Индивидуальные занятия

Кристиан де Клер

      Медленно выдыхаю его имя; кончик языка нежно прикусываю зубами, затем касаюсь верхнего нёба — его фамилия. Повторяю несколько раз, тихо, чтобы никто не услышал рядом.       — Кристиан… де… Клер!       Звучит как музыка: точно «Нежность» Шопена над полями Прованса или лёгкий морской бриз в Ницце, а может — самый вкусный десерт в маленьком кафе Парижа. Я могла придумать множество ассоциаций, но с трудом сдерживала обуревающие меня чувства.       Была осень. Начало семестра. А наш преподаватель литературы совершенно не вовремя собрался на пенсию. Конечно, мало кто расстроился, что не проведёт лишнее время в скучной компании Оруэлла и Киза, но всё равно было досадно, что пожилой профессор нас покидает.       Ушёл он, как и полагается, по-английски, без прощальных речей и напутственных слов. Забрал вещи — и всё. Поминай как звали.       И вот спустя почти две недели в расписании вновь появилась общая литература. Сказать, что я искренне обрадовалась — значит солгать. Дисциплина, конечно, мне нравилась, но почему-то тот факт, что придётся налаживать доверительные отношения с профессором, меня пугал.       Меньше всего мне хотелось, чтобы новым преподавателем оказалась женщина в возрасте. Такие суровые леди по жизни вызывали неприязнь, и я не могла найти с ними общий язык. Хорошо, если бы это оказался такой же ворчливый добродушный мужчина за шестьдесят, каким был прошлый профессор.       Богатая фантазия убедила меня в собственной правоте без труда. Вот только я и подумать не смела, что новым профессором окажется он.       Мне никогда не забыть его появления — оно навсегда врезалось в память.       Всё началось с опоздания. Нет, не моего — его опоздания. Занятие должно было начаться десять минут назад, и мы, студенты, ждали появления нового профессора, который непростительно опаздывал. По аудитории глухой волной разносился недовольный шёпот, а кто-то и вовсе заговорил вслух.       Внезапно скрипучая дверь отворилась и появился молодой человек. Не глядя по сторонам, он прошёл к профессорскому столу, положил на него портфель и лишь тогда оглядел кафедру:       — Прошу прощения за ожидание. Пришлось задержаться…       Что он добавил ещё, я не помню. В тот момент мир вокруг превратился в белую вуаль, а он стал его центром.       Я, словно под гипнозом, смотрела на нового преподавателя и не смела отвести глаз. В тот миг мне показалось, что я узрела олимпийского бога: до того было сильно´ моё чувство. В животе разом встрепенулись десятки бабочек, по коже пробежали мурашки, а сердце стучало быстро.       Любовь с первого взгляда.       Никогда не верила в подобную чушь, но как назвать иначе, не понимала. Учась на издательское дело, я прочитала множество романов о любви, и всегда подобные сцены, где герой или героиня влюбляются в одночасье, вызывали во мне по меньшей мере недоумение. Я была скептично настроена, считая, что подобные клише придуманы авторами для того, чтобы умиляться. В жизни так не бывает, вернее, никогда не случалось со мной.       Но пришёл день, когда мой мир рухнул. Если чаще всего люди сбрасывают «розовые очки», то лично я — «серые». Не иначе как боги наказали меня за фатализм.       Кристиан де Клер отныне стал для меня центром вселенной. Это было безумие, я стала сама не своя. Каждое утро вставала раньше будильника — вскоре перестала вообще его заводить, — ложилась глубоко за полночь. Но, в попытках уснуть, я не могла перестать думать о нём. Кристиан занимал все мои мысли: двадцать четыре часа в сутки — семь дней в неделю.       С момента, как он вошёл на кафедру, я потеряла покой. Вставая спозаранку, я тщательно принимала душ, укладывала волосы, наносила аккуратный макияж и подбирала лучшую в моём гардеробе одежду. Всё это делало меня счастливой, но лишь до момента, пока я не войду в аудиторию. Прихорашиваясь в комнате перед зеркалом, я улыбалась себе, пританцовывала под Холси и мечтала, что именно сегодня Кристиан обратит на меня внимание.       День за днём пробегал, как в беличьем колесе: утром я полна энтузиазма и преисполнена надеждой, а вечером — разбита и сломлена.       Убеждая себя, что вот сегодня, именно сегодня, заговорю с ним первой, я впустую прожигала очередной шанс. Кристиан не то чтобы меня не замечал: я сидела в первом ряду, одна из тех, кто не боится попасть под горячую руку профессора и подискутировать, но, когда он обращался ко мне напрямую по имени, я не могла произнести ни слова. Язык прилипал к нёбу, губы пересыхали, а во рту появлялся странный неприятный привкус, отчего я боялась его открыть. Но больше всего я боялась смотреть ему в глаза.       Океанские глаза.       