заражение и прочую чухню не подхватишь. Конечно, я старалась сделать все как можно бережнее, потому что, смотря на унылое, встревоженное выражение лица Шастуна, иначе было просто невозможно. —Ну всё, готовый, залатали тебя. —О, спасибо, сестра-Мария! —Когда это я тебе сестрой стать успела? —Ну, типа, медсестра. Ты прям как профессионал все делала, так аккуратно. —Что есть, то есть. Конечно, готовить я продолжила в соло, пока Антон разговаривал со мной о всякой всячине. Когда паста была готова, мы приступили к трапезе.       —Вкусно? —Шикарно! Слушай, ты, может, подольше у меня побудешь? С тебя еда, с меня квартира, а?  Было понятно, что он шутит, но я и впрямь не была бы против жить с ним, в перспективе. Да, что он, что я, в быту не прям-таки сильны, тем не менее, за эти пару дней пребывания у него дома ничего криминального не случилось, что я уже считаю показателем успеха. —Нет уж, спасибо. Мы так весь аптечный запас твоей хаты израсходуем, с твоей, да и моей нерасторопностью. —Жаль-жаль.                                           *** Время близилось к 9-ти вечера, я мурыжила чертово языкознание, промежуточный экзамен по которому предстоял уже в конце следующей недели, а Антон рубился в CS. Неожиданно телефон зазвонил, а на экране высветилось «Мама». Все бы ничего, но эта женщина звонила мне не по обычной связи, а на видео. Нужно ли говорить, что мама абсолютно не в курсе, что я живу не в общежитии, а у своего однокурсника дома? —Привет,-нервно тяну второй слог. —Ну здравствуй, дочь моя!,- ух ты, веселая какая. —Как дела? Как папа? —Мы-то хорошо, сама как? —Да, я тоже неплохо. —Маша. —Ау? —А это что за фон у тебя? Ты что-ли в комнату к соседкам зашла? Я у тебя такой стены не видела, когда мы в прошлый раз общались. Ну все, пиздец! Так, надо импровизировать. Если подтвержу, что у соседок, то расколюсь сразу же, ибо слишком тихо для комнаты, полной четырех человек. Тогда план Б. —Неет. Я замоталась, забыла вам с папой рассказать, что общежитие временно закрыто. Там какая-то бандура свалилась, чинят. Пока у подруги живу, уже на следующей неделе должны все починить, поэтому скоро вернусь туда. —Ясно все с тобой,-было слышно, что мама немного огорчена тем, что я не оповестила их с папой сразу.  С другой стороны, а смысл? Они бы в любом случае не дали мне ту квартиру вновь, несмотря на то, что сейчас ее никто не снимает. Так что, никакого «профита», как выражается папа, я бы не получила, а жаль. На пару секунд повисло неловкое молчание, а в момент, когда мама решает что-то сказать, из соседней комнаты раздается: —НУ КУДА ТЫ ПОПЕР, БАРАН! Лицо мамы надо было видеть, да и моё тоже. —Маша, а это кто, я боюсь спросить? —Мама…давай я тебе попозже перезвоню. Сразу после произнесенной фразы я повесила трубку и уже влетела в комнату к Антону. —ШАСТУН, ЭТО ЧТО БЫЛО СЕЙЧАС? —Да я сам в шоке, не тиммейты, а сборище ущербов какое-то! —Я тебя стукну сейчас. МНЕ МАМА ЗВОНИЛА, А ТЫ ОРЕШЬ ТУТ, КАК РЕЗАННЫЙ. —А как это, собственно, связано? —Очень просто. Она не знала, что я у тебя, а не в общежитии. Мало того, чтобы ни ты, ни я не огребли, я сказала, что живу сейчас у подруги, а буквально через секунду, как я это сделала, ТЫ РАЗОРАЛСЯ НА ВСЮ КВАРТИРУ. —Попадос… —Это не «попадос», это катастрофа! —Да ладно тебе, давай скажем, что я друг твоей одногруппницы. Допустим, она ушла в магазин, а я вам с чем-то помогаю тут. —Вот с чем-с чем, а с придумыванием небылиц у тебя прям на пять из пяти! —Весьма польщен. —Лучше бы ты всегда так манерно говорил, а не «куда