Вирус X

Международный аэропорт имени В.К. Арсеньева, Владивосток. Дата: 13 марта. Время: 05:43. Такемоши Сицуй, он же Чи Бунмей, он же Жихуй Венминг. Выйдя из самолёта, респектабельный технический эксперт компании «Дайкин» Такемоши Сицуй направился в коридор для лиц, которым не требовалось декларировать крупные суммы денег или ценности. Согласно указанной цели визита, господин Такемоши прибыл для проведения обучения персонала местного представительства компании в связи с ожидаемым началом продаж нового модельного ряда кондиционеров, вёз с собой исключительно коммерческую документацию и имел только личную кладь. Поскольку никаких подозрительных предметов при нём не было, он не проходил ни по каким базам, и имел все необходимые документы, то уже через час Сицуй покинул здание аэропорта… Но в офисе «Дайкин» он не появлялся. Да и собственно, никто его там не ждал. Сам же господин Такемоши, выйдя из фойе аэропорта, мысленно прокручивал всю цепочку событий, что привела его сюда, во Владивосток, опасаясь, что мог допустить ошибку в своём хитроумном плане. Чи Бунмей, он же Жихуй Венминг. По одним документам он был старший техником Департамента эксплуатации здания Корпорации «Healthy Future», а вот по другим, в виде ключ-карты, говорилось, что Чи Бунмей так же был старшим техником, но уже в Токийском отделение корпорации «Амбрелла». Бунмей был крайне своеобразным человеком. С одной стороны - умный, трудолюбивый и исполнительный, но вот с другой, негативные черты его характера полностью всё это сводили к нулю. Единственный сын в семействе Бунмей был маленьким, не только и не столько в росте, сколько в душе́, и эта мелочность дополнялась трусостью и мстительностью. Впрочем, плохие черты своего характера он не отрицал и жил в мире и гармонии с самим собой. Во всех бедах и неудачах, что происходили в его жизни, старший техник винил своё происхождение, а также воспитание почивших родителей. Его семья эмигрировала в Японию, когда Китай восстановил контроль над Гонконгом. Родителей не слишком привлекала коммунистическая идеология правящей партии, да и у Министерства госбезопасности Китая были к ним определённые вопросы. Переехав, семья японизировала их имена и фамилию, так Жихуй Венминг стал Чи Бунмеем. Жёсткий и деспотичный характер отца, а также нежелание семьи как-либо привлекать к себе внимание, привели к тому, что Бунмей вырос умным, но трусоватым и нерешительным человеком. На это дополнительно наложилось и традиционное отношение японцев к иностранцам, как к людям второго сорта. Так что, несмотря на полученные знания как в «Технологическом университете Тоехаси», так и на профильной работе в столице, особых карьерных успехов Бунмей не добился. К своим тридцати пяти годам он с трудом добрался до должности старшего техника. Вот только начальник отдела, будучи ещё тем ленивым ублюдком, перекладывающим на него почти все свои обязанности, не спешил повышать в должности своего сотрудника. Но, понимая всю важность выполняемой им работы, регулярно подкидывал премии, и не забывал повышать зарплату. Бунмей огромным трудом и потом заработал некоторое доверие в корпорации, и имел допуски не только для работы в здании на поверхности, но и для посещения всех этажей подземного комплекса. Ремонт и проверка систем требовались везде, и его опыт и профессиональное чутьё оказались очень востребованы. Вот только факт, что, несмотря на прибавку к зарплате, в должности его так и не повысили, изрядно ранил самолюбие мстительного техника. Несмотря на осторожность, порой переходящую в откровенную трусость, Бунмей отличался весьма высоким интеллектом. Он постоянно повышал свою квалификацию и изучал смежные профессии, однако не спешил демонстрировать окружающим свои достижения, предпочитая довольствоваться имеющимся и не желая привлекать к своей персоне излишнее внимание. Жены и детей к своему возрасту так и не завёл. Из–за работы и собственного характера он был вынужден пользоваться услугами эскортного агентства. Помимо проституток, отдушиной ему служили онлайн-игры, где он мог реализовывать все свои фантазии, не опасаясь огласки… В один из выходных дней, который Бунмей азартно проводил за компьютером, к нему в личный чат постучался абонент с ником «Eida One», и написал, что весьма заинтересован в его профессиональных услугах. Сообщение содержало номер телефона с предложением позвонить и обсудить деловое сотрудничество. Заинтригованный и слегка напуганный Бунмей, оставив свой телефон дома, поехал в соседнюю префектуру, где, купив одноразовый телефон, позвонил по тому самому номеру… Обида от очередного отказа в повышении в должности наложилась на успехи в онлайн-игре, а обещанная награда послужила дополнительным стимулом. Неожиданно для себя Бунмей решился сделать что-то, что изменило в будущем