Покладистый

      Фушигуро Тоджи терпеть не может подчинение.       Но все равно почему-то стоит сейчас в коленно-локтевой, удерживая вес девушки на своей широкой, оголенной спине. Вот уже какой-то блядский час, пока она читает свою блядскую книгу, и не торопится что-либо делать. Будто он и впрямь предмет интерьера.       Его это, честно говоря, уже начинает подбешивать. Знал бы сразу, чем окончится его вечерняя разминка, и вовсе не стал бы принимать подобную позу от греха подальше — и тем более уступать ей, стоя так долго. Он, конечно, физической развитостью никогда старался особо не хвастаться (только при очень удобных случаях, что происходят на постоянной основе), да и выносливостью во многих аспектах тоже, но постепенно затекающие конечности от бездействия порядком беспокоят.       Минори только фыркает на совершенно скучный отрывок книги и надувает губы, закидывая ногу на ногу. Подбородок рукой подпирает, спокойно расположившись на мужчине и даже не думает вставать, черт бы ее побрал.       Фигура у нее идеальная. Конечно же по его собственному, высокоценному мнению, так сильно отличимому от ее. Бедра округлые, сочные, подержаться есть за что, да прикусить кусок по аппетитнее; животик небольшой, мягкий до одури, лежать удобно, носом уткнувшись; за бока небольшие ущипнуть лишний раз, мимо проходя; по заднице смачно хлопнуть в любой удобный — и не очень — момент, недовольством потешаясь.       И он бы выдержал на себе еще с сотню таких же, как она — но молчание со стороны девушки напрягает куда больше, чем ее вес. Потому и меняет положение рук, выпрямляет и расставляет их дальше друг от друга, проворачивая тоже самое с ногами, вынуждая Минори на нем покачнуться на месте, ногами уперевшись в пол, дабы не свалиться. Она ругается тихонько себе под нос, и чувствует, как Тоджи опускается на руках ниже, тут же поднимаясь обратно через пару секунд.       — Отжаться решил? — насмешливо тянет она, пытаясь заглянуть в его лицо даже в столь неудобном для этого положении. Но все еще не встает, лишь книгу на колени укладывает и футболку его широкую на себе поправляет.       Бедрами так прекрасно ощущаются его мышцы, перекатываясь по спине, что коленки невольно прижимаются друг к другу.       — Да, пока ты не пришла и нагло на меня не уселась, — недовольно вздыхает мужчина, взглядом уткнувшись в ковер темных оттенков, делая очередной подход, разминая затекшие части тела. — Свали, а?       Минори хмыкает и хлопает его по плечу, приспосабливаясь к небольшим покачиваниям.       — Не переживай, милый, мне вполне удобно.       Фушигуро закатывает глаза и бубнит что-то себе под нос. И как бы сильно он не привык к подобным ее выходкам, иногда они все же заставляют его напрячься невесть от чего. Уже черт-знает-какой-год она каждый чертов раз находит как развлечься, намеренно действуя ему на нервы.       «Наглая девчонка», — думается Тоджи, и убеждается он в этом в очередной раз, когда заканчивает разминку и она неожиданно встает и кидает книгу на кровать. Спокойно уходит, через минуту возвращаясь с чем-то в руках.       Он усаживается на пол, внимательно следя за ее шагами, ноги скрещивает и чуть отклоняется, упираясь руками в пол позади себя. И ухмылка надменная сменяется всем спектром непередаваемых эмоций за мгновение — это что, веревка? Еще и насыщенного красного цвета. И такой моток огромный…       — Зачем оно? — хмурится он, голову склоняя, наблюдает, как Минори усаживается напротив него. А после вновь тянет губы в широкую ухмылку от промелькнувшей догадки. — Ты и так особо не сопротивляешься, когда тебя ебут.       Девушка распутывает комок, в руках вертит веревку (точно с палец толщиной), на прочность ее проверяет и на целостность. Пальцами ощупывает и что-то явно замыслив, прикидывает возможные примеры в голове.       — Нет, это для тебя, — мило улыбается она, строя из себя маленькую невинную овечку, и вновь поправляет съехавший на плечо ворот футболки.       Тоджи хрипло смеется на ее слова.       — Вряд ли эта нитка удержит меня, принцесса, — и стоит ей только поднести ее к его телу, он тут же вздрагивает, отслоняясь чуть назад, сверкая на нее недобрым взглядом с прищуром, определенно не предвещающим ничего хорошего. — Убери.       