В жизни не встречала такой голубизны: есть у дальних островов в Индийском океане берега, что омывают лазурные воды. Бирюзовыми они кажутся лишь потому, что дно покрыто светлым известняком или песком, — но это самое точное определение.       В глубине его глаз можно утонуть — и я всегда отводила взгляд.       Он не допытывался, вёл себя спокойно, вероятно, считая, что я не знаю ответа на вопрос или стесняюсь. Кристиан продолжал вести занятие, как ни в чём не бывало, обращался к кому-нибудь другому. А я сидела словно на раскалённой сковороде: со вспотевшими ладонями, пересохшим горлом, нервно потряхивая коленками, будто у меня синдром беспокойных ног.       Когда девчонки с нашего курса подходили к нему с вопросами, улыбались и кокетничали, я сгорала от ревности. Меня злила каждая из них, и в каждой, даже в подругах, я видела соперницу. Хоть по факту никаких прав на него я не имела, мне хотелось думать, что Кристиан мой — и больше ничей.       Но чтобы что-то получить — надо что-то для этого делать. А я не делала ничего. Только смотрела и изводила себя.       Ожидание чуда переросло в отчаяние. Попытки отвлечься и забыть привели лишь к тоске. Некогда любимый предмет превратился в ненавистный, и я всерьёз подумывала сменить специализацию, а лучше — университет.       Возможно, я бы так и поступила, если бы однажды не стала жертвой дерзкой выходки моих дорогих подруг.       Радха и Сарасвати — сёстры-двойняшки, с которыми я общалась с первого курса. С ними мне было спокойно и весело. Мы всегда знали, о чём посплетничать, над чем посмеяться и, если надо, поплакать. Я могла доверить им любую тайну и получить дельный совет, но в этот раз мне не пришлось им что-либо рассказывать. Сарасвати была эмпатичной девушкой и без слов поняла, что я не в себе. Она не спрашивала ничего: знала, что не скажу. И попросила Радху сделать вид, будто они не в курсе моих сердечных терзаний.       Они продолжали улыбаться и вести себя естественно, а я была так увлечена назойливыми чувствами, что не заметила бы даже бревна в собственном глазу.       Всё произошло в середине октября. Я уже призналась себе, что молодой профессор — любовь всей моей жизни. И надо бы начать какие-то действия по захвату этой неприступной крепости, вот только для начала мне бы стоило перестать мычать всякий раз, когда Кристиан обращается ко мне. Может, если бы мы остались наедине, мне было бы проще собраться с мыслями, я бы не заикалась и не потела, как бегемот. Но подумать проще, чем сделать.       После занятий Кристиан всегда был в окружении хорошеньких студенток. Они облепляли его, словно осы мёд, а он хоть и выглядел доброжелательно, но мне казалось, их общество давит на него. Но тем не менее внимание уделял каждой. А я молча уходила. Снова и снова.       Очередная лекция должна была пройти без изъянов. Как обычно, я сидела в первом ряду; витала в облаках, любуясь тем, как же Кристиану шли очки. Его безупречно отглаженный пиджак кремового цвета в сочетании с тёмно-серыми брюками и коричневым кожаным ремнём выглядели идеально. Верхняя пуговица белоснежной рубашки была расстёгнута и воротник немного примялся, придавая его образу немного мальчишеской небрежности. У меня дико чесались руки, чтобы встать и поправить. Я изо всех сил удерживала себя на месте и не заметила, как обкусала кончик ручки. Настенные часы показывали, что до конца лекции осталось пять минут, а я так и не поняла, о чём шла речь. Вместо конспекта, страницы моей тетради были исписаны каллиграфичной буквой «К», а поля разрисованы сердечками и дурацкими символами.       Я подняла голову, заставляя себя хоть немного послушать.       — … желающие, записывайтесь и передайте обратно, — сказал Кристиан, глядя куда-то на дальние ряды. Мне стало любопытно, что происходит, но переспрашивать не стала.       Моего плеча коснулся одногруппник, я тут же обернулась, и он сунул мне какой-то список.       «Писательское мастерство» — гласило название, но ниже — всего две фамилии.       Не зная, что это и для кого, я не стала вписывать себя, а передала дальше — Радхе и Сарасвати. Краем глаза заметила, как они покосились на меня и одновременно улыбнулись, — и я тоже улыбнулась им. Девчонки недолго пошептались, Сарасвати написала своё имя, чему я была удивлена, и вернула список Кристиану.       Наверное, он решил вести курсы — вот о чём шла речь. Мне было бы интересно попрактиковаться в писательстве и получить грамотные советы, но я боялась, что моя глупая взволнованность в глазах Кристиана превратит меня в посмешище.       Я вывела очередную букву «К», когда услышала своё имя.       — Дивия Шарма, — громко произнёс Кристиан, глядя в листок, а затем на меня. От неожиданности я вздрогнула и резко вскинула голову. Он смотрел своими пронзительными лазурными глазами, а я чувствовала, что вот-вот задохнусь. Плащ-невидимка внезапно спал, и он, наконец, увидел меня.       — Д-да? — пробормотала я.       Кристиан улыбнулся и сказал:       — Рад, что вы записались. Мне будет интересно узнать, на что же вы способны. Жду вас сегодня после занятий.       Он тут же переключил внимание на другого студента из списка. Пока я осознавала смысл его слов, сбоку послышался довольный шепоток. Радха хихикнула и отсалютовала Саре «пять». Их лица светились от радости, и тогда до меня дошло: Сара вписала не своё имя, а моё.       И в момент, когда я собиралась вскочить с места и возмутиться, лекция закончилась.       Видя моё недовольство, подруги быстренько покидали вещи в сумки и выбежали из аудитории. Я следом. Догнала их в холле, где они уже ждали меня.       — Зачем вы так подставили меня? Что всё это значит? — напала я первой.       — Успокойся, Деви, — мягко отреагировала Сара. — Всё ведь намного проще, чем ты себе представляешь. Мы решили помочь тебе сделать первый шаг.       — Какой ещё шаг? — переспросила я, будто не понимая, о чём речь. Хотя прекрасно знала, что девочки догадались о моих чувствах к преподавателю.       — Перестань строить из себя невинность, — улыбнулась Радха, хитро вскинув бровь. — Мы ведь не слепые и видим, как ты сохнешь по красавчику-профессору. Признаться честно, даже мне он понравился.       — Слышал бы тебя Радж, — перебила её Сара. Радха смущённо опустила глаза. — Но я согласна: де Клер хорош! А ты совсем извелась. Ещё немного, и в гроб себя сведёшь. Так нельзя, Деви.       Я посмотрела на Сару и Радху, тяжело вздохнула, понимая, как они правы. Но принять их помощь за просто так не могла. Мне требовалась дополнительная мотивация, поэтому я решила пойти на попятную.       — Думаю, простые занятия ничего не дадут. Ваши старания напрасны. Я не интересна ему. Видели, сколько девчонок вокруг него трётся? Выбирай любую, — мой голос дрогнул на последних словах, и в нём ясно слышалась горечь.       — Верно, — согласилась Сара. — Девчонок много. Глупые бедняжки, каждая из кожи вон лезет, чтобы привлечь его внимание — это самая безнадёжная тактика. Не будь как все, будь собой.       Сев на подоконник, я задумалась. «Будь собой» — легко сказать. Саре невдомёк, что стоит Кристиану лишь мимолётно взглянуть в мою сторону, как я мигом превращаюсь в размазню. Тело и мозг перестают мне подчиняться, не могу ничего подумать, а тем более ответить. Как мне вести себя естественно, если полностью нахожусь во власти чувств?       — Знаете, девочки. Пожалуй, всё же это плохая идея. Я никуда не пойду.       — Хорошо. Не ходи, — легко согласилась со мной Сара.       Подруги встали рядом, и Радха достала из сумки кости.       — Сыграешь с нами? На желание? — спросила она.       Так и знала, что здесь какой-то подвох.       — Выиграешь — и мы отстанем от тебя, — начала Сара.       — А проиграешь — будешь ходить на занятия к де Клеру до конца года, — закончила Радха.       Подруги провоцировали специально: мне редко удавалось обыграть их, но всё же я решила попытать счастье. Нет, обыгрывать их я не хотела, просто требовался повод, чтобы хоть как-то набраться храбрости и осуществить задуманное.       Радха бросила кости первой: у неё выпало четыре и шесть. Сара кидала следующей — три и пять. Мой ход последний. Затаив дыхание, я потрясла в ладонях кубики и разжала кулак — шесть и один.       — Эх, — вздохнула Сара. — Ты даже не старалась, Деви. Так сильно хочешь попасть к своему учителю на индивидуальные занятия?       Последнюю фразу она произнесла игриво, с явным эротическим подтекстом, отчего меня бросило в пот, и я почувствовала, как запылали щёки. Сара сказала это не со зла, но её неосторожное замечание пошатнуло мою хрупкую уверенность. Я передумала идти на занятие. Пусть придумают другое желание.       — Нет, — сказала я, спрыгнув с подоконника. — Не пойду я никуда. Сидеть с ним в одном помещении два часа слишком тяжело. Когда он говорит со мной, я не могу сосредоточиться. Он и так уже решил, что бестолковая, зачем делать ещё хуже?       — Деви, прекрати, — простонала Радха. — Сколько проблем ты себе надумала. Знаешь, как говорят: приведи лошадь к водопою, а напьётся она воды или нет — это уже её задача. Какая разница, что де Клер думает, тебе надо всего лишь прийти. Ты не можешь знать, что в голове у другого человека, но почему-то заранее судишь о нём.       Нужные слова отрезвили меня. Радха права: проблемы — лишь плод моего воображения. Вместо того чтобы страдать от жажды, пора, наконец, напиться воды.       И спустя два часа я вновь стояла перед входом в знакомую аудиторию. Сердце моё барабанной дробью отдавало в ушах — так сильно я не волновалась, даже когда сдавала вступительные экзамены.       «Ты должна это сделать. Должна туда войти», — убеждала я себя. Потянулась к дверной ручке, повернула… и встретила сопротивление. Ещё раз попробовала повернуть ручку, однако ничего не произошло.       Дверь была заперта.       Я прислонилась спиной к двери и закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями. Одновременно во мне боролись два противоречивых чувства: досада, что не увижу Кристиана — оттого же и облегчение. Возможно, планы поменялись и занятия не будет, а может, он просто забыл и ушёл. В сущности, это было уже неважно. Потому что ждать я не собиралась.       — Мисс Шарма, — раздался знакомый голос и эхом отразился от стен коридора.       Меня накрыла волна радости, и я повернулась. Кристиан шёл мне навстречу и с каждым его шагом радость таяла так же быстро, как и появилась.       — Простите, вы давно ждёте? — спросил он, остановившись передо мной.       — Нет, — тихо выдавила я. — Только пришла.       Теребя в руках ремень сумки, я заставила себя поднять глаза и уставилась на мужчину, затаив дыхание. Он спокойно ответил на мой взгляд, а затем сдержанно улыбнулся.       — Думаю, кроме вас сегодня никого больше не будет. Давайте тогда пройдём в библиотеку, — предложил он, а я застыла, разинув рот.       Пять минут назад занятие не казалось мне настолько непосильным, ведь я знала, что, кроме меня, будут ещё двое студентов. А теперь паника нарастала подобно снежному кому, катившемуся с горы.       — Идёмте, — сказал он и направился в конец коридора.       Мне ничего не оставалось, как проследовать за ним. Я плелась, отставая на пару шагов, и параллельно сверлила взглядом его спину. Хорошо, что у людей нет глаз на затылке.       Я впервые обратила внимание на то, что он выше меня на целую голову и что осанка у него идеально прямая. В каждом движении, даже в повороте головы, чувствовались: уверенность, мужественность и аристократичность.       Подойдя к библиотеке, Кристиан открыл дверь и галантно придержал её, пропуская меня вперёд, на что я лишь сдержанно кивнула. Людей сегодня было мало и мы заняли один из свободных столов, который ближе всех находился к стеллажам.       В окружении книг мне стало легче дышать. Здесь я хотя бы могла отвлечься и не быть такой скованной. Литература была для меня не только будущей профессией, но и наркотиком. Я с детства обожала читать: нет ничего прекраснее, чем запах типографской краски и шелест перелистываемых страниц.       Дома у меня размещался высоченный стеллаж, до отказа набитый книгами всех возможных жанров и авторов. Расставлены они были хаотично, вернее сказать, по моей личной сортировке: прочитанные авторы на самом верху, те, кого только предстоит прочесть — внизу. А для тех, кто особенно понравился, была выделена полка посередине. Помимо книг, на ней жили пара статуэток, богини Кали и бенгальского тигра, и фотография, где я с братом.       Я стала вспоминать, кто же находился на полке «непрочитанное» — с кем бы мне хотелось поскорее познакомиться. Выбирая книгу, я старалась отдавать предпочтение разнообразной литературе, не зацикливаться на одном направлении: поэзия, романизм, классическая и современная проза — у меня было всё. Но порой душа требовала чего-то определённого, например, о любви.       — Итак, Дивия, — голос Кристиана вернул меня в реальность. Он подошёл к столу и разложили передо мной несколько книг, а сам сел на соседний стул. — Начнём.       Его коленка находилась всего в нескольких сантиметрах от моей. Я почувствовала умопомрачительный шлейф его парфюма, и по коже побежали мурашки. Мне потребовались все силы, чтобы не дёрнуться слишком резко или вздохнуть слишком громко. Я не осмеливалась пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы посмотреть ему в лицо, и пристально изучала названия книг.       Передо мной лежало три совершенно разных произведения.       — Как по-вашему, что объединяет эти романы? — ровным голосом спросил Кристиан.       Сознание помутнело, я лихорадочно искала ответ, но не находила. Наверняка это вопрос с подвохом, потому что с первого взгляда между Джеком Лондоном, Арчибальдом Крониным и Чарльзом Буковски не было ничего общего. От последнего меня и вовсе бросило в жар. Я не была фанаткой слога Буковски, но мне нравилось то, как подробно и бесстыдно он описывает откровенные сцены. И в эту же секунду я осознала, что Кристиан тоже в курсе.       Щёки мгновенно вспыхнули. Я прикусила губу и нахмурилась. Затем всё же заставила себя ответить:       — Ничего общего. И хоть все три романа написаны примерно в одну эпоху, но совершенно различными по характеру авторами. Пожалуй, единственное, что их объединяет, — направленность.       Я замолчала и взглянула на Кристиана. Он наблюдал за мной прищурившись и подперев подбородок кулаком.       — Продолжайте.       — Реализм, — сказала я. — Только вот Чарльз Буковски любил так называемый «грязный реализм». Его произведения шокируют и возмущают, но в то же время будоражат открытостью и чувствами.       — «Грязный реализм» — отличное определение, — похвалил Кристиан, и я выдохнула. Напряжение, образовавшееся у меня в животе с начала занятия, потихоньку исчезало. Я предвкушала, о чём он скажет дальше, мне безумно хотелось знать его мысли. — Несмотря на то, что Буковски — скандально известный автор, а его произведения осуждал весь высший литературный свет, скажу, что многие — да почти все — знаменитости и именитые критики втайне читали и перечитывали его романы.       Я сжала пальцы в замок, села вполоборота, чтобы лучше видеть Кристиана, и, прочистив горло, продолжила:       — Буковски считался неординарной личностью. Он высказывался слишком прямо, часто оскорбляя чувства людей, что для тех кругов, в которых он вращался, было неприемлемо. Общество вообще не любит таких, кто много говорит. Неважно, двадцатый это век — или какой-то другой. Люди одинаковые во все времена.       — Мне нравится ход ваших мыслей, Дивия, — похвалил меня Кристиан.       — Просто Деви, — неожиданно поправила его я. — Дивия слишком официально звучит, мне привычнее сокращение… профессор.       В ответ он согласно кивнул и на его губах заиграла мягкая улыбка, от которой моё сердце затрепетало с новой силой, готовое вот-вот вырваться наружу.       — Тогда и вы, Деви, зовите меня просто Кристиан — не профессор. Боюсь, слово «профессор» звучит чересчур сурово, я до него пока не дорос.       Он протянул руку для пожатия. Длинные прохладные пальцы сжали мою ладонь, и в секунду между нами разрушился барьер, который я выстраивала долгие недели.       После того вводного занятия я окончательно отпустила ситуацию и расслабилась. Посещая дополнительные лекции Кристиана раз в неделю по средам, стала чувствовать себя увереннее с ним. Меня больше не бросало в пот, коленки перестали трястись, а голос не дрожал. Я смело вступала в спор, порой слишком громко. В какой-то момент, сами не заметили, но перешли на «ты».       Кристиан дал мне свой имейл, чтобы я отправляла ему файлы напрямую, а не приносила горы печатных листов, которые он с лёгкостью терял на рабочем столе.       Быстрее всего он отвечал по ночам, поэтому я взяла за правило: скидывать тексты после полуночи. Первое время он читал и сразу же комментировал онлайн, иногда шутил; затем наши разговоры, окутанные таинством ночи, вышли за рамки, приобрели личный характер и превратились в телефонные.       Мы засиживались до утра, доверяли друг другу самое сокровенное, не задумываясь о последствиях. Связь между нами крепла, а мои чувства превратились в настоящее безумие.       Днём мы притворялись студенткой и преподавателем, а ночью обнажали души, касаясь тем, которые я не отважилась бы обсудить даже с подругами.       Откровенность, с коей я вверяла Кристиану свои терзания, окончательно привязала меня к нему. Ещё ни разу в жизни не встречала человека, с кем бы хотелось поделиться прошлыми разочарованиями и страхами будущего. Подруги любили меня, но и с ними я не была честна. Отчасти потому, что не хотела обременять своими проблемами.       С Кристианом было иначе. Мне нравилось то, что он умеет слушать и всегда говорит правильные вещи. Его глубокий бархатистый голос успокаивал меня подобно колыбельной, и я засыпала слаще и быстрее, лишь когда он что-то рассказывал.       Он называл наше странное общение «дружбой», а я и подумать не смела, что однажды он исчезнет из моей жизни так же внезапно, как и ворвался в неё. Я стояла на краю глубокой пропасти, готовая в любой момент прыгнуть вниз на скалы, но это свободное падение означало бы неминуемый крах. И я мысленно одёргивала себя, потому что всё-таки он — мой преподаватель.       Так летели неделя за неделей.       Приходя на лекции, мы с Кристианом спокойно обменивались репликами и дружелюбными улыбками, но сегодня что-то в его взгляде стало меня настораживать. В холодной голубизне появился некий гипнотизирующий огонь и мне стало казаться, что Кристиан засматривается на меня чуть дольше положенного. Но я уверяла себя, что голод в его глазах — лишь плод моего разыгравшегося воображения. И что надо бы мне поменьше болтать с ним о себе, ведь рано или поздно он поймёт, что я к нему неравнодушна. Может, прошлой ночью я и обмолвилась лишним, например, о прошлых отношениях, которые разбили мне сердце, но это не означало, что я пыталась его разжалобить или нагло флиртовала.       «Просто старалась быть собой!» — как и велела Сара.       