Сбил, влюбил

К моему глубочайшему сожалению, вместо спокойного утра, начавшегося после 14:00 минимум, нас ожидал новый сольник соседской дрели в 8:20. Этот бомбовый концерт продлился аж до 9:40 и за эти полтора часа голова изрядно болела у обоих. Мы были не выспавшиеся, взвинченные обозленные на весь мир и с болью в ушах от непрекращающихся звуков за стеной. —Шастун, я им эту дрель сейчас в анус засуну. —Я не против, чтобы ты это сделала, если честно. Действительно, уже выть хотелось. Чтобы хоть как-то разнообразить этот шум, я поплелась в душ, чтобы освежиться, привести ум в порядок и вместо этого рёва послушать капающую воду. План сработал - стало и впрямь легче. К тому же, на момент моего возвращения из душевой, ремонтные работы у соседей завершились. Конечно, можно было бы завалиться спать дальше, но сон уже как-то не шел. За завтраком обсуждались какие-то бытовые вещи, локальные и глобальные планы, да и в целом, всякая всячина. —Антон, закрой окно, пожалуйста. —Да жарко, елки-палки. Давай еще минуток пять, хотя бы,-произнес Шастун, состроив жалобное личико. —Если простужусь, ты виноват будешь! —Не простудишься, я уверен. —Ну-ну…БЛЯТЬ. Товарищи, принимаю ваши поздравления. Мне села оса на язык! Первый опыт, так сказать. Вывод - рот широко не открывать, смотреть на бутерброд, прежде чем откусить его и напротив открытого окна не есть. —Твою мать… Шастун подлетел ко мне с салфеткой, чтобы я избавилась от надкусанного сэндвича и частично съеденной осы. Конечно, это дьявольское насекомое укусило меня прямо в язык, из-за чего тот незамедлительно опух и ужасно разболелся. Хотелось не то, что плакать от боли, хотелось выть! В итоге, я делала и то, и другое, пока Антон успокаивал меня и параллельно гуглил, что делать и куда идти в таких случаях. В конечном итоге, мы поехали к Димке Позову. Все-таки, раз Антон изначально хотел полечить меня у него, то этому суждено было сбыться, а когда - это был лишь вопрос времени. *** —Маша, к сожалению, тут особо ничего не сделаешь. Придется долго ждать, мазать всякие мази, пить обезболивающие, есть, хотя, скорее пить через трубочку и общаться с помощью листка и ручки,-грустно промолвил мой новоиспеченный доктор, пока проводил неизвестные мне махинации с моим еле-еле высунутым языком. Ситуация очень нелепая, странная и глупая. Короче, очень подходящая мне, я же тот еще искатель приключений на задницу. *** Зайдя в аптеку, Антон купил всё, что посоветовал Дима, а еще взял маску, чтобы я хоть как-то могла выходить из дома, пока отек от укуса не спадет. —Сильно болит? Понуро киваю головой. —Ну, иди сюда,-раскрывая руки для объятий, произносит Шаст. Очень уж хотелось простого человеческого внимания, сострадания и заботы, чем меня Антон, конечно же, не обделял. —Мы больше никогда не будем есть напротив открытых окон. Зря я не послушал тебя,-виновато произносит Тоха. Ничего умнее, чем напечатать ему в мессенджере «Ты не виноват, это мне не надо было сидеть, разинув рот :/». Антон тут же прочитал сообщение и на его лице появилась едва заметная, немного печальная улыбка. Нетрудно догадаться, что встречать Арса Антон поехал в одиночку, тем не менее, вернуться они обещали вместе. Чтобы хоть как-то улучшить свой внешний вид, я сменила одежду на более презентабельную, нацепила чёрную маску на все лицо, распустила волосы и накрасила глаза, чтобы как можно сильнее отвлечь внимания от этого недоразумения, случившегося с моим бедным языком. Камуфляж получился весьма удачным, каких-то внешних изменений обнаружить было невозможно, если я не снимала маску или не пыталась разговаривать. В целом, любые движения языком давались очень тяжело и приносили адскую боль, поэтому я держала челюсти сомкнутыми и старалась максимально расслабить его, насколько это было возможно в его распухшем, воспаленном состоянии. Самочувствие не особо улучшалось, несмотря на все принятые таблетки и использованные мази. Зудящая, продолжительная боль вызывала у меня желание отрезать, поджечь, оторвать этот язык к чертовой матери. К таким радикальным мерам я не была готова, поэтому просто прилегла на кровати, с расчетом на то, что проснусь от звуков открывающейся двери. Стоило моей щеке соприкоснуться с подушкой, как я погрузилась в сон. По ощущениям, я спала очень долго, снилась всякая чушь. Знаете, что-то вроде той, которая видится при температуре 40°, когда уже окончательные шарики за ролики. В, приблизительно, четвертом по счету сне, надо