Так твердо и грубо, что у Минори мурашки по спине пробегают, запинаясь из раза в раз и с влечением подгоняя ее ближе к нему. Боже, как же она легко возбуждается от такого его тона, неосознанно давая волю своим потаенным желаниям. Даже в подобном «опасном» настрое она находила его очень, очень сексуальным, а потому задуманное намеревалась исполнить беспрекословно.       Непостижимо, как человек, с такой легкостью вырезающий и крошащий все, за что только деньги капали, мог касаться кого-то с нежностью и говорить что-то о любви, но именно таким он показал себя Миноре долгое время назад, полностью обезоружив ее.       Уже давно в ее грудную клетку змеем заполз и поселился там, как хозяин, закинув ногу на ногу и постукивая кончиком пальца по тлеющей сигарете.       Фушигуро косится все так же, и девушка пускает в ход орудие повесомее:       — Ну пожалуйста, Тоджи! Прошу тебя, — мольбы ее действуют на него, точно транс непробиваемый, и глаза умоляюще смотрят, дыру выедая.       Он знает, что она хитрит, но поделать ничего с собой не может, со скрипом зубы сжимая.       — Нет. Даже не вздумай.       Она вздумала.       Действительно едва не накинулась на него с упрашиваниями, а когда окончательно поняла, что к подобному нужно проявить еще и настойчивость, углубилась наседать на его и так шаткие нервы. Ее не пугает конфликт с тем, кто заведомо сильнее и значительно крупнее, а скорее наоборот — раззадоривает. Минори знает, что при всем своем желании все равно не сравнится с ним в силе, но на пару рангов ниже она стояла уж точно, а это что-то, да давало. Тем более вкупе со своим влиянием на него.       И нет, она не победила, отнюдь — он просто сдался, удрученно вздохнув. Сдался под предлогом того, что пару ближайших дней делать будет с ней все, что душе его угодно. И какой вообще во всем этом смысл? Он и так будет делать с ней все, что ему заблагорассудится, вне зависимости от обстоятельств и собственной занятости.       Но таковы были правила на сегодняшний вечер. Совершенно бессмысленные и неработающие, но хоть какие-то: создавать туманную надежду на контроль и его покорность, конечно же.       Но Фушигуро Тоджи не выносит подчинение всем сердцем.       Именно поэтому и встает по ее просьбе, принимая правила игры — под чистую избавляется от одежды, спиной к ней поворачиваясь. Руки заводит назад, умещая поудобнее, ладонями друг к другу, и чувствует, как сложенная вдвое веревка ложится на запястья, оплетая их довольно крепко и поднимается по изгибам выше, холодом покрывая.       — Расслабься, — командует Минори, по бицепсу путы пропуская, у лопаток крест-накрест вяжет, цепко фиксируя его руки. — Тебе понравится, обещаю.       И сама же нервничает, действиями неровными выдавая себя с потрахами.       Тоджи фыркает, ухмыляясь мыслям, и голову к ней поворачивает. Наверняка уже продумал план-другой.       Пускай наиграется вдоволь, пользуясь его спокойствием. Пускай.       — Пожалеешь же потом, принцесса.       Она молчит, через крепкую грудь веревку проводит, поворачивая его всем корпусом к себе. Сосредоточенная, занятая делом. Уже заранее знающая, что поплатится за свои воплощенные фантазии. Которым он кого-то черта способствует, разгоняя ее кровь. Изящными руками по коже его мажет и завязывает узы в нужных местах, на глаз прикидывая, как удобнее будет да посимпатичнее.       Ноги особо не трогает — только бедра обхватывает, совместно с пахом сплетая, протягивая веревки совсем рядом с точками чувствительными и вокруг ягодиц. Минори заливается краской, когда ловит его внимательный взгляд на себе сверху вниз, ощущая, как возле руки член кровью наливается, но все еще остается в обмякшем состоянии.       Тремя петлями узел пиратский делает за его спиной, выше рук, чтоб не дотянулся не дай бог — будто это и вправду поможет — и победно улыбается, разглядывая обнаженного мужчину перед собой.       — Хороший мальчик, — хмыкает девушка и проводит небольшой ладошкой по его груди, поддевает узелок и тянет на себя несильно, проверяя тугость. И ее мягкий, добродушный голос сменяется резким приказом, с особенным тоном выделяя последнее слово: — На колени, милый.       Тоджи секундой смотрит на нее, моргая. То ли в себя от сказанного приходит, то ли осознает себя в этом мире, сам не разберет. И почему он на это согласился вообще?       Вспомнить бы еще.       