Поцелуи и верность

Когда был объявлен тур по Европе, Хенджин искренне радовался. Как может не радовать человека, искренне увлеченного искусством, путешествие в страны, где это искусство и родилось? Да поначалу его это радовало, но потом все пошло не так. Сначала их рейс в Париж задержали почти на три часа, и им как угорелым пришлось мчаться на площадку для саундчека, даже не заезжая в отель. Потом во время чека, их микрофоны полетели один за другим, и все, особенно Чан переживали, успеют ли их заменить к завтрашнему концерту? Все мемберы были перманентно раздражены и на взводе, поэтому ссора могла возникнуть из-за одной фразы брошенной любым из них. Обычно спокойный Йонбок даже огрызался на девушек-стаф, к которым обычно относился доброжелательно и снисходительно. Он рявкал на них, когда кто-то слишком сильно тянул его волосы при окраске отросших корней в блонд, или когда они слишком заботливо подсовывали ему еду, хотя он в который раз был на диете. Сам Хенджин пытался сохранить спокойствие, но не то что бы у него это получалось. Он за два года уже привык сливать свои эмоции на холст. Но в Париже, в городе который он по настоящему любил, у него совершенно не было на это времени. На эту остановку у них было отведено всего 3 дня, два из которых они будут давать концерты, а один отсыпаться перед перелетом. Потому что такой график не позволял им расслабиться ни на секунду, не то, что заняться хобби, которое приносит умиротворение и позволяет мыслям свободно течь. После двухдневного марафона концертов, в которых он чувствовал только пот и горящие мышцы ног (переодически всплески удовольствия от полного зала, скандирующего ему в ответ) Хенджин лениво собирал вещи в чемодан. На часах было четыре часа пополудни, и он проснулся всего тридцать минут назад, а через час им снова нужно будет выезжать в аэропорт, чтобы проследовать в следующую точку их европейского тура, в Германию. Слава богу, у них будет почти полтора дня до концертов и почти три дня после. Парень клятвенно пообещал себе, что целый день, отлепившись от мемберов и стафа, посвятит Берлинской Картинной Галерее. Закрыв чемодан, он вышел из номера и столкнулся с Феликсом уже тоже готовым выезжать. Лицо Йонбока как всегда в последнее время, когда на него не были направлены объективы камер и взгляды фанатов, было осунувшимся и раздраженным. Блондин окинул Хенджина задумчивым взглядом и почти заботливо буркнул, - ты хоть поспал немного? - Поспал, - согласился Хенджин с ним, - у тебя даже спрашивать не буду, - добавил он себе под нос. Феликс хмыкнул, и слегка похлопав Хвана по плечу, двинулся к лифтам. Хенджин не запомнил ни общий сбор в лобби отеля, ни поездку в аэропорт, ни толпу фанатов встречавших их там, он очнулся уже в самолете, сидя в первом классе и принимая у любезной стюардессы бокал с холодным кофе. Его мысли до этого беспокойно кружившие в голове как рой раздраженных ос и периодически жалящие мозг изнутри, вдруг успокоились, и наступил штиль. Короткий двух часовой полет пролетел быстро, и направляясь в машине в отель в Берлине, парень уже предвкушал как запрется в номере, растянется на кровати и не будет делать от слова НИЧЕГО. Уже позже вечером, когда он выключил дораму и вытянул из ушей наушники, выглянув в коридор, он заметил украдкой возвращающихся от куда-то Минхо и Феликса. На лице у последнего играла загадочная ухмылка. Ну улыбается и слава богу, подумал Хван и решив никого не беспокоить, вернулся в номер и забрался в постель. Следующие два концертных дня прошли на ура, мемберы потихоньку расслаблялись привыкая к ритму тура, а сам Хенджин расслаблялся, больше не чувствуя от них напряжения. Он был очень эмпатичным человеком и зачастую поддавался всеобщему настроению. Но теперь, когда волнения первых дней ушли, а впереди у них целых два выходных, он тоже расслабился. Утром парень проснулся с радостным предвкушением, он быстро принял душ, уложил волосы, съел доставленный в номер завтрак и, нацепив маску и очки, вышел. Сегодня с ним было всего два человека из стафа, один остался ждать в машине, а второй на достаточном расстоянии следовал за айдолом по просторным залам галереи. Хенджин испытывал восторг и внутренний трепет, переходя от одного экспоната к другому, на входе стаф купил для него большой красочный каталог, и больше любых других сувениров, привезенных из разных стран, ему нравились именно они. В любой момент в своей комнате в общежитии в Корее, он мог перенестись в эти воспоминания и оживить их, смотря на красочные иллюстрации. Посетителей было не много, и парень чувствовал себя комфортно, наверное еще и потому, что встретить толпу визжащих стей в картинной галерее в понедельник в 11 утра казалось почти невозможным. Он открыл каталог и нашел ту самую картину, которую хотел увидеть больше других. Поняв ее местонахождение, он широким шагом своих длинных ног в дизайнеских брюках, отправился в нужную сторону. Уже подходя к полотну, Хенджин заметил, что около произведения Караваджо уже стоит какая-то девушка. Незнакомка была высока, стройна, а длинные русые с золотистым отливом волосы легкими волнами спадали до талии. Девушка была одета в пышную темно синюю юбку ниже колена и в приталенный горчичный кардиган, на волосах кокетливо сидела бархатная шляпка в тон юбке. В целом девушка смотрелась очень уместно и естественно в этом месте. Хенджин глубоко вздохнул, но решил не терять времени зря, его у него и так было не много. Он тихо и плавно, как и полагается профессиональному танцору, подошел и встал за правым плечом незнакомки. Он только сосредоточился на картине, как услышал тихий мелодичный голос, произнесший на английском, - «Любовь побеждает всё, давайте же все поддадимся любви» - Что? – переспросил Хенджин тоже на английском, не уверенный, к кому она обращается. - Эта строка вдохновила Караваджо на написание «Амур-победитель», - пояснила девушка и, повернув к нему голову, подняла глаза, посмотрев ему прямо в лицо. Они оказались неожиданно огромными, серо-голубыми пронизанными золотистыми искрами. Губы девушки сложились в мягкую улыбку. - Я тоже пришла посмотреть именно на нее, нам всем в жизни порой не хватает любви. Хенджин хмыкнул, согласно кивнув головой. Он был немного смущен и растерян и этой встречей и необычным диалогом. Девушка снова улыбнулась,- что ж рада была увидеть это. И снова было не понятно, толи она обращается к полотну великого художника, толи к самому Хвану. Незнакомка развернулась чтобы уйти и, вдруг неловко запнувшись, упала прямо Хенджину в руки. Ее губы смачно впечатались точно в его губы (он мог бы поклясться, что никогда не целовал ничего настолько же нежного). На долю секунды у него возник соблазны углубить поцелуй, но девушка уже отстранилась, а с другого конца зала почти бежал к ним возмущенный менеджер. Хенджин опустил руки с её плеч и в шоке переводил взгляд с глаз на губы. Незнакомка посмотрела на спешащего к ним парня, затем на Хвана. Хенджин замер, все еще не придя в себя. - О, не волнуйтесь, я глубоко замужем. Но ведь это не измена, прикоснуться к произведению искусства, пусть даже и губами? И снова нежно улыбнувшись на прощание, легкой походкой направилась к выходу.