Запретный плод всегда сладок

      Запретный плод всегда сладок.        Мне всегда нравился авторитарный режим правления. Централизованная власть в одних руках. Быть преподавателем в университете равносильно как быть президентом или премьер-министром. В моем, конечно же, понимании. Именно по такому принципу я рассматриваю структуру высших учебных заведений: есть власть, то бишь мы - преподаватели, доценты, профессора. А есть народ - студенты, будь то очники, будь то заочники.        У большинства из них одинаковое отношение к обучению в целом. Им все глубоко безразлично. Даже среди нас, высшего класса, бывают попаданцы. Но есть те, кто отдают себя работе, студентам. Среди них особенно прелестны те, кто смотрит на тебя с вздернутым носиком. Такие амбициозные, живые. Кто-то светит сильнее, кто-то просто… есть.        Чаще всего я не разделяю студентов по половой принадлежности: уважаю как девушек, так и молодых людей.        Около 15 лет назад я сама только наблюдала, изучала, и вникала. Меня постоянно дергал за ниточки кто-то сверху. Будто у меня был собственный кукловод, который направлял меня. Мне хотелось внушать ужас и страх, пугать таких славных воробушков, так, чтобы это было ясно только тому, кому это предназначено. Иррациональное поведение человека моей профессии.        Но я не считаю это поведение чем-то из ряда вон выходящим: чуть меньше дистанции при личном контакте, наклон головы, благо, конституция позволяет, все же я достаточно высокая женщина: метр восемьдесят три. Цепная реакция, причем с самым простым механизмом. Улавливать и отмечать бегающие глаза студента, подмечать его учащенное дыхание. Я наслаждалась этим, будто вампир вкусивший самую свежую девственную кровь.        На тот момент мне этого хватало. Забрести в территорию личных границ, насладиться их запахом, практически коснуться губ оппонента. Мое положение, моя власть позволяла делать это без опасений. Ничего видимого не происходило. Они почему-то все боялись меня до усрачки. Было во мне что-то такое магическое, возможно, пронзительные зеленые глаза и черные волосы усиливали эффект.        Их было множество, это были самые разные студенты, студенты, которых я вела до диплома, были залетные птенчики-магистранты.        Это была устоявшееся жизнь. Пока не появилась она.        Этот учебный год обещал быть таким же грамотно выстроенным, как и любой иной.        Я не преподавала у этой группы. Но девчонку видела раньше: ничем не примечательная. Но ее главное отличие - длинные волосы. Не первая студентка с длинными волосами, но зацепила по-особенному. Что-то в ней было очень чарующее.        Как она мило смущалась, когда ловила мой взгляд на себе, как хмурился ее лоб, когда она вела активный мыслительный процесс в своей умной голове. Маленькая, невысокая девочка, с красивой осанкой и с серьезными глазами. Пару вопросов на кафедре, выражаемые истинным интересом позволили собрать ее образ воедино: я знала то, как она учится, чем она увлекается, как ее воспринимают. Всю важную информацию собрала буквально за 3 дня.        Святова Д.        Кто же ты на самом деле?        Совсем скоро она сама попалась на мою уловку: вопросы по моему кейсу привели ее в мое логово. Стоит, мнется вся, но взгляд направлен на меня, сфокусирован, но дрожь ее юного тела выдает мне все.        Не люблю, когда добыча пытается выказать мне то, чем она не является. Хищник, питающийся юными дарованиями - я.        И снова, снова начинается занимательная игра.        Вопрос-ответ, вопрос-ответ. Вопросы умные, верные, мыслит она здраво, с нотками новаторства. Это будет интересный реферат.        С каждым ее вопросом я ближе, с каждым моим ответом, она сжимается, красивый, монотонный голос становится все тише и тише. Последний вопрос прозвучал шепотом, этого я и добивалась. Мышка в клетке.        