Да нет же, осознает себя в полной мере он точно, особенно когда очухивается, вновь моргая, понимая, что колени о блядский ковер потерлись. А Минори усаживается с таким наглющим лицом напротив него. Футболку его с себя скидывает и сидит, глазеет, ухмыляясь. Оценивает свои неплохие попытки в связывании и губу неосознанно прикусывает, мышцы его сдавленные рассматривая в легком полумраке комнаты.       — Да ты совсем охуела.       — Заткнись, Тоджи, — фыркает она, чтобы настрой не сбивал.       Кружевной лиф обтягивает грудь, а черные шлейки, тянущиеся от середины бюстгальтера, лишь подчеркивают ее пышность. Ткань абсолютно неплотная, и потому соски просвечивают просто превосходно, так идеально твердея, будто умоляя прикоснуться к ним. Веснушки напоминают коричную пыль, рассыпавшись на ключицах и плечах.       При взгляде на нее слюну скопившуюся сглатывает и глазами поедает жадно, цепляясь за каждый неприкрытый участок.       Зверя укротить решила, значит? Поплачешь же еще.       Минори тянет Фушигуро на себя, выпрямляясь на подогнутых коленях и целует чувственно, щеки его обхватывая, пальцем большим по шраму мажет. Пытается взять инициативу в свои руки, первая проталкивается меж губ, нёбо оглаживает мимолетно и с языком его встречается, голову чуть наклоняя, чтобы углубить поцелуй. Тоджи ощутимо больно кусает ее за язык, а напоследок и за губу нижнюю, когда она отстраняется, шипя. Он лишь растягивает оскал хищный и смакует капли ее крови.       Девушка выдыхает сдержанно, вспоминая, что связалась с тем еще чертом, и все же тянется обратно, не желая заканчивать начатое так быстро. К его же сожалению.       Но они оба знают, что он выиграет эту маленькую игру. Не сейчас, конечно. Чуть позже.       Дыханием горячим опаляет его лицо и медленно покрывает поцелуями шею, следы влажные оставляет, понимая, как сильно ныть начинает ниже живота, так сладко, предвкушающе. Не сдерживается и тихо, сдавленно стонет, присасываясь к особо чуткому участку кожи, в вакуум своеобразный втягивает и оставляет яркий засос. Мужчина выдыхает сквозь сжатые зубы и сердце его гулкое в ушах вторым пульсом бьется.       И она завидует его выдержке — держится молодцом, сидит совершенно спокойно, выдавая себя лишь дыханием, что заметно учащается и становится тяжелее. Его реакция на происходящее забавляет и вводит в азарт, чего она сама не скрывает, наблюдая жадно, с упоением.       С чем он точно согласиться может — узлы создают легкое давление, которое усиливается с каждым вздохом — ощущение приятное, бесспорно. И он плечи разводит, намекая мимолетно, что перетянут и не так уж крепко, как ей кажется.       Она проходится взглядом по очертаниям рельефа мышц на животе, останавливается на груди, размеренно вздымающейся, и это завораживает и заводит ее куда сильнее, чем могла представить. Тоджи опускает взгляд, рассматривая одежду на ней: трусики в форме шорт, которые совсем не добавляют скромности, а скорее наоборот — заставляют кровь окончательно отлить от головы. И эта часть белья полностью кружевная, просвечивающая все нужное его глазу, точно для любования и надетая изначально.       И он внезапно резко обрывается в мыслях, когда девушка припадает к его соску губами, вжимаясь ртом, теряется, выпуская тихий стон. Глаза прикрывает и выдыхает сжато:       — Блядь.       Минори усмехается, точно зная, что, где и как, и потому прикусывает горошину, рукой одной талию его перетянутую обхватывает, второй очерчивая веревку по всем изгибам. Тоджи совершенно теряет стыд и начинает постанывать, когда она увеличивает движение и усиливает давление, а его бедра напрягаются. Совсем теряет контроль над одним из самых чувствительных мест. Девушка все так же не трогает его ниже положенного — случайно разово задевает твердый член, вытянувшийся по животу до самого пупка, и намеренно охает, строя лицо виноватое, когда мужчина дергается и шипит.       Наступает нестерпимо долгая пауза, прежде чем ее рука скользит вдоль его таза к твердому прессу. Прочерчивает дорожку двумя пальцами по его груди, следуя издевательскому, извилистому пути, от которого его сердце в горле колотится.       — Сучка, — рвано выдыхает, глазами затуманенными буравит из-под бровей и голову опускает, отчаянно пытаясь восстановить дыхание.       Она ухватывает его за подбородок — взглядом мазануть по припухшим губам, вновь впиться в них требовательно, с напором, примкнуть ближе, коленями врезаясь в широкие бедра; языком мокрым пройтись по щеке, оставляя след блестящий, очертить самым кончиком контур челюсти, опаляя дыханием.       