-я очень хочу полюбить тебя, Брут

— да он же влюблен в тебя по уши, неужели ты ничего не чувствуешь?! — не-а, ничего,— Икар устало пожимает плечами и смотрит в панорамное окно, прикусив губу.

F.B. шесть лет назад

серые, холодные стены. юноша сидит в углу и что-то зарисовывает в потрепанном блокноте. его лучший друг ушел на обед с остальными ребятами, а этот мальчишка не хотел сидеть в шумной компании людей, которые его не понимают. Икар никогда не любил детей, которые жили с ним в этом приюте. они все были сиротами, все были никем, но некоторые считали себя важнее и главнее, а потому таким как Икар приходилось находить пути самозащиты. его путем защиты стал Брут — его лучший и по совместительству единственный друг. с ним Икар и проводил все свободное время, если тот не был против. но сейчас Икар сидел один до тех пор, пока дверь в комнату не отварилась и в нее не прошла сначала обеспокоенная воспитательница, а потом человек, о котором мальчишка только слышал. за спиной пожилой женщины стоял рослый мужчина в сером плаще и с седой бородой. Тесей выглядел статно, уверенно, его присутствие словно заряжало и обескураживало одновременно. — Икар, к тебе пришел Правитель. он слышал о том, какой ты у нас смышленый и захотел поговорить с тобой лично. мальчишка напрягся. с ним никогда не говорили так ласково, никогда не поправляли так заботливо его непослушные волосы, никогда так аккуратно не отряхивали пыль с рубашки, никогда не улыбались так по-доброму. Икар бросил взгляд на Тесея и поднялся на ноги, однако тот одним жестом руки велел сесть обратно и той же рукой прогнал воспитательницу из комнаты, подходя к Икару. — это ведь ты — тот самый Икар? тот самый смышленый юнец из приюта, чьи родители погибли, когда тебе не было и года?,— Правитель говорил спокойно, со сдержанной улыбкой. стоило ему приблизится, как мальчишка почувствовал тяжелый запах одеколона и, как ему показалось, старости и усталости. Тесей сел рядом и положил руку Икару на плечо, заглядывая в любопытные глаза. — меня и правда зовут Икар, и мои родители действительно погибли давно. — а ты знаешь, кто я? — разумеется. вы — Тесей. великий и мудрый Правитель нашего замечательного Полиса, — Икар говорил спокойно, разглядывая пустые, стеклянные глаза. — ты смышленый мальчик. твои воспитатели говорят, что у тебя великое будущее, ведь успехи ты показываешь уже сейчас. скажи, Икар, ты хотел бы стать великим человеком? — разумеется,— улыбнулся мальчишка, откладывая блокнот. он всегда хотел вырваться из этих стен, хотел показать, что способен на большее. на Икара давило это здание, давили эти люди, давило то, что ему запрещали реализовать себя. он просто хотел заниматься тем, что ему нравится и ощущать хоть чуточку любви не за то, что сделал все правильно, а просто так. — я могу сделать тебя великим, Икар, но у меня есть одно условие,— Тесей заговорил тише, слегка прищурился, но улыбка не сходила с его лица. — какое? — ты уйдёшь отсюда, больше никогда не увидишь этих стен, у тебя будет возможность реализовывать свои проекты. ты получишь браслет, как и все жители Полиса. только с одним изменением: на твоем браслете будет стоять ограничение. любовь будет тебе недоступна. любовь? да что значит любовь по сравнению с величием, с возможностью показать миру, на что он способен? Икар не знал любви. он был привязан к Бруту и, наверное, это был единственный человек, который его любил, которого любил Икар. — я согласен,— без раздумий ответил мальчишка и улыбнулся,— а можно Брута тоже отсюда забрать? он мой друг и тоже очень умен. — хорошо. собирай вещи, Икар. вы с другом отправляетесь в новую жизнь,— с этими словами Правитель покинул комнату, оставляя Икара одного. так и случилось. Икар получил свой браслет с ограничением. им с Брутом выделили лабораторию, дали возможность реализоваться, которой оба стали пользоваться. что-то не получилось, а что-то наоборот превосходило все ожидания. прошло около шести лет, а этих двадцатилетих юношей знает весь Полис. и только они знают друг друга по-настоящему. правда, Икар никогда не говорил Бруту