i'll cut and cut until i'm sure

— дер… хозяин! мне правда жаль, пожалуйста, не надо… — ты вжимаешься в стену и вниз по ней же сползаешь, пока он смеётся. — ты так мило умоляешь пощадить тебя. давай, проси погромче, может быть я и передумаю, — револьвер в его руке щёлкает и ты кричишь в ужасе. — нет-нет-нет не надо! пожалуйста, всё что скажешь! я всё сделаю, прости, мне жаль, мне очень жаль, я никогда больше так не сделаю, — он смеётся громче, а ты хнычешь и выкрикиваешь беспорядочные извинения. — за что ты извиняешься? — ты открываешь глаза, дуло всё ещё перед глазами, — давай-давай. как мне ещё узнать, не врёшь ли ты? я-то не идиот, в отличие от некоторых. ты поджимаешь губы и сглатываешь. — за попытку сбежать, — ты говоришь через силу, он опускает оружие, — мне правда жаль, я больше никогда так не сделаю, клянусь, просто пожалуйста, не убивай меня. на самом деле тебе не жаль. он сумасшедший, кто бы не попытался сбежать, оставшись без присмотра? но ты надеешься, что он поверит. он молчит, а ты не можешь оторвать от него глаз, надеешься, что до него получилось достучаться. — … ну и что мне с тобой делать? не могу же я спустить тебе такое, — ты пытаешься выглядеть как можно меньше и жальче в его глазах, — ну? что мне делать, говори. почему он спрашивает тебя? это совершенно непродуктивно. — эм… мне не будет позволено свободно передвигаться, пока тебя нет рядом? — это очевидно, и он смеётся. — само собой. это даже не обсуждается. тебя, видимо, правда в детстве головой об пол роняли, — усмехается, убирает пистолет за пояс, скрещивая руки на груди, — ещё идеи будут, эйнштейн? какой же он придурок. ты хмуришься, смотря в пол. — можно… сделать мне больно? как обычно, но… серьезнее? он же смотрит прямо на тебя и довольно улыбается. — оу? правда? с черта он так пялится? видимо идея, пришедшая ему в голову, по-настоящему ужасна. ты надеешься, что это будет лучше, чем смерть, поэтому сглатываешь и киваешь. — может кишка у тебя не так уж и тонка, а? — он ухмыляется и подходит, из-за чего ты только сильнее вжимаешься в стену, — руки сюда, живо, — ты повинуешься, наручники защёлкиваются на запястьях. ты знаешь, что он всегда носит с собой нож. но он не достаёт его, а отходит к двери. — вернусь, а тебя нет — убью, — в голосе нет привычной насмешки, только холодна серьёзность, — понятно? — д-да. я буду здесь. он уходит, оставляя тебя в холодном поту. тебе страшно двинуться даже не сантиметр, взгляд прикован к запястьям в железных браслетах. может, стоило продумать свой побег, вместо того, чтобы попытаться воспользоваться первой же возможностью, не подумав о последствиях? стоило подождать, аккуратно выяснить обстановку, не вызывая подозрений. но каждый день был полон страха, это было невыносимо. как только появился шанс, пропал здравый смысл. далеко уйти не получилось, пара коридоров перед тем, как он увидел и притащил тебя обратно. говоря о дереке, где он там ходит? ты ерзаешь. может, он решил захватить бинты и спиртовые салфетки? не понятно зачем сам пошёл, когда мог просто кого-то за всем этим послать. особенно учитывая твою попытку побега. может это пытка ожиданием? пытается ли он доломать то, что осталось от твоего рассудка? но дверь открывается нараспашку, опровергая эту теорию. и… это что… пила? ты не понимаешь. он захлопывает дверь, радостно демонстрируя тебе то, что принёс. непонимание сменяется ужасом от осознания того, что он может сделать с пилой. с блятской пилой, мать его. пока твоё сердце бьётся на пределе возможностей, а дыхание учащается, он медленно наступает. перед глазами начинают проносятся красочные картинки. останавливается перед тобой, демонстрируя зубцы пилы. они крупные и пугающие, а он всё равно гладит их пальцами. — в каком-то в край ёбнутом смысле это пиздец красиво, да? — на его мягкий шёпот ты только трясёшь головой. он смеётся и наконец встречается с тобой взглядом, — у меня идея… не просто «сделать тебе больно», но знаешь… так, чтобы наверняка. — д-дерек, пожалуйста, не надо… п-прошу! это не то, что я… — ну-ну. давай так, будешь себя хорошо вести и я не буду особо орудовать этой