Сатору (9:38) Я не говорю, что он мне понравился, просто он МИЛЫЙ и все такое😩🙏🏻
Сёко (9:38) В твоём случае это одно и то же.Сатору (9:40) А если у него кто-то есть?💀
Сёко (9:41) Так возьми и спроси.Сатору (9:41) Если он мне откажет, я больше не смогу зайти в это место⚰️⚰️
Сёко (9:42) Не попробуешь — не узнаешь. Сёко (9:43) Подожди, ты пропустил социологию, чтобы кофе попить??? Сатору отложил телефон, игнорируя последнее сообщение, и взглянул на читающего парня, что не обращал на него никакого внимания: его брови двигались соразмерно испытываемым эмоциям от прочтения, и Годжо умилялся этой картине. На вкус кофе оказался восхитительным. Кажется, это был латте, он это понял по количеству молочной пенки, но вот что за сироп добавил бариста, разгадать так и не смог. Может, удастся спросить вместе с номером телефона. Годжо встал, намереваясь подойти к кассе и сделать задуманное, но волнение скользкой змейкой поползло к желудку, сжимая органы своими чешуйчатыми кольцами. А если откажет? Он отшатнулся, все ещё не привлекая внимания бариста, и встряхнул головой: в следующий раз. В следующий раз обязательно спросит.***
Сатору приходил в кофейню каждое утро на протяжении двух недель. Гето уже привык к его персоне, поэтому помимо дежурных фраз они иногда обсуждали отвлеченные темы, узнавая друг друга получше. Оказалось, Годжо учился на учителя английского языка в университете, что находился неподалёку от этого места, был третьекурсником и любил прогуливать пары, параллельно с этим подрабатывая репетитором для детей начальных классов. Любил выпечку, сладкие пирожные, солнечную погоду, шум городских улиц, текилу, дорогую одежду и приключенческие романы: обожаемой книгой оказалось произведение Джека Керуака «На дороге», у Сатору даже было тату с цитатой оттуда, которую он гордо продемонстрировал, задрав вязанный свитер до локтя: «Я не хочу сдаваться. Обещаю — я никогда не сдамся, я сдохну вопя и хохоча». — Очень.. — Сугуру запнулся, пытаясь подобрать правильные слова. — красиво. Звучит невероятно храбро. — Да, — Годжо кивнул и себялюбие коснулось уголков его губ. — Неописуемая жажда жизни. Я уважаю такое в людях. — Это качество крайне редкое в наше время и отличает достойнейших, — согласился Гето. Они болтали каждый день, и Сатору все больше задерживался в кофейне, игнорируя учебу, недовольные сообщения Сёко и долги по некоторым предметам, погружаясь в обсуждение различных тем. Он узнал, что Сугуру работал только в утренние смены, по вечерам шёл на пары, потому что сам учился на детского психолога. У него была квартира недалеко от работы, и все своё свободное время он тратил на то, чтобы выспаться, иногда разбавляя будни встречами с друзьями. Он любил смотреть триллеры субботними вечерами и острую еду, тишину и ночные пейзажи. Любил джаз-бары и старые пластинки. И Сатору каждый раз подмечал, какие они с ним разные. — Тебе как всегда? — Ага. — Ещё не угадал сироп? — Нет, но скоро это исправлю. Годжо давно бы перепробовал все сиропы в этой кофейне, но его останавливал тот факт, что в личном напитке от Сугуру есть что-то исключительно для него, и это почти интимно. — Вот, держи, — Гето ставит стаканчик на кассу, демонстрируя забавный рисунок с котом. — Ты так стараешься, а ведь я всегда пользуюсь крышкой, — вздохнул Сатору. — Мне аж жаль закрывать это чудо. Годжо взял напиток в руки, ощущая приятное тепло, что распространялось по мужским ладоням. Он хотел было сделать глоток, но резко застыл, туманным взглядом впиваясь в грудь Гето, а потом громко чихнул, пролив немного латте на стойку перед собой. — Черт, — тихий стыд сорвался с языка. — Прости, я все вытру. — Да не переживай, — Сугуру дружелюбно улыбнулся, беря тряпку в руку, пока парень хватал салфетки, стараясь помочь. — Нет, правда, извини, — он сумбурно размазывал напиток, мешая бариста, и случайно задел его нервной