Люби меня всегда

— Каччан, давно не виделись, — улыбается веснушчатый подросток, сидя прямиком на раме распахнутого окна в больничной палате. Он только что очнулся после тяжелого ранения на миссии. Пришлось зачистить целую банду террористов, которых по началу приняли за мелких приспешников контрабанды. Каждому пришлось вывозить за десятерых, и особенно тяжело пришлось Бакуго, как возглавляющему данную операцию. Блондин внимательно оглядел палату в поисках чего-то, что могло бы указать на количество времени, что он здесь пролежал. Найдя лишь настенные часы, но ни календаря, ни записей врача, ни чего-либо ещё, он вперился взглядом в Деку. — Не смотри на меня так, — недоуменно сказал ему парень. — Я не имею понятия, сколько ты здесь находишься. Помнишь? — он постучал указательным пальцем по своему виску. — Я только у тебя в голове. Губы подростка растянулись в довольной усмешке, а глаза с хитрецой прищурились. Бакуго отвернулся от окна. Он нашарил рукой кнопку для вызова врача. Уже через минуту в палату подбежали медики, осматривая и давая пояснения по его состоянию. Мидория безразлично скользнул по ним взглядом и, завалившись спиной в сторону улицы, выпал. Бакуго рефлекторно дернулся, словно хотел кинуться за ним, не позволить подростку упасть и разбиться. Только вот, это было бесполезно. Нельзя спасти чертову галлюцинацию. Медики списали его движение и подскочивший пульс на стресс, продолжив фиксировать данные с аппаратуры. Катсуки отвел взгляд от окна. Он не хотел давать видению шанс вновь поиздеваться над ним. Ками, столько лет уже прошло… Но это произошло с ним словно вчера. Бакуго помнит. Шумный класс на выпускном году средней школы. Неугомонные одноклассники, что шумели во время урока, не замечая пустующей парты в углу кабинета. И окно, в котором на секунду промелькнула тень. Тогда Катсуки скучающе пялился на проплывающие облака. И его память отчетливо зафиксировала мгновение, когда бледное лицо с закрытыми глазами и абсолютным смирением к своей судьбе, словно в замедленной съемке, пролетело перед взором Бакуго. С черных, слипшихся от влаги, ресниц, сорвались последние капли слез. Идеально круглые ровные капли, серебрящиеся в солнечных лучах. Катсуки в неверии широко распахнул глаза и тут же кинулся к окну, быстро раздвигая створки и высовываясь наружу. Он не слышал ни крики возмущённого преподавателя, ни недоуменные восклицания одноклассников, удивленных его поведением. Нет. Все его внимание в этот момент отвлекло на себя тело подростка, распластавшееся на асфальте в луже крови. Сердце пропустило удар. Не было слышно ни крика одноклассников, ни учителя, пытавшегося отогнать толпу учеников от окна и судорожно делающего звонки в спецслужбы. Весь мир на время затих. И только голос. Его собственный блядский голос звучал в этой звенящей пустоте: «Поверь, что родишься с причудой в следующей жизни и прыгни с крыши школы» Тогда он смеялся. Он угрожающе усмехался в лицо однокласснику, что смотрел на него глазами, полными страха и отчаяния. Издевался. Старался указать место ничтожеству, которое никогда и ничего не добьётся. Теперь уже точно никогда. Дальнейшее прошло мимо Бакуго смазанным пятном. Приостановление уроков. Рев сирен. Приезд скорой помощи и полиции. О происшествии тут же сообщили всем родителям, и Мицуки лично приехала с работы, чтобы увезти задыхающегося в истерике Бакуго домой. Он закрылся в комнате на несколько дней, не выходя оттуда совсем. Ужас, отчаяние, вина и острое сожаление накрыли его с головой. Мать с отцом несколько раз стучались к нему, прося хотя бы поесть, но Катсуки их не слышал. Раз за разом в голове раздавались только его собственные слова, перед глазами мелькала картинка пролетающего мимо окна подростка и распластанное по асфальту тело. Это он был во всем виноват. Только он сам, и никто еще. Спустя несколько дней пожирающего его с головой чувства вины, Бакуго был готов сдаться. Он собирался признаться в содеянном перед полицией, понимая, что это поставит крест на его карьере героя. Но все оказалось не так, как он ожидал. Никто из допрашиваемых одноклассников не упоминал о Бакуго как зачинщике, или его издевательствах. Все как один упирали на фантастичность Мидории и его мечте стать героем при отсутствии причуды. Официальная причина самоубийства — непринятие жестокой реальности. Затворничество Бакуго со слов Микото приняли как тяжелое переживание потери друга детства. Никто не считал Бакуго убийцей. Судя по всему, одноклассники действительно считали, что Мидория сам себя довел. Только те двое, что слышали его подстрекательство, понимали, что это тоже повлияло. Но так они стали бы соучастниками. Уж на это им хватило мозгов. И так, тяжелый крест лег на душу Бакуго, похороненный за слоем лжи. Вместе с эти тяжким бременем, был похоронен и весь его гонор. Нет, он