штукой. договорились? ты не можешь больше ничего сказать и просто киваешь. — отлично, — он смотрит с улыбкой, — ноги выпрями. ты подчиняешься опять, боясь его разозлить. — как на счёт пары вопросов? — твои глаза расширяются в ужасе, на что он смеётся, — не волнуйся, вопросы на идиота, даже ты ответишь. вот например: нахрен было пытаться сбежать? — было страшно, что ты меня убьёшь! — при других обстоятельствах, наверное, ответ был бы другим, более деликатным, но тебе слишком страшно. да и он выглядит удовлетворённым, — казалось, что маленький шанс сбежать стоил риска смерти, но… — хах. я же тебе говорил, что ты тут надолго. а прошла всего пара месяцев. нет, тебя точно роняли. но хотя бы честно, что уж с тебя взять. он постукивает ногой, размышляя. через секунду задаёт следующий вопрос: — что ты обо мне думаешь? — удивление на твоём лице легко читаемо, — что? мне в принципе плевать правду ты скажешь или нет, главное что-нибудь то ответь. — т-ты меня пугаешь! и я… его смех тебя прерывает. — нет… в смысле, я тебе нравлюсь? — ухмылка на лице такая, что хочется по ней ударить битой. но ты только удивляешься сильнее. он что… пытается флиртовать? нет, бред. просто издевается, наверное. — я… нет! ты ужасен, ты меня насилуешь, бьёшь и… он с силой наступает тебе на лодыжку, выбивая из тебя болезненный крик. — может, стоило всё-таки соврать? — голос снова холодный, ты киваешь, — ага. так то. попробуешь ещё раз? ты хнычешь от боли, пока его нога давит сильнее и сильнее. — да, ты мне нравишься, — ты чувствуешь, как слёзы бегут по щекам. говорить это унизительно и противно, — мне нравится, когда ты бьёшь меня… — правда что ли? ну продолжай, — его глаза полуприкрыты. — нравится, когда насилуешь, — он смеётся над твоим сдавленным всхлипом. — и всё? его нога больше не давит, ты склоняешь голову в поражении. — твой член такой большой, таких больших не было ни у кого, кто со мной был, — ты хнычешь, ложь сочится с языка, — и мне нравится, когда ты не осторожен… — а, когда ты рвёшься, да? — его улыбка становится шире. — тогда не так больно,* — ты киваешь. он смеётся и наклоняется к тебе, гладит по щеке. — если бы не твоё поведение, я бы тебя растянул. может быть даже дал бы кончить. но… ты, пустая трата кислорода, этого, наверное, не хочешь, да? — ты не отвечаешь на его издёвки. не собираешься умолять о лишних прикосновениях. он хмурится и сжимает руку на твоём лице, будто пытаясь выдавить желанные слова. не добивается успеха и отпускает. ты всё ещё смотришь в пол. — прости. я буду хорошо себя вести. он сверлит тебя взглядом, но отступает, ударяя пилой об пол. — правда? тогда ползи сюда и оближи пилу. даже имбецил вроде тебя справится. облизать… пилу. да какого хуя? но нет времени задавать вопросы. ты встаёшь на четвереньки и ползёшь в сторону дерека, что не так уж просто сделать в наручниках. и когда доползаешь, то смотришь наверх. ловишь взгляд, когда твой язык касается холодного метала. он усмехается, ты тут же разрываешь зрительный контакт. — хм. теперь моя обувь. быстро. он двигает ногу ближе к тебе, ты плачешь от унижения, но лижешь и его ботинок, язык собирает на себя пыль. он отступает и улыбается. выглядит… гордым? ты надеешься, что это к лучшему. свободная рука ложится на ремень, он вздыхает. — ну, сосать ты мне, наверное, не хочешь. к тому же мне правда уже хочется пустить пилу в ход, так что… — н-нет! я сделаю, пожалуйста, не надо никуда её пускать… поток слёз становится сильнее, ты садишься на колени перед ним. но стоит твоей руке потянуться к его штанам, он резко бьет по ней. — умоляй, — простое слово, от которого твое лицо заливает краской, — умоляй и тогда разрешу. — п-пожалуйста, дер… хозяин. я хочу… очень хочу отсосать тебе, пожалуйста? ты хнычешь, но ему всё равно. поэтому ты пытаешься снова. — хозяин, пожалуйста, р-разреши мне тебя попробовать? мне… мне нужен твой член в глотке, очень нужен. в его взгляде что-то меняется, рука зарывается в твои волосы, прижимает тебя к своей промежности. это отвратительно, но ты продолжаешь приглушённо говорить. — хочу доставить тебе удовольствие, хозяин… п-пр… прошу? — он трется о