***
Вскоре Рикса ввели в курс дела, познакомили с коллективом, тренерами, самим Кассием Флавием. После формальных знакомств бойцам провели операцию по вживлению в мозг имплантов, по которым можно было отслеживать показатели их здоровья, изменять режим сна и в целом следить ними, а также обеспечить Кассию и его детям безопасность — мало ли, вдруг озлобленные ученики захотят отомстить им за то, что те отобрали у них их счастливые жизни и близких людей? Иными словами, любое искушение причинить своим «хозяевам» вред имплант считает и сожжёт мамкиным бунтовщикам мозг. В общем, им сразу дали понять, что они никто и звать их никак. Так, расходный материал, у которого одна задача — справляться с тем, что от тебя требуют, развлекать людей во время боёв, иначе с ними просто попрощаются и никто о них больше не вспомнит. Обнадёживает. Рикс ненавидел тех, по чьей прихоти он оказался здесь и по чьей прихоти его родители сейчас удобряют землю. Будущих бойцов заселили в своего рода общежитие, и сразу после этого начались тренировки. Изнуряющие, тяжёлые, выжимающие из них все соки. Остер сочетал их с ежедневной тоской и неугасающей болью по прошлой жизни. И он видел, что у остальных учеников все в точности так же. Он понимал, что кто-либо из них вряд ли горел желанием распрощаться со спокойной жизнью и посвятить всего себя мордобою. Он понимал, что даже их «учителя», которые заставляют их работать до седьмого пота — такие же рабы и их отличие лишь в том, что они в своё время прикладывали много усилий и добились больших результатов, завоевав расположения старика Кассия. Поэтому Рикс быстро нашел со своим коллективом общий язык. Это оказалось единственным, что улучшало его настроение в этом беспросветном мраке. Его новые друзья Афий и Орвон оказались хорошими и интересными людьми. Афий всегда успокаивал Рикса своей способностью сохранять улыбку на лице даже в самых тяжёлых ситуациях, а Орвон разряжал атмосферу, рассказывая явно выдуманные истории своих похождений. Их наставники Гарс, Граут, Сторция и Хотч поначалу казались Риксу врагами, но позже стало понятно, что они такие же люди в непростом положении со своими историями из прошлого, мыслями и эмоциями. Они лишь достойно выполняют то, что от них требуют. И даже дети самого Кассия оказались не такими, как их отец. Да, они абсолютно разные по характеру, но даже в жестокой Августе Рикс не увидел настоящего желания издеваться над «подчиненными» и заставить их страдать, лишь безобидное желание развлечься и немного украсить свою жизнь. Про полных человеколюбия и уважения даже к рабам Лабеля и Паулину Рикс вообще не мог сказать ничего плохого. Одна проблема: Рикс скучал по Тори, которая осталась единственным человеком, который связывал его с прошлой жизнью — остальные его близкие мертвы. Как она там? Она ведь даже не знает о том, что случилось с Риксом, хотя о смерти семьи Остеров ей наверняка известно. За последние пару лет Рикс так привык к ней и их совместным прогулкам, что эта утрата — одна из — ощущалась неприятной пустотой внутри. Однако он ничего не мог с этим поделать — у него нет ни средств связи, ни даже информации о том, где Тори и в безопасности ли она сейчас. С горем пополам Рикс приспособился к новой жизни по столь жёсткому графику. Их готовили к отборочным турнирам, усиленно тренировали, кормили за старания, чтобы не тратить одинаковое количество еды на всех, включая и тех, кто не справляется с требованиями Кассия и четверки их наставников. Иными словами, Остер понял, что на данный момент его жизни ничего не угрожает, и это его успокоило. И на том спасибо, как говорится. Но, как выясняется позже, этому не суждено было продлиться долго. Не успел Рикс немного оправиться после смерти родителей, так жизнь снова подкидывает ему испытания и ставит в абсолютно фантастические ситуации. Неприятные ситуации.***
Однажды Риксу не повезло выйти ночью в холл за стаканом воды. Просто попить воды. — Ни звука, — раздается шипящий шёпот у его уха и Рикс чувствует, как его рот зажимает чужая ладонь, а шея оказывается в захвате. Он нервно сглатывает, кадык поднимается и опускается, неприятно упираясь в чужую руку. Он знает этот голос. Хотч. У него от этого зловещего шёпота аж желудок скрутило. Он хочет обернуться и спросить, в чём дело, но понимает, что сейчас это подобно смертному приговору. Сейчас Рикс не может действовать вопреки требованиям опытного бойца, против которого у него нет никаких шансов. — Сюда, — вновь шепчет Хотч, оттягивая юношу в помещение за массивной дверью. Вдалеке раздаются шаги. Рикс быстро схватывает: он оказался втянут в чужие дела и интриги, которые никак его не касались до этого момента. Ну вот нахрена ему сдалась эта вода? Спал бы себе спокойно. Как назло, механизм двери заклинило и юношам пришлось пролезать через щель между стеной и самой дверью, пока звук шагов раздавался все ближе и ближе. Его охватило мерзкое чувство паники, по спине ручьём бежал пот, дыхание сбивалось от поступающего липкого ужаса и от осознания того факта, что их могут обнаружить те, кому, судя по реакции Хотча, это было совсем не нужно. И все же у них получается протиснуться в это помещение. Хотч, затаив дыхание и прислонившись ухом к двери, прислушивается: через несколько секунд шаги раздаются прямо за дверью. Более того, там явно не один человек. Риксу безумно интересно узнать, что же, черт возьми, происходит и кем были те люди в холле, но он понимает, что сейчас это его не касается и Хотч вряд ли объяснит ему. Хотел бы — уже бы объяснил. Когда звук шагов удаляется от их укрытия, Хотч разворачивается лицом к Риксу. Поймав его взгляд, юноша видит, что даже сейчас он абсолютно спокоен. В его глазах привычное ему спокойствие и хитреца, хотя воздух вокруг буквально пронизан враждебностью и напряжением. — Теперь я хочу послушать тебя. Что ты делал в коридоре ночью? — Я… я… — Рикс нервно прочищает горло. — Я ходил за водой! — Он не смог придумать ничего лучше, кроме как сказать правду. Хотч аж прыснул в кулак. Рикс понял: идея провалилась. — Я понимаю, ты не хочешь выдавать свои тёмные секретики. Но неужели у тебя не хватило фантазии придумать что-то другое? Что-то более убедительное? — Я не вру! Хотч тяжело вздыхает. Остер ловит на себе его взгляд, который вмиг стал хищным. — Надеюсь, ты понимаешь, что ситуация не на твоей стороне? — Хотч тут же сжимает на шее Остера крепкие пальцы. Рикс кашляет и сопротивляется изо всех сил, но, как он и думал изначально, это бесполезно. — Я бы на твоём месте не стал лгать своему учителю. — С чего бы мне врать?! — Рикс сдавленно хрипит, каждое слово даётся ему с трудом. — Действительно. — Хотч вновь вздыхает и убирает руки с шеи ученика, встряхивая их. Рикс вновь падает на колени, заходясь кашлем. Темный плиточный пол плывет в его глазах яркими пятнами. У него точно останутся синяки, которые вызовут у окружающих вопросы. — Значит так, — Хотч присаживается перед ним на одно колено, начав говорить угрожающим тоном. — Я знаю, что ты думаешь о месте, где оказался, но нам здесь крысы тоже не нужны. Крысы? Хотч считает его шпионом? Его, двадцатилетнего юношу, который потерял родителей, лишился всего и теперь тренируется в поте лица для того, чтобы квасить другим людям лица на потеху публике? Какой абсурд. — Думаю, ты догадываешься, что произойдёт, если мы с тобой снова увидимся тут, — Хотч улыбается в своей привычной манере. Издевается. — Но я предлагаю тебе сделку. Он поднимает глаза от пола. — Ты никому не рассказываешь о том, что видел меня здесь — я никому не рассказываю о нашем маленьком свидании. Ты, конечно, можешь отказаться или не сдержать обещание. Но в таком случае утром найдут твой остывший труп в постели. Понимаешь? Рикс рассеянно кивает. — Отлично. Они встают с пола, и Рикс, немного придя в себя, осторожно интересуется о том, в каком помещении они всё-таки оказались. Так, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Хотч любезно ему рассказывает о том, что здесь хранятся все трофеи и награды за удачные бои. После этого они расходятся и Остеру кажется, что ещё какое-то время Хотч следит за тем, чтобы тот пошел чётко к себе в комнату, а не куда-то ещё. Рикс не может знать этого наверняка, но он чувствует на своей спине чужой пристальный взгляд. Он возвращается к себе в страхе, смятении и злости. С одной стороны, ему безумно хочется при возможности приложить Хотча пару раз головой о стену, с другой — он даже подумать не мог, что окажется замешан в чем-то подобном. Теперь ему надо быть осторожнее, потому что любое его действие могут неправильно трактовать. На следующий день Рикс не застает Хотча на утренней тренировке, что вызывает у него много вопросов. Неужели это из-за их ночной встречи? Рикс спрашивает это у Граута, Гарса и Сторции, но те лишь загадочно молчат, при этом иногда кидая странные и хищные взгляды в его сторону. Они всё знают? Что-то явно произошло. В этот же день Кассий приглашает Рикса к себе на разговор.***