мной нависал пришелец с огромной головой и телом, раза в три меньшим по объему. Он что-то говорил, улыбался, ухмылялся, а я окончательно смирилась с тем, что схожу с ума. Через темный фон, на котором он был, просачивались светлые пятна, все стало плыть перед глазами еще сильнее, чем до этого, а неразборчивые слова стали походить на человеческую речь. Открыв глаза, я увидела перед собой лицо довольной Насти, боком лежащей прямо напротив меня. —Привет всем ужаленным! Сначала я тупо пялила на нее, не понимая, что происходит. Как только доходит осознанка кто, что и где, я подскакиваю и обнимаю так крепко, как, казалось, никогда до этого не обнимала. —Можешь ничего не отвечать, я и так знаю, что ты рада меня видеть,-улыбается во все тридцать два, счастливо уставив свои глазища на меня. В соседней комнате слышится смех и звон бокалов. Выходя из спальни, я вижу Антона и Арса, сидящих напротив друг друга. Очевидно, Арсений не выглядел сильно старше, ибо разница в три года незначительна, как по мне. Вечер в компании этих людей было весьма приятно проводить, несмотря на мою вынужденную молчаливость. Вообще, такой опыт очень интересный: сидишь, слушаешь всех, анализируешь в своей голове. Словно на подкасте побывала, ну правда. Тем не менее, иногда очень хотелось что-нибудь ответить, поддержать разговор, вкинуть шутку, но пока я печатала, тема уже сто раз менялась и мой вброс уже был неактуален. Мы бы с радостью предложили Насте и Арсу остаться на ночь, но это было невозможно. Во-первых, квартира заметно маловата для четырех людей, а во-вторых, к вечеру мне стало хуже. —Как только я оклемаюсь, мы обязательно с тобой погуляем и потрещим, как следует,-печатаю я Насте, пока они с Арсом обуваются. В ответ на это она озарила меня своей улыбкой. Попрощавшись с ребятами, я облегченно выдохнула. Несмотря на приятную атмосферу, усиливающаяся боль высасывала из меня силы и все настроение. И спать не можешь, и бодрствовать мучительно. —Маша, больше никогда насекомых не ешь. Всего сутки молчишь, а уже пытка, ну правда!,-поднимает мне настроение Антон. В ответ лишь немного виновато, криво улыбаюсь. *** Воскресенье и два учебных дня я провалялась на кровати, переодически ноя от неприятных ощущений, пока мой суженый ряженый грыз гранит науки в одиночку. На самом деле, во вторник я уже чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы явиться на пары, но мне хотелось оттянуть этот момент, поэтому я всячески убеждала себя, что мне по прежнему нехорошо. Тем не менее, отголоски совести к вечеру того же дня у меня проснулись, поэтому я (заставила) попросила Антона помочь мне разгрести накопившиеся за эти пару дней долги. Начали мы, конечно, с философии. Антон очень кратко, по-своему объяснял мне новые термины, а я рассеянно слушала его. Конечно, я знала, что он не тот человек, которого надо о таком просить. Очевидно, он не глупый, но в разряд умников тоже не входит. Мне просто были приятны его попытки, потраченные на меня время и внимание. Плавно мы проходили предмет за предметом, а когда пришло время переводить древне-тюркский текст, Антон, словно собственную ученицу, усадил меня за стол и улегся на кровати, наблюдая как я корплю над злосчастным материалом. Я ожидала, что так и просижу ближайшие часа полтора, но уже через минут 15 все пошло не по плану. —Антон. —Мм?,-произносит, не поднимая головы на меня. —Вы этот бред на паре переводили, или всем на дом дали? —На паре. Я аж вскипела от негодования. —То есть, ты оставил меня один на один с этим болотом, а у самого перевод в тетради?,-говорю с претензией, раздраженно. А этот лишь лыбится, как Чеширский кот. Вместо ответа, «плывет» ко мне, облокачивается на стол, нависая надо мной. —И что ты не понимаешь?,-произносит, дыша прямо над ухом. Нервно сглотнув, веду пальцем по непонятному предложению, делая вид, что не понимаю, чего он добивается. —Сакские воины отличались не только своим мужеством, но и красотой своей одежды,-говорит, наклоняясь еще ближе ко мне. Он говорил тихо, почти шепотом, или мне так казалось. Покрепче взяв ручку, я написала все, что Антон мне перевел. Все это время, он не отходил от меня, оставаясь в прежнем положении, что только увеличивало напряжение в воздухе. —Может, ты рядом сядешь? Поставив рядом стул и приземлившись подозрительно близко ко мне, он положил голову на стол, перед этим подложив под нее руку. —Так ты мне помогать собрался? Лежа?,-говорю не со злостью, скорее, с