привычный ход событий. В результате долгого разговора стало согласие старшего техника поучаствовать в не самом законном, но крайне высокооплачиваемом деле – устроить на минус втором этаже подземного комплекса небольшую диверсию, масштабную, но без человеческих жертв. Необходимо было организовать утечку возбудителя известного, распространённого, и главное - достаточно легко излечимого заболевания, чтобы наниматель получил рычаги влияния на главное руководство Токийского отделения. В оплату предлагались серьёзные деньги, организация переезда в любое государство по выбору, и компенсация оставленного в Японии имущества. Не будучи дураком, старший техник понимал, что «переезд» будет исключительно на кладбище, поэтому предпринял определённые меры по защите своей шкуры, которую ценил, холил и лелеял вот уже тридцать пять лет. Умный Бунмей потребовал аванс в размере пятидесяти процентов, и практически мгновенно пришло сообщение о пополнении счёта. Это ещё больше подогрело паранойю техника. По окончании переговоров Бунмей немедленно направился в банк, где большую часть аванса и часть накопленных лично им средств превратил в криптовалюты, переведя те на аппаратный криптокошелёк. Воспользовавшись старыми знакомствами отца в сфере экстренного оформления качественных и вполне себе официальных документов, он сделал себе полный комплект, но на другое имя. Оформив туристическую визу в консульстве России, он заодно проверил и новую личность, а следом - приобрёл билет на рейс во Владивосток с их использованием. Арендовав на одной из станций по дороге на работу автомобиль, Бунмей отогнал его на охраняемую платную стоянку и спрятал в нём свои вещи и документы. После чего, подготовив пути отступления, взялся за реализацию диверсии. Потихоньку и исподволь расспрашивая коллег, Бунмей выяснил в какой из лабораторий проводятся эксперименты с относительно безопасными заболеваниями – гриппом и простудой. В этом ему особенно помогла коммуникабельная и доброжелательная Кимуро Мичико, техник, водившая знакомство со многими учёными. Правда пришлось помучиться, ведь девушка оказалась на зависть болтлива. Она завалила его кучей ненужных подробностей, а услышав, что он как-то ремонтировал систему кондиционирования в одной из лабораторий, та сразу же поздравила его с тем, что и его труд есть в разработке новой уникальной вакцины, которая сможет победить грипп, регулярно проносившийся по стране, приучив население постоянно носить маски... Очистив разум от звонкого голоса Мичико, в голове Чи Бунмея словно загорелась лампочка! Вот оно! План созрел почти мгновенно – запросив от нанимателя схемы устройства, распыляющего вирус в системе вентиляции по сигналу таймера, Бунмей собрал его в мастерской на работе из деталей, что заказал со склада и списал, как установленные. Никаких вопросов ни у кого не возникло, поскольку все заявки были оформлены официально, и ремонт действительно производился. Вот только детали не менялись, а использовались в устройстве. За шесть часов до заявленного срока диверсии, Бунмей намеренно отключил кондиционер в нужной ему лаборатории. Когда пришла заявка на ремонт, её направили Кимуро Мичико, но бдящий Бунмей предложил ей поменяться. Объяснив это тем, что он лучше знает работу систем вентиляции и кондиционирования, а Мичико быстрее разберётся с барахлящим электронным замком, заявку на который заблаговременно забрал Бунмей. Обрадованная лёгкой работой, девушка с радостью согласилась поменяться заявками, ей не особо хотелось ковыряться со стремянки с тем, что было за подвесным потолком. Прибыв в лабораторию, старший техник вежливо и с поклоном поприветствовал учёных: — Добрый день, уважаемые. Вы подавали заявку на ремонт кондиционера? — Да. Видите, – один из учёных покрутил регулятор температуры. – Никакой реакции. И в такой жаре работать совершенно невозможно! — Приношу тысячу извинений, но контроллер кондиционера установлен вон там, за потолком закрытого блока. Без доступа туда я ничего не смогу исправить! – ещё раз поклонился старший техник, в мыслях проклиная зажравшихся буржуев. – Уважаемые, есть ли возможность мне туда пройти, и не заразиться гусиным триппером, или чем похуже? А то вдруг вырастет квадратный трёхчлен на лбу, как я с ним жить–то буду? На секунду в лаборатории установилась тишина, которую развеял гогот всей компании учёных. — Гусиным триппером… Ха-Ха-Ха… Это ж надо такое ляпнуть! – отсмеявшись, молодой лаборант решил успокоить юморного техника. – Нет, гусиного триппера там точно нет… И приблуда такая не вырастет! Ха-ха-ха… Сколько вам времени нужно? — Максимум час, уважаемые, – опять с поклоном ответил Бунмей, его спину уже сводило судорогой, ведь всё это он произносил, не выпуская стремянки из рук. — Час ремонт. Долго… Можно побыстрее? – нетерпеливо потребовал