— Вы предлагаете мне что? — Рикс ошарашенно смотрит на спокойного Кассия перед ним. — Заменить Хотча? Каково же было удивление Остера, когда он узнал, что четверка их учителей — шпионы Флавия в буквальном смысле? Что они собирают информацию и продают ее нужным людям, чтобы таким образом заработать? Нет. Он не должен быть здесь. Жизнь Рикса вновь завернула туда, куда не нужно. — Временно. Пока он выбыл из строя. — Но почему я? — Понимаешь, Рикс, все мои бойцы — люди без стремления к жизни. Они потеряли всё, им нечего лишаться. Поэтому обменять их на какой-то пустяк проще простого. — Флавий задумчиво чешет подбородок. — По сути, у них, как и у тебя, нет выбора, принимать мое предложение или нет. Но где гарантия, что эти отчаянные люди не решат, что игра не стоит свеч и не бросят дело на полпути? «Старик хитёр. Выбирает только тех, кто готов бороться до конца» — про себя отмечает Рикс. Действительно, как бы плохо он ни относился к Кассию, ему стоило признать, что он действительно знает, что делает. — Да и люди лучше работают, если им что-то предложить взамен. — Остер заинтересованно поднимает брови. Флавий подмечает изменение его настроения и расплывается в довольной улыбке. — Рикс, тебе говорили что-нибудь про родителей? Что они кому-то перешли дорогу? — Да, помню… А в чём дело? Кассий, удовлетворённый его ответом, кивает. — Хорошо. Твои родители участвовали в экспериментах в области генной инженерии. Слышал когда-нибудь? — Нет… Но почему я должен вам верить? Где гарантия, что вы мне не врёте?! — Вспыхивает Рикс. Он точно не хотел, чтобы его шантажировали информацией о его мертвых родителях, которых нужно было похоронить, а не вспоминать ошибки и темные дела их молодости. — А у тебя есть выбор? — Кассий ухмыляется. — Ты либо веришь моим словам, либо причина смерти твоих родителей так и остаётся загадкой для тебя. «Сукин сын!» — мысленно злится Рикс, но на деле выдаёт абсолютно другое: — Я вас понял. — Старается говорить как можно спокойнее, чтобы не выдавать своих эмоций. — Отлично. Надеюсь, ты меня не подведёшь и я не зря в тебя инвестирую. После этого Остер уходит. Гарс и Сторция, направляясь в корпус общежития вместе с Риксом, сначала обсуждают его новую «работу», делятся нюансами, вводят в курс дела. В их интонациях читается некая мрачность, и Рикс, вспоминая про отсутствие Хотча, понимает, что ввязался в опасную игру. О. Точно. Рикс забыл спросить Флавия о том, что именно произошло с Хотчем и где он сейчас, поэтому решает спросить это у своих учителей. — Последствия неудачной вылазки, — мрачно заключает Сторция. Рикс видит, как уголки ее губ приподнимается в гримасе раздражения. — Кое-кто захотел прихватить лишний груз и… вот. Если захочет, сам расскажет. — Он в госпитале? — Да, в медотсеке. Если хочешь, можешь к нему сходить, он там один. Хотя… — Сторция задерживает взгляд на шее Остера, усмехаясь. Тот вопросительно поднимает бровь. — Думаю, после такого парень не захочет к нему приходить, — внезапно подаёт голос Гарс, широко улыбаясь во все тридцать три зуба. — Это на Хотча не слишком похоже. Болят? А, точно. Рикс уже даже забыл о том, что после того столкновения в холле у него действительно остались синяки, из-за которых Афий, Лабель и Паулина кидали на него обеспокоенные взгляды, но так и не решились напрямую спросить о них. Он тянется рукой к шее, ведёт ладонью по выжелтевшим пятнам, а затем безразлично пожимает плечами. — Да нет. Уже не особо. На этом они расходятся. Гарс и Сторция направляются по своим делам, а Рикс идёт к себе в комнату, решив обдумать всё, что сегодня произошло. Рикс садится на кровать, уставляясь пустым взглядом в плиточный пол. Неподалеку глухо шумит вентиляция, — его единственный собеседник в этой комнате — настраивая на нужные размышления. Что Кассий знает о его родителях, чего не знает сам Рикс, с которым мать и отец всегда делились самым сокровенным и просто обожали своего сына? Чем они таким занимались? Тем не менее, что бы Кассий ни сказал, Остер никогда не сможет сомневаться в своих родителях, никогда не сможет осуждать или злиться на них, ведь они подарили ему счастливое детство и были так жестоко убиты. Но всё-таки ему стоит признаться, что слова Кассия об экспериментах его заинтересовали, и от мысли о каких-то тайнах и недомолвках у него неприятно ноет в груди. Правда, нет никакого смысла сейчас об этом размышлять, ведь на данный момент у него есть лишь крупицы информации, которые Кассий любезно ему предоставил. Сейчас ему надо лишь выполнять то, что от него требует сам Флавий, взамен на новую информацию о деятельности своих родителей? Остер вздыхает. При мысли о его новой «должности» в голове всплывает образ уже другого человека. Он заменяет Хотча? А он сам вообще об этом знает? Или Кассий решил, что, пока он отстранён от дел, ему не нужно об этом знать? Если всё-таки знает, то как вообще сам к этому относится? А если не знает, но, вернувшись в строй, узнает, что его под шумок заменили на новичка, которого он начал считать шпионом, каково будет его негодование? Возможно, до недавних событий Риксу было бы неловко перед ним. Учитель и хороший парень, как-никак. Но после недавнего происшествия Остер сомневается, что у него сейчас осталась хоть какая-то совесть перед ним. Конечно, он злится и все ещё хочет поквитаться с ним при возможности, поэтому его размышления — вопрос скорее справедливости, нежели искреннего сочувствия к Хотчу. Поймав решительный настрой, Рикс встаёт с кровати и направляется в тренировочный зал: его голова не справляется с таким объемом новой информации. На сегодня с него рефлексии достаточно.***
Проходит несколько дней. Бойцам объявляют о том, что вскоре им придётся лететь на отборочные турниры, поэтому нагрузки на тренировках усилились. Хоть их и предупредили, что на арене будут установлены силовые поля, которые обеспечивают почти моментальное заживление ран, никто не говорил, что им не могут размозжить голову о стену или вырвать кадык, с чем уже никакое поле не справится. Для Кассия, может, эта потеря не столь значительна, но умирать на потеху публике или терпеть поражение никто из бойцов уж точно не хотел. Они отрабатывают всё: рукопашный бой, болевые приемы, мечи, щиты и другое холодное оружие, несмотря на то, что сейчас это является пережитками прошлого. Дело в том, что сейчас бои являются целой индустрией, настоящим развлечением, прямо как в далёкой древности. И обычный рукопашный бой со временем может попросту наскучить, особенно тем, кто является ценителем или завсегдатаем в подобных местах. Поэтому у них такое разнообразие оружия и видов боя. — На сегодня всё, — громогласно заключает Граут, окидывая учеников строгим взглядом. — Неплохо справляетесь, но не смейте расслабляться и не смейте опозориться в бою! Нельзя подводить Кассия. Бойцы понемногу расходятся. В основном все направляются в корпус общежития, но есть и те, кто решают сходить на кухню или в купальни. После таких нагрузок Риксу тоже бы не помешало сходить ополоснуться. Он вытирает струящийся по лбу пот, чувствуя приятную боль в мышцах рук. Да, со временем тренировки стали для него некой отдушиной, хоть он никогда не был фанатом спорта или здорового образа жизни. — Рикс, — напоследок окликает его Граут, когда они остаются одни на площадке. Остер оборачивается. — Хотч хотел тебя