Ей некомфортно, она точно делает мысленную заметку в голове, это видно по ее плечам, по ее выставленным рукам, но, солнышко, руки тебя не спасут.        По прошествии времени я перестала «питаться» другими милыми дарованиями. Мне нужна была только она, только ее венка на шее ускоряла мое сердцебиение.        На лекциях она смотрит с вызовом, ее рука работает размашисто, буквы крупные, острые. Пишет всегда полными словами, без сокращений, не скупа на исконно-русский язык. Матерится так, что мне хочется выпороть ее. Да, это именно ее нутро, именно та характеристика, которую я собрала. Но ее уважают, ее ценят. «Такие мозги грех не ценить», - как выразилась одна коллега.        Но стоит девочке попасть в мое поле зрения, как она теряет свои доспехи, как она сглатывает, как она опускает глаза к полу и рассматривает свои ботинки. Что же в тебе такого, Святова Д?        Мы не общались вне стен университета. Не было надобности в данном вопросе. Но порывало, порывало мне ей написать, просто так. Без подоплеки. Она была умницей.         Однажды, чисто случайно я увидела ее в местном гипермаркете, она была не одна, с какими-то людьми, предполагаю, с друзьями. Странно и в тоже время волнительно было наблюдать за ее выражением лица, когда компания выбирала себе алкоголь на вечер. Она что-то выразила им жестами и ушла в соседний ряд, к напиткам.  Тут я попалась, ведь мне нужно было отойти в сторону, чтобы остаться незамеченной, но я зависла в наблюдениях за ней.       Прослеживаю взглядом за ее телом, происходит какое-то движение и я вижу, как она машет рукой. Она кого-то встретила? Боже! Она машет мне!        Машу в ответ и улыбаюсь. Она улыбается ответной мегавватной улыбкой, берет напиток с прилавка и уходит.        В ближайшее время мне нужно попасть в ее пространство, мне нужно «насытиться» девочкой. Я голодная.        На неделе ее не было, как парирует ее подружка в группе, она заболела. Жалуется и ее научный руководитель, вторую неделю нет ответа от нее. Серьезно что-то что ли?        Сроки сдачи моего задания также на этой недели. Этим же вечером появляется уведомление - задание Святова Д. Предоставила раньше на сутки. Жива.        Мне пришлось подпитаться другой девушкой. Но она была слишком скучной и слишком обычной, духи, которые я слышала, портили ее и эти слезы. Кто ж тебе не давал учиться-то? А теперь просят помощи, маленькие беспомощные дети. Раньше для меня такие были конфеткой, а теперь меня от них тошнит.       Экзамен девочка сдала, получила зачетку и упорхала в дальнейшее развитие. А я осталась с непонятным волнением и странным колючим осадком внутри.        Выдохнули и пошли дальше.        Через несколько месяцев я узнаю, что у нее не идет работа с научным руководителем. Женщина ей попалась ветреннная, отношу ее, кстати, к попаданцем. Ни да ни нет ни себе ни другу.        Бакалавриат девочка заканчивает. Сижу на ее защите, горжусь ею, чисто по-человечески. Проскальзывает по мне взглядом, ее глаза напоминают мне кусочки маленькой фарфоровой чашки. Ярко-голубого цвета. Завораживает.        Еще один птенчик улетает в большой, взрослый мир.        В сентябре на кафедре скандал, девочка пишет заявление о смене руководителя. Ее главный научный человек разводит руками. Они потеряли своего рода ниточки взаимодействия.        Через неделю она заявляется ко мне в кабинет и умоляет взять ее в ученики.        Ее фигура приобрела еще более женские очертания, бедра стали на два-три сантиметра шире, на ней юбка приятного кроя и хороший каблук. Да, молодость.        Внутри я ликовала от такого поворота событий, но обещала подумать.        Работа наша потекла быстрее, чем следовало бы ожидать. К концу первого курса магистратуры был сделан диплом, было написано несколько тезисов.        