полный мужчина, с огромной залысиной и в здоровенных очках, что был начальником этой лаборатории. — Возможно меньше… — Неважно… всё равно нам остаётся два, ну даже три часа… Начинать новую серию бессмысленно… – Деловито стал подводить итоги и раздавать указания учёный пузан. – Коллеги, предлагаю пойти в столовую, а потом займёмся моделью… — Простите ещё раз, уважаемые… Но я выключу всё питание, останутся только резервные источники в термошкафах… – подсластить пилюлю обмана он решил «искренней заботой» о труде учёных. – Я напоминаю, что на компьютерах необходимо сохранить данные и выключить их. — Вот как… Огромное спасибо вам, молодой человек, – вполне искренне поблагодарил начальник лаборатории. – Искренне благодарен за напоминание, было бы крайне прискорбно… Мда… Вот теперь всё в порядке. Ещё раз, почтительно поклонившись выходящим учёным, Бунмей достал служебный коммуникатор. Фактически, тот же телефон, но работающий исключительно в пределах сети здания. — Алло, пост. Здесь Чи Бунмей. — Слушаем, – ответили с поста. — По заявке высокомудрых в лаборатории номер один приступаю к работе. Будет отключение питания, ориентировочно на час! — Принято. Открыв щиток в стене, Бунмей щёлкнул переключателем, и лаборатория погрузилась во мрак, затем последовал второй щелчок, и заработало аварийное освещение. Старший техник приложил пропуск к замку, и, дождавшись надписи «Помещение безопасно. Вход разрешён», открыл проход в изолированную зону. Аккуратно обойдя защищённые боксы, Бунмей, поставив стремянку, поднялся и открыл секцию подвесного потолка, «совершенно случайно» закрыв обзор камеры охраны. — Что там у тебя такое? – ожил коммуникатор. — Что-что… контроллер мёртв, – вешал лапшу на уши техник. – Это уже четвёртый из партии. Приду к себе – напишу руководству, пусть разбираются с поставщиком! Я как знал – запасной взял с собой… Сейчас заменю, откалибрую, и всё… — Давай. Как закончишь – заходи в гости, Мику потрясающие креветки прислала! — Спасибо, ребята, но у меня конец смены, и ещё две заявки… – вспомнив вкус нелюбимых ещё с детства морепродуктов, Бунмей продолжил: – Как я вам завидую… — Удачи… Отсоединив контроллер, Чи спустился вниз, а затем… Достав из сумки два мощных неодимовых магнита, ловко прилепил их к термошкафу, где хранились вирусы, тем самым предотвращая появление сигнала об открытии, и разблокировал замок дверцы. — Гусиный триппер… и утиная гонорея … и ещё квадратный трёхчлен вам! – выхватив две колбы из глубины шкафа, техник быстро спрятал их в рабочей сумке, следом отлепив магниты. Дальше, уже не спеша, установил и настроил контроллер, закрыл потолок, вышел из зоны и переключил питание лаборатории в нормальный режим. Покрутив регулятор температуры и убедившись в исправности системы, Бунмей направился к себе в кабинет. Впереди ждал самый опасный этап – снарядить распылитель вирусами, установить его в вентиляцию и запустить таймер. Ошибиться и попасться было нельзя… Потратив ещё час на то, чтобы выполнить столь ответственную часть, как зарядка вирусов, и последующее успокаивание своих нервов зелёным чаем, старший техник собрал всё необходимое для работы. Он отправился в ключевую точку плана – родной для всех техников минус второй этаж. Заявка «профилактический осмотр и обслуживание приточного вентилятора лифтового холла минус второго этажа» была заблаговременно им оформлена и взята на своё же имя. Надо сказать, что руки предательски подрагивали, а на лбу выступила лёгкая испарина, пока Бунмей поднимался к вентилятору, и, отключив его питание, старательно привинчивал распылитель саморезами к опорной стойке. Далее он запрограммировал таймер, сфотографировал сделанную работу на тайно принесённый телефон, и вновь запустил вентилятор. Шумно выдохнув, он торопливо пошел обратно в свой кабинет. Закрыв заявки, отправив отчёт и сдав смену, автор грядущего апокалипсиса неторопливо, стараясь не вызвать подозрений, направлялся к выходу из комплекса, попутно жалуясь коллегам, что, как и всегда, несколько задержался на работе. Эти переработки не оплачивались, но так было принято, а Бунмей никоим образом не хотел привлекать к себе внимание. Напряжение спало только на улице, когда, отойдя от здания, старший техник включил купленный с рук за наличные телефон и отправил фотографию заказчику, а сам телефон вновь оказался выключен. Достав очередной одноразовый телефон, он позвонил заказчику. — Вы получили подтверждение выполненной работы? — Да, – ответил в трубке искажённый голос. —Тогда, я жду остальную часть оплаты. — В течение суток вам поступит платёж… — Нет… Так не пойдёт, – подозревающий, что в течение суток он может получить лишь пулю в голову, Бунмей стал диктовать уже свои условия – Деньги, будьте любезны, перевести сейчас! Ни вам, ни мне не выгодно обманывать – я