видеть. Его брови поднимаются вверх от удивления. — Меня? Зачем? — Не знаю. Сам спросишь. Остер уходит в смятении. С чего вдруг Хотч захотел с ним поговорить? Наверное, есть смысл к нему сходить. Мало ли, к чему его игнорирование просьбы встретиться может привести с учётом их нынешних отношений и положения дел. Предварительно всё же сходив в душ, Рикс направляется в медотсек, расположение которого ему любезно подсказала Сторция, так как Рикс там ещё ни разу не бывал. Помещение его встречает белизной стен и потолка, множеством мониторов, шумом медицинских приборов и характерным запахом больницы: бинтов, лекарств, крови. За одной из белых ширм слышится шорох и ворочание. Рикс, глубоко вздохнув и морально подготовившись к вероятно непростому разговору, направляется туда. Навстречу ему выходит Хотч с повязкой на левом глазу, перебинтованный, хромающий — побитый, одним словом. Рикс удивлённо замирает. Наверное, он ожидал… не это. Неужели настолько неудачная вылазка? — Не могу же я не встретить гостя, — Хотч улыбается, но улыбка выходит кривой, неестественной, после которой парень хмурит брови в гримасе боли. Мда. Он протягивает Риксу руку в знак приветствия. Остер какое-то время недоуменно смотрит на него, но всё-таки пожимает протянутую руку. После недавнего происшествия странно понимать, что роли так быстро поменялись: теперь раненый Хотч в невыгодном положении, а Рикс, напротив, полон сил и находится у Флавия на особом счету. — Ты… Кто тебя так? — Да… — Хотч тушуется, отводит взгляд куда-то в сторону. Видно, что не горит желанием делиться подробностями. — Да так. Не обращай внимания. — Он молчит несколько секунд, но потом вновь поднимает взгляд на собеседника. — А что, уже списал меня со счетов? Рикс пожимает плечами и решает всё-таки ему подыграть, хоть и не понимает такую любезность по отношению к его персоне после недавних угроз. — Тебя хрен спишешь. — Улыбается. — Ничего, всех новичков точно переживу. Секунда — и Хотч смотрит на Рикса уже без тени иронии. Шутливой атмосферы будто и не было. Хотч кивает в сторону кушетки, предлагая присесть. Видимо, разговор будет долгим. Рикс догадывается, что Хотчу наверняка тяжело долго стоять на ногах, поэтому принимает предложения, усаживаясь на ближайшую кушетку. — Я насчёт недавнего. Ты не в обиде? Работа такая, сам понимаешь. Когда сам являешься шпионом, многое вызывает вопросы. Нужно было тебя проверить. Рикс думает. Может, он ещё не готов сказать ему чёткое «я не в обиде», однако он уже не ребёнок и не имеет привычки демонстративно обижаться, надувая щёки. Понимает, что сейчас всё-таки находится не в том положении, чтобы портить отношения с кем-то из своего окружения, тем более со своим учителем. Нет смысла держать обиду на того, с кем ты работаешь в команде. Поэтому он решает согласиться на перемирие, а там будь что будет. — Может, если бы я был на твоём месте, — начинает юноша после недолгой паузы, — то подобные походы за водой ночью меня бы тоже насторожили. Всё нормально. — Рад это слышать, Рикс. — Он вновь улыбается. На этот раз его улыбка не кажется Остеру неестественной. Раз уж они захотели наладить контакт, то Рикс решает рассказать ему о том, что его тревожило последние дни. — Кстати… А ты уже в курсе, что… — Да, — перебивает его Хотч, — мне рассказали Гарс и Сторция. — И?.. — тянет он, стараясь не выдавать голосом своего волнения. — И? — с некоторой дерзостью повторяет Хотч, — слишком рано ты в это все ввязался, красавчик, вот что. Рикс вздыхает. Хотч говорит спокойным, ровным голосом, но его глаза не врут: не слишком он рад подобному положению дел. Наверное, юноша может понять его, но он и сам-то не горит особым желанием работать шпионом у Кассия на побегушках. Повисает неловкое молчание. — А ты… — Рикс решает перевести тему, с головы до ног окидывая собеседника взглядом. — Как надолго тут? Что говорят врачи? Хотч хмурит брови. — Мне... предстоит операция. — Так... тебя не будет на турнире? А я то надеялся, что ты мне будешь кричать, что я двигаюсь как корова на льду. Очень ободряет, знаешь. — Юноша широко улыбается, обнажая зубы. Предпринимает попытку развеять атмосферу и подбодрить Хотча. Хотч в ответ растягивает сухие губы в ответной улыбке, но карие глаза всё ещё остаются несколько печальными. — Ничего, вернусь и устрою тебе такую взбучку — мало не покажется. Гарс и Сторция вас наверняка любят и жалеют. Со мной такого не будет. — Буду ждать. — Рикс осторожно хлопает его по спине, чтобы ненароком не сделать ему хуже. — Поправляйся. После этого Рикс уходит к себе, понимая, что на душе стало немного легче. Мир не рухнул, Хотч не попытался придушить Рикса во второй раз и не пообещал убить за то, что тот занял его место. За окном темнеет.***
Больше Хотч его к себе не приглашал. Проходит несколько дней. День турнира все ближе и ближе, волнение и паника все сильнее чувствуются в коллективе молодых бойцов. Чувствительный по своей натуре Орвон выглядит крайне поникшим, а дети Кассия пытаются настроить своих подопечных на позитивный лад словами поддержки. Миролюбивая натура Лабеля и Паулины пришлась по духу абсолютно всем в их коллективе, а разочаровывать такую женщину, как Августа, не хотелось никому. Рикс знал это наверняка. Сторция, Граут и Гарс готовят молодых бойцов к самым подлым приемам противников и самым худшим исходам боя. Делятся своим опытом, рассказывают про выдавленные глаза, вырванные кадыки и удары в спину. Бойцам повезло, что в их коллективе есть такие опытные люди, как их учителя, которые могут дать дельный совет и рассказать всё как есть. Без всяких прикрас, учений о правильном и честном бое, где никто и никогда не кидает в глаза песок и не бьёт со спины. После изнуряющего спарринга Рикс решает немного вздремнуть, ведь он так устал, а кровать такая мягкая и прохладная… Прямо как дома.***
Просыпается он ближе к ночи и видит, что яркое и палящее солнце Блора сменилось синим вечерним небо, которое на стыке с землёй окрашивается в лиловый цвет. От солнца на горизонте осталась лишь ярко-красная полоса. С улицы в его комнату доносится прохладный ветерок, шум густой травы и спокойного моря: он уснул с открытым окном. Хоть они сейчас и живут рука об руку с техникой и различные роботы, импланты, синтетические сады и прочее сейчас можно встретить чуть ли не на каждом углу, в любом городе, подобные пейзажи настоящей природы от этого менее красивыми никак не становится. Природу нельзя ничем заменить. Вечер встречает его крайне дружелюбно. Рикс садится на кровати, запускает холодные пальцы в спутанные после сна короткие русые волосы, вытягивает ноги и устремляет свой взгляд к морю неподалеку от корпуса. Встроенные в чип часы любезно подсказывают точное время: «21:37». Через полчаса дадут отбой, все бойцы пойдут отдыхать и набираться сил перед завтрашним днём, а Рикс после дневного сна чувствует себя. Он даже готов найти себе какое-то занятие, так как ближайшее время снова уснуть он точно не сможет. Вот только чем? Раньше в такие моменты он звал гулять Тори или друзей и те обычно соглашались. Они могли ходить куда угодно: в кино, на спортивную площадку, в торговый центр или кафе. А сейчас ему чем заняться? Куда пойти? Первым делом он решает прибраться в своей комнате, с улыбкой вспомнив ворчание мамы о том, что Рикс — неряха, за которым вечно надо убираться. Уборка занимает у него от силы минут пятнадцать, ведь комната вполне чистая и без его вмешательств. Рикс просто переставляет некоторые предметы в другие, наиболее подходящие, по его мнению, места, на некоторых задерживая свое внимание из любопытства. Ничего интересного. Затем он вновь ложится на кровать, устремляя взгляд к белому потолку и сложив руки на груди. Наверное, этой уборкой он также пытался успокоить своё волнение перед завтрашним вылетом, ведь, несмотря на наставления Граута, Гарса и Сторции, внутри Рикса копошится мерзкий червь сомнений, подсказывающий, что не все из них справятся с завтрашней задачей. Рикс в решительном настрое поднимается с постели, направляясь прямиком в холл. И плевать, что на часах уже «21:54» В оглушающей тишине холла его шаги кажутся слишком громкими. Не сбавляя