попер, баран», «попадос». Спустя мгновение я уже перезванивала маман, перед этим даже перекрестившись. Представьте, ваша несовершеннолетняя дочь поступает в другой город, вы уверены, что она прилежно учится и стабильно находится в общежитии, а на деле она полная противоположность. Ладно, не полная, но то, что пиздит, как дышит - это факт. —Привет еще раз. К счастью, она не видит холодный пот, стекающий по моему лбу. —Маша, ты либо объясняешься сейчас, либо я к тебе лично приеду с ревизией. —Да что объяснять-то? Это Оксанкин друг, он ей с чем-то там помочь пришел, но она в магазин ушла, а что он там в комнате делал, я уж не знаю.  —Сомнительно это все, но я хочу тебе доверять. —Здравствуйте! Извините, моветон был использовать такую речь в присутствии дамы! Шастун, у тебя там что, совсем шарики за ролики заехали? Ты что удумал, дружочек? У этого припудренного ни один мускул не дрогнул на лице, пока тот уставился в экранчик моего мобильника, устремив свой взор на мою маму. Его даже мой испепеляющий взгляд не смутил, совсем страх потерял? —Вечер добрый. А имя Ваше можно узнать, молодой человек? —Меня Антон зовут, мы с Машей одногруппники. Вот, пришел Оксане помочь с кое-каким предметом, отвлекся на разговор с товарищем, поэтому такой казус случился, еще раз прошу у Вас прощения. —Ясно все с вами. Так, ну, вы там не засиживайтесь, у вас пары завтра, как-никак. Я, в общем-то, ложусь спать, устала за день. Пока, Машка! —Пока-пока, папе привет! Фух, можно выдохнуть. Потупив минуты две в одну точку, меня вернул к реальности Антон. —Ты что зависла? —Ничего. Просто странная ситуация. Неприятно как-то, что пришлось врать маме. Я зарылась руками в волосы, печально склонив голову к коленям, а Антон уселся рядом, покрепче приобняв меня. —Прости меня, я не должен был так кричать и встревать в ваш диалог. И вообще, очень часто косячу перед тобой. —Да ты-то не виноват, по большому счету. Ты ведь не знал, что я с ней разговариваю. Тут дело больше в том, что я какую-то кашу заварила. Столько недосказанности таким близким для меня людям. —Я могу понять твое негодование, но хочу, чтобы ты поняла, что это нормальный процесс. В том плане, что ты не сможешь вечно отчитываться о каждом шаге своей жизни своим родителям. Ты сепарируешься, это абсолютно нормально. Конечно, о каких-то ключевых моментах своей жизни стоит и даже необходимо делиться. Условно, о глобальных изменениях по-типу свадьбы, детей, смены места учебы и прочем рассказывать важно, но если ты не оповестила родных о каких-то незначительных вещах, то ты не должна чувствовать себя виноватой за это. Я очень внимательно слушала Антона, который говорил это все куда-то в мое плечо, поглаживая меня по ближней к нему руке. —Ты прав. Иногда, я поражаюсь тому, насколько дельные вещи ты предлагаешь. Становится действительно легче справляться с проблемами, спасибо.                             *** Поспешив к выходу из общаги, я писала привычное сообщение своему новоиспеченному соседу: «купи мне кофе», потому что заранее знала, что на паре по АХП (анализ худ.произведений) я буду хотеть спать еще пуще прежнего. А спать хочется сильно, ибо сегодня мне к первой. Я привыкла, что Антон не отвечает на сообщения такого плана, ибо он сразу делает. Это значит, что я увижу стаканчик с напитком напротив Антона, который он молча пододвинет ближе ко мне, когда запыхавшаяся я «залечу» в аудиторию, параллельно жалуясь (шепотом, конечно же) на мымру-коменду, натирающую обувь, скользкие лестницы и прочую чепуху. Сегодня, к моему сожалению, все было иначе. Я, как обычно, недовольно вошла в аудиторию, села рядом с Антоном, но не увидела кофе. —А где? Да, вот это я наглая стала. Разбаловал, Антоша, разбаловал ты подружку свою. —Что «где»? Не в духе, ясно. —Ну, кофе…Я же попросила тебя купить. —А, я забыл. Лаадно, сделаем вид, что мы не заметили этот холодок и напряжение (мы ой как заметили).  