А девочка перестала бояться. Ревностно смотрела на взаимодействия с другими, но питаться собой не давала.        Новый усложненный кейс, новые требования, она снова здесь. Около этих же столов. Вторая смена, мы остались на кафедре практически одни, не считая работника лаборатории - молодого аспиранта Владимира. Девочка теперь с большей уверенностью смотрит на меня, ухмыляется, чуть показывая белые зубки, задает свои вопросы, голос ровный.        Напираю чуть сильнее, улыбаюсь, наклоняюсь еще ближе, ставлю руки по бокам, зажимаю ее в тиски. Она мрачнеет, взгляд тускнеет. Уясни себе, девочка, я все еще у руля и все еще являюсь хищником.        - Я ответила на все ваши вопросы? - практически шепчу свой вопрос, деля акцент на середину вопроса.        Она вскидывает голову, прерывисто дышит, опускает руки вдоль своего тела, и хмурит лоб. Ее морщинку сопровождает тяжелый выдох.        - А я удовлетворяю ваши запросы и восполняю надежды? - шепчет надломленным голосом девочка.        Мои глаза чуть не выпали из орбит.        Как она посмела бросить мне это в лицо?        Я делаю шаг назад, она расслабляется, ее эмоции изменились меньше, чем за одну минуту. Молодость.         Она протягивает правую руку и касается моего лица, я совсем не понимаю, что, черт возьми, здесь происходит. Ее кончики пальцев ощущаются раскаленной лавой, она оставляет ожоги не на моем лице, а на моем сердце.        - Вы красивая, Наталья Вадимовна. Вы знаете, как мне страшно находиться с вами в таком положении? Вы так близко. Так близко, но так далеко, - ее лицо украшает грустная улыбка, она убирает руку, - Не нужно нарушать мое личное пространство, пожалуйста. Для меня это показатель определенной близости между людьми, а у нас ее быть не может. Хороших выходных.        И, после всех сказанных ею слов, она ушла. Да, так просто, не дождавшись реакции или какого-нибудь ответа. Значит, так должно было случиться.        Достаточно быстро переобуваюсь, поправляю макияж и ухожу с кафедры. В голову просятся мысли о ней. Не разрешаю им просочиться. Нет, пока рано. Пытаюсь найти ошибки, которые я допустила с Д. Не заметила, как провалилась в себя же, пока охранница не спросила, все ли ушли на нашем этаже. Черт возьми!        Выйдя на крыльцо, надеваю перчатки и чувствую ярый запах табака, причем, не самых бюджетных сигарет. Оборачиваюсь, по ощущениям, в правильную сторону и очень сильно удивляюсь: а моя-то курит.  - Не уж то, Д? - морщу нос, ведь терпеть не могу тех, кто балуется табачными изделиями.        Маленькая фурия поднимает свой взгляд, смотрит с вызовом, пытается поймать мой взгляд.  - Допустим, да, нотации читать будете? - пока произносит фразу, делает затяжку, а я подмечаю: она без перчаток. На улице минус 10, как минимум. М-о-л-о-д-о-с-т-ь.        - Тебе куда? Если в одну стороны, подвезу.        До машины добрались быстро, благо не придется в ней сидеть и ждать, когда она прогреется. Заводить транспорт дистанционно - лучшее, что придумал человек.        Пока есть время, пытаюсь получить от нее ответы, касаемо успехов в оформлении очередного отчета. Скоро диплом оформлять, а синичка потерялась где-то в начале семестра.        Боковым зрением замечаю, что девочка растирает руки, они красные. Неприятное зрелище. На светофоре правой рукой лезу в задний карман ее сиденья, достаю перчатки запасные, передаю их ей, проговаривая: «В бардачке есть восстанавливающий крем, возьми, намажь руки и надень перчатки. А то боюсь, получишь ты культяпки и кто анализы-то проводить будет, а?        Девочка хмурится, но следует моим указаниям. Через некоторое время звучат слова благодарности. Прямо бальзам на душу.        Подъезжаем по указанному адресу, паркуюсь около какого-то магазина.        