желаю получить свои деньги, спокойно уехать в Эквадор, наслаждаться жизнью, и не желаю получить проблем с влиятельными организациями. А вы желаете получить то, что нужно вам… Мне ещё необходимо перевести полученное в ликвидные активы, и сделать это максимально быстро… — Хорошо, – холодно и спокойно последовал ответ, и, спустя долгих пятнадцать секунд голос вновь коснулся уха нервничающего Бунмея. – Проверяйте, оплата должна поступить на открытый вами второй счёт… – в трубке отчётливо слышался ехидный оттенок. — Благодарю. Я вижу, что деньги пришли, – сказал Чи. Быстро прикинув, он решился изобразить игру по правилам заказчика. – Итак, аэропорт Ханеда, завтра, одиннадцать часов? — Да. Позвоните по номеру +81***-***-***, вас встретят! – звук отбоя вызова прозвучал на последнем слове. Бунмей выключил телефоны, оставив только свой старый. — Как же… Я бегу к тебе на встречу… Спешу и падаю! – зайдя в офис банка, Бунмей повторил операцию покупки криптовалюты на физическом носителе. Оставшуюся небольшую часть он снял наличными на текущие расходы, полностью закрыв тем самым счёт. Далее, привычным маршрутом, проследовал к железнодорожной станции, где сел на поезд, идущий к дому. Вот только на следующей же станции он вышел, а его телефоны и спрятанные каким-то «неизвестным доброжелателем» в стенке бумажника и брелке ключей трекеры поехали дальше. Старший техник не зря был старшим, и «подарки» отыскал уже давно. Он и их использовал для своей выгоды. Примерно через восемь часов, недалеко от аэропорта Кансай в Осаке, пожарные прибыли на вызов – на парковке аэропорта загорелась машина. Быстро потушить пожар не смогли, так что салон выгорел полностью. Номера машины проверили, выяснили, что она принадлежит небольшой прокатной компании, на чём следственные действия приостановились, поскольку время было позднее, и их офис уже закрылся. Пострадавших не было. В итоге следы Чи Бунмея, а точнее Жихуй Венминга, затерялись где-то в международном аэропорту Владивостока… В это же время из подъезда дома техника вышла красивая и эффектная молодая женщина. Её короткие чёрные волосы были уложены в модную прическу каре. Стройная, спортивная фигура красавицы притягивала взгляды немногочисленных прохожих. Она была одета в ярко-красную блузку с расстёгнутыми тремя верхними пуговицами, частично открывая вид на сексуальную грудь загадочной незнакомки и с закатанными рукавами. Длинные кожаные перчатки, плотно облегали руки до локтей. Обтягивающие чёрные кожаные штаны подчеркивали красоту упругой попки и длину сексуальных ног, обутых в стильные ботинки на небольшом каблучке. Женщина была сильно раздражена и сосредоточенно шла к припаркованному на стоянке перед домом неприметному автомобилю. На ходу достав сотовый из модной сумочки и нажав несколько кнопок, она приложила его к уху и спустя несколько секунд коротко бросила: — Техник оказался умнее чем мы думали… Намного умнее… *** Подземный исследовательский центр Токийского отделения корпорации Амбрелла. Дата: 14 марта. Время: 17:45. «Х–тринадцать». Она не помнила своего имени, лишь позывные: «Х–тринадцать», «Ноппэрапон» или в английском варианте «Doppelganger». Проведённые эксперименты изрядно изменили её разум и личность, так что большинство воспоминаний, вместе с родным именем, просто стёрлись из него, поэтому она привыкла ассоциировать себя с этими прозвищами. Так же «Х–тринадцать» не помнила своей настоящей внешности и возраста. Лишь знания, что она родилась в Австралии, в городе Мельбурн, и редкие обрывки воспоминаний о старой жизни, остались при ней… Бесконечная череда опытов–пыток, болезненных операций, тонкого и профессионального нейролингвистического программирования – всё это и сформировало личность «Х–тринадцать». Больше всего вреда нанесли бесконечные эксперименты с её главной способностью – сменой облика, ведь в его процессе Доппельгангер получала не только внешность, но и ассоциативные цепочки воспоминаний донора. Постоянные практические тесты морфизма первое время создавали такую кашу в её голове, что она путалась в своих и чужих знаниях и долгое время собирала свою личность заново. Учёным было всё равно на это, наоборот, они стремились увеличить частоту проводимых экспериментов, тем самым добиваясь полного разрушения старого «Я» «Х–тринадцать», чтобы создать новое, более послушное их воле сознание. Однако Ноппэрапон сумела сохранить собственную волю. Обрывки же новых знаний она старалась сохранить и ассимилировать, постепенно расширяя свои собственные возможности и формируя личность, которая всей душой ненавидела своих мучителей и непременно хотела им отомстить… Дар или проклятье, что подарил телу Ноппэрапон возможность менять свой облик, был заключён в применении к ней уникального вируса, который и вызвал столь необычную