твоё лицо и ты трёшься в ответ, — кончишь мне в рот, сразу почувствуешь себя лучше… кажется, это работает. по крайней мере от выглядит довольным, отталкивая тебя. — тогда в твоих же интересах проглотить всё до капли, — это всё, что он говорит, пока ты спешно пытаешься освободить его от штанов. тебе просто хочется повысить свои шансы. — дерек… — ты бормочешь, стягивая его штаны и бельё вниз, — я б-буду сосать хоть каждый день, только не надо пилы… хоть несколько раз на дню, если хочешь. добровольно. просто… пожалуйста, не надо. тебе страшно, а он только снисходительно гладит тебя по голове. — хм… подумаю об этом. раз уж шлюшка внезапно научилась себя вести, — он снова тянет тебя ближе. намёк понят, ты обхватываешь его головку губами, руки касаются ствола. ты посасываешь аккуратно, лижешь языком, выбивая из дерека тихий стон. начинаешь двигать головой. нельзя отлынивать, ты сделаешь всё, что он скажет, если это убедит его тебя пощадить. втягиваешь щёки, убираешь руки, чтобы заглотить глубже, языком очерчиваешь вены на его члене. потом выпускаешь его изо рта, смотришь наверх, чтобы поймать его взгляд. целуешь головку, снова лижешь перед тем, как опять заглотить. так уж получилось, ты знаешь как делать это хорошо. твои руки ложатся на его бедра, поглаживают их, а он в ответ продолжает гладить тебя по голове, путая пальцы в волосах. ты позволяешь ему трахать твоё горло, чудом подавляя рвотный рефлекс. позволяешь, когда он, замирая, удерживает и тебя. чувствуешь, как его член дёргается у тебя в горле. глотаешь ртом воздух, когда он тебя отпускает. — так вот он, твой максимум, — он смеётся, заставляя тебя краснеть, почувствовать странную смесь стыда и гордости, — хорошая работа, просто пиздец. ну, значит, отрезаем только одну конечность. что? — дерек, прошу, не… — цыц. тебе бы радоваться, что не больше, — его насмешка слышна в голосе. — я что угодно сделаю! — смотришь прямо в глаза, — с-слова больше не скажу, когда захочешь избить или трахнуть, клянусь! пожалуйста, не надо! — ах… хотел бы согласиться, правда. ну так какая конечность у тебя сама нелюбимая? он скалится хищным зверем, а ты не можешь говорить. язык прилип к нёбу. — … думал дать тебе выбрать, но видимо придётся самому. пусть будет нога! — ты пытаешься отползти, но он пинком отправляет тебя на пол и садится прямо на живот, не отводя от тебя глаз, — чтобы мне больше не волноваться о том, что ты попытаешься сбежать. он сумасшедший. это не новости, конечно, но ты только сейчас осознаешь насколько он сумасшедший. ты хнычешь, громко хлюпаешь носом. — прошу… голос дрожит, голова ложится на пол. почему бы просто не запереть тебя на замок? всё лучше, чем это. — твои слёзы такие милые… плачь громче, шлюха, — ты подчиняешься, надеясь, что он сжалится. чувствуешь его руку на лице, — вот так… молодец. слушаешься меня. но только потому, что боишься. может это научит тебя как правильно себя вести… — дерек, я буду слушаться, пожалуйста… — он смеётся, вытирает слёзы с твоих щёк. — хм… неа! тебя нужно научить. так что, знакомься, — он приподнимает пилу, — твой учитель. он разворачивается спиной к тебе, паника подступает к горлу. — нет-нет-нет-нет… — лежи смирно! только хуже себе делаешь, — ты бездумно подчиняешься, страх парализует. он подворачивает твою штанину, зубцы пилы цепляют кожу. — стой, нет! дерек, я же кровью истеку! он убирает пилу и бубнит проклятия. — правда ведь. и что мне делать? он осматривает комнату, взгляд цепляется за… что-то. тебе не видно. встаёт, тащит тебя за ногу к камину. твоя футболка задирается, неприятно скатывается на спине. камин? ты садишься прямее, смотришь, как он подкидывает дрова, заставляя огонь благодарно трещать. ты сглатываешь. — просто прижгу рану! — он улыбается и разводит твои ноги, чтобы не задеть вторую конечность. слезы текут не останавливаясь. это кошмар. он абсолютно безумен. — погоди, нет, я... — давай начинать экшен. хочу, наконец, послушать твои крики, — он садится рядом с твоей ногой и примеряется пилой чуть выше твоего колена, — а эта поза позволит тебе наблюдать за процессом. не смотреть у тебя в любом случае не