***
Время шло, и жизнь была настолько мирной, насколько это возможно. Пока Рейнис оставалась в Королевской Гавани и была ее глазами и ушами, Рейнира издалека наблюдала за борьбой Алисенты, удовлетворенная тем, что устраивает ад для королевы. У нее не было союзников, на которых можно было бы положиться или которым можно было бы доверять. Коль и Ларис были мертвы, а ее отец Отто был слишком далеко. У нее осталось только двое детей, сын и дочь, женатые друг с другом, и собственного ребенка у них не было. При дворе, ее имидж был испорчен, а имя запятнано с годами, Алисента с трудом убеждала кого-либо встать на ее сторону. Ее единственной надеждой и притязанием был Эйгон, который, вероятно, был невидим в глазах двора без каких-либо заслуг или добрых дел. Вдобавок ко всему, Рейнис была такой же дикой, как Рейнира, если не более жестокой. Красный Замок, который когда-то был клеткой для Рейниры, теперь заключил Алисенту в свои цепи, постепенно сжимая их. Это почти задушило ее, заставив затаить дыхание, пока лорд Корлис не был ранен в бою в Ступенях, и, как и ожидала Рейнира, Вэймонд Веларион обратился к королю с просьбой утвердить его в качестве наследника Дрифтмарка. Будучи Леди Десницей, Рейнис немедленно отменила такое требование. Она напомнила Вэймонду, что Корлис назвал Люцериса своим наследником много лет назад, и с тех пор его решение никогда не менялось. Вэймонд настаивал на том, что Люцерис и все его братья, сыновья Рейниры от Лейнора, не были истинными Веларионами, поэтому они не имели претензий на Трон Дрифтмарка. Затем Рейнис спросила его: — А какие у вас есть доказательства этого утверждения? Каждый раз, когда выдвигались эти обвинения, это была конечная точка. Откуда кому-то знать, что делала принцесса за закрытыми дверями? И хотя Лейнор подтвердил, что все эти мальчики были его сыновьями, как кто-то мог доказать обратное? Их появление когда-то было своего рода доказательством, но оно не было веским и почти ничего не проверяло. У королевы Алисенты также был поздний ребенок с темными волосами, и она также настаивала на том, что мальчик был законнорожденным, несмотря на цвет его волос. В остальном все о принцах Веларионов было всего лишь слухами и ничего не значило для короля, поскольку его слова были законом. Итак, у Вэймонда не было ответа для Рейнис. Его дело закрыли, и отправили его домой. Это закончилось прямо там. Или, по крайней мере, так могло бы быть, если бы Рейнира не обратилась в суд сама. — Суд, — просила она. — Чтобы наказать за измену. Весь двор приветствовал ее у главных ворот, поскольку она прибыла только со своим мужем. Этот жест был почти трогательным по сравнению с приветствием, которое ей дали в прошлой жизни. Теперь она была влиятельным игроком в игре престолов, а не забытой принцессой, сбежавшей из собственного дома. Королевская Гавань вскоре станет ее последним полем битвы, она не хотела, чтобы кто-либо из ее сторонников подвергался опасности. Вот почему она оставила всех своих детей на Драконьем Камне, где охрана была верна, а замок сам по себе был крепостью, безопасным местом, гарантирующим их жизнь. Рейнис равнодушно посмотрела на нее с Трона, словно обвиняя ее в том, что она еще больше усложнила ситуацию. Рейнира была права, но принцесса пришла сюда не для того, чтобы спорить. Она пришла вынести приговор. Вэймонд Веларион выступил против ее сыновей, и он за это поплатится. Было бы легко заставить Деймона просто отрубить ему голову и скормить его тело Сиракс. Но Рейнира хотела аудиенции. Было что сказать и чему люди должны были научиться. Нет ничего более правдивого и впечатляющего, чем увидеть это собственными глазами. — Ты не можешь сделать это со мной! Я говорю правду! — крикнул Вэймонд, когда охранники затащили его внутрь и толкнули на середину комнаты. Рейнира чуть не рассмеялась над его высокомерием. Когда люди научатся не сомневаться в ее превосходстве, ведь у тех, кто осмелился это сделать, был только один конец? — Сомневаться в законности моих детей — это акт измены, — заявила она, и ее голос эхом разнесся по тронному залу, напоминая суду, какой дикой и порочной она могла быть, когда дело касалось ее сыновей. В конце концов, принцесса славилась тем, что никогда не пропускала обиды. Она взглянула