по прежнему был груб и не позволял никому залупаться в свою сторону. Но за словами теперь тщательно следил. И в издевательствах больше не участвовал. Более того, узнавая о других жертвах издевательств в их школе, он доходчиво кулаками ставил идиотов на место. Но этим Бакуго себя не обманывал. Он знал, что его поступки вызваны вовсе не благородством и честью. Это вопило его непомерное чувство вины и тяжесть бремени за собственные прегрешения. Его слова и ужасные картинки все еще постоянно мелькали в голове на постоянной основе. В ночных кошмарах он сам сталкивал Мидорию с крыши или, не успевая подбежать и спасти, смотрел на то, как подросток делает шаг в пропасть. И каждый раз на веснушчатом лице было это тупое выражение отчаяния. Теперь прозвище «Деку» преследовало его совсем в другом значении. Бесполезно. Совершенно бесполезно пытаться забыть. Бесполезно пытаться пытаться искупить свои грехи. Бесполезно пытаться избавиться от ноющего чувства вины. Бесполезно. Полгода спустя слова и картинки перестали постоянно прокручиваться в его голове. Но малейший триггер вызывал их вновь. В своих кошмарах он падал с крыши школы вслед за Мидорией. Ему было невыносимо вновь и вновь оставлять кровавое распластанное тело в одиночестве. Он не собирался уходить вслед за Мидорией в реальной жизни. Бакуго видел как страдала Инко, оплакивая своего сына. Он не собирался быть ублюдком настолько, чтобы причинить такую боль своим родителям. Да и сдаться было бы слишком легко. Вместо этого он обязан нести свой крест и стать героем за них двоих. Он постарается спасти столько жизней, сколько сможет, даже если это не поможет одному единственному подростку, которого уже поздно спасать. Но во снах он позволял себе эту маленькую слабость и уходил вслед за своим собственным кошмаром. Все стало хуже, когда он поступил в UA. Когда в первый день в класс вошел Мидория, Бакуго едва не упал со стула. Он подскочил со своего места и ринулся к парню. Но, стоило подойти ближе, как он понял, что обознался. Парень с веснушчатым лицом и каштановыми волосами был совсем не похож на Мидорию. Он удивленно посмотрел на приближающегося Бакуго, но тот прошел мимо него, выходя из класса. Ему было необходимо остудиться. Он не слышал, как тот облегченно выдохнул и поинтересовался у других, что за странный тип сейчас промчался мимо него. Умывшись ледяной водой в уборной и успокоившись, Бакуго решил просто держаться подальше от нового одноклассника. Он просто обознался разок. Больше такого не повторится. Как же он ошибался. То, что он не просто обознался, Бакуго понял, когда еще несколько раз увидел мелькнувшую зеленую макушку в толпе прохожих, в вагоне метро и еще нескольких людных местах. Ему казалось, что это стало уже помешательством. Но помешательство появилось позже. Спустя месяц учебы, тот самый веснушчатый одноклассник попросил его задержаться после уроков. А потом признался в симпатии, выглядя донельзя смущенно, но решительно. И его взгляд… Он был совершенно знаком Бакуго. Это был взгляд неудачника Деку, после которого Бакуго остановился особо жесток к нему. Катсуки дёрнулся, отступив на шаг в ужасе. Теперь он осознал еще одну простую истину. Все те взгляды, которые бросали на него Мидория и Атсуши… Они означали симпатию, влюбленность и нерешительность признаться в своих чувствах. Его словно ударили под дых. А потом, словно в кошмаре наяву, прямо из Атсуши вырос обнимающий его за плечи Мидория с мягкой грустной улыбкой. Смотря в глаза Бакуго, он шепнул: «ты наконец-то понял…». — Бакуго? — позвал его Атсуши, прерывая образовавшуюся в реальности тишину. Парень понимал, что реакция Бакуго очень странная. Более того, он выглядел так, словно увидел призрака. — Давай, Каччан. Убей еще и его, — усмехнулся Мидория. Бакуго отступил еще на шаг. А потом и вовсе развернулся и убежал прочь. Он бежал и бежал, до тех пор, пока не оказался в незнакомом месте и, уперевшись в колени, не стал пытаться отдышаться. Он поступил как трус и никак не объяснил свое поведение, но его волновало не это. Осознание накрыло его с головой. Бакуго упал на колени и, спрятав лицо в руках, заплакал. Позже, добравшись домой, когда Мицуки обеспокоенно спросила почему он задержался, Бакуго попросил сообщить в школу, что он заболел, а сам закрылся в комнате. Упав на кровать, он уставился в потолок невидящим взглядом. Спустя время, его отвлекло чье-то касание. Катсуки посмотрел в сторону и увидел Мидорию, что с нежностью проводил рукой по его лицу. — Мне жаль, — бесцветным голосом произнес Бакуго. Это звучало жалко. Никакие слова не передадут то, что он испытывал на самом деле. — Мне тоже, — сообщил мираж. — Я никогда бы не смог так к тебе прикоснуться. Мидория зарылся рукой в его волосы, и Бакуго вновь заплакал в бессилии. Пару дней спустя, когда он пришёл в себя и смог