скорости, он оборачивается, снедаемый чувством дежавю: никого. Хотя ему, как одному из шпионов Кассия, теперь ничего не угрожает даже ночами в огромных коридорах корпуса. Наверное. Медотсек всё ещё открыт, что не может не радовать Рикса. По глазам, привыкшим к темноте холла, бьёт яркий свет ламп: его даже на ночь не выключают, что-ли? Он тихо проходит к импровизированной палате Хотча, не желая будить его, если тот вдруг уже спит. Однако за ширмой слышится шорох одеяла. — Тебя жизнь ничему не учит, Рикс? — Хотч наигранно хмурится, приподнимаясь с кровати. — Привет, — Рикс пропускает мимо ушей его замечание, широко улыбаясь и усаживаясь на край кушетки. — Не разбудил? — Поверь, единственное, что я здесь делаю, это сплю. Иногда ко мне приходят Гарс и Сторция, чтобы проверить, не умер ли я. — Улыбается с привычной ему веселостью. — И как ты сейчас? — Уже лучше. Совсем скоро у меня будет операция. Возможно, даже завтра утром. — Повисает недолгая пауза. — Рикс, я никогда не поверю, что ты проникся любовью к своему учителю и пришёл потому, что соскучился. — Его тон тут же становится серьезным; он смотрит на юношу напротив откровенным и прямым взглядом. — Рассказывай, что случилось. Остер переводит взгляд с белоснежной ширмы на Хотча. Наверное, действительно нет смысла оттягивать. — Как ты готовишься к бою, Хотч? Может, есть какие-то свои способы? Хотч размышляет пару секунд, а затем поднимается с постели, — он всё ещё хромает — кинув тихое «пошли». Рикс поднимается следом за ним. Они выходят на улицу. Хотч, хромая, опираясь о стены или о плечо Рикса, иногда делая остановки, — Риксу в один момент даже становится неловко от того, что он вообще потревожил его в таком состоянии — ведёт его какими-то длинными путями мимо корпусов, тренировочных площадок, по кустам и зарослям, пока они не приходят на небольшую обрамлённую с одной стороны кустами лужайку, с другой — стеной тренировочного зала, расположенного прямо на краю берега. Получается этакий треугольник земли, не заросший сорняками и кустами. Прямо у стены стоит небольшая скамейка. Рикс стоит в десятке метров от обрыва, внизу которого угрожающе шумит море, разбиваясь о скалы. Это место, к которому Хотч вёл его минут пять-десять, отдаёт какой-то интимностью и личной атмосферой, уютом. Рикс понимает, что этот укромный и затерянный уголок Блора никто никогда даже при желании не найдёт. Это возможно лишь Хотчу. Может ли Рикс это расценивать как знак доверия с его стороны? Если да, то с чего вдруг он так проникся симпатией к нему? Рикс ведь даже ничего не сделал для него. — Красиво… — Рассеянно тянет он, очарованный атмосферой этого места. — Часто тут бываешь? — Нет. Только когда нужно побыть в одиночестве и собраться с мыслями. — Хотч садится на скамейку и похлопывает рядом с собой, приглашая Рикса. Тяжело вздыхает и откидывается на стену позади, вскидывая голову вверх, к звёздному небу. — Я нашёл это место случайно, ещё давно. Уверен, никто, кроме меня, тут не бывает. Видишь, как тут все заросло. — Он указывает здоровой рукой на кусты внушительных размеров у обрыва и рядом со стеной, скрывая это место от посторонних глаз. — А давно ты здесь? — Неуверенно спрашивает Рикс, боясь разрушить момент и потревожить покой Хотча. Хотя это место так и располагает к душевным разговорам. Тот отвечает не сразу. — Пару лет. — И как тебе? — Я давно привык. Уже и забыл, что когда-то жил иначе. Рикс осторожно интересуется: — Расскажешь? Хотч пожимает плечами: — Что рассказывать-то? Жил обычно, как все люди. Учился, работал, увлекался техникой, хотя мои родители — цирковые артисты. — Он улыбается. Рикс тяжело вздыхает, опираясь руками о колени. Он рассеянно смотрит куда-то под ноги, на траву. Ему становится совсем невесело. — А моих убили. Хотч тут же мрачнеет. — Извини. — Все нормально. Я же сам спросил. — Отмахивается Рикс. Они молчат какое-то время. Хотч первым нарушает тишину. — Тебе тут как вообще? — Я скучаю по дому. — Честно сознаётся Рикс. — По родителям, по своей прошлой жизни. Но с другой стороны, я понимаю, что уже ничего не будет как раньше. Всё слишком изменилось. — Душевная боль сильно распирает его грудь и Рикс запускает пальцы в волосы, со злостью сжимает у корней и жмурится, не справляясь с наплывом негативных эмоций. Горло схватывает спазм, а темнота под веками идёт цветными пятнами. Он так хотел вернуться домой, поэтому сейчас ясное осознание того, что возвращаться ему, по сути, некуда, даётся очень непросто. Ничего уже не будет как раньше. Дом в Паитруме, в котором все вещи наверняка так и остались лежать так же, как и за пару минут до проникновения, ставшего для их семьи роковым, наверняка будет Риксу лишь напоминать о счастливом детстве со своими родителями. Он даже не уверен, сможет ли продолжать отношения с такой дорогой ему Тори с её роскошными рыжими косами, которые Остер так обожал, как ни в чем ни бывало общаться со своими друзьями, которые наверняка до сих пор не знают о том, что с ним произошло и где он сейчас. Он один в этом мире. Абсолютно потерянный. Хотч молча кладёт ему здоровую руку на спину и внимательно следит за состоянием Рикса. Даёт справиться с этой немой истерикой самостоятельно, считая, что какие-то слова поддержки сейчас будут лишними. Рикс этого, конечно, сейчас не видит, но брови его собеседника надломлены в искреннем переживании, а в карих глазах плещется что-то похожее на волнение. Какой абсурд: чуть больше недели назад Хотч душил его в зале трофеев до синяков на шее, а сейчас наблюдает за его душевными терзаниями. Но удивительнее всего в этой ситуации то, что одно лишь его присутствие и рука на спине в знак молчаливой поддержки не дают Риксу полностью опуститься в пучину кратковременных, но от этого не менее болезненных страданий. Воспоминания прошлого проматываются в голове, словно видеозапись. И ведь эта видеозапись — единственное, что у него осталось от жизни в Паитруме. Рикс сидит в таком состоянии пару минут. Потом его отпускает, он разжимает пальцы, — наверняка его волосы сейчас ужасно взъерошены — открывает глаза и тяжело вздыхает. На смену терзаниям медленно приходит совесть, неприятно сосущая где-то в области сердца. — Прости, что тебе пришлось это видеть. Ты ведь привёл меня настроиться на турнир, а я… — Брось, всё нормально. — Хотч осторожно убирает ладонь с его спины и возвращает её на колено — Ты ведь не железный и ясное дело, что быстро с такими вещами не смиришься. Тебе лучше? — Да, спасибо… Хотч задумчиво пинает ногой камешек, что не очень нравится его искалеченному телу: его лицо моментально искажает гримаса боли, и через секунду он сгибается чуть ли не пополам в приступе кашля, который, к счастью, быстро заканчивается. Хотч грязно ругается себе под нос, утирая рот ладонью. А Рикс ловит себя на мысли, что так и не поинтересовался о том, как он себя чувствует и что вообще произошло. В подробностях. Не из вежливости. Мама была бы им недовольна. — А ты расскажешь… — Рикс кивает на его тело, обмотанное бинтами, — как это произошло? Если тебе не сложно, конечно. Хотч отмахивается, уводя взгляд в сторону. Рикс видит, что его здоровая рука немного дрожит. — Долгая история. — Я никуда не тороплюсь. У Хотча не остаётся выбора. Он в подробностях, с экспрессией и злостью рассказывает о том, как они собирали компромат на одного толстощекого политика с крайне сомнительной позицией. Как Хотч с остальными шпионами Кассия следил за ним на протяжении долгого времени. Как он повел себя подобно пьяной свинье, завалившись после бара в бордель и чуть не подравшись за какого-то молодого парня. Как Хотча неплохо так зацепило во время реактивации систем безопасности, когда он пытался вынести всю возможную информацию, чтобы не подвести Кассия, который на него рассчитывал. Как его едва успели вытащить, ещё пара секунд — и его бы уже не спасли. Рикс видит, как его лицо покрывается слоем влаги, рука начинает дрожать ещё сильнее, а взгляд карих глаз, потемневших от незамутненной злобы и ненависти, смотрит прямо перед собой. Он цедит слова сквозь зубы: ему не хочется понимать, что он чуть не откинулся из-за чьих-то плотских утех. — Я тебя не