о том, каковы были условия их внезапного счастья. золотой места себе не находил первое время, но, скоро поняв, что друг ему ничего не скажет, отбросил всякие попытки расспросов. через время Брут стал замечтать в себе изменения: мысли, чувства, разум, логика, все его подводило. его друг — гениальнейший, величайший человек Полиса — перестал быть для него просто другом. золотой стал влюбляться. сначала, он списывал это на то, что они просто вынуждены проводить много времени вместе, а потому то ему и чудится. но скоро понял, что это не так. понял, что его чувства становятся сильнее. но Брут никогда не видел, чтобы Икар проявлял любовь. нет, несомненно, изобретатель трепетал перед своими проектами, был воодушевлен идеями, гордился, когда всё получалось так, как задумывалось. но Икар никогда не любил. не подавал и намека на то, что умеет. вот золотой сдуру и напился, прийдя к Бродяге. напился и рассказал, что чувствует. как мучатся, насколько не понимает. рассказал, а сам утром и не вспомнил (зато Персей с радостью красноречиво напомнил ему обо всем). — глупости это все. наверное, я просто устал или типа того, а Икар слишком часто рядом, вот я и не могу перестать о нем думать,— успокаивал сам себя Брут, кусая губы. — приятель, ты влюбился в лучшего друга,— рассмеялся Бродяга, складывая руки за головой. — не смейся надо мной, щенок!,— Брут всегда начинал огрызаться, когда что-то его ранило,— я не знаю, что мне делать. мне становится физически плохо ним рядом. душа ноет, тело ломит… — а ему ты об этом говорил? — ты с ума сошел? Икар же гений, изобретатель. куда ему до этих всех чувств. и это было правдой. Икара всегда больше увлекали исследования, эксперименты , работа. Брут даже не мог вспомнить, когда видел изобретателя в компании людей, а не кучи бумаг и запчастей. — черт с тобой, я сам с ним поговорю. — стой! а Бродяги и след простыл. Персей давно нашел лазейку в системе да стал иногда пробираться в Полис, и сейчас это оказалось очень даже к стати. изгой, недолго разбираясь, обесточил систему защиты башни и проник внутрь, ища Икара по этажам. найдя его на последнем — семьдесят восьмом — этаже, Бродяга устало вздохнул и облокотился на рабочий стол, сверля изобретателя взглядом. — зачем ты пришел, Персей?,— спросил Икар, обернувшись на Бродягу и слегка улыбнувшись. юноша не питал отвращения или неприязни к изгоями, просто не всегда мог её понять. — что у вас с Брутом?,— серьезно, резко и требовательно спросил волчонок. — а что у нас с Брутом? мы друзья. — друзья? а он что думает? — о чем ты? прекрати говорить загадками, Персей, ты же знаешь, у меня с ними плохо. особенно когда речь идет о Бруте. —да он же влюблен в тебя по уши, неужели ты ничего не чувствуешь?!,— Бродяга не выдержал. просто сорвался, почти выплевывая эти слова на платинового. — влюблен?,— отстраненно, ошарашено переспрашивает Икар, отводя взгляд,— раз так… передай Бруту, что я не люблю его, как бы сильно не ценил нашу дружбу. не люблю и не полюблю никогда. если это все, ты можешь идти. Бродяга похлопал глазами и сжал губы, фыркнув в спину отвернувшегося Икара — самовлюбленный кретин,— тихо шипит изгой, выходя из кабинета и блуждая по коридорам, пока не находит золотого,— Брут, он… —я все слышал,— резко обрывает Брут, смотря в стену. — мне жаль,— тихо выдохнул Персей, скрываясь на лестнице. Икар же стоял в своем кабинете и смотрел на Полис, искусывая губы. руку неприятно жгло. изобразитель с гневом посмотрел на свой браслет и ударил стену, надеясь заглушить то ли мысли, то ли неприятное ощущение на запястье. Икар только недавно понял, на что согласился тогда в приюте. но до нынешнего момента его это не волновало. не волновало ни капли, ведь он просто не знал из-за чего стоит переживать. а сейчас Икар понимал, что делает больно своему лучшему другу, самому близкому себе человеку. —чертов Тесей,— ругается юноша, скатываясь по стенке на землю и устало зарываясь в свои волосы руками. в пустом кабинете эхом отдались всхлипывания Икара, его нервное, быстрое дыхание и одна только фраза: — я очень хочу полюбить тебя, Брут.