Вид его беззащитной шеи наполняет рот слюной, а голову — желанием укусить, да так хорошечно, чтобы на коже дыра зияющая осталась, но Минори держится со всей своей силы и прикусывает лишь до отчетливо выделяющихся зубов. Вырывает из его груди хриплый стон и тихо посмеивается.       Горячо, до приятных покалываний на нервных окончаниях. Губы вновь сплетаются в неаккуратном поцелуе, ни на секунду не останавливаясь, она протягивает руку ниже и наконец дает ему то, чего жаждет последние минут двадцать — дотрагивается кончиком пальца до уздечки, надавливая аккуратно. Скользит чувственно ниже и ноготком задевает. Тоджи хмурится и щеку изнутри прокусывает.       — Черт, малышка, если я сейчас кончу, то твои игры закончатся досрочно.       — Заткнись.       Она и сама ощущает, как сильно намокла от открывающейся картины, как ткань кружевная липнет неприятно к промежности, мешая. Но останавливаться прямо сейчас — преступление непоправимых масштабов, не иначе. Минори снова наклоняется к нему, круг языком делает вокруг чувствительного соска, кончиками пальцев прищипывая второй и чуть оттягивая. Слышит, как шумно он втягивает носом воздух, и голову откидывает, расслабляясь наконец. И как бедрами двигает к ней, дрогнувшим членом по ладони проходясь, умоляя наконец обхватить полноценно.       — А ты умеешь просить, да? — выдыхает девушка, понимая, что сама не сдерживается, касаясь большим пальцем головки и обводя ее по кругу. — Хороший мальчик.       Вопрос риторическим не подразумевался уж точно, но то, что на него не отвечают и попросту игнорируют — сходит с рук.       Минори целует Фушигуро за ухом, скользит губами по линии челюсти и оставляет влажный след на выступающем кадыке, и еще один, чуть ближе прошлого, и чуть дальше, почти там же… И чувствует, как мужчина требовательно толкается в ее раскрытые пальцы, смазкой мажет по мягкой коже, оставляя тонкие тягучие нити, и стонет громче.       Обхватывает рукой его пульсирующий член, размазывает жидкость по тонким венкам по всей длине и всего пару раз пройтись вверх и вниз успевает — он все так же пытается подавить это в себе, но сделать ничего не может, кончая сразу, пачкая ее руку и собственное тело.       Тоджи теряется, когда приходит в себя пару секунд спустя, веки разлепляя и промаргиваясь пару раз — девушка перед ним ухмыляется, губы издевательски тянет, обтирая салфеткой пальцы. Понимая, что развязывать его намеренно никто так и не собирается, он выдыхает грузно и взгляда с лица ее не сводит.       Она встает, с тумбочки прикроватной пачку сигарет стягивая, зажигалкой щелкает и на кровать плюхается, подзывая мужчину ближе. До безумства довольная результатом, глядит на него сверху вниз, рассматривает внимательно глазами хитрыми. Эстетическое удовольствие получает лишь от того, как его крепкие мышцы веревка утягивает, не сильно, но вполне достаточно для бледных красных полос, так сексуально извиваясь по всему подтянутому телу.       Лицо у Фушигуро совсем раскраснелось, каплями пота маленькими отблескивает, как и соски с прессом и шеей, блестя от слюны в свете лампы. И она проводит стопой по его прессу, сперму растирая по коже издевательски.       Минори клубы дыма выдыхает в сторону его паха и наклоняется, протягивая сигарету меж тонких пальцев, позволяя ему губами обхватить ее и вдохнуть как можно больше. Тоджи выпускает едкий дым из легких и чувствует, как, кажется, вновь возбуждается при одном только виде на девушку, что трусики к коленям стягивает и ногой откидывает ему за спину. Он шевелит руками, напряжение снять в затекших конечностях, все так же сидя в небольшом наклоне, но значительно ближе к ней.       — И кто теперь здесь грязная и мокрая сучка, Тоджи? — она посмеивается, так томно и возбужденно, что он уже на что угодно согласиться готов, лишь бы только ноги шире раздвинула, лишь бы только взять ее как можно скорее — иначе точно взорвется на мельчайшие атомы прямо в этой комнате.       — Заткнись, — бормочет сквозь плотно стиснутые зубы и пересохшие губы облизывает.       — Ну что, милый, время ужина? — совершенно мимо ушей пропускает его грубость.       