мутацию. «Х–тринадцать» хорошо запомнила тот момент, когда учёные вводили вирус в её тело, и какие боли она испытывала в процессе преображения организма. Это была самая ужасная для неё процедура в череде пыток, что «белохалатные твари» называли ненавистным словом «опыты». Ранние попытки привить эту мутацию другим, привели к сотням погибших подопытных. Ужасный конвейер остановился лишь на молодой девушке, ведь будущая «Х–тринадцать» была первой и единственной, кто не потерял рассудок после первого же перевоплощения. Она не превратилась в агрессивного хищника или в безумную клеточную массу, как это было с предыдущими испытуемыми. Всё это хорошо запомнилось из беспечных разговоров вивисекторов, которые, не считаясь с её присутствием на операционном столе, спокойно рассуждали на эти темы, в очередной раз, разрезая беззащитное и зафиксированное тело испытуемой. Благодаря метаморфизму и второй способности, которая заключалась в ускоренной регенерации, учёные никак не могли установить полный контроль над её сознанием. Контролирующие импланты, что устанавливались другим Иксам, просто отторгались организмом, ведь любая смена облика полностью меняла конституцию тела Ноппэрапон. В процессе перевоплощения под донора точно подгонялись все внешние данные: рост, вес, цвет и структура кожи, волос и глаз, даже пол не был проблемой для способности. Трансформировались кости, связки и плотность мышц претерпевала метаморфозы. Только за всё нужно было платить - биомасса для более крупных по комплекции доноров не появлялась из воздуха, а хранилась в различных частях тела и постоянно расходовалась, вынуждая «Х–тринадцать» или запасать её заранее, или компенсировать недостаток обильным питанием. В противном случае, копии получались отличными от эталона дистрофиками. В редких случаях, когда биомассы было в избытке, Доппельгангер была способна резко избавляться от излишков. Правда, не самым эстетичным для общественности способом, благо процесс был подконтролен и не приводил к неприятным казусам. Динамика метаморфизма, завораживающая и восхитительная для учёных, была достаточно болезненна для девушки, но со временем, благодаря регенерации, она научилась не обращать внимания на эту боль… Полностью перестраиваясь внешне, внутри Тринадцатая сохраняла все свои нечеловеческие возможности, что в теории позволило бы ей стать действительно идеальным шпионом, но на практике, она не получила ни одной из созданных под неё образов системы, ведь контролирующих имплантов в её организм установлено не было. Попытки их создания и установки учёные Амбреллы не прекращали, но с каждым практическим опытом сталкивались в разгромном для них бою с двумя ключевыми способностями подопытной: регенерация и трансформация. Именно поэтому в процессе изменения внешности ни один искусственный имплант не мог остаться в её теле, они просто отторгались и выталкивались из организма, причиняя той сильнейшую боль. Неудачи вынуждали учёных искать новые подходы в поиске надёжного способа контроля ценного образца. Неподконтрольная игрушка была не нужна высшему руководству отделения Амбреллы, но перспектива создания идеального шпиона кружила голову многим высокопоставленным «людям». Именно поэтому череда мучений «Х–тринадцать» продолжалась и продолжалась в бесконечном цикле агонизирующей боли и мучений… Способы привития контроля были разными: от банальных пыток с ломкой сознания, до работы профессиональных психотерапевтов. Но они давали крайне медленные и ненадёжные, по мнению экспериментаторов, результаты. Так продолжалось до прихода в состав вивисекторов нового члена команды... Биоинженер Комуто Усё был ещё тем подонком и аморальным типом, которого даже коллеги за спиной называли Рэйдзи (Reijii, ругательное «Псих»). Руководство же ценило гениальность его больного мозга, и всячески потворствовало бесконечным требованиям и желаниям, чем он беззастенчиво и с удовольствием пользовался. При работе с «Х–тринадцать» в его «светлую» голову пришла идея о создании эксклюзивных биоимплантов для неё. Такие, по задумке садистского ублюдка, могли бы сами подстраиваться под тело носителя. Импланты планировалось выращивать на основе клонированной плоти самой Ноппэрапон, делая их родной частью организма девушки. Процесс создания был не быстрым, но упорный Усё убедил руководство, что справится с ним в самые сжатые сроки, нужно было только большее количество образцов самой подопытной… Девушке успели установить лишь четыре, из запланированной массы, импланта. Первый – «Зубы хищника» (больной мозг Усё дал ему именно такое название, потому что тот был фанатом фильма «Чужой против хищника») полностью изменил строение её челюсти. По желанию «Х–тринадцать» могла трансформировать свои зубы во внушительный и острый на вид, набор клыков. Особенно сильно выделялись