Студентка спит, прижавшись головой к стеклу. Она выглядит такой умиротворенной и тихой.        Ощущаю крупинки хрустальных слез, поднимаю руки к своему лицу. Дорожки слез ранят сильнее всего в этом мире. Хочется тихо-тихо от счастья плакать.        Когда-то я бы совсем неаккуратно разбудила бы нерадивую и выставила бы вон, сейчас же мне хочется дать ей этот комфорт и в какой-то степени чувство безопасности.        Выполнив намеченные дела, укладываюсь в кровать. Пытаюсь вспомнить, сколько такой «пищи» бывало в моих руках. Помню самую первую девочку, темноволосая и кудрявая, хорошенькая и тоненькая. Она была самой пугливой из всех них. А дальше пустота. Будто и не было никого иного, кроме моей подопечной. Лихорадочно проношусь по своей жизни в голове, выхватываю кусочки воспоминаний и просматриваю их. Образы расплывчаты, я не помню чьих-то лиц, но отчетливо помню себя, эмоциональную и властную. Питаться эмоциями легко, они порождают, они наполняют. Но эта девочка, с разным спектром эмоций, написанных на ее прекрасном лице - совершенно другая.         В ней нет привычного для меня образа, она эгоистична и предвзята. Вспоминаю, что у нее есть подружка с кафедры, которая помладше, так она и то наивнее и весомее.         Но эта картина в моей машине, эти слезы счастья.        И мне было достаточно. Я сыта. Я не была к ней близко и не ощущала ее запах, но я получила прилив той энергии, которую только она может мне дать.        Изменилось ли наше общение после случившегося? Как бы прискорбно не было, но нет.       Следующим шагом в нашем взаимодействие была регистрация спектров, благо, девочка умеет его снимать. Я отношу себя к исполнительному типу людей, больше вкладываю, больше интересуюсь. Сложно ли со мной? Я не знаю. Предполагаю, что да.       В самом начале нашего исследования, девочка выполняла все в срок. На почте лежали разнообразные файлы, статьи, идеи. Но потом что-то изменилось. Воробушек отнекивался, все обещал да обещал, но не выполнял. Хочешь быть в лодке, так будь добр выполнять все по плану. Не знаю, что могло произойти за каких-то два месяца, девочка совсем заморозилась. Благо, время еще терпит, но я ощущаю себя натянутой до предела, неправильный шаг и струнка лопнет. Сидит, пишет защиту, снова хмурится, а я улыбаюсь и смотрю на нее, раздумывая: «Чего же ты добиваешься? Если что-то случилось, расскажи, не оттолкну, не поругаю»       Листок сдает, просится уйти, ведь все сделала, неуверенно киваю и отпускаю, но напоминаю, что завтра у нас фотометрия и турбидиметрия. На ее лице всплывает удивление и, кажется, паника, но она просто кивает, складывает пенал в сумку и быстро уходит. Так-так, думается мне, она ничего не подготовила к предстоящему анализу.       Мои опасения подтверждаются, девочка ни к чему не готова, к тому же опоздала. Ненавижу людей, которые не следят за временем.       Стягивает с себя курточку, обращаю внимание на то, что снова на ней мешковатая одежда. И это меня поражает, как будучи такой юной и красивой без видимых недостатков можно облачать себя в это безобразие?       Об этом позже. Сначала - работа.       Обложилась разнообразными бумажками, что-то пишет, комментирует каждый свой шаг, поправляю в случае отступления от верного пути.       Первая кювета, выскальзывая из рук, разбивается, разлетаясь на мелкие кусочки.       Девочка реагирует быстрее меня, присаживается на колени, что-то бормочет себе под нос, различаю еле слышимые: мать твою, да как так, а? Блядство - самое громкое.       На мгновение прикрываю глаза, сквозь проблеск света отчетливо просматривается картина ужаса. Подопечная шипит, потирает руку и плачет.       Приходит осознание: в кювете был уже концентрированный раствор. Обработав место повреждения, оборачиваю ее руку в марлю. Говорю ей, что будет болеть не один день, на что малышка кивает, плотно сжав губы. Это было больно.       