И она действительно раздвигает бедра, откидываясь на вытянутые за спиной руки полностью обнаженная, усмехаясь. Распаляет его как можно сильнее, играя на грани с желанием в глазах, забавляется прилипшей ко лбу челке и телу влажному, от которого вот-вот, да пойдет пар.       Минори без стеснения закидывает голени на его массивные плечи, чуть стукает пяткой, подгоняя к действиям, и жмется со стоном к прильнувшим губам, когда мужчина все же наклоняется, впиваясь в сочащуюся промежность.       Девушка вновь затягивается терпким дымом, выдыхая в потолок, и не докуривает до конца, тянется к пепельнице на все той же тумбе и просто оставляет сигарету там догорать.       Она полностью откидывается на кровать и ноги в спину Фушигуро вдавливает, свисающие до низа лопаток.       — Шире, — не сразу осознает, когда он успевает ей командовать, но все же повинуется неосознанно, по привычке, перемещая одну ногу на край кровати, открывая ему больше вида и пространства для ласк.       Вдобавок во всем виноват и плотный, накуренный воздух, густой дымкой покрывая здравый рассудок, разгоняя пульсирующее желание между ног в такт бешеному биению ее сердца. Тоджи вылизывает ее, всем широким языком смазку собирает и кончик бессовестно во влагалище проталкивает, похотливый взгляд поднимая, внимательно наблюдая за ней. Минори пальцами зарывается в смолистые волосы и легко треплет их, поддаваясь ему.       Он прекрасно знает, насколько привлекательным может быть, и привлекательностью этой пользуется на всю катушку, особенно будучи осведомленным о ее слабых местах.       — Пиздец ты мокрая, — мурлычет он, тембром вибрацию приятную создавая, и чувствует, как член дергается возбужденно, изнывая без внимания. — Так и захлебнуться можно.       Ухмыляется ей так нагло, будучи связанным и находясь между ее ног, и по чувствительному клитору языком скользит, делая круг, зубами задевая едва-едва — она отвечает ему легким толчком таза, сильнее стиснув шевелюру до побелевших костяшек. А он впивается так, будто и впрямь сожрать хочет, будто и впрямь она единственная на всем белом свете, достойная этого.       А ведь и правда…       Фушигуро не может мыслить полноценно, тихо стонет, оглаживая и надавливая на влажные складки, от каждого сочно хлюпающего звука заводясь все больше.       Душно. Безумно. И так развратно грязно до чертиков.       Вновь клитор губами обхватывает и втягивает его внутрь, начиная посасывать так, что удовольствие и боль смешиваются, вынуждая Минори жалко извиваться под ним и тихонько выть, теряя остатки дыхания. Толкается языком в ее сокращающееся лоно, окончательно мучая, и девушка удивленно распахивает глаза, когда мощными руками он сжимает ее бедра до жжения.       Поднимая взгляд, оскал растягивает и дергает на себя, довольный реакцией. Хихикает.       — Засранец, — это все, но что хватает сил, не желая сопротивляться растущей разрядке, до которой он ее, конечно же, не доводит, вынуждая убедиться в сказанном.       Встает, одним резким движением переворачивая ее на спину, вырывая сбитый вздох; зад приподнимает и на поясницу давит, требуя прогнуться сексуальнее — что она и делает, совершенно лишенная сил к попыткам на сопротивление. Минори лишь оборачивается на мгновение, наблюдая, как кончик веревки тонет в краях кровати, скрываясь из виду; как Фушигуро пристраивается комфортно сзади, жгучим шлепком одаривая ягодицу. И еще одним, более сильным, до вскрика негромкого.       — Пришло время и папочке поиграть с тобой, принцесса, — смешок удовлетворенный из губ припухших выпускает и следит внимательно, как послушно она принимает в себя его член по самое основание.       Раскрывая рот в немом стоне, она медленно толкается бедрами навстречу; ее внутренние мышцы плотно обхватывают его плоть, обильно истекая смазкой, и Тоджи готов поклясться, что ожидание явно того стоило.       Минори пьянеет окончательно, улавливая невесомый запах его тела, что всегда точно и безоговорочно сводит ее с ума, и все внутри нее, горячее и влажное, пульсирует, сокращаясь вокруг его члена.       Мужчина запускает пальцы в волосы на затылке, грубо их стискивает и заставляет голову запрокинуть, трахая бесстыдно, грубо, властно. Беря ее всю и без остатка, вдалбливаясь так, что ноги ее расслабляются, безвольно свисая с кровати, стукаясь коленями из раза в раз о деревянную перегородку.       Громкие стоны заглушают влажные хлюпающие шлепки тела о тело.       Фушигуро Тоджи терпеть не может подчинение.