на общем фоне четверо из них. Расположенные на привычных для человеческих клыков местах, они были намного длиннее и острее остальных, и, помимо размера, несли в себе дополнительный функционал. Он заключался в расширенных зубных каналах, к которым подключались дополнительные железы, вырабатывающие нервнопаралитический яд, безвредный для самой Ноппэрапон, но крайне действенный на обычных людях. Сами челюсти Доппельгангера могли раскрываться под большим углом, если сравнивать с обычным человеком. Вторым имплантом, который вживлял лично Усё, было «Жало хищника». За обладание этим «Жалом», запоминающая всё «Х–тринадцать», готова была убивать Комуто медленно и подарить ему максимально мучительную смерть. Суть импланта была в многофункциональности. Язык девушки, по её желанию, мог трансформироваться в пятнадцатисантиметровое щупальце, оканчивающееся острейшим шипом. Благодаря своей крайне прочной структуре, «Жало» можно было использовать как оружие, специфичное, но достаточно действенное. Помимо этой возможности, по желанию Доппельгангера, в тело жертвы проникали специальные зонды, задача которых заключалась в подключении непосредственно к мозжечку донора и передачи информации о физических параметрах и памяти. Имплант значительно облегчал и ускорял, как процесс метаморфизма, так и процесс ассимиляции памяти донора. Самой же «приятной» функцией, для «Х–тринадцать» была возможность с помощью «Жала» вводить в тело жертвы специальный пищеварительный фермент, который, попадая внутрь, преобразовывал ткани тела жертвы в питательную жидкость. Полученный коктейль Ноппэрапон могла быстро поглощать, тем самым быстро пополняя недостающие ресурсы биомассы. Естественно, в этом случае донор не выживал, но жертва ужасающих экспериментов не забивала себе голову терзаниями, ведь по словам учёных, материал для испытаний был набран в местных тюрьмах и не заслуживал даже тени сострадания… Более того, у учёных была идея полностью отказаться от обычного способа питания, но всё-таки его решили оставить, для максимальной универсальности. «Жало» напрямую было подключено ещё к двум имплантам. Один был пристыкован к родному желудку, представляя собой систему ёмкостей и желёз для переработки и накопления биомассы, и транспортных магистралей, которые распределяли нужные материалы в различные части тела Доппельгангера. Этот имплант, сильно не нравился Усё, ведь он предлагал полностью заменить кишечный тракт и не заморачиваться эстетикой, ведь для «Хищника» мораль не главное! Последний из установленных имплантов находился непосредственно на мозге «Х–тринадцать». Он был личной гордостью Комуто. «Нейропаук хищника» – имплант, который должен был стать связующим звеном между аппаратной частью и организмом Ноппэрапон. Прикрепляясь и оплетая оба полушария мозга девушки, «Паук» был подключён ко всем другим аугментациям, образовывая систему, которая позволяла адаптировать и упрощать применение каждого импланта в отдельности. Помимо этого, он настраивал мозг, на запоминание огромных объёмов информации, позволяя девушке запоминать, пять последних образов, которые она применяла на себе. Один из этих образов был доминантным, основным, тот, к которому Доппельгангер могла всегда вернуться. Остальные образы были направлены на оптимальную работу шпиона… Базовый облик Х-13/ Ноппэрапон «Паук», по планам Усё, был также предназначен для подключения аппаратной и контролирующей части. Но эти импланты были пока только на стадии разработки… То, что случилось в тот мартовский день, в будущем станет для «Х–тринадцать» поводом праздновать его, как мутанский национальный праздник. В персональной лаборатории Комуто Усё, которая находилась на минус шестом этаже подземного комплекса, была расположена камера–колба для хранения лучшей в его жизни работы. Проект Ноппэрапон стал для безумца тем проектом, который должен был привести его к успеху, признанию окружающих, да и банальные деньги были не на последнем месте в мечтаниях безнравственного учёного. Как говорил сам Усё при докладах директору Такизаки в отношении коллег: - Меня окружают одни посредственности! Я вынужден тратить своё время на то, чтобы проконтролировать их бездарность и узость мышления! Именно тогда в его руки был передан весь «Проект «Х–тринадцать». Более того, Такизаки, видя первые успехи заносчивого Комуто, выделил для него персональную лабораторию на своём этаже, куда тот переместил девушку и лично занимался процессом её модернизации. В среде сотрудников это было воспринято, как признак фаворитизма и давало почву для желчных слухов. Зависть коллег тешила больное эго Усё, и он получал почти оргазмические ощущения при виде их кислых рож в моменты, когда добивался продвижения своих планов. В то утро Усё убыл на минус третий этаж. Он решил лично проконтролировать