Уже не плачет, но глаза мокрые, слезы оставляют белесые полосы на ее щеках, эти «шрамы» так разнятся с ее румянцем. У нее совсем усталый и поникший вид, отпущу руку - она упадет. Что-то происходит, что-то ее беспокоит, но я не могу прочитать это в ее глазах. Глаза хоть и ясные, но не выражают ничего.       Чуть сильнее сжимаю ее руку, она кривится, момент упущен. Благодарит за оказанную помощь и просит приступить к работе. Ничего не отвечаю, начинаю заниматься своими рабочими делами, девочка у столешницы.       Поднимаю взгляд на ее руки, у нее все валится, несколько раз переливала раствор в мерной колбе, выливала все и приступала по новой. Потираю лоб руками, думаю, если не остановлю сейчас эту вакханалию, то разобьется тут вся посуда. Резче, чем мне хотелось бы, останавливаю сегодняшний опыт. Она испуганно смотрит на меня, хмурит брови, моргает, оставляет приготовленные неиспорченные растворы, а остальное моет и относит в лаборантскую. Кажется, сегодня я уйду с работы после 8 вечера. Девочка возвращается, прошу помочь ее перенести растворы в мой кабинет. Захватываю свои бумаги и ее курточку, спускаюсь за ней следом. Она смиренно ждет меня у кабинета, открываю его, показываю рукой, чтобы заходила первой. Она проходит вглубь кабинета, расставляет колбы с растворами на моем столе, ее плечи расслаблены. Этот факт приятно радует мою больную фантазию. В кабинете практически нет освещения, лампа разливает свет как раз в центре комнаты, мой стол стоит чуть поодаль, девочка стоит практически в темноте. Не могу мыслить ясно, хочется прижать ее к своей груди, поглаживать за затылок и ворковать. Включаю основной свет, замечаю, малышка замирает, видимо, ощущает дискомфорт от такого яркого света в столь интимный момент.       Вешаю курточку на вешалку, помещаю бумаги в специальное место для них. Она разворачивается, опирается руками на стол, прищуривается и направляет свой взгляд в мою сторону.       Приподнимаю густую бровь и посылаю немой вопрос в ее сторону, девочка только мотает головой.       Подхожу ближе, вижу, девочка зажалась, стоит в закрытой позе, костяшки побелели, она нервничает.       - Ты можешь идти, время позднее, - ловлю ее взгляд, - Давай, давай. Вперед.       - Наталья Вадимовна, я..,- отводит взгляд в стену, руками мнет ужасный свитер.       Если она сейчас не уйдет, я боюсь не сдержаться. Я не уверена, что хочу сделать в первую очередь. Сломать ей ребра или пройтись языком по вене на шее или вдыхать запах ее волос, перебирая их собственными пальцами.       Я не могла представить себе, что могу всецело отдаться этим порывам. Это всегда было под запретом. Это было неподобающе со всех сторон. Но с ней будто все исчезало. Когда бы я раньше доделывала опыты за своими подопечными?       Девочка только дергается вперед, как тут же слышим стук в дверь. Поворачиваюсь, выравниваюсь с малышкой и говорю, чтобы незваный гость вошел. Заходит пару студентов, говорят какие-то неразумные вещи, пришли с каким-то пакетом, слышу, что там лежат конфеты и чай.       Совсем небрежно кладу руку своей девочке на талию, чуть прижимаю к себе, мягко отказываю студентам четвертого курса, стараюсь выставить их из кабинета. Девочка сжалась, рукой провожу по ее спине, волосам. В этот момент мое сознание совсем перестало мне подчиняться.       Последний надоедливый студент выходит, мы прошли практически до двери, не сдерживаю себя, стягиваю резинку с волос воробушка, она не двигается, слышу ритм ее дыхания.       Провожу пальцами по коже головы, слегка массирую ее. Господи, как же это прекрасно.       Девочка разворачивается и прижимается ко мне, утыкается лицом в шею и, чуть дрожа, обнимает меня за талию. Этой же руку прижимаю ее голову к себе, чуть сильнее прижимаю пальцы к ее коже.