Я задумалась и не заметила, как передо мной возникла высокая фигура Кристиана. Вскинув левую бровь, он посмотрел на меня и присел на край своего стола, скрестив на груди руки. Ткань рубашки обтянула напряжённые мускулы, а закатанные до локтя рукава оголили загорелые предплечья.       Его цепкий взгляд буравил меня, словно он хотел что-то передать напрямую в голову, но физически не мог этого сделать. В груди стало тесно и я тяжело сглотнула. Кто-то с задних рядов позвал Кристиана, и он, очнувшись, машинально поправил очки на переносице и отвернулся.       «Что это было?» — спрашивала я себя, чувствуя, как вновь появляется предательская дрожь в теле.       Хотелось бы думать, что мне просто всё это показалось, но я была уверена, что нет. Я стала считать минуты до конца занятия, а время назло тянулось резиной.       Когда оно закончилось, я моментально собрала вещи и уже хотела подняться, как вдруг Кристиан наклонился ко мне.       — Задержись на пару минут, хорошо? — тихо произнёс он, чтобы слышала только я.       Я не повернулась, но сдавленно кивнула.       Кристиан прошёл к своему столу, что-то сказал двум студенткам, и те, улыбаясь, покинули аудиторию последними. Дверь громко захлопнулась, я вздрогнула.       Мы остались вдвоём. Когда Кристиан медленно повернулся ко мне, сердце подскочило к самому горлу.       Я сидела на своём месте, а он стоял напротив. Молчание между нами повисло тяжёлой грозовой тучей. Одно дело разговаривать с ним по телефону или онлайн, не видя выражения лица, и совсем другое — лично.       В эту секунду я, наконец, осознала, чего так боюсь: хоть и думала, что близкое общение сгладит острые углы между нами и свяжет тугой цепью, но, кажется, я лишь сделала себя уязвимой. Моя прочная броня покрыта трещинами и до сих пор не рухнула только благодаря тому, что Кристиан не говорил со мной с глазу на глаз.       — Я не задержу тебя надолго, — спокойным тоном заговорил он. — Просто хотел сказать, что ты можешь поговорить со мной в любой момент, если захочешь, и не только по телефону.       — Хорошо. Спасибо, — пробормотала я, не поднимая головы. И ждала, что Кристиан ещё что-нибудь добавит, но он разрушил мою надежду.       Собрав всю храбрость, я медленно поднялась и вышла из-за стола. Напряжение и неловкость звенели в воздухе, и я каждой клеточкой тела чувствовала, что своим близким общением мы стёрли грань дозволенного.       На лице Кристиана отразилась слабая печаль, но он всё равно мне улыбнулся. Я постаралась тоже улыбнуться как можно непринуждённее, но ощущение было такое, словно моё лицо вымазано клейкой массой. Мне ничего не оставалось, как просто молча покинуть аудиторию. Потому что после того, что я о себе наговорила, Кристиан вряд ли захочет продолжать со мной водиться. Ситуация стала по-настоящему опасной — и он это знал. И не хотел ломать жизнь нам обоим. Я всё понимала и готова была принять любое решение, только бы он его озвучил.       Специально не говорил или боялся меня обидеть, но молчание ранило больнее слов. Я поняла, что теряю его. Мне стало ясно, что, покинув кафедру сейчас, больше никогда не зайду в эти двери.       Глаза начало жечь, а горло сжалось. Закусив губу, я резко двинулась в сторону выхода. Мне хотелось скорее выскочить наружу и разрыдаться. Оплакать свою потеряю и умереть от жалости к самой себе.       — Постой! — Я буквально застыла на месте, когда Кристиан перехватил меня за локоть, не позволив уйти.       — Что-то ещё? — послышался мой шёпот.       — Прости, если обидел тебя.       — Всё в порядке. Правда, — соврала я и заставила себя взглянуть на него.       И сердце моё сдавила горькая тоска. Как забыть эти голубые глаза? Даже через десятки лет я буду помнить его и никогда не смогу разлюбить.       Кристиан разжал пальцы и отпустил меня. Видя, как отчаянно он разрывается меж двух огней и с каким трудом подбирает нужные слова, я не смогла уйти.       Он сделал глубокий вдох, помотал головой, а в следующее мгновение притянул меня к себя и обнял. Я осторожно обвила его руками и уткнулась в плечо, а он прижал меня крепче. Зажмурившись, вдохнула чуть глубже; запах свежести и парфюма дурманил голову и ощущался как нечто до боли родное. Отпустив себя, я не заметила, как из уголков глаз потекли слёзы, пропитывая ткань его рубашки.       Кристиан нежно погладил меня по спине, а затем медленно отстранился и пальцами приподнял мою голову за подбородок, заставляя взглянуть на себя. Мы оба затаили дыхание.       — Чего ты хочешь, Деви?       Я замешкалась на долю секунды, прежде чем поднять руки и положить на его плечи.       — Тебя!       Это было последнее, что я сказала, а затем потянулась и крепко прижалась своими губами к его.       Кристиан издал приглушённый звук, который я истолковала как одобрительный призыв. Одной рукой обхватила его за шею, а второй коснулась щеки.       