осуждаю, Хотч. — Заключает Рикс. — Ты хотел как лучше. Иногда приходится идти на… на риски. Пусть и такие. Все осталось позади, теперь это будет уроком на будущее. Его собеседник горько усмехается. Видимо, близость смерти способна напугать даже такого опытного бойца, как он. — Знаешь, через несколько секунд от этого урока не было бы абсолютно никакого толку. — Он делает паузу. Повисает давящая тишина. — Как бы ты говорил, если бы я сейчас не сидел рядом с тобой? Рикс замирает с открытым ртом. Он хочет ответить ему, но никакие слова не идут на ум. Мнется, ищет подходящую формулировку, понимая, что вопрос застал его врасплох. — То-то же. — Хотч победно улыбается, довольствуясь попаданием прямо в точку. Только радоваться здесь нечему, поэтому его улыбка выходит печальной. — Ты добр и наивен, Рикс. Именно поэтому сейчас ты заблуждаешься, пытаясь судить… таким образом. Рикс вздыхает. Спорить с Хотчем, наверное, нет смысла: у него опыта в подобных вопросах явно больше, чем у новичка. Он представляет ситуацию, которая сложилась бы при наихудшем исходе событий: они расходятся после встречи в архиве, а утром Рикс узнаёт о мучительной смерти его новоиспечённого неприятеля. Что бы он подумал? Как бы отреагировал? Продолжил злиться? — Не бери в голову. Не тебе с этим жить. — Хотч прерывает его размышления и переводит тему разговора, ушедшую куда-то не туда. — Тебе бы лучше отдохнуть перед завтрашним днём. Постарайся утром ни о чем не думать, потому что холодная голова на арене тебе очень понадобится. Остер усмехается: вообще-то за советом насчёт турнира он и приходил. — Позволь себе один день без мыслей, правил морали и чести. Поверь, это бывает полезным, особенно во время таких событий. Все остальное Сторция и Гарс с Граутом вам наверняка разъяснили, так что большего я сказать не могу. Будь осторожен и береги себя, Рикс. Остер задумчиво смотрит на траву под ногами. Интересно, будь на его месте кто-то другой из его коллектива, Хотч бы так же... волновался за него? — Ладно, всё, теперь иди отсюда. Не мозоль мне глаза. — Беззлобно шутит, как и всегда. В его глазах снова загораются хитрые искры. — Сопровождающий не нужен, надеюсь? Не заблудишься в трёх соснах? — Нет… Ты сам-то доберешься? — Куда я денусь. — Хотч широко улыбается, обнажая белые зубы. Правда, через секунду улыбка сменяется на новую гримасу боли. Рикс чуть подаётся вперёд, чтобы на прощание обнять его — осторожно, чтобы ненароком не сделать ему хуже. На улице по-ночному холодно, и горячие объятья Хотча — единственный источник тепла. Риксу этого вполне хватает. — Береги себя, Хотч. — Ты тоже, чертяка. — Хотч в ответ похлопывает его по спине здоровой рукой, а затем добавляет едва слышимым шёпотом: — Я буду переживать за вас, Рикс. — Все будет хорошо. Мы ещё встретимся. — Ободряюще добавляет Остер, понизив голос до такого же бархатного шёпота. Он отдаёт себе отчёт в том, что подводить и разочаровывать Хотча в данной ситуации ему особо не хочется. На этом они расходятся, и Рикс довольствуется тем, что после этих ночных похождений его голова действительно абсолютно пуста. То ли дело в свежем воздухе, то ли в душевном разговоре со своим учителем. Остер даже задумывается о том, что, может, из Хотча бы получился отличный психолог? Часы показывают «22:56». Отбой прозвучал почти час назад, и Рикс уже успел потерять счёт времени. Уже лёжа в кровати он задаёт себе вопрос: а он вообще когда-то злился на Хотча?***
День выдаётся на удивление солнечным даже для такого города как Блор. Когда Рикс подходит к посадочной площадке, почти всё уже готово: служебные роботы уже заканчивают погрузку всего необходимого. Перед кораблём столпились все бойцы и несмотря на то, что их, по подсчётам Рикса, не больше тридцати человек, шумят они на всю сотню. Хотя их эмоции и чувства сейчас ему понятны. Затем Гарс, встав перед собравшейся толпой, разъясняет все необходимые вещи, говорит пристегнуться, чтобы ненароком не выпасть из удобного кресла в грузовой отсек, рассказывает о том, что полет они проведут во сне, благодаря встроенной функции чипа. Бойцы одобрительно кричат в ответ, показывая, что всем все понятно. После этого приходит сам Кассий в сопровождении своих детей, и бойцы заходят в транспортник, рассаживаясь по своим местам. Перед этим Рикса ловит Лабель и просит зайти его к нему в кабинет. Рикс решает не откладывать это дело. Лабель рассказывает ему о подробностях его недавнего «повышения»: о том, что теперь он может прикасаться к Флавиям, что до этого было строго запрещено, о доступе к докам и арсеналу, о приоритетной медицинской помощи в госпитале. — Ты назначен телохранителем Августы. Зайди к ней чуть позже. Рикс удивлённо вскидывает брови. — Что? Почему она? Я ведь даже не настоящий телохранитель! Лабель поднимает изящную ладонь и начинает задумчиво загибать пальцы. Рикс с улыбкой ловит себя на мысли, что в такой богатой обстановке, одетый в дорогой костюм-двойку, он выглядит действительно важной личностью. — Граут за отцом, Паулине последнее время нездоровится, поэтому Сторция, как единственная девушка в вашем коллективе, закреплена за ней, Гарс за мной. — Он перестает загибать пальцы и переводит взгляд на Рикса. — Остаёшься только ты и Августа. А что касаемо второго… — Лабель хитро щурит глаза, прикрывает ладонью рот и тихо усмехается. — А разве кто-то, кроме нас, знает, что ты новичок? — Нет… К чему ты клонишь? — За последнее время Остер успел подружиться даже с сыном самого Флавия, поэтому Лабель как-то сам предложил ему перейти на «ты». — К тому, что сейчас от тебя не требуется защищать её. Мы ведь едем на турнир, а не на какую-нибудь вылазку, там не придётся спасать её. Но ты будешь выглядеть как телохранитель. — Лабель кивает головой в сторону обтянутого кожей дивана, на котором аккуратно разложена одежда для выхода на арену. — По большей части это только для вида. — Умно, умно. — Заключает Рикс. — А почему об этом рассказываешь ты, а не Кассий? — У отца много дел. Он попросил меня передать эту информацию вам. — Лабель смотрит в окно транспортника, задумчиво поправляя манжет тёмно-синего пиджака. — Я пока ещё только наследник, но в будущем ведь заниматься всем этим придётся, — он обводит жестом весь кабинет, — именно мне. Так что… — Он вздыхает. — Я тебя понял. Что-нибудь ещё? Лабель молча теребит манжет ещё какое-то время, — волнуется? — а потом резко поднимает взгляд на подчинённого. — Да, я забыл тебе сказать. Хотч тоже здесь. Рикс удивлённо распахивает глаза и давится слюной, заходясь недолгим кашлем. Лабель смотрит на него взволнованным взглядом. — Воды? — Нет, спасибо… Он… Как? Он же… Рикс приходил к нему незадолго до вылета — госпиталь оказался пустым, и он не стал особо заморачиваться, подумав, что Хотч мог куда-то пойти прогуляться. Времени до вылета оставалось не так много. — Операция уже прошла. Сегодня утром. Наши технологии могут справиться даже с такими сложными задачами в краткий срок. — А как же… Ну, там, реабилитация? — Это не потребуется. Никакого отторжения имплантов не возникло. «Имплантов? — с ужасом думает Рикс, — насколько всё плохо?» — Он, правда, пожелал, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Сражаться вместе с вами он не будет: в этот раз он управляет транспортником. — А кто ещё об этом знает? — Только ваша четвёрка и наша семья. Можешь попробовать к нему сходить, правда, не знаю, захочет ли он этого. Только не говори ему, что это я тебе рассказал, хорошо? — Лабель заговорщицки улыбается. — Я не подведу тебя, Лаб. Спасибо. — Не забудь зайти к Августе! — Кидает напоследок, когда Рикс уже выходит — почти выбегает — из его кабинета. Однако Рикс думает, что ничего плохого не случится, если он зайдет к Августе… чуть позже. Вторым делом. Его резко, словно разрядом электрического тока, прошибает осознание: он должен увидеться с ним. Не просто может — он должен. После вчерашнего он явно не может оставить все так, как оно есть. Пришло его время помогать Хотчу. Остер моментально срывается с места и почти бегом направляется к кабине пилота под вопросительные взгляды не спящих бойцов. Уже перед массивной дверью он тормозит: а куда