***
В тот день он отправился с Мегуру и Сейширо в клуб отдохнуть в последний раз перед тяжелыми учебными неделями. Он не помнил сколько выпил, но явно очень много, раз позволил произойти тому что произошло. Когда Йоичи самозабвенно танцевал вместе с друзьями, то заметил его. Он сидел у бара и о чем-то увлеченно болтал с барменом, будто с хорошим другом. До жути красивый, широкие плечи, расслабленный галстук. Черная шелковая рубашка была расстегнута на три пуговицы, что открывало вид на прекрасное тату голубых роз на шее. Колючими стеблями она уходила под одежду, выглядывала из-под закатанного рукава левой руки, заканчиваясь замочной скважиной с короной. Светлые волосы стриженные маллетом мягко переходили в голубые пряди, покоившиеся на плече. У Исаги перехватило дыхание, настолько он был заворожен незнакомцем. Тот отпил из рокса виски и вдруг нашел чужой заинтересованный взгляд. Это, кажется, был самый долгий безмолвный зрительный контакт в жизни Йоичи. И самый горячий. Никто и никогда еще не пожирал его так глазами. Он вдруг почувствовал себя абсолютно голым и оттого грязным в самом пошлом смысле этого слова. Лицо залило краской, дыхание участилось, стало невыносимо жарко и оттого мокро. Хотелось деть себя куда-то, но, казалось, прятаться и бежать некуда. — Йоичи, все в порядке? — раздался голос возле уха. Это был Наги. Он был так близко и от его дыхания Исаги невольно задрожал, ведь до этого был натянутый как струна. — Д-да… Думаю, мне нужно освежиться. Смутная дорога в уборную как-то выпала из памяти. Очнулся — и уже стоит оперевшись на раковину. С лица стекают капельки воды, но это совершенно не помогло. С ужасом Исаги осознал, что у него чертова эрекция. Казалось бы, пубертат уже за спиной, а тут такое. — У тебя прекрасный цвет глаз, wie eine tiefe, geheimnisvolle Nacht. И вот он снова натянутая струна. Парень оборачивается и видит его. Незнакомец стоял, оперевшись о стену возле входа, руки сцепил на груди. Улыбка на его губах вводила в дрожь. Может ли быть человек настолько сексуален и привлекателен? — Я плохо знаю немецкий, — выпалил Исаги. Вдруг он густо покраснел, вспомнив о своей проблеме. — Все нормально? Худшее, что могло произойти, это то, что незнакомец приблизился и коснулся спины Исаги. Он совершенно точно увидел проблему парня, ведь вскоре весело хмыкнул. Йоичи тут же попятился назад. Его — два шага, чужих — три шага. И вот он стоит, прижатый к стене, в ловушке крепких на вид рук. Этот человек был непозволительно близко, склонил голову, касаясь лба Исаги. Он значительно выше ростом. Дыхание его обжигало, впитывалось в кожу, дурманя словно наркотик. Исаги никогда их не пробовал, но в этот момент считал, что понимает как они действуют. — Кажется, тебе нужна помощь, — этот глубокий голос заставил сглотнуть вязкую слюну, — Но позволь узнать твое имя, die schönste Blume. — Исаги Йоичи, — шепотом, глядя выше в глаза, словно под гипнозом. — Йоичи… — тягуче, немного развязно, будто смакуя. — Зови меня Михаэль. Кажется, мир взорвался на молекулы, когда чужие губы так нагло вцепились в губы Исаги. Он от неожиданности схватился за рубашку Михаэля, а тот и рад был, сжал талию Йоичи ладонью, притягивая ближе, бедра к бедрам, давая ощутить ту же эрекцию, но внушительнее. Властный язык ворвался в рот, столкнулся с другим, огибая его. Низкий стон взбудоражил Исаги и он не сдержался застонать в ответ. Это было что-то немыслимое, невероятное, вот так целоваться с совершенно незнакомым человеком в общественном месте, поддаваться чужим ладоням, исследующим тело, податливо жаться к нему, яросто отвечать на поцелуй, бороться за первенство языками во влажном танце. — Блять, я чертовски хочу знать, что ещё может твой язык, Йоичи, — страстно прошептал Михаэль ему на ухо, облизнул мочку, слегка прикусил ее. Осмелев, Исаги схватил искусителя за галстук и медленно потянул его за собой в одну из кабинок, сопровождаемый таким голодным и восхищённым взглядом. Словно послушный пёс шел за своим хозяином. О, Исаги определенно покажет ему, что может его язык… Толкает Михаэля к вертикальной поверхности, ведет влажную линию от уголка его губ к очертанию челюсти, следует по ней, чтобы добраться до ушной раковины, обвести ее. Продолжает свой путь и, наконец, настигает чернильный рисунок, повторяет его, немного (а может и много) позволяет себе пускать в ход губы и зубы, оставляет метки с обеих сторон шеи. Ловит слухом, как Михаэль шумно втягивает воздух, дышит рвано, отчего крепкая грудь вздымается под ладошками Йоичи. Эти самые ладошки, а именно пальцы, искусно расстёгивают пуговицы рубашки, распахивают ее края, открывая всю прелесть накачанного торса. Язык Исаги уже ноет от предвкушения, так хочется провести дорожку по кубикам пресса. Но он начинает с напряженной груди, оставляет следы слюны и очередные засосы, видит, что они сводят с ума Михаэля, что нравится ему как его помечают, словно собственность. Он останавливается ровно тогда, когда ощущает край ткани черных джинс. Смотрит вверх, чтобы оценить проделанную работу, и замирает. Исаги никогда не верил в Бога, но в этот самый момент, стоя на коленях и лицезрея перед собой это, он определенно уверовал. На шее образовалась широкая ладонь, большой палец поглаживаниями добрался до влажных губ, очерчивая их. Исаги не удержался и лизнул его, тут же наблюдая как тьма окончательно окутывает чужие глаза, как они блестят безумным желанием. Эти глаза заставляли чувствовать это желание всем телом. — Видел бы ты себя. Стоишь на коленях такой покорный, глядишь с благоговением, Aber ich bin es, der dich jetzt anbetet. — хрипло и тягуче произнес Михаэль. — Продолжай, Йоичи. И он продолжил, расправился с ремнем и ширинкой, стянул немного штаны с боксерами, освобождая возбуждённую плоть. Этот член был определенно большим. В животе отразилась волнительная судорога от мысли, что он бы мог оказаться внутри Исаги, и речь не о полости рта. Рукой он обхватил основание и сразу же размашисто облизал орган по всей длине, выбивая тихий стон сверху. Обвел кончиком языка головку, погружая член в рот, втянул щеки, посасывая. Он начал двигаться медленно, постепенно наращивая темп, делал паузы, пуская в ход только язык и вновь принимался работать ртом с каждым разом глубже. Чужие бедра качнулись навстречу. — Йоичи, ты сводишь меня с ума, — прошептал Михаэль, погружая пальцы в волосы парня, оттягивая его от члена. — Позволишь мне вольность? — Да, — не задумываясь ответил он. Головка уперлась губы, вновь напрашиваясь внутрь. Исаги принял ее, как и половину длины, так внезапно ворвавшуюся в приятную влагу. Михаэль трахал рот Исаги с небольшой грубостью, сбиваясь с темпа, выбивая слезы из чужих глаз, постанывал с периодичностью, пылко болтал что-то на немецком, будто в бреду. Он кажется был уже готов выйти и кончить. Исаги кажется был готов задохнуться. Но, чувствуя пульсацию языком, вцепился в чужие ягодицы не давая отстраниться. Он отчаянно хотел ощутить, как в него изливаются с громким стоном, сам замычал от удовольствия. Парень жадно сглатывал сперму, вдыхал долгожданный воздух, потерявшись на какое-то время, совершенно не заметил, как его рывком подняли с колен. Его безжалостно лишили воздуха вновь, но уже губами. Жаркий, страстный поцелуй окончательно его добил, он уже не знал кто он. Исаги стал чужим языком, что с художественной трепетностью вылизывать его кожу. Михаэль выцеловывал его шею, кусал, всасывал, он был везде: под рубашкой, которая уже свисала на руках, под штанами, которые уже оказывается стянули. Лицо и ладони встретили стену, и, Йоичи с громким стоном почувствовал чужой язык прямо там. Он красиво выгнулся навстречу, пока Михаэль жадно вылизывал его зад, вцепившись в мягкие ягодицы пальцами. Голова кружилась от алкоголя и эйфории происходящего, хотелось исчезнуть, раствориться в этом ощущении. Йоичи был в полном исступлении, когда ощутил внутри себя два чертовых пальца, так хорошо попадающих по простате. Он чувствовал, как другая рука оглаживала его тело где только можно, проходилась по спине, шее, груди, задевала чувствительные соски, обостряя ощущения. И вот она накрыла возбужденный член, принялась неспешными рывками надрачивать его. Это стало крайней точкой. Такого крышесносного оргазма Йоичи никогда не ощущал, его будто разорвало на отдельные клетки и вновь собрало воедино. Его так накрыло, что он определенно рухнул бы на пол, если бы чужие надежные руки не обвили его, прижимая к влажной груди. Михаэль тяжело дышал в шею, трепетно и немного лениво целовал ее, что-то нежно шептал на немецком. А Йоичи ничего не понимал, кроме того, что он совершил самый безумный и неразумный поступок в своей жизни. Сейчас Исаги уже и не помнит как сбежал оттуда, но выглядел точно как дурак, застегивая ширинку на ходу аж в коридоре, где были люди и косились на его полуоголенный верх. Он даже Наги и Бачиру не счел нужным найти, спешно покидая тот проклятый клуб. Написал им сообщение, что стало плохо и потому домой уехал. Частично правда. Было плохо от самого себя. Но еще хуже стало, когда на следующий учебный день он пришел на пару по немецкому. Не сказать точно, чье выражение лица было более бесценным. Его, Исаги Йоичи, студента университета, или чужое, Михаэля Кайзера, преподавателя этого самого студента. И один и второй скрывали издержки прошлой ночи свитерами с высоким горлом. Они в первый же день сцепились в словесной драке, озлобленные, высокомерные, как будто и не было никогда того благоговения в глазах друг друга. И вот уже почти месяц атмосфера не меняется, но порой, как и сегодня, они осекаются посреди обмена любезностями, теряются от ничем не стираемых воспоминаний. Воспоминаний, когда им было божественно хорошо друг с другом.***
— Исаги-и! — пропел приближающийся Бачира, размахивая руками. Лучший друг неизменно встречает после пары, чтобы пойти на перерыв вместе. Дальше им предстоит отправиться на первую тренировку по футболу, так как преподаватель вернулся с больничного только сегодня. Надо же было умудриться сломать руку перед началом учебного года. Парни оба попали в состав университетской команды и идеально сыгрались в паре. Они буквально чувствуют друг друга на поле и это приносит им голы с удовольствием впридачу. Скоро состоится соревнование с другим университетом и Исаги очень не хотелось ударить в грязь лицом. Он желал показать все свои возможности, ведь от этого зависит его будущая карьера футболиста. Йоичи грезил попасть в немецкую сборную, как можно ближе к его кумиру. Вот только с немецким у него проблема. Парень выдохнул часть бурлящей внутри злости, что не утаилось от друга. Мегуру уставился на Йоичи своими большими янтарными глазами, пытаясь прочитать, что же так тревожит его. — Снова покусался с Кайзером? — угадал он. — Ты хотел сказать с уёбком? Да. Он снова до меня доебался ни с чего. Как же бесит… Парни оказались уже в кафетерии и выбирали себе обед, ставили на подносы что глаза увидят. Питаться приходилось по-особому, но Исаги не удержался от любимого шоколадного молока. Нужно было потешить себя. — Мне вот все интересно, откуда взялась эта ваша взаимная неприязнь? Все говорят он довольно классный препод, чуть ли не любимый для каждого, кто у него учится. Исаги отчаянно пытался не покраснеть и от этого злился еще больше. — Просто ненавижу его с первого взгляда, вот и все. Он ужасно раздражающий, я бы задушил его тем самым галстуком на его шее. Бачира вдруг странно закашлял, глядя куда-то мимо. — Wie gemein… Стоит ли мне обратиться в полицию, Йоичи? — раздался нарочито обеспокоенный голос за спиной. Михаэль тоже выбирал обед, стоя позади Исаги. Когда второй обернулся, на него тут же бросили взгляд. Кайзеру и улыбаться не надо было, в глазах черти плясали от веселья. — Мертвому полиция не помощник, — процедил парень и ушел в другой конец кафетерия, совсем забыл о еде, злобно опустился за стол. Через минуту Бачира уселся рядом. — Ты не голоден? Я поделюсь с тобой… — Не стоит, — снова он. Исаги уже готов был взорваться и исполнить угрозу, как перед ним поставили его же поднос, вводя тем самым в короткий ступор. — Какого черта? Я сам могу заплатить за себя, — заворчал он, но Кайзер уже удалялся от их стола и ничего не ответил. — Во дела… — протянул Мегуру, жуя рисовую булку. Совершенно сбитый с толку Йоичи не сразу заметил, что вместо одной коробки молочного коктейля стоит две. Сердце удар пропустило. Он определенно помнил, что брал одну. От осознания, что Михаэль купил ему дополнительный напиток, парень вспыхнул. «Как посмел он купить мне обед, так еще и второе шоколадное молоко? Дьявольское отродье!» — подумал Исаги. Пока Бачира не видел, парень глупо улыбнулся. Он бы никогда не признался себе, что ему стала приятна такая мелочь, точно не от человека, который отравляет его жизнь. И что это вообще за жесты заботы? Ответов на вопрос не было, ровно как и лишнего времени, потому Исаги сразу приступил к еде, чтобы не опоздать на занятие. Тренировочный матч прошел удачно, от этого адреналин наполнил тело и нужно было его выплеснуть. Потому Йоичи остался на стадионе для длительной пробежки, все равно пар больше нет. Бачира не отставал и держался сбоку, но периодически заставлял играть наперегонки, задорно смеясь. Исаги любил вот так беззаботно проводить время с другом и им необязательно было разговаривать. Казалось, они даже ведут диалоги ментально. Через час оба приняли решение наконец пойти домой. Однако Бачира улизнул быстрее, так как ему позвонила мама и сказала срочно явиться домой. — Увидимся завтра, Исаги! — попрощался Мегуру и шустро выбежал из раздевалки. После усердной тренировки хотелось освежиться, контрастный душ манил Йоичи и он довольно быстро избавился от одежды ради этого. Облегченный выдох сорвался с губ, стоило почувствовать прохладную воду на разогретом теле. Хотелось стоять вот так до последнего, пока не появится дрожь. Но Исаги не планировал задерживаться, поэтому быстро расправился с водными процедурами. — Черт, полотенце забыл, — шикнул он и в тот же момент услышал какой-то шум в раздевалке. — Бачира, это ты? Подай полотенце, если не сложно. Сначала не происходило ничего. Но вот дверь душа приоткрылась и рука протянула нужную вещь. Никакого подвоха парень не заметил, пока не разглядел эту самую руку. На ней была татуировка и очень даже знакомая. — Блять, ты какого черта здесь забыл? — возмутился Исаги, не смея принять полотенце, но резко распахивая дверь настежь. — Ты же попросил, — просто ответил Кайзер. — Ты Бачира? — парировал Исаги. — Очевидно, нет. А вот ты — обнаженный Йоичи, который стоит передо мной без особого стеснения. И вот тут парень опустил взгляд и понял, что проебался. По привычке, он начал краснеть от осознания неоднозначной ситуации. Когда же он вновь посмотрел на Кайзера, готовый послать его куда подальше, то осекся. Этот знакомый взгляд, тот самый, что и в клубе. Он жадно блуждал по телу, заставляя ощутить его физически. — Отвернись, — сдавленно прошептал Йоичи. Но его не послушали. Более того, Михаэль шагнул к нему, оказываясь вновь в опасной близости, не предвещающей ничего хорошего. Разум говорил немедленно оттолкнуть или ударить, но тело же отчаянно желало всего того, что помнило. Йоичи закрыл глаза, надеясь, что когда откроет, все это окажется лишь злой шуткой. Но когда открывает, видит лишь чужие губы, такие манящие. Дыхание участилось. — Клянусь, я ударю тебя. Я побью тебя самым жестоким способом, если поцелуешь меня, — отчаянно тараторил Исаги. — Das ist ein gerechtfertigtes Opfer. — Хватит, блять, на своем дурацом немецком пиздеть и отва- Поток слов растерялся где-то между губ, между языков, что грубо схлестнулись в уже другой схватке. На запястьях Исаги почувствовал крепкую хватку и заторможенно осознал, что его прижали к стене, как и его руки где-то над головой. Но ему было плевать. Он лишь хотел жестоко истерзать эти губы напротив, что так нагло на него напали. Йоичи почувствовал вкус крови и злорадно усмехнулся в поцелуй, на что услышал тихий злой рык. Вот он вдохнул кислород, но чуть не задохнулся, когда почувствовал на шее укус, отдающий яркой, но пугающе приятной болью. Он выдохнул стон смешанный с вскриком. Чужой язык следом нежно зализал оставленную метку, но на одной Кайзер не остановился. Он сделал таких как минимум пять, перед тем как оглядеть свою работу, довольно облизываясь. — Kunstwerk… — промурчал он. Несмотря на острое возбуждение от всех этих махинаций что с ним проделали, Йоичи все еще чувствовал злость и непреодолимое желание хоть как-то напакостить. Пока его вновь не поцеловали, он резко увернулся. — Интересно, что бы сказал ректор, узнай он, как ты тут развлекаешься со студентом? — съязвил Исаги. Это сработало как отрезвительная пощечина. Михаэль тут же как ошпаренный отпрянул от Йоичи. — Хочешь побежать и доложить ему об этом? — вкрадчиво спросил он, выгнув бровь. В глазах напротив вовсе не было страха, что немного расстроило, но проглядывалось раздражение. Исаги со злорадной улыбкой поднял полотенце с пола и обернул его вокруг бёдер, скрывая наконец наготу. Нарочито невинно взглянул на Михаэля. — Надеюсь, вы хорошо обучите меня немецкому языку, Lehrer Kaiser.