My boy

В первую встречу, Дайнслейф думает, что судьба ошиблась, но ошибки нет, татуировка идеально складывается с той, что на смуглой руке. Конечно, он не стал бы думать об этом, не будь он уверен, но сейчас никак не проверить — рисунок татуировки остался лишь в его голове. И, возможно, под чернью с прожилками, но этого он не знает. Поэтому он продолжает жадно следить за движениями мужчины на другом конце стойки. Тот абсолютно открыто выставляет свой знак напоказ. «Чтобы завидовали» произносит в голове его весёлый голос. Дайнслейфа, кажется, ведёт. И в этом нет вины алкоголя. Правую руку жжёт. Но не из-за проклятья или энергии артерий... он чувствует фантомные линии своего знака, каждый завиток словно выжигает на руке во второй раз. И он знает, что не только у него. Он ждёт — не может не заметить. Но мужчина упрямо не оборачивается. Рука с бокалом опускается слишком резко, он улыбается слишком ярко и держит спину чересчур ровно. Дайнслейф давит улыбку, не отводя взгляд. Такого он не чувствовал уже давно — никогда, если быть точным. Его душа опоздала, но Дайнслейф думает, что может простить ему всё. А когда мужчина бросает на него мимолётный взгляд в ответ, он убеждается, что отдаст весь мир, вырвет из груди сердце и бросит к его ногам, если потребуется. Потому что в его глазах такие же звёзды. — ... сэр Кэйа... — цепляет из мешанины звуков, чужая рука ложится на плечо мужчины, а тот дежурно улыбается в ответ. Он отступает, словно пёс, получивший команду "ждать". Проходит день, два, неделя. Перед глазами всё мелькают синие волосы, благородная медь кожи. Если бы он не знал наверняка, не признал бы в этом человеке наследника былого величия Каэнри'ах. Но это он. Дайнслейф старается держать себя в руках, обходит знакомую фигуру десятой дорогой, ждёт, а после остервенело дрочит, запершись в своей комнате в отеле, сжимая до жалобного скрипа ткани подушку. Представляет как будет плавиться под его руками смуглая кожа, как тяжело на языке будет ощущаться его напряженный член. Дайнслейф встанет на колени по собственной воле, если этот мужчина попросит. А ещё лучше — прикажет. Его выламывает на кровати от одной мысли об этом. Дайнслейф не называет его имени. Даже в мыслях не произносит. Из его рта это будет звучать жалко и грязно. Но он ждёт. Только дракон может укротить непослушного пса. И он именно такой. Поэтому он получает весть о том, что его дорогой господин едет в Сумеру, он подрывается следом, неизменно сохраняя дистанцию — конечно же знакомый силуэт обнаруживается в ближайшей таверне. А после он встречает маленького принца. И всё катится в Бездну. Они пересекаются, пьют за одним столом, Дайнслейф говорит с ним, но чувствует благоговейную дрожь в коленях, руки немеют. Он не отводит взгляд, запоминая каждую эмоцию, отобразившуюся на лице своего визави. Он растерян. Дайнслейф наслаждается этим, продолжает говорить, раскачивая и без того хлипкий мост между ними. Тогда он сбегает. Держать лицо перед человеком, которому готов отдать всё — трудно. Дайнслейф влетает в свой номер, дверь хлопает за спиной, но дальше он не идёт. Попросту не может. Ноги становятся совсем ватными и он скатывается на пол, сжимает себя через плотную ткань штанов и запрокидывает голову. Перед глазами стоит милое, озадаченное лицо его господина... Вторая встреча наступает чересчур быстро. Дайнслейф может бесконечно врать себе, что готов ко всему, но человек напротив выходит за рамки. Теперь он улыбается. Дайнслейф чувствует себя добычей в лапах хищника. Но он готов возложить свою голову на жертвенный алтарь, если этого хочет он. На тонких слегка обветренных губах играет самодовольная улыбка. Внутри плещется жгучий коктейль из тревоги и предвкушения. Мир взрывается, когда на его правую руку опускается смуглая ладонь. Тонкие пальцы медленно скользят вверх, но он не может отвести взгляд от весёлого выражения лица напротив. Но Дайнслейф знает, что оно будет ещё красивее зацелованным, задыхающимся и дрожащим. — Я всё ещё рыцарь... И моя работа обращать внимание на подозрительных личностей. Особенно на тех, кто пожирает меня глазами. И ему срывает крышу. Первый поцелуй выходит кусачим и агрессивным, они сталкиваются зубами, отчего Кэйа болезненно мычит в поцелуй; его оттаскивают за волосы и впиваются в губы снова, Дайнслейф послушно сбавляет обороты, подчиняется. Между его пальцами скользят чужие, горячие, совсем не похожие на самого Кэйю, отчего его ощутимо потряхивает. Кэйа отрывается от него, всё ещё удерживая за волосы, на его стремительно краснеющих губах застывает улыбка. Он поднимает их сцепленные руки на уровень глаз и Дайнслейф переводит взгляд, в тот же миг выдыхая, — узор на его руке сияет ледяными линиями, пробивается сквозь чернь и жилы, они сплетаются со знаком Кэйи, переходят в злобную голубоватую энергию артерий на смуглой коже. Он не может сдвинуться, пока Кэйа не поворачивает его голову к себе, его губ касается прохладный язык и Дайнслейф окончательно теряет связь с внешним миром. Уставший взгляд и весёлая улыбка; Крепкое вино и ленивые движения; Смеющиеся ямочки на щеках и злобный оскал; Горячие руки и холодный язык; Такой любящий взгляд и властные касания. Кэйа весь сплошное противоречие. И за это Дайнслейф готов отдать ему и себя, и весь мир.