В аудиторию заходит преподша, а я по привычке наседаю на Антона со своими бессмысленными разговорами. —Нифига у нее ногти, смотри. —Мхм. Так, Шастун, с тобой что? Вчера, вроде, нормальный был, поддерживал меня, обнимал, а сегодня что случилось? —Все точно нормально? —Более чем. В течение дня я пыталась отогнать от себя мысль, что что-то не так. Хотелось верить, что он ведет себя так не только по отношению ко мне. Может, он переживает какие-то трудности? В таком случае, я очень хуевая подруга, которая даже не соизволила поинтересоваться, что случилось. В течение двух дней я мусолила эту мысль в голове, наблюдая за понурым Шастуном, который сидит один в универе с кислой миной и в той же поре ведет себя дома. Впервые я живу с человеком, нахождение с которым сравнимо с полным одиночеством. Его будто нет, он просто тело, картинка, передвигающаяся по дому. Его смех, разговоры, действия фантомно всплывали в моей голове, когда на деле передо мной была лишь тень человека. Я сильно переживала, но абсолютно не понимала, как подойти к человеку. Скорее всего, мое поведение выглядело очень странно.  В четверг я решила, что нужно прекратить это терпеть.  На это меня сподвигли встревоженная моим состоянием Настя и Матвиенко, по словам которого я «темнее тучи хожу».  Немного взволнованная, но решительно настроенная я вошла в университет, встречаясь мимолетным взглядом с Антоном. Он быстро проходит мимо меня, не давая и шанса начать диалог. Если те дни я не трогала его и занимала свое место, несмотря на то, что тот уходил чуть ли не на дальний ряд, то сейчас я села напротив него. Первые минуты три я просто испепеляла его взглядом. На самом деле, я не знала, как начать диалог, но в итоге, думать над этим даже не пришлось. —Ты что-то хотела? —Да, поговорить с тобой. —Насчет? —Насчет твоего отношения ко мне и в целом того, что между нами происходит всю эту неделю, начиная со вторника. —Мне кажется, нам нечего обсуждать. Будь добра, уйди с этого места, я хочу с Димоном посидеть. Сказать, что я была расстроена - это ничего не сказать. Понятное дело, что я ушла. Отсидеть эту пару было особенно мучительно. Ни смешная преподавательница, ни хорошая погода за окном, ни понятный материал, абсолютно ничего не скрашивало мое состояние. Оно будто достигло дна. Не дождавшись окончания лекции, я пулей вылетела из аудитории, направляясь в уборную. Держаться было уже невмоготу, а заплакать прямо в аудитории ухудшило бы ситуацию втройне. К моему счастью, в туалете оказалось пусто, поэтому я, потеряв какой-либо контроль над собой, скатилась по стенке и начала рыдать. Слезы лились ручьем, пропитывая собой ткань брюк. Тушь смазалась, щеки и нос порозовели, дышать стало тяжелее. Я, словно рыба на суше, дрожала, судорожно глотала воздух в попытках успокоиться. Я не думала, что его холод ранит меня настолько сильно. Он ведь, по-сути, ничего мне не сделал даже. Не унизил, не нагрубил, ничего в таком духе. Просто сказал, как есть. Просто дал понять, что такой доверчивой быть нельзя. Просто доказал, что все, что было с нами за последний месяц не имеет для него совсем никакого значения. Просто растоптал зародившиеся в моем сердце чувства.