он, собственно, торопится? Лететь им ещё долго, а в кабине пилота с Хотчем ничего не случится. Он и сам не знает. Но спокойнее от этого не становится. Дверь ему поддаётся с тихим скрипом. Образовывается маленькая щель, через которую Рикс видит очертания человека. — Хотч? — Осторожно спрашивает Рикс, не открывая дверь полностью. В ответ из кабины слышится раздражённое шипение. — Твою мать… Я же просил! — Цедит сквозь зубы себе под нос. — Рикс, давай не сейчас? Сейчас не время, у меня много дел и… Он не заканчивает предложение. — Дружище, ты не хочешь меня видеть? — Осторожно спрашивает Рикс, прислонившись щекой к двери. — Не в этом дело, Рикс. Не в этом… Его голос абсолютно бесцветный, тихий и монотонный. В нём не слышится прежней хитрецы и весёлости, и у Рикса болезненно сжимает в груди. Он не может это оставить просто так. — Тогда в чём? Что тако… — Дверь со скрежетом открывается, Рикс бесцеремонно заходит в кабину и… застывает на месте с удивленным выражением лица. Он не верит своим глазам. — Ну привет, чертяка. — Хотч печально и болезненно улыбается, развернувшись к Остеру лицом. — Я… я… — Он бессильно разводит руками, не зная, что сказать и как объясниться. Рикс видит его лицо, наполовину скрытое маской, и ему даже страшно подумать о том, что может быть под ней. Его ранее перебинтованная левая рука теперь полностью железная, нетронутыми остались лишь пальцы. По движениям друга Рикс видит, что его импланты работают хорошо, операция прошла нормально, Хотч физически чувствует себя лучше, чем раньше, но по его выражению лица Остеру кажется, что весь мир для него рухнул. — Что с тобой случилось?.. — Осторожно интересуется Рикс, не понимая, что он сам чувствует. Удивление? Непонимание? Сожаление? Хотч мотает головой. — Я не знаю, Рикс… — Он делает паузу, тяжело вздыхая и растирая пальцами переносицу в попытке успокоиться. — Всё пошло не по плану: я чуть не умер во время операции. Меня едва спасли. Всего пара записей, оставленных медботами… У Рикса глаза округляются от ужаса. Он не представляет, как Хотч себя сейчас чувствует. Как так вышло? Неужели он утром, после их разговора ночью, мог получить известие о том, что его новоиспечённый друг не смог пережить операцию? — Я думал, что иду на поправку и что худшее позади, но раны оказались слишком тяжёлыми. Теперь мне кажется, что ничего уже не будет как прежде. Рикс без лишних слов притягивает его к себе и крепко обнимает. Теперь он может не переживать за его здоровье, поэтому мертвой хваткой сжимает черную накидку на спине и прижимается лбом к его плечу, пытаясь вложить в эти крепкие объятия всю свою поддержку и все эмоции. Хотч не менее крепко отвечает на его объятья, обхватывая Рикса поперек спины. — Дружище, ты привыкнешь… — шёпотом начинает Рикс. Ему сложно подобрать нужные слова, чтобы подбодрить Хотча, а не сделать хуже, при этом не сказав какую-то банальность. — Главное, что тебя спасли. Ты не стал другим человеком, для нас ты всё тот же. Хотч горько усмехается. Его дыхание щекочет шею Рикса, и он совсем не задумывается, насколько интимными получились их объятья. Сейчас по-другому просто нельзя. Он так много хочет ему сказать. Рассказать. Обсудить. И ему щемит сердце от этих мыслей. — Хах, легко сказать. Я же знаю, что это не так. — Он говорит это уверенно. Отчаянно и уверенно. Словно других вариантов даже не рассматривает. На самом деле, с грустью и тоской на душе Хотч хочет, чтобы это прекратилось. Чтобы Рикс прекратил это делать. Остер хочет ему что-то сказать, но столь интимный момент был прерван тихим писком приборной панели. Хотч резко оборачивается и Рикс видит, как его лицо медленно искажается в гримасе страха. Он тут же разрывает объятья, бросаясь к панели. — Дерьмо… На нас напали. — Что? — До Рикса не сразу доходит суть слов Хотча. Он стоит, склонившись над ним и приборной панелью, но совершенно не понимает, что тут делает. В коридоре раздаётся грохот. Транспортник сильно тряхнуло. — Твою мать… Дела плохи. Беги к остальным! Рикс пулей вылетает в коридор, наблюдая за тем, как корабль заполняет огромное количество людей, которых явно больше, чем бойцов. Выглядят они очень угрожающе, а из оружия у них автоматы с пистолетами, а не мечи для арены, которыми бойцы собрались драться на арене и которые сейчас кажутся игрушками. Из толпы слышатся агрессивные возгласы, угрозы порешать «этого старого ублюдка» и «старого хрена». Коридор в одно мгновение превращается в кровавую бойню: отовсюду слышны крики, свист пуль, хлопающие звуки крови и падающих тел, громких взрывов. «Августа!» Рикс пулей бежит на второй этаж, изо всех сил стараясь не попасть под пулю. Уже рядом с дверьми ему попадается Гарс, выходящий из комнаты Лабеля и вручает ему пистолет. Рикс никогда не умел пользоваться огнестрельным оружием и видел его лишь в фильмах, но даже его наличие дарило какую-никакую надежду. — На корабле есть огнестрельное оружие на всякий случай. Но никто не был готов к полноценному акту терроризма! Иди к Августе! Рикс кивает ему, наспех желает удачи и судорожно дёргает золотую ручку: дверь в комнату Августы закрыта. Её осторожность радует. — Мисс Августа?! — Кричит Остер, прислонившись щекой к двери. — Это я, Рикс! Внутри щёлкает замок и Августа впускает его в комнату. Гордая, роскошная и величавая женщина, способная заставить подчинённых склонить головы одним лишь взглядом — но сейчас растрёпанная, растерянная и по-настоящему напуганная. — Что происходит, Рикс? — Спрашивает Августа, пытаясь перекричать грохот и шум, доносящийся отовсюду. — На нас напали, мисс Августа. Судя по всему, им нужен только Кассий, поэтому закройтесь здесь и никуда не выходи… — Что?! Отец?! — Августа эмоционально перебивает его. В больших зелёных глазах читается неподдельный ужас. — Вы сейчас ничего не сможете сделать. — Отчаянно заключает Рикс. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, а вы, прошу, позаботьтесь сейчас о себе. Лишние жертвы никому не нужны. Запритесь, забаррикадуйтесь и лучше спрячьтесь куда-нибудь. В такой суматохе вряд ли кто-то будет вас целенаправленно искать. — Жаль, что мы не смогли поговорить в другой обстановке. Я представляла себе это по-другому. Иди. После этого Рикс присоединяется к сражающимся внизу, осторожно переступая трупы, среди которых он видит знакомые лица, и пытаясь не поскользнуться на них. Впереди он замечает измазанного в крови Гарса, который кидает на пол бездыханное тело, а сбоку — Сторцию с автоматом и аптечками, использующую опустевшие сиденья как укрытие. Она злобно шипит себе под нос, и Рикс разбирает в её словах что-то похожее на «горите в аду, сукины дети», полностью разделяя её чувства. Он падает рядом с ней, прячась от пуль. — Поздновато ты, Рикс. — Строго говорит она. — Я был у Августы. Где Граут? — У Кассия. — Она замечает пистолет в его руках. — Чёрт, надо было научить вас ими пользоваться… Она в двух словах объясняет как нужно целиться, стрелять и перезаряжать оружие, а затем вновь выглядывает из укрытия, целясь. Остер следует её примеру, примечая грузного бородача неподалёку, который занят другими бойцами и не замечает парочку, укрывшуюся за сидениями. Рикс стреляет — пуля прилетает в плечо. Тут же стреляет снова — пуля попадает в шею. Через несколько секунд бородач падает, заливая пол лужей ярко-алой крови. Рикс никогда бы не подумал, что сможет убить человека. — Поздравляю с первым, — ехидно улыбается Сторция, вновь прячась за сиденье. На втором этаже тут же раздаётся грохот, и Сторция вскидывает голову вверх, грязно ругаясь. — Скорее всего, это в кабинете Кассия. Нет, нет, этого не может быть! — Она скалится, сжимает зубы. — Мы тут все передохнем! Будто бы в подтверждение её слов корабль сильно тряхнуло, и Рикс чуть не скатился к противоположной стене, благо успел зацепиться за спинку сиденья. Раздаётся шипение динамиков, а следом и голос оттуда: — Мы падаем! Угол падения слишком большой! Я попытаюсь выправить его, но… не держите на меня зла. Мне жаль. В такой ситуации даже Хотч забыл о том, что его нахождение на корабле было тайной. Видимо, теперь Рикс не успеет ему ничего рассказать. А ведь они только успели подружиться. — Сторция, — Рикс разворачивается к ней лицом, громко вздыхая, — я был очень рад провести с тобой время. Ты замечательный учитель, и я буду помнить тебя… Всю оставшуюся жизнь, получается. — Он пытается улыбнуться от своей неудачной и неуместной шутки. Сторция грустно хмурит брови, складывает оружие, и откидываясь на спинку сиденья сзади. — Я тебя тоже. Мы все очень привыкли к тебе. Ты был хорошим, хоть и твердолобым учеником. В отверстия выбитых окна Рикс наблюдает, как высотки многоэтажных домов становятся все ближе. Через несколько мгновений раздаётся ужасно громкий скрежет и грохот, закладывающий уши. Соприкосновение с твердью пробило днище, и теперь из дыр в корабле торчали острые камни и обломки бетона домов. От мощного удара всех, кто не смог удержаться, разбросало по отсеку. Затем все закончилось.***