получилось бы. левой рукой он удерживает твою ногу и начинает пилить. ты визжишь от невыносимой боли. слышны противные хлопающие звуки, кровь растекается по полу от каждого движения. завидев красный ты зажмуриваешься, крича в агонии. так чертовски больно. даже описать невозможно! движения пилы останавливаются, ты едва ли можешь расслышать , что говорит дерек. — глаза открой. хочу чтобы тебе было видно. чудом у тебя получается открыть глаза только за тем, чтобы увидеть его улыбку, а затем его окровавленную руку, тянущуюся к твоему лицу. пытаешься увернуться, но он все равно гладит тебя по щеке, пачкая ее в крови. — иу. я походу до кости допилил. это херово, согласно гуглу дальше будет сложнее. ты хнычешь, пока он говорит, против собственной воли переводишь взгляд на свою ногу. так много крови. пила вся в ней, как и зона вокруг раны. у дерека в крови не только руки, но и лицо, долетела пара капель. его голос становится мягче, манера речи нежная. ты впервые слышишь его таким. — ... мне действительно хотелось бы тебе доверять. знать, что я вернусь и увижу тебя здесь, на кровати, в ожидании хозяина. как послушного питомца. не хочу... быть вынужденным силой держать тебя здесь. он тоже смотрит на рану, его слегка передёргивает. — мне нравится причинять тебе боль, но это... это не... это не то. сначала начал отпиливать твою конечность, а теперь внезапно блятская совесть заговорила? не тогда, когда он тебя насиловал или угрожал пистолетом, а именно сейчас? — т-тогда прекрати! э-это ещё может зажить, просто пожалуйста, прекрати, дерек, очень больно, — громкий плач, кажется, выводит его из совестливых мыслей, — я б-больше не попытаюсь сбежать, клянусь! он вздыхает и вынимает пилу из твоей ноги, обхватывая голову руками. — это не потому, что я тебе верю. просто не хочу следующий месяц водить тебя в туалет под ручку. он встаёт после твоего утвердительного кивка, возвращается с марлей и бинтами. не смотря тебе в глаза начинает бинтовать конечность. движения нарочно дёрганные и грубые, но ты радуешься, что всё закончилось. — д-дерек, спасибо, — ты хлюпаешь носом и вытираешь вновь выступившие слезы. он сумасшедший, тебе не стоит чувствовать благодарность. но на этот раз твои слова правдивы. — ... сочтёмся, — он бурчит под нос, ты только согласно киваешь, — и насколько я помню, мне были обещаны безотказные секс и отсосы, — он опять заставляет тебя краснеть. уже открываешь рот, чтобы возразить, потому что уже и не помнишь, что там было сказано в процессе, мать его, ампутации в домашних условиях, но он тебя прерывает. — вот только попробуй сейчас взять свои слова назад. такое веселье нам обломаешь. он смеётся, а ты чувствуешь облегчение. тебе не нравится когда он спокойный и тихий, это ощущается неправильно. сумасшедший он хотя бы тебе знаком. нога перебинтована, дерек встаёт и помогает тебе сделать тоже самое. ты стараешься не давить на раненую ногу, но и не завалиться на него. он всё равно тянет тебя ближе к себе, закатывая глаза. — блять, видимо придётся тебе помогать, — с напускным раздражением он крепко берет тебя под локоть,— помогать. нести тебя не собираюсь. ты медленно ковыляешь к кровати, но. на саму кровать залезть не получается. нога болит слишком сильно, её не получается поднять достаточно высоко, не важно как сильно ты пытаешься. просто не получается. оглядываешься, пересекаешься взглядом с дереком. ему, кажется, весело наблюдать за твоими попытками. — п-пожалуйста, помоги мне забраться на кровать... хозяин? его глаза полуприкрыты, рот растягивается в улыбке, когда он склоняет голову в сторону. — хм. так и быть. но только потому, что ты так мило просишь. ты ойкаешь, когда он поднимает тебя на руки и аккуратно кладёт на кровать, гладит по щеке. — с-спасибо... — в следующий раз одним "спасибо" не отделаешься, — он ухмыляется, рука многозначительно ложится на промежность, — так что считай, что сегодня тебе повезло, — он ждёт твоего кивка и только потом отходит к двери. даже не попрощался. но тебе слишком всё равно. ты принимаешь насколько удобную позу, насколько возможно и пытаешься заснуть, игнорируя тупую боль в ноге.