настройку программной части, для управляющего импланта, разработку которого он доверил лишь самому себе и программистам в «Sector «Х–тринадцать». В обед, когда Усё окончательно достал придирками всех сотрудников, неожиданно мигнул свет, а потом произошло блокирование всех внешних дверей. Сотрудники сначала не поняли, что произошло, и лишь обнаружив факт полной блокировки доступа в их сектор, стали поднимать шум. Рэйдзи (прозвище своё Усё знал и втайне гордился им) был в курсе всего происходящего, поэтому паника была быстро похоронена ехидными комментариями и брезгливо-презрительной ухмылкой невозмутимого, как удав, Усё. Но было и то, чего он не знал, и не мог предположить – в момент активации «Протокола Ноль» на минус шестом этаже, при переходе капсулы на автономное снабжение произошёл сбой в подающем кислородную смесь модуле, и умная система решила аварийно слить жидкость, чтобы спасти жизнь пациента… Плавая в колбе-камере, «Х–тринадцать» отдыхала и восстанавливалась после последних практических тестов, проводимых ублюдком Комуто Усё. Да она знала, как зовут тварь, которая причинила ей столько боли. Благодаря регенерации, которая постоянно боролась с медикаментами в крови, в камере она находилась в полубессознательном состоянии. Девушке нравилось проводить в ней время. Тихо, спокойно, никто не мучает и не издевается. В густом регенерирующем составе, что заполнял колбу и отсекал все внешние звуки, Ноппэрапон оставалась в долгожданной безопасности, наедине сама с собой. Тишина разбавлялась лишь мерным стуком собственного сердца, всё это настраивало «Х–тринадцать» на философский лад. Последнее время Тринадцатая часто размышляла о своей безрадостной судьбе. От некогда дружелюбной и жизнерадостной девушки не осталось ничего. Злость и обида, страх и отчаянье, разбавленные мечтами о жестокой мести всем и каждому на этом объекте, всё это говорило о том, что создание в колбе – существо далеко не доброе и великодушное, а весьма злобное и крайне расчётливое. Однако, вопреки всему этому, она искренне желала быть похожей на себя прежнюю – ту, которую против своей воли попала в руки к мучителям… Внимательность к мелочам научила Доппельгангера уметь слышать и слушать. Копя информацию о планах на неё из разговоров вивисекторов, слушая самовосхваления мерзкого урода Усё, «Х–тринадцать» понимала, что если она ничего не предпримет в самое ближайшее время, то она превратиться в безвольное, бездушное и крайне безжалостное существо. И судьба этого создания отвратительного гения человечества, быть на вечной привязи у мразей похуже гниды Комуто. Этого Ноппэрапон совсем себе не желала и давно строила планы на побег из этого кошмарного места. Видимо, у судьбы на её счет были иные планы, или какая богиня удачи услышала мечты девушки, ведь странно мигнувший «дежурный» свет, и буквально в следующую секунду включившееся аварийное освещение, были первым моментом в череде событий, столь желанных для «Х–тринадцать». Чрезвычайная ситуация стала стремительно набирать обороты. На мониторах, которые находились вокруг капсулы, загорелись тревожные оповещения. «Х–тринадцать» расплывчато видела их сквозь бронированное стекло камеры. Затем, девушке резко стало не хватать воздуха, а на мониторах количество красных оповещений резко увеличилось. В попытках добраться до желанного кислорода Доппельгангер, широко распахнув глаза, вяло попыталась разбить толстое защитное стекло капсулы. Но то достойно держало тяжеловесные удары… Мечущаяся по капсуле Ноппэрапон, была в отчаянии, ведь её состояние было далеко от идеального. Накачанное миорелаксантами и седативными препаратами тело, слушалось с большими задержками, и лишь регенерация помогала хоть как-то перебороть химию в крови. Из-за нехватки воздуха и собственного бессилия у неё начала зарождаться паника. Меж тем, количество тревожных оповещений достигло пика, на внешнем мониторе капсулы появилась надпись: «Опасное падение уровня сатурации. Состояние объекта критическое. Запуск процедуры аварийного извлечения» В следующую секунду жидкость стала стремительно уходить сквозь решетчатый пол. Когда процесс слива жидкости завершился, стекло капсулы было убрано вверх, давая волю обнажённому телу полузадохнувшейся девушки. Упав на пол в ворохе подключенных к ней проводных датчиков, «Х–тринадцать» судорожно пыталась надышаться газом, что многие люди, по её мнению, не умеют ценить! Кислород поступал в лёгкие, обжигая и кружа голову, и заставляя девушку извергнуть из лёгких остатки жидкости. Судорожно хрипя и кашляя, она пыталась уложить в голове всё произошедшее. Лёжа на холодном и влажном полу её тело стали охватывать болезненные судороги, которые были вызваны экстренным прекращением подачи препаратов и минералов для стабильной работы организма. Сбоящее зрение, болезненные