Не всё. Рикс пришёл в себя в больнице. «Я что, в раю?» — Думалось тогда ему при виде белого потолка. Однако писк медицинских приборов и невыносимая боль во всем теле дали ему понять, что он в больнице. И он выжил. Врачи смогли собрать его едва ли не по кусочкам. С тех пор начался очередной непростой эпизод в его жизни. Ему пришлось перенести множество операций, через пару месяцев его выписали и он вновь был абсолютно свободен, но была одна проблема: он всё так же находился за тысячи километров от своего дома. В неизвестном городе под названием Сионум без денег, жилья и еды. На Блоре с этим проблем хотя бы не было. На первые заработанные кровью и потом деньги Рикс добрался домой, до Паитрума, а затем и до своего дома. Тел родителей там не оказалось. Рикс знал, что роботы из разных служб наверняка все убрали уже в первые часы, но у него была небольшая надежда хотя бы попрощаться с ними как следует. Ему захотелось попозже узнать о месте их захоронения. Дом оказался вывернут наизнанку. От любимого родителями порядка не осталось и следа. Под обломками металла спал его кот Гендаль — исхудавший, голодный, с облезшей шерстью, озверевший от такой жизни, но живой. Это единственное, что осталось у Рикса от прошлой жизни. Он помнил расположение тайников родителей, в которые папа прятал деньги на чёрный день. К приятному удивлению Рикса, деньги в тайниках были нетронуты, несмотря на ужасное состояние дома. Он вынес оттуда все ценные и нужные вещи, которые только смог найти, а затем отправился к Тори, потому что самостоятельно он не сможет справиться. Хотя Рикс не знал наверняка в безопасности ли Тори и не пострадала ли она в тот вечер. Тори открыла ему. Сказать, что она была удивлена — ничего не сказать. Она сказала Риксу, что его долго искали и, отчаявшись, уже начали думать, что в тот день убили, а тело тщательно спрятали с целью, понятной одному лишь убийце. Рикс ей всё рассказал. В подробностях и с эмоциями. Тори его выслушала и сказала, что он первое время может жить с ней, встать на ноги, а дальше он сам решит. Иронично, что они решили съехаться при таких обстоятельствах, однако до ряда этих событий они жили раздельно. А затем они серьёзно поговорили насчёт их отношений и всё-таки решили разойтись. Параллельно этому Рикс пытался пережить кораблекрушение уже морально. Он вспоминал всех, к кому успел привыкнуть и прикипеть, и понимал, что, скорее всего, больше их никогда не увидит. Вспоминал Сторцию, которую хотел узнать поближе. Гарса, который своей широкой улыбкой мог моментально поднять настроение. Орвона, который напоминал скорее несмышлёного ребенка, нежели бойца, готового убивать. Наконец, он вспоминал Хотча, которому хотел помочь в принятии себя и своего нового тела, в котором не было ничего ужасного. Сразу за этими мыслями приходила сильная боль, потому что все они, скорее всего, мертвы и давно удобряют землю своими телами. Теперь Рикс так и не сможет узнать, что Хотч тогда имел ввиду. Что он должен был прекратить? Какая ирония: Рикс умудрился привязаться к людям, в компании которых оказался поневоле и в результате ужасных потерь в его жизни. Он почти с самого начала понял, что они неплохие ребята и с ними можно подружиться, но чтобы настолько… Однако, как и месяц назад, жизнь не позволяла ему впасть в отчаяние и как следует настрадаться: нужно было вставать на ноги, работать и отомстить за родителей, в конце концов. Он не может спокойно спать, зная, что с убийцами его родителей до сих пор ничего не сделали. Вскоре он стал работать автомехаником на дому, пользуясь знаниями о технике, которые ему дал отец. Иногда мог что-то отремонтировать или смастерить. К счастью, человеческий труд все ещё ценился в подобных делах. Так он и встал на ноги. В свободное время он искал всевозможную информацию. О родителях и их прошлом, о крушении корабля Флавиев, привлекая всевозможные источники. В тот день погибли Кассий, его младшая дочь и сын, несколько их телохранителей в лице Граута и Гарса, а также новички: Орвон Гирер, Афий и ещё десяток бойцов, которые в силу своей неопытности не смогли дать отпор нападавшим. Говорилось и о тех, кто умер уже в больнице. Про Хотча или Сторцию ни было ни слова. Рикс пытался найти информацию о их нынешнем местоположении, однако ничего дельного так и не нашёл. Остер не сомневался, что к этому руку приложил сам Хотч, видимо, боясь чего-то. Рикс догадывался, что его шпионское прошлое сыграло в этом особую роль. На самом деле, он подсознательно боялся лелеять эфемерную надежду о том, что где-то далеко Хотч может быть жив, чтобы в один день не найти на сайтах об этом инциденте информацию о том, что спустя долгое время борьбы за жизнь ещё один телохранитель Кассия умер. Какое-то время Рикс не терял надежду и пытался выйти на их след, чтобы как-то связаться, встретиться друг с другом. Если они, конечно, захотят. Не смог и смирился. Наверное, Хотч отправился на поиски близких, а Сторция – в родной город, о котором всегда говорила со светлой грустью в глазах. Рикс мог только пожелать им удачи в этом. Спустя долгое время смог отпустить и принялся за другие, более насущные дела. А в более насущных делах ему даже помогала Тори, обращалась за информацией насчёт родителей друга к своим связям. Её знакомые казались Риксу не очень надёжными личностями, но, справедливости ради, информацию действительно предоставляли. Так прошло полгода-год. Рикс окончательно освоился, начал зарабатывать и выяснил всю правду о Агнессе и Остере-старшем. Оказалось, ранее они действительно работали над экспериментами в области генной инженерии. Некая организация «Т-103» работала с молекулами ДНК, как и многие учёные современности, чтобы научиться модифицировать организмы, заменять гены, которые вызывают наследственные заболевания. Позднее начались и эксперименты над внедрением в клетки животных вируса, чтобы в будущем суметь извлекать вредоносные участки генов и таким образом дарить людям врождённые иммунитеты. Параллельно началась подпольная работа над созданием биооружия. Вскоре Агнесса забеременела своим первенцем, Остером-младшим, что не стало тайной для ее коллег. Позже им предложили использовать младенца Агнессы в качестве подопытного для экспериментов, исход которых абсолютно неизвестен. Родители Рикса поняли, что не готовы идти на такие риски и решили уносить ноги, перед этим предусмотрительно удалив некоторые важные записи и наблюдения. Вскоре они переехали в город Паитрум, где смогли залечь на дно. У Агнессы родился здоровый сын. Они начали жить тихой, спокойной жизнью. Рикс, честно говоря, боялся узнать что-то более страшное, однако в конечном счёте его тоска по родителям только усилилась. Рискуя своей безопасностью и благополучием, они пошли против планов «Т-103», чтобы уберечь своего сына и его здоровье. Рикс был им безумно благодарен за это. Жаль, что сейчас он уже не может им это сказать. После того, как участников тех подпольных экспериментов, которые даже в наступившем будущем остаются крайне неоднозначным с точки зрения морали вопросом, наказали по закону, Рикс узнал, где похоронены его родители. Он съездил к ним на могилу, поблагодарил за всё, что они для него сделали, со слезами на глазах рассказал о последних событиях своей жизни. Тогда ему вдруг стало интересно, что бы сказал ему Хотч, будь он рядом с