дрожью сухих пальцев. — Теперь тут все будет… Вдох. Гето показалось, что воздух застыл вместе с ним, что хрупкость момента осязаема, и если он попытается выдохнуть, то мир непременно расколется надвое. Парень смотрел перед собой немигающим взглядом, но через мгновение его глаза хаотично бегали по помещению, улавливая каждый оттенок, каждый цвет, за который он успевал ухватиться. Его зрачок стремительной резкостью припечатался к лицу Сатору, и Гето шумно выдохнул: — Твои глаза, — мужской голос вибрировал от напряжения, отдавая легкой хрипотцой. — У тебя.. очень красивые глаза. Но Годжо молчал, уставившись на того в немом удивлении. Он не издавал ни звука, каменным изваянием нависая над липкой стойкой. Его взгляд вспышкой искр метнулся к колонке, и в этот миг понимание расцвело в нем красной камелией, пуская корни меж сердечных клапанов. — Я никогда не слышал музыку до этого дня, — он шумно сглотнул, не отрывая взгляд от колонки. — Никогда. Годжо повернулся лицом к Сугуру, у которого на щеках сияло горячее зарево, и не смог сдержать улыбки. У обоих пожарным набатом в ушах звенел стук собственного сердца: парни вглядывались в друг друга, пока слова, что так хотелось произнести, скользили на языке, рассыпаясь на глухую тишину. — Что ты там сказал про мои глаза?***
Кофейня закрылась полтора часа назад, но двое соулметов игнорировали быстротечность времени, наслаждаясь обществом друг друга и хаотичными беседами. Кажется, Сугуру успел узнать о натуре Годжо все, что только мог: как же тот любил болтать, и сколько энергии у него было на то, чтобы шевелить языком, но Гето не был против. Он улавливал каждое слово, разглядывая собеседника, жадно впиваясь глазами во все детали его внешности: от необычного цвета радужки, что сквозила арктической свежестью, до оттенков значков на мужской куртке. А Сатору не позволял выключать музыку и просил записать название каждой песни, что услышал в процессе этого вечера. — Так.. ты был типа дальтоником до этого дня? — Да. Но когда мы коснулись друг друга, мир резко приобрёл цвет, — Гето довольно прищурил взгляд, смотря на своего визави. — У меня даже голова заболела от перенапряжения и новой информации, — он усмехнулся. — Но больше всего поразил оттенок твоих глаз. Они невероятные. Я даже и не подумал бы, что в природе существуют подобные цвета. — Ну, — Сатору неловко опустил ресницы. — Мои глаза — моя изюминка, если можно так выразиться. В детстве замечал, что люди не столько восхищались, сколько вздрагивали, когда я на них смотрел. Такие вещи кажутся причудливыми. — Почему? — Выглядит противоестественно. — Как и двенадцатичасовая смена, но большинство добровольно идут на это, как покорные обезьянки, — Сугуру шутливо улыбнулся, но заметил лишь холодную тоску на дне чужих зрачков. — А я думаю, ты выглядишь потрясающе. Не прячься за стёклами очков. — он склонил голову набок, наблюдая за юношеским смущением, что алым пятном коснулось ушей. — Кхм, спасибо, — Годжо прикрыл лицо ладонью, слегка отведя голову в сторону, в надежде скрыть багрянец на щеках, но безуспешно. — Кстати, твоя музыка супер! Скинь мне все треки, которые только знаешь, я прослушаю каждый. Что это за исполнитель? — The Weekend. Я все скину, не переживай, — Гето любовался тем, как парень напротив старательно прислушивался к мелодии, что доносилась из колонок. — Спасибо, — Сатору глянул на время и тяжело вздохнул. — Блин, уже поздно. Встретимся завтра, ладно? Я зайду к тебе в конце смены. — Договорились. Никто из них не сдвинулся с места. — Тыквенный, — Сугуру нарушил воцарившуюся тишину, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. — Что, прости? — Сироп, который я добавлял тебе в кофе, был тыквенным. Сатору рассмеялся, и этот звук тёплым свечением озарил полумрак помещения. — Что ж, в следующий раз буду ждать новый секретный ингредиент. — О, не сомневайся.