на Зеленых на другой стороне. Отто тоже был здесь. Эта пиявка, должно быть, заранее вступил в сговор с Вэймондом. Хотя Алисента, возможно, всем сердцем поддержала этот план, его задумал не она, а ее отец. «Хорошо», — подумала Рейнира. Все рыбы в одном аквариуме. Рейнира продолжила, и Алисента вздрогнула от ее следующих слов. — Сомневаться в моей добродетели — это предательство. Выступать против слов короля — это предательство. Ты совершил свое преступление, предатель. Теперь тебя ожидают последствия. Вэймонд открыл было рот, возможно, чтобы умолять себя, но меч качнулся, и кровь брызнула на пол. Голова мужчины была разрезана пополам, верхняя часть откатилась назад, но затылок остался целым, что делало ее похожей на раскрытый сундук, обнажая всю плоть, зубы и язык внутри. Тело Вэймонда рухнуло на пол, и язык выскользнул из-за удара. Его корень оказался плоским из-за острого пореза, и Рейнира одобрительно загудела. Она всегда восхищалась умением Деймона обращаться с мечом. Он протер Темную Сестру краем рубашки, на его губах появилась угрожающая ухмылка. Королева побледнела от резни и отвернулась. Казалось, она пришла в ужас от окровавленного языка на полу. Он все еще слабо дергался. Рейнира считала, что это говорит о многом, и люди будут лучше следить за своими словами. Рейнис снова безразлично взглянула на нее, прежде чем распустить двор и пригласить королевскую чету остаться на ужин. Частный, между тремя драконами. Кислое лицо Алисенты уже придало Рейнире сладость для сегодняшнего ужина. В час волка она могла ощутить только вкус пепла. Рейнира так и не узнала, когда именно умер ее отец, между роковым ужином и коронацией ее сводного брата. Поэтому она ждала в секретном туннеле в его покоях, чтобы посмотреть, придет ли кто-нибудь, чтобы убить его, или он уйдет во сне. Она не собиралась его спасать. Дышащий труп, которым был Визерис, его тело теперь уже не подлежало восстановлению, растягивание его жизни только продлило его страдания. Рейнира ничего не могла для него сделать, кроме как отпустить его с миром. Именно по этой причине она вернулась в Королевскую Гавань. Попрощаться и взять последний реванш. Только его смерть заставит зеленых начать действовать. Только тогда у нее не будет границ в их наказании. Единственная причина, по которой это было все, что ей было нужно. Она видела, как он умирал, а его последними словами было пророчество и имя любимой жены на его губах. Алисента убежала еще до того, как Визерис испустил последний вздох. Должно быть, она в восторге от имени Эйгона, которое он упомянул в бреду. Рейнира вышла из своего укрытия, в последний раз взглянула на Визериса и позволила горю поглотить ее на мгновение, пока она скорбела в тишине. Она никогда не извинится перед ним за то, что использовала его смерть таким образом, как будто предав его любовь к ней. Теперь он ушел, оставив после себя свою волю, свою мечту и войну, которую она должна продолжать. Она пообещала ему закончить все это, нежно поцеловав его в лоб. Позже, даже когда она была в безопасности в подземельях под Великой септой, Рейнира все еще могла слышать весь шум суматохи наверху. Деймон стоял рядом с ней, кипя от нетерпения. Труп Мисарии лежал на земле неподалеку. Похоже, скорбящий и раздражающий Деймон не питал особой симпатии к своей старой возлюбленной. — Если бы мы нашли этого мальчишку раньше, я бы убил его сам, — прошипел он, уже разозленный тем фактом, что Эйгон, к счастью, выскользнул из их рук, поскольку Мисария передала его королевской гвардии, которая его искала. Зелёные уже планировали короновать его в Драконьей яме, и их стража заставляла простых людей присутствовать. Все было в беспорядке, принцесса сомневалась, что у Зеленых хватит людей, чтобы справиться с этим, не говоря уже о поиске принцессы и ее мужа, когда они ускользнули из Красного замка. За прошедшие годы «Зеленые» потеряли большую власть над судом. Даже когда у Отто еще были связи, подталкивать Эйгона к восхождению на Железный Трон прямо сейчас было рискованным и отчаянным шагом. В такой спешке и неуместности коронация больше походила на фарс, чем на священную церемонию. «Тогда устроим ад», — подумала Рейнира.***