ним? Поддержал? Пошутил бы в своей привычной манере с ободряющей улыбкой? Скорее, первое: за время общения с ним Рикс понял, что его шутливость — не более, чем поверхностный образ, ведь в действительно трудные моменты он способен быть абсолютно серьёзным. Порой Риксу очень не хватает его советов и помощи. Даже удивительно, что за месяц-два совместной жизни на Блоре он успел так привязаться к своему учителю. Наверное, трудные ситуации действительно очень сближают людей. Прикрывая глаза, он в тот раз почти кожей почувствовал чужие объятья и руки на своих плечах, жёсткие чёрные волосы, щекочущие его щёку. Переносицу неприятно щипало, в груди болезненно сжималось сердце. Рикс чуть подался вперёд – ему показалось, что по его взъерошенным волосам заботливо провела чья-то тяжёлая рука. Рикс резко открыл глаза, покрытые пеленой слёз – всего лишь холодный ветер осеннего дня. После этого похода на кладбище Рикс принял решение уехать отсюда, решив попрощаться с грузом прошлого, который морально давил на него. Он пообещал себе, что это был последний раз, когда он без задней мысли отдался своим воспоминаниям и страхам. — Мы сможем дальше общаться? — С надеждой в глазах спрашивала Тори, уже успевшая привыкнуть к их совместному проживанию. — Конечно. Хоть и на расстоянии, но ты всё ещё моя близкая подруга. Тори была рада. Она помогла собрать Остеру вещи, отдала Гендаля, который за это время успел вновь нарастить большие и пушистые щеки, проводила на вокзал, а после этого они больше не виделись. Прошло ещё четыре года. Рикс без особых проблем обустроился в Сионуме, продолжив свою работу автомехаником и ремонтируя разные вещи по просьбам других людей. За это время он сильно возмужал, перестал наивно и по-детски смотреть на мир, но, окончательно оправившись от смерти родителей, всё-таки не растерял привычную ему шутливость, весёлость и милосердие. Он всё ещё любил веселиться и гулять с друзьями на выходных, посещать глупые праздники, на которых организаторы крупного телосложения предлагают самым смелым и отважным достать приз с верха балки. На таких конкурсах Рикс обычно побеждал. Как-то он даже начал считать, что по отношению к другим людям это не слишком справедливо, ведь среди них вряд ли есть бывшие бойцы, которых тренировали сразу несколько профессионалов. Можно сказать, его жизнь действительно наладилась.***
В один из будних дней Рикса просит приехать женщина, жалуясь на вышедший из-под контроля робот-пылесос. Обычное дело. Он приводит себя в порядок, кормит порядком обнаглевшего, но безумно любимого им Гендаля, а затем собирается к назначенному времени, берёт рюкзак со всеми нужными для ремонта инструментами и идёт на остановку. Он давно хотел купить себе свой собственный транспорт, но обычно у него нет на это либо времени, либо денег. Поэтому приходится пользоваться такими вещами, как общественный транспорт, который не перестал быть необходимым для повседневной жизни даже в наступившем будущем. Когда Остер садится в полупустой автобус, ничего не предвещает беды. До тех пор, пока автобус не делает очередную остановку, забирая новых пассажиров, куда-то торопящихся по своим неотложным делам, как и Рикс. Среди небольшого потока этих пассажиров взгляд Остера цепляется за мужчину с протезом вместо левой руки. В настоящее время протезы — вещь не новая, но тем не менее люди с полностью замененными руками или ногами встречаются не столь часто, потому что такие операции проводятся только в результате каких-то тяжёлых травм. Наверное, с этим мужчиной произошло что-то очень неприятное, ведь помимо замененной руки Рикс видит вставки имплантов на левой половине лица, большое количество проводов и соединений, плотно впаянных в кожу, а его левый глаз светится ярко-голубым цветом на контрасте с естественным карим. «Очередной протез, — мысленно заключает Рикс, задумчиво прислоняясь виском к окну. — Неплохо его помяло, видимо». Мужчина усаживается за пустое сидение перед Риксом, заставляя созерцать свою спину. Автобус закрывает двери и вновь трогается с места. Загадочный незнакомец тут же достаёт телефон и звонит кому-то. Рикс не может разобрать его слов, но голос и интонация кажутся ему смутно знакомыми. Они разговаривают всего пару минут, а потом мужчина вставляет в одно ухо наушник, — видимо, чтобы ненароком не пропустить свою остановку — и устремляет свой взгляд в окно. Через несколько минут размышлений Рикс складывает два плюс два. И ответ повергает его в шок. Сердце пропускает удар. Да ну нет. Не может быть. Последний раз, пять лет назад, он видел на Хотче маску, скрывающую левую половину лица. Ещё тогда Рикс понял, что под ней находится что-то, что он очень не хочет показывать другим людям. И у него была почти полностью заменена левая рука. И волосы у него были короткими и чёрными. Нет, это что-то из области фантастики. …А если нет? Если чисто представить, что Рикс не ошибается, то шанс такой встречи почти равен нулю. Он не может просто так упустить его из-за каких-то банальных сомнений. Если он всё же обознался, то он просто извинится перед человеком и на этом всё закончится. Он чуть наклоняется вперёд, чтобы его было лучше слышно. Благо, сиденья в автобусе невысокие и расположены близко друг к другу. Рикса всегда это бесило из-за невозможности расположиться поудобнее, но сейчас это очень кстати. — …Хотч? — Осторожно спрашивает он. Незнакомец впереди заметно напрягается. Вынимает наушник и медленно оборачивается, словно за его спиной находится его смерть, а не обычный житель Сионума. Неужели попал? У Рикса бешено колотится сердце. Они сталкиваются взглядами, и первую пару секунд мужчина анализирует сидящего перед ним Рикса со скептичным и одновременно настороженным выражением лица. — С кем имею че… — Он резко замолкает. В следующее мгновение на его лице отражается спектр всех существующих эмоций: страх, смятение, удивление. — Рикс, ты? Боже. Он не обознался. — Я. — Расплывается в широкой улыбке. На смену волнению приходит безудержная радость. — Ты… Как?.. Это… — Хотч не может подобрать правильные слова, находясь в точно таком же состоянии, что и Рикс. — Твою мать… Рикс тут же перелетает на свободное место справа от него, наплевав на то, что оно может быть кем-то забронированно. Риксу кажется, что он вернулся на пять лет, что он снова двадцатилетний мальчуган, который в исступлении бежал по коридорам транспортника, чтобы поговорить с Хотчем насчёт прошедшей операции. Они крепко обнимаются, наплевав на недоуменные взгляды редких пассажиров. Рикс сжимает толстовку на его спине до побелевших костяшек и слышит бархатистый смех, щекочущий ухо. Он действительно соскучился по нему. Несмотря на то, что прошло много времени и что он сумел отпустить события той трагедии, радость от встречи спустя столько лет это уменьшить не смогло. — Воу, воу, осторожнее. — Хотч со смехом отстраняется, — я, конечно, железный, но от такой хватки всё равно могу откинуться. Рикс видит в его разноцветных глазах искры счастья, от которых у него приятно щемит в области сердца. — Прости, я нечаянно. Лучше расскажи, как ты сейчас? — Нормально. Столько всего за это время произошло… Ты сам как, чертяка? — Живу понемногу, — улыбается Рикс. — Боже, я уже думал, что мы никогда больше не встретимся… — Я тоже… Мне жаль, что мы тогда разошлись на такой ноте. Рикс не понимает, что именно он имеет ввиду: незаконченный разговор в кабине или падение корабля. Впрочем, сейчас это не так важно, всё это осталось в прошлом. Важно, что сейчас Хотч сидит напротив него, живой и здоровый. — А, это… — Рикс кивает на левую половину его лица, осторожно подбирая слова. — Ты… — А, ты об этом. Я давно привык. Как бы ни хотелось, у этого, — он указывает пальцем на импланты, — есть и свои преимущества. Рикс так много хочет ему рассказать, спросить и обсудить, но звук останавливающегося автобуса даёт понять, что у него осталось совсем немного времени. От силы минута. — Чёрт, моя остановка… Но, знаешь, теперь ты от меня никуда не денешься, дружище, — с хитрой улыбкой Рикс достаёт из кармана кофты телефон. — Диктуй. Хотч широко улыбается во все тридцать два. Настрой Рикса ему явно по душе.