усмешкой. —Мои переводческие способности от положения головы ни капли не ухудшаются, уж поверь. —Ой-ой, ну, верю! По удивительному стечению обстоятельств, ни разу за все время мне помощь больше не пригодилась. Антон просто сидел рядом, а я переводила текст. В какой-то момент, когда мое лицо достигло пика сконфуженности от бредовости предложения, я почувствовала его руку на своей ноге. Выражение лица вмиг поменялось, внутри все встрепенулось, но я старалась виду не подавать. Пока Шастун гладил мою ногу под столом, я вдавливала стержень ручки в тетрадный лист чуть ли не до его поломки. —Антон, хватит. Я не могу на задании сконцентрироваться,-произношу, предварительно прокашлявшись. —А что? Я, вроде, ничего такого не делаю. Сидит до жути довольный, немного сжимая мое бедро. Вот-вот, и тормоза окончательно слетят, думала я про себя. На деле, у него они слетели первые. Не давая мне возможности дописать, Антон развернул меня к себе, тщательно вглядываясь в мое лицо. В секунду мои губы потянулись к его. Этот поцелуй не был похож на все предыдущие, он был тем, что называют «страстью». Спустя пару мгновений, мы оказались на кровати в сидячем положении. Я облокотилась на спинку лежбища, а Антон навис надо мной. Ему не пришлось даже привставать, чтобы быть, словно куполом для меня. Не думала, что шею можно выцеловывать настолько напористо, но в то же время нежно, как это делал он. Из моих губ впервые вырывались едва слышные стоны наслаждения, что Антона раззадоривало еще больше. В глубине души, я надеялась, что он остановится на таких нескромных ласках, ведь в моей голове перед таким интимным моментом по хорошему было бы готовиться часа два в ванной. Тем не менее, забывшись в приятных ощущениях, я не заметила, как прикосновения Антона стали смелее. Раннее слегка сжимающие талию руки стали изучать весь мой торс, приспуская лямки майки и нижнего белья. «Очнувшись», я выставила руки чуть вперед, тем самым усмиряя пыл сидящего напротив Шаста. — Что-то не так? — Нет, все отлично. Я просто…Я переживаю. — Если хочешь, мы можем повременить с этим. Очень простое, здравое предложение, но было сложно решить, принимать ли его. По сути, меня смущает не то, что я принимала душ только утром и не отсутствие «сногсшибательного» белья. Нет. У этого страха не было четкой причины, а если и была, то я не могу дать ей точную формулировку даже для самой себя. Хочу ли я его? Определенно, да. Уверена ли я в нем? Сто процентов. Уяснив это в собственной голове, я моментально утянула Антона в новый поцелуй, стараясь максимально наполнить его своей любовью и желанием. Еще мгновение, и мы лежим топлес. Обхватив руками его шею, слегка сжимая волосы на затылке, я ощущаю его длинные пальцы непозволительно высоко на внутренней стороне своих бёдер. Внутри все приятно сжалось, возбуждение витало в воздухе и било по ушам. На лбу выступила легкая испарина, глаза закатываются в легком экстазе, а Антон становится все смелее в своих действиях. —Не хочу. Войди в меня. —Ты уверена? От накатившего удовольствия, даже простое «да» не удалось произнести четко и твердо. Это придыхание, уходящее в стон в конце говорило само за себя, поэтому Антон, не медля, достал из прикроватного ящика презерватив, брутально распаковав его зубами. —Если станет больно - скажи. Я постараюсь быть нежнее. Первая реакция, скорее, рефлекторная - толчок назад. Антон не дал сделать этого, во избежание столкновения моей головы с деревянной спинкой кровати. Его успокаивающие речи, блуждающие по телу руки и очень аккуратные движения внутри вскоре позволили возбуждению перекрыть боль. В какой-то момент стало очень приятно, бедра неосознанно двигались навстречу ему. Волосы красиво рассыпались по подушке, приятно щекоча шею, спину и немного руки. Передо мной было лицо Антона. В таком состоянии он особенно очарователен. Это не выглядит грязно и пошло, наоборот, очень красиво. Он будто заглядывает мне прямо в душу своими изумрудными глазами, которые, казалось, стали еще пронзительнее обычного. —Ты невероятная. Его слова и действия ощущались словно ток, проходящий вдоль всего тела. Казалось, лишь его томного голоса достаточно для того, чтобы кончить. Последние рывки были резче, глубже, грубее. Секунда, и внутри будто взрываются фейерверки, органы словно подлетают и по телу проходит мелкая дрожь. Становится еще приятнее от осознания того, что хорошо не только мне, но и ему. Кажется, лучше, чем так, быть просто не могло.