конвульсии, проблемы с восприятием окружения, всё это врывалось в её сознание, вызывая диссонанс, но регенерация, с каждой секундой, словно работая ластиком, удаляла эти проблемы. Спустя считанные минуты состояние «Х–тринадцать» пришло в норму, и обнажённая девушка смогла подняться с пола. Срывая датчики со своего тела, девушка усиленно прислушивалась к окружающим звукам. Остатки светлой стороны в её душе, опасались раннего прихода Усё, а вот тёмная сторона, которой было намного больше, наоборот жаждала этой встречи, подталкивая Ноппэрапон на свершение желанной мести здесь и сейчас! Неожиданно, усиленный слух уловил звук срабатывания двери в лабораторию. Вспомнив планировку помещения, «Х–тринадцать» поняла, что кто-то попал в операционную и, ступая весьма тихими шагами, стал медленно её обходить. Это было весьма странно. Усё ходил не так… Он словно впечатывал каждый шаг в плиточный пол, так что звук каблуков был слышен за километр. Звуки же этой ходьбы был намного, намного тише… Никто не стал бы так красться в своей лаборатории! Вот, незнакомец направился в личный кабинет Комуто… Заинтригованная девушка, так же тихо ступая по холодному плиточному полу босыми ступнями, решила выяснить, кто же стал незваным посетителем персональной лаборатории ублюдочного Усё… Пройдя помещение операционной, она замерла на входе в кабинет биоинженера. Усиленный слух уловил тихие слова, произнесенные женским голосом: — Докладывает «Незабудка». В лаборатории чисто, цель эвакуации не обнаружена. Приступаю к сбору данных, – видимо, выслушав ответ, голос продолжил. – Примерно тридцать минут, судя по предварительному анализу, плюс-минус пять минут… Принято. Звуки шагов стали приближаться к замершей за дверью «Х–тринадцать». Вот, створка двери начала распахиваться и перед замершей девушкой предстала незнакомка в чёрном защитном обмундировании, с каской на голове и противогазом на лице. Неизвестная посетительница была вооружена непонятным автоматическим оружием, которое она медленно, для восприятия Доппельгангера, стала поднимать в её сторону. Впрочем, это не помешало девушке начать отвечать на эти движения. Резко сократив дистанцию между ними, «Х–тринадцать» выбила из рук незнакомки оружие, чтобы в следующую секунду схватить ту за горло и приподнять над полом. — От… пус… ти… – полузадушено прохрипела нападавшая, при этом нанося удары руками и ногами в голову и корпус мутанта. — Как интересно… – не обращая внимания на удары, ведь те почти не наносили урона, а привыкшая к куда большей боли Ноппэрапон, даже не замечала их. Она контролировала только попытки агрессивной незнакомки вытащить пистолет или нож, блокируя те свободной рукой. – Кто же ты? Охрана? Не похожа, я видела, как те выглядят… Форма явно военная. Впрочем, для тебя это уже не важно… В следующую секунду Доппельгангер в одно движение сорвала с противницы каску, а затем и маску противогаза. Изучающий взгляд голубых глаз, рассмотрел перед собой лицо симпатичной девушки, что, краснея, судорожно пыталась протолкнуть немного воздуха сквозь стальную хватку на своей шее. Немного повертев зажатое горло, «Х–тринадцать» с ухмылкой сказала: — Ты подходишь… Люблю красивых… – резко поднеся лицо противницы к своему, она слилась в яростном поцелуе с ней. По судорожно бьющим по спине рукам и агрессивным попыткам оттолкнуть её было видно, что этот поцелуй для незнакомки был крайне болезненным. Это доказывали небольшие капельки крови, что стали образовываться на губах обоих. Спустя пару секунд тело «Х–тринадцать» стало преображаться. Она стала немного ниже, да и в груди убавила размер до крепкого второго. Волосы из чёрных стали окрашиваться в рыже–каштановый цвет и немного поменяли длину, став чуть короче. Фигура наполнилась более чётко прорисованными мышцами, но не превратилась в перекачанное нечто, а стала эталонно–спортивной, подтянутой. Более заметные изменения происходили с лицом «Х–тринадцать». Шокированный и затухающий взгляд уже не сопротивляющейся противницы, на веки отпечатал в своем сознании лицо, что она видела каждое утро в зеркале: серые глаза, которые прятались под идеальными, будто нарисованными тёмными бровями, прямой аккуратный нос, красиво очерченные губы… Помимо этого процесса, Ноппэрапон активно копировала не только внешность, но и память жертвы. Процесс был не быстрым, но девушка старалась уделить ему всё своё внимание. Опыт, полученный в болезненных экспериментах, помогал в этом… — ЧВК «Рагнарёк»… Как интересно… – стягивая с трупа одежду, Доппельгангер параллельно производила анализ усвоенной памяти. На её обновлённом лице, всё чаще мелькала маниакальная и довольная улыбка, а взгляд серых глаз наполнялся безумной радостью. – Ха–ха–ха. Удача, наконец, улыбнулась мне! Теперь я «Незабудка», а зовут меня… Леона Майер.