В Драконьей Яме было очень многолюдно и шумно. Мелкая толпа толкалась друг против друга, крики и протесты разносились эхом, а охранники продолжали заставлять их двигаться вперед. Все они были сбиты с толку, увидев впереди на помосте королевскую особу, а сзади надежно стояли королевские гвардейцы. Люди смотрели и ждали, пока не услышали барабаны и не увидели принца Эйгона, которого сопровождают сквозь толпу, идущего к помосту и его семье. Его мать-королева Алисента поприветствовала его и поцеловала в лоб. Затем сир Хайтауэр вытащил корону, которая так отличалась от золотой короны Визериса и Старого короля до него. Она была из темной стали и сверкала рубинами, и она была возложена на голову принца Эйгона. Теперь у них был новый король. Некоторые радовались, некоторые плакали, потрясенные, узнав, что Визерис мертв. Где его законная наследница, принцесса Драконьего Камня? Задавались они вопросом. Они уставились на нового короля, и тут и там среди толпы раздавались голоса: — Да здравствует королева! Как по команде, пол рухнул, когда что-то вырвалось из-под него. Золотой дракон прорвался сквозь землю, и ее рев был оглушительным. Ее чешуя не была такой блестящей, как у Солнечного Огня, но была темнее, как золото, смоченное кровью. Она не была гигантской, но достаточно огромной, чтобы затенять весь помост. Ее появление ошеломило сотни мужчин, и вся группа стражников, стоявших перед помостом, была раздавлена ее ногами. Люди кричали, и Сиракс взревела. Народ смотрел на нее с ужасом и страхом. Но когда они увидели ее наездницу, королеву в полном облачении с золотой короной, украшавшей ее серебряные локоны, они не могли не выкрикнуть ее имя. — Королева Рейнира! Сиракс взревела в ответ. Она расправила крылья и угрожающе выдвинулась вперед. Ее пасть открылась, обнажив все острые зубы, направленные против Зеленых. Горячее дыхание вырывалось из ее горла. — Предатели, — назвала их Рейнира, и гнев сделал ее голос холодным и резким, как сталь, когда она сказала. — Ты смеешь узурпировать мой трон. Она сразу окинула их взглядом. Алисента встала перед Эйгоном, затянув его за спину. Отто Хайтауэр шел позади них, лицо было бледным, как у привидения. Хелейна отошла в сторону, и что удивило Рейниру, так это ее округлившийся живот. Он выглядел небольшим, месяца три-четыре. Алисента, должно быть, заперла ее в своей комнате и до сих пор держала в секрете ее беременность. Еще один шаг, чтобы укрепить притязания Эйгона: ожидался новый король с доступным наследником. Черная Королева чувствовала, как ее кровь кипит. — Рейнира, пожалуйста, — попросила Алисента, умоляюще глядя на Королеву. Она даже не подозревала, что это всего лишь подливание масла в пламя. Рейнира посмеялась над ней. Как она смеет просить прощения, когда сделала все, чтобы посадить сына на трон, узурпировать ее корону, нарушить ее первородства? Как она посмела просить прощения, когда спровоцировала и предала дракона? Эта женщина когда-то была ее подругой. И все же она никогда не понимала ее, а только выражала сомнения, презрение и обвинения. Она относилась к Рейнире как к своему врагу, а к ее сыновьям — как к отбросам. Она была лицемеркой, полной горечи, однажды превратив собственный дом Рейниры в сущий ад до такой степени, что ей пришлось бежать из него. В конце концов, из-за жадности и паранойи Алисенты Рейнира потеряла все: всех своих детей, свою корону, свою жизнь. Все превратилось в ужас, отчаяние и смерть. Алисента первой призвала к войне. Она воспитала узурпатора, и подняла восстание. Чертова предательница, и все же она все равно просила Рейниру пощадить ее. Рейнира не была ни Матерью, ни Миролюбивой. Как можно было просить у нее милости, если она была драконом и единственное, что она могла дать, — это огонь и кровь? — Узурпатор, — вместо этого она позвала своего сводного брата, считая его виновным без каких-либо дополнительных оснований. Корона на его голове и меч в руке были самым веским доказательством. — Преклони колени передо мной и исповедуй свой грех. Либо я получу свой трон, либо я получу твою голову. Лжекороль взглянул на нее с яростью в глазах и с неожиданно появившейся смелостью плюнул в нее. — Никогда. Рейнира нахмурилась. Ее руки натянули поводья. Сиракс тут же огрызнулся, одним укусом раздробив Эйгону голову. Брызнула кровь, Алисента закричала, а у Хелