***
Ночной прохладный воздух проникал в открытое окно, смешиваясь с ароматом цветов, что успел полностью заполонить собой салон машины, пока проходила выставка. Волосы Кайзера завораживающе трепетали, часто касаясь его спокойного лица, длинные красивые пальцы сжимали руль. Исаги сглотнул, вспоминая как они сжимали его шею тогда на парковке. Он бесстыдно разглядывал мужчину, просто потому что хотел и никто не посмел бы ему возразить. Даже сам Михаэль, который прекрасно чувствовал чужое внимание. — Уверен, что все же не хочешь поехать ко мне? Я бы привез тебя к завтрашнему ужину, — настойчиво и с лёгкой надеждой. — Уверен, — без раздумий. Даже несмотря на развитие событий, Йоичи боялся. А вдруг не захочется потом уходить из дома Михаэля вовсе? Остаться там навсегда. Он никогда не чувствовал такого с другим человеком. Да, пару раз ему кто-то нравился, но чтобы так… Нет. Вот они остановились. Напряженное молчание и немой зрительный контакт. Рука Кайзера поднялась и Исаги замер. Но он всего-то достал букет с заднего сидения и вручил его парню. Йоичи опустил глаза, раздумывая о том, что хотел сделать. Повернулся, нерешительно открыл дверь, но на полпути остановился. Он стремительно приблизился к Михаэлю, притянул за галстук и пылко поцеловал. Сам смело проник языком в его рот, дразнящими движениями хозяйничая там, пока мужчина не успел спохватиться, даже не шевельнулся. И так же быстро оторвался от него. — До вторника, Михаэль, — сказал он с довольной ухмылкой и покинул салон. А Кайзер с ошеломленной улыбкой потер пальцами нижнюю губу и не сдержал смешок, провожая взглядом сводящего его с ума человека.***
Следующий выходной проходил без неожиданностей и эмоциональных потрясений. Исаги даже выполнил задание, которое ему прислал ранее Кайзер. Правда выполнял его в лёгком смятении, когда читал перевод стиха, что ему поручили выучить. Это было очень красивое немецкое творение Генриха Гейне про любовь. Любовь. Йоичи впитывал в себя каждую строку, пытался почувствовать то, чем наполнены они. Но лишь представлял и от того смятение становилось больше. Когда он крайний раз повторил его, лежа на постели, вытянув ноги вдоль стены, в дверь постучались. — Я уже почти накрыла на стол, спускайся через минут десять, — с теплой улыбкой уведомила мама и тут же удалилась. Чтобы после ужина просто завалиться спать, Йоичи решил быстро принять душ, а после натянул на себя любимый мягкий свитер голубого оттенка. «Как пряди волос Кайзера…» — подумал он и тут же выругался. — Хоть один день я могу прожить без присутствия этого человека? Насупившись, он мельком взглянул на букет роз в вазе и выдохнул, принимая спокойствие. Сегодня он отдыхает с родителями. Никто не помешает. Приятный запах еды заставил почувствовать голод ярче, чем он был до этого. Исаги предвкушал как насладится ей уже с минуты на минуту. Довольно спускаясь по ступенькам, он запоздало услышал голоса в коридоре. Мама и… кто-то еще. Вот он завернул за угол и замер как статуя. Название бы ей было «Наивысшая степень недоумения». — Сын, ты почему не предупредил, что у нас будет гость? — трепетала мама. Ох, знал бы он сам! — Кажется, забыл… — процедил парень, уже отмер и сложил руки на груди. Михаэль сквозь очки глядел невинным взглядом, но определенно веселился от реакции Йоичи. Стоял невозмутимо на пороге с букетом из пяти белых роз, который тут же протянул маме Исаги. Та засмеялась и рассыпалась в благодарностях, причитая, что не стоило, пока Кайзер искренне улыбался и твердил, что так он выражает ей уважение. — Проходите-проходите… Так значит вы преподаватель немецкого у Йоичи? — Все верно, — кивнул мужчина, следуя по коридору мимо недовольного парня, которого успешно игнорировал. Ничего не оставалось как пойти за ним и продолжать испепелять взглядом уже в столовой. — Присаживайтесь тут, рядом с Йоичи, — пропела мама, указывая на стул, а сама спешила поставить цветы в воду и принести дополнительные приборы. Отец так же приветливо познакомился с гостем, уже сидя на своем месте с другой стороны стола и ожидая рядом жену. Так они и устроились. Йоичи нервно дергал ногой под столом, совершенно сбитый с толку, и есть уже не особо хотелось. Но он все же периодически старался впихнуть ее в себя под напрягающий диалог между его преподавателем и родителями, в котором он практически не участвовал. — Вы такой молодой, Кайзер-сан! — озвучила мама, — Но наверняка уже обручены с кем-то? Йоичи поперхнулся и поспешил запить водой. — Что за вопрос такой… — вымученно выдавил он из себя. — Все в порядке, Йоичи, — спокойно ответил Михаэль с лёгкой улыбкой. Его широкая ладонь, что внезапно оказалась на бедре, заставила дерганную ногу застыть. Исаги забыл как дышать от смешанных чувств. Родители напротив сидят, а этот бесстыжий человек его трогает. — К сожалению, я не обручен ни с кем, пока что, — продолжил Кайзер. — Не стоит огорчаться. Еще встретите свою судьбу обязательно, — искренне ответила мама. — Вы правы, — со смешком ответил Михаэль, слегка сжимая чужое бедро уже выше, слишком близко. — Михаэль! — выпалил Исаги, не подумав, и уставился на него, нахмурив брови. Тот посмотрел в ответ, прекрасно понимая почему к нему обратились. Сам выглядел вопросительно, но в глазах огонь бушевал. Они глядели друг на друга всего мгновение, совершенно забывшись. Даже не заметили, как родители переглянулись. — Я… Хотел сказать, что выполнил последнее задание, — нервно попытался исправить положение Йоичи, направил внимание на тарелку, принялся вновь есть. — Очень хорошо, — отозвался Михаэль и жадно отпил воду из стакана. — Вы не будете против, если мы позанимаемся недолго с вашим сыном после ужина? — Нет, конечно же, нет, — тут же одобрительно ответила мама, махнув ладошкой. Как только ужин подошел к окончанию, Исаги вызвался помочь матери и как можно больше оттянуть время до того, как останется наедине с дьяволом. Волнение сдавливало ребра, стоило взглянуть в проход зала, где на диване расположились Кайзер с отцом и что-то увлеченно обсуждали. На самом деле Михаэль выглядел сейчас вовсе не как учитель, а как какой-то старшекурсник. Будто пришел познакомиться с родителями друга, сидит весь такой веселый, очаровывает их. Йоичи злобно прошагал к лестнице и как можно вежливее проговорил: — Учитель, пройдемте в мою комнату. Тень усмешки проскочила на губах Кайзера, стоило ему услышать это обращение. Он тут же последовал за Исаги. Спокойно оба добрались до комнаты, ее хозяин любезно пропустил гостя и, как только вошел следом, захлопнул дверь и повернул замок. Вся палитра эмоций отразилась на его лице, он резко обернулся и раздраженно выпалил: — Какого черта ты… Но его бесцеремонно остановили от гневной тирады, прижали к деревянной поверхности. Михаэль жадно поцеловал Йоичи, подхватив его под бедра, словно голодный зверь напал на свою добычу. А добыча не упустила попыток выбраться. — Пока ты не продолжил, отвечу сразу, — шептал в губы Михаэль. — Я соскучился. — Мы буквально виделись вчера вечером, — парировал Йоичи, как будто сам не скучал, но этому недоразумению знать необязательно. Михаэль пожал плечами и отпустил его, неспешно прошел по комнате, с интересом разглядывая ее. Конечно же, куча плакатов с футбольной тематикой, в основном, с них глядел Ноэль Ноа. Над рабочим столом висело несколько фото с Бачирой в школьные годы и одно фото с родителями, какие-то распечатанные эстетичные картинки и смешные стикеры, которые как-то давно налепил Мегуру. Светодиодная лента под потолком освещала помещение холодным синеватым оттенком. Михаэль остановился у постели, а затем сел на нее, привалившись спиной на подушку и вытянув ноги. Руки он расслабленно завел за голову и выжидающе уставился на Йоичи. Тот загнанным зверем смотрел в ответ, сцепил пальцы в замок на пояснице. Так просто прочитать стишок не получится, это стало понятно еще за ужином. — Чего ты хочешь? — недовольно спросил Исаги. Недолгое молчание и пристальный взгляд, лёгкая улыбка на губах и вот он отвечает: — Хочу, чтобы ты снял с себя все, кроме свитера. Краска залила щёки, в то время как брови нахмурились. Йоичи определенно не нравилась идея отчитываться перед преподавателем в полуголом виде, когда родители дома. Он тяжко выдохнул и исполнил дурацкую, но в то же время волнующую просьбу, вновь вопросительно взглянул на Михаэля. А тот поманил пальцем, призывая подойти. Йоичи сам уже понял, что ему нужно оседлать чужие бедра. Аккуратно перекинул ногу через Кайзера и опустился на него, ощущая грубость ткани джинс кожей и возбужденный член под ней. — Что дальше? — уже с вызовом задал вопрос Исаги. Но ему ответили поцелуем, неожиданно нежным, тягучим и пьянящим. У Йоичи в груди трепетало от такого Михаэля, что невесомо гладил своими пальцами по щеке, шее, вдоль спины, придвинул ближе, завлекая в объятия. Уводил в какой-то приятный транс мягкими движениями губ и языка. Будто нехотя он оторвался от Исаги, горячо смотрел, что-то искал в кармане джинс. Исаги стало интересно что там такое, но ему не дали увидеть, уловив за подбородок. Большой палец огладил еще влажные губы. — Хочу услышать, насколько хорошо ты выполнил задание, — с хрипотцой в голосе заговорил Михаэль. — Но сначала… Мужчина снял с себя очки и надел их на смущенного парня, пальцем провел невесомо по скуле. Его губы вновь оказались очень близко к губам Йоичи, опаляя дыханием, едва коснулись их и оказались у уха. — То, что ты расскажешь мне сейчас, — голос моего сердца, Йоичи. Начинай. Влажный поцелуй в шею, затем еще один, пока руки оглаживали талию. Исаги вспыхнул от того, что ему сказали, и от того, как на нем сидели чужие очки. Он ничего не понимал, но, казалось, сейчас происходит что-то важное. — Saphire sind die Augen dein, — тихо начал Йоичи, прикрыв глаза от чужих ласк от шеи до плеча, с которого слетел свитер. — Die lieblichen, die süßen. Большие ладони скользили под одеждой, дошли до ягодиц, мягко сжимая их. — O, dreimal glücklich ist der Mann, — тихий стон прервал речь, когда неожиданно влажный холодный палец оказался у колечка мышц, неспеша погружаясь внутрь. Беглый взгляд зацепился за маленький тюбик смазки на пледе. — Den sie mit Liebe grüßen. Глаза Михаэля прожигали глаза Йоичи, так жадно они смотрели, впитывали каждую эмоцию. Движения внутри парня были неспешными, размеренными. Исаги не мог выдавить из себя ни слова, закусив губу, пытаясь сдержать себя от стона, что рвался наружу, ощутив давление на простату. — Продолжай, — вынуждал Кайзер, гипнотизировал. — Dein Herz, es ist ein Diamant, — получилось немного жалобно и торопливо, руки сжались на чужих плечах. — Der edle Lichter sprühet. Хотелось проклинать все и всех, особенно этого дьявола, который уже двумя пальцами так изощренно издевался над Йоичи, вылизывал его ключицы и шею, изводя горячим дыханием, касающимся влажных следов. Это какой-то сладкий нежный плен, без шанса на спасение. И, к несчастью, Йоичи не хотел быть спасенным, хоть и доказывал обратное. Режущим взглядом награждал Михаэля, бедрами нарочно увиливал от поступательных движений. Но тщетно. Пытка продолжалась. —… O, dreimal glücklich ist der Mann, Für den es liebend glühet. Тело изнывало от приятных ощущений и жара, оно само отвечало на все действия, что вытворял с ним Михаэль. Йоичи то тяжело дышал, то утыкался в основание чужой шеи, подавляя непристойные звуки. Но продолжал нашептывать строки на немецком, ведь это так возбуждало — пытаться контролировать себя, пока тебя так искушают. — Rubinen sind die Lippen dein, — продолжал он, пока язык Кайзера легонько касался его губ, будто слизывал слова. — Man kann nicht schönre sehen. Три пальца доводили до исступления. Хотелось быстрее и жестче, как и всегда, но все, что Исаги получал — томящая нежность. Это было куда опаснее и сводило с ума куда хлеще. Биение сердца отдавало в уши, что горели пламенем от поцелуев. — O, dreimal glücklich ist der Mann, Dem sie die Liebe gestehen. — стоило закончить фразу, как жалобный стон сорвался вслед за ней. — Я не могу так больше, Михаэль… — Все в порядке, мой Йоичи все сможет, — прошептал Кайзер, ведя носом за его ухом, вдыхая сладкий запах геля для душа с запахом роз. Голова кружилась, не было сил вообще что-то произносить, к тому же распаляла постоянная мысль о родителях, которые могут все слышать. Злость, возбуждение, раздражение, наслаждение. Все смешалось в беспорядочный противоречивый клубок. — O, kennt ich nur den… glücklichen Mann, O, daß ich ihn nur fände, — сбивчиво продолжал Йоичи, такой потерянный, даже не услышал, как характерно расстегнулась молния на чужих джинсах, даже не сразу осознал, что его уже покинули искусные пальцы. — So recht allein im grünen Wald, Sein Glück hätt bald ein Ende. Ощущение знакомого наполнения заставило выгнуться и запрокинуть голову назад. Блаженный стон облегчения рассеялся по комнате. Член Михаэля погружался медленно, как какое-то издевательство. Издевательством и было то, что он в принципе погружался в Йоичи. Он не умел вести себя тихо в такие моменты, что сейчас крайне важно. — Ich töte dich… — прошипел он, припоминая новое изученное выражение. — Такого нет в тексте стихотворения, — хмыкнул Кайзер, входя до упора, облизнул открывшийся ему кадык. Его сильные руки держали за ягодицы, насаживали на возбужденный орган неспешно, но глубоко и чувственно. Йоичи таял на нем, плавился как льдинка от огня. Он уже не соображал где он и кто он, лишь хватался за губы напротив своими. Бездумно мазал языком по татуировке, глушил собственные стоны в чужой коже, тихо хныкал от непередаваемых ощущений. Никогда еще не было так хорошо, никогда Михаэль не был таким всецело. Он всегда был ураганом, беспощадным пламенем, голодным диким зверем. А сейчас — ласковый ветер, тепло солнца, покорившийся. Показывает себя другим, будто пытается этим что-то сказать и выразить. И это что-то такое сильное и приятное, волной разливается в сердце. — Михаэль, все эти строки… — прошептал Йоичи, неуверенно, неверяще, только-только осознав всю суть ситуации. — Неужели ты меня… Любишь? — Да. И теперь все заиграло новыми красками, все непонятные проблески в глазах Кайзера, мелькающие, когда он смотрел на Исаги. Все то, что так пугало, обрело смысл. А ведь ответ все время находился в электронном письме с домашним заданием, таился там несколько дней, ждал своего момента. Йоичи отчаянно цеплялся за Михаэля, ощущая приближение оргазма, пытался спрятаться в нем. Они слились губами, языками, руками, телами, жались друг к другу, будто от этого зависела их жизнь. Прерывистое дыхание, сумасшедшее биение сердец, взрывная нега удовольствия по телу, трепетные чувства — все одно на двоих. Тишина и спокойствие. Двое в объятиях друг друга, разомлевшие и счастливые. Призрачный ветерок, проникая через приоткрытое окно, остужал расслабленные разгоряченные тела. Момент, в котором хотелось остаться навсегда.