вернуться в школу, Бакуго сразу же сообщил Атсуши, что у них ничего не получится. И стал его тотально избегать. Одноклассники непонимающе смотрели на них, но на любой вкрадчивый вопрос Бакуго в грубой манере отвечал, что это совсем не их дело. И вскоре все от него отстали. Спустя ещё неделю, на их класс совершили нападение злодеи в комплексе USJ. Они отбивались как могли. Бакуго особо свирепствовал, разбираясь с ничтожными отбросами. Киришима, которого закинули в ту же зону, тоже неплохо справлялся. Зачистив негодяев рядом с собой, Катсуки тут же поспешил искать других одноклассников. Он понимал, что не все из них смогут разобраться со злодеями с такой же легкостью, как и он. Кто-то вполне может скатиться в чистую панику. Однако, перебегая из одной зоны в другую, Бакуго заметил, что творится в центре комплекса. Их учителя скрутил какой-то монстр в мозгами наружу, а рукастый пытался что-то втолковывать. Маршрут тут же был перестроен. Если преподавателей порешают, то из USJ живым не выберется уже никто. Дальше была бойня. Он делал все, что мог. Выкладывался на полную. А после на поле вышел Всемогущий и, хоть и не без труда, но смог справиться с противником. После появились остальные преподаватели. Они смогли отбиться, да. Однако, среди учеников 1А класса несколько человек не смогли пережить нападение. Бакуго, упрямо помогавший преподавателям разыскать не вернувшихся одноклассников, первый нашел изувеченное тело Атсуши на берегу морской зоны. Руки и ноги валялись рядом, отсеченные от туловища. Бакуго не выдержал, его вырвало на месте от этого зрелища. Герои тут же увели его, пока он не мог найти в себе силы сопротивляться. В растерзанном трупе он упрямо видел Мидорию. Зеленоволосого веснушчатого подростка, который смог поступить в UA без причуды и умер в первой же реальной схватке. — Почему ты так хотел стать героем? — обратился Катсуки к вновь появившемуся миражу. — Не знаю, Каччан, — вздохнул Мидория. — Может быть ты сам ответишь на этот вопрос? Бакуго упрямо молчал. В лазарет вошла исцеляющая девочка, и парень перевел взгляд с Мидории на нее. Он не собирался раскрывать кому-либо свое помешательство. Тем более… Заметивший тогда его странное поведение Атсуши теперь никому об этом не расскажет. Не сможет. Катсуки прикрыл глаза, пытаясь удержать эмоции в узде, но тут же возникшие жестокие образы заставили его отказаться от этой недели. Теперь он залипал в кипенно-белую стену. — Ты знаешь, как сильно я восхищался героями, — заговорил Мидория. — Мы вместе восхищались ими. Да. Бакуго помнил, как они с раннего детства носились с карточками и благоговейно поклонялись Всемогущему. — Когда ты сказал, что станешь героем, я ни на секунду в этом ни усомнился, — с настольгической улыбкой заявил мираж. — И я хотел быть таким же классным. Подумал, было бы здорово стать героями вместе. Исцеляющая девочка обрабатывала ранения, приговаривая о том, что он слишком истощен, поэтому ее причуду сейчас использовать не стоит. Бакуго не слышал ее. Все его внимание было приковано к словам Мидории. — А потом, когда мы стали старше, и я осознал свои чувства… Подумал, что даже если не смогу стать таким же классным как ты, то буду находиться где-то рядом. Бакуго ничего на это не ответил. Он не знал, являются ли все эти слова правдой, ведь глюки принадлежат ему самому. Настоящий Мидория умер около года назад. Но, учитывая обстоятельства, это могло быть правдой. Он никогда не узнает. Ведь Бакуго самолично сказал ему спрыгнуть с крыши, заставив замолчать навечно. Но мираж все продолжал и продолжал приходить к нему. Спустя еще день, неделю, месяц, годы… В какой-то момент его видения стали еще более изощренными. Мидория частенько, приходя, сидел на окнах. Иногда, на заданиях, когда приходилось передвигаться по крышам, Мидория спотыкался и, с полным отчаяния выражением лица, падал с края. А потом возникал рядом, живой, но весь в крови. Однажды, утром, когда Бакуго только проснулся, Мидория наклонился очень близко и запечатлел на его губах невесомый поцелуй. А потом распался на сгустки крови, пропитав ей одеяло и простыни. Катсуки в ужасе вскочил, едва удержав рвущиеся из груди вопли, и убежал в душ, пытаясь смыть с себя алые следы. Но, как он не тер мочалкой, те не сходили. Они были только в его голове. Вода не сможет справиться с этой грязью, она только его. Но заляпанное постельное белье и мочалку Бакуго выбросил. Ему было плевать, что следы никто кроме него не видит. Мидория приходил к нему с поцелуями еще не раз. Сначала нежными, после более глубокими и даже развязными. И Бакуго не мог ему не отвечать, с содроганием ожидая момента, когда тот вновь исчезнет или обратится кровавым маревом. Бежать от этого было бесполезно. Мидория, умерший годы назад, будет любить его всегда. А Бакуго будет просто бесполезно сожалеть в ответ.