Он притянул меня за талию к себе, я всем телом почувствовала, как он напряжён, и сама задрожала от возбуждения. Боже мой, я так сильно его хотела, как никого и никогда в жизни.       Он оторвался от меня и, резко развернув, усадил на стол. Я не видела, но услышала шелест бумаг, полетевших на пол. Кристиан смело развёл мои бёдра и встал между ними. Я смотрела на него, вскинув голову и тяжело дыша; его глаза потемнели и в них горел дикий огонь страсти и неподдельного желания. И моё сердце так бешено стучало, что всё тело сотрясалось от этого.       — Останови меня, — хрипло выдохнул он прямо мне в рот. — Потому что сам я не в силах…       — Нет! — прошептала я, нежно очертив линию его скулы, задев большим пальцем нижнюю губу.       — Я твой преподаватель!       — Тогда, с этого момента, я больше не твоя студентка!       Не знаю, как растолковал эту фразу Кристиан, но на его лице отобразилась смесь недоумения и облегчения.       — Я не тот, кто тебе нужен, — тихо сказал он и прижался к моему лбу своим.       — Разве? — Мой голос прозвучал так надломлено, будто я сейчас заплачу. Неужели так всё и закончится, не начавшись?       — Да. Я гораздо старше. Это ненормально и непрофессионально – заводить роман со студенткой. И ты не должна бросать то, что любишь, из-за меня.       Кристиан предпринимал последние попытки образумить нас обоих. Да, можно найти тысячи причин почему нам нельзя быть вместе, но лишь одна — почему можно.       — Но тебя я люблю больше… — сорвалось внезапно с губ. И мгновенно я пожалела о сказанном.       Пути назад не было, и столкнуться с последствиями своей опрометчивости придётся прямо сейчас.       — Так нельзя, Деви! — с горестью произнёс он.       — Но почему, ответь? — Я подняла руку и осторожно положила ладонь ему на грудь. Его сердце колотилось так же быстро, как и моё собственное.       — Потому что теперь… я не смогу тебя отпустить!       Можно ли считать эти слова ответным признанием? Мне хотелось думать, что да. Глаза Кристиана потемнели ещё сильнее, зрачки казались огромными, а на щеках проступил лёгкий румянец.       Когда он снова меня поцеловал, то дыхание невольно сбилось и появилось ощущение, что я сейчас растаю прямо на месте.       Мне не верилось, что это и правда произошло: я призналась Кристиану в чувствах, а он их не отверг. Казалось, всё сон, который развеется, стоит лишь ущипнуть себя побольнее.       Цепляясь за него, как за спасательный круг, провела руками по его спине, скомкала в ладонях ткань рубашки. Я не просто хотела Кристиана — я нуждалась в нём.       Не разрывая поцелуя, он погладил ладонями мои бёдра, слегка задрав подол юбки. А моё непослушное тело тут же пронзило стрелой возбуждения. Кристиан медленно провёл губами по моей щеке к уху и спустился ниже — к шее. Его поцелуи были неистово обжигающими, но в то же время смазанными, будто он волновался так же сильно, как я. Но пересилить себя мы не могли. Хотелось получить друг друга немедленно — и ни секундой дольше.       Я запустила руки ему в волосы на затылке и сжала, до сих пор не веря тому, что могу его трогать. Кристиан вернулся к моим губам, легонько прикусил нижнюю, и я ощутила, как он улыбнулся. Сама отстранилась, чтобы полюбоваться им. Мне хотелось навсегда запечатлеть в памяти его вожделеющий взгляд. Он смотрел из-под полуопущенных век сквозь прозрачные стёкла очков, и в этот момент я забыла как дышать. Потому что выглядел он дико сексуальным.       — Мне нравятся твои очки, — игриво прошептала я, решительно сняла и надела на себя. Стёкла, к удивлению, оказались без диоптрий, и мне стало смешно от осознания, что всё это время он носил их для солидности. Потому что попалась-то я именно на этот крючок.       — А мне нравится, как ты смотришь на меня и краснеешь, — сказал он и поцеловал меня уголок рта. — Можешь оставить их себе. На тебе и впрямь выглядит эротичнее.       Его слова, сказанные томным полушёпотом, взбудоражили мозг. Дрожащими пальцами я принялась расстёгивать пуговицы на его рубашке и, когда добралась до крайних двух, которые были заправлены в брюки, по телу прокатилась жаркая волна желания. Вытянув край, разделалась с последними и стянула рубашку с его плеч, кинув на пол. Кристиан был так хорошо сложëн, что я невзначай вскинула брови от вида его торса. Положив руки на живот, неторопливо погладила его кожу, ощущая, как под моими ладонями напрягаются чётко очерченные мускулы.       Кристиан обвил рукой мою талию и притянул ближе к своему полуобнажённому телу. Он снова поцеловал меня, и его руки скользнули мне под блузу. Стоило ему лишь коснуться моей кожи, как я тут же вздрогнула. Поцелуй превратился в дразняще-смелый, и его язык ворвался в мой рот. Голова кружилась, в животе приятно защекотало, а на нас всё ещё было слишком много одежды. Его руки гладили мою спину; я не стала медлить, сама расстегнула блузу и позволила ему расщёлкнуть застёжку лифа, которая находилась спереди.       Он оставил дорожку из поцелуев на ключицах и двинулся ниже к груди, в то время как я не могла сдержать стоны, срывающиеся с губ. И, прежде чем он обхватил мой сосок губами, я почувствовала улыбку на своей коже. Я ахнула и ухватилась за край стола. Всё моё тело пылало будто в огне, и я жаждала спасения.       Своими поцелуями он доводил меня до исступления, но этого было чертовски мало. Мне нужен был Кристиан целиком и полностью. Мне хватило его секундного замешательства, чтобы вновь мы оказались лицом к лицу. Он дышал тяжело и рвано, а мой взгляд не мог сфокусироваться от возбуждения — оно росло и росло.       Я попыталась расстегнуть его ремень, но Кристиан перехватил мои запястья.       — Уверена? — тихо спросил он.       — Я хотела тебя с тех пор, как ты вошёл в эти двери, — так же тихо ответила я.       Он не обернулся, а у меня совершенно вылетело из головы, что дверь в аудиторию не заперта, и в любую минуту нас могут застукать.       Чувствуя, как пылают щёки, я старалась смотреть только ему в глаза. Кристиан стянул с меня колготки, и, когда послышался звук расстёгивающейся молнии, сердце подпрыгнуло до самого горла. Кристиан придвинул меня ближе к краю. Без колебаний я прижалась к нему, ощутив его твёрдость.       Мы оба затаили дыхание, когда он скользнул рукой мне между ног и, аккуратно сдвинув край трусиков в сторону, плавно вошёл в меня. Это было лучшее ощущение на свете, и я не смогла сдержать громкий стон.       Я обвила Кристиана ногами, позволяя проникнуть ещё глубже. Он осторожно вышел из меня и толкнулся снова. Одной рукой сжав моё бедро, а другой ухватив за шею, он задал медленный ритм.       Желание во мне нарастало с бешеной скоростью; легкое стеснение исчезло совсем, и внезапное осознание, что мы занимаемся сексом в аудитории на рабочем столе Кристиана, распалило меня до невозможного. Дыхание участилось, и я прикусила губу, только бы не закричать слишком громко.       Ощущения остро отзывались в каждой клеточке моего тела, и казалось, что ещё немного, и я воспорю. Кристиан тоже не торопился. Он делал всё плавно, не причиняя боли, умело. Понятно, что в подобных делах он опытен, но если бы я раньше знала, что это может быть так приятно, то непременно дождалась бы его.       Поцелуи становились всё жаднее и глубже. Я вот-вот готова была взорваться. Кристиан ускорил темп и едва успевал затыкать меня поцелуями. Он двигался всё быстрее, и я с силой вцепилась в его плечи. Вокруг меня всё закружилось, в глазах появились звёзды. В ту же секунду яркие ощущения накрыли меня с головой, а конечности налились тяжестью. Кристиан сжимал меня крепко, и, толкнувшись в последний раз, вздрогнул.       Я ещё никогда не испытывала такого яркого оргазма. Мой первый и единственный опыт был слишком грустным, и я думала, что со мной что-то не так, раз не получаю обещанного удовольствия. Но, оказывается, дело, всего-навсего, в правильном человеке.       Я сидела на прохладном деревянном столе, уткнувшись лбом в горячее плечо Кристиана, и чувствовала, как потихоньку ко мне возвращается рассудок.       Стыд и страх обрушились на меня как цунами, и я не знала, куда себя деть. Молча отстранившись, я стала приводить одежду в порядок, но руки дрожали, а воздуха катастрофически не хватало. Ничего не получалось.       Пока я судорожно пыталась справиться с гадкими пуговицами собственной блузы, Кристиан уже надел свою рубашку и заправил в брюки. Видя мою нервозность, он мягко перехватил мои ладони, поцеловал и принялся сам засстёгивать мне пуговицы. У него получилось куда лучше и быстрее. А я смотрела на него и не решалась задать вопрос: что теперь с нами будет?       Заметив мой растерянный взгляд, он кивнул. Уперся руками в стол по обе стороны от меня и носом провёл по моей щеке, глубоко вдохнув.       — Не смотри так, будто хочешь меня убить. Говори мне всё, что приходит в голову, — он выдохнул слова, и у меня задрожали коленки.       — Кажется, нашей «дружбе» конец? — съязвила я, стараясь скрыть за улыбкой страх.       — Дружбе? Какой дружбе? — наигранно удивился Кристиан. — Её никогда и не было. Ты нравилась мне, но я не мог позволить себе больше. И не хотел тебя обнадёживать.       — Но ведь я не единственная, кто пожирает тебя взглядом.       В ответ Кристиан рассмеялся, его искренне позабивала моя ревность.       — Но ты единственная, на кого смотрел я. И если сейчас в твоей прекрасной голове копошатся глупые мысли, то лучше молчи. Потому что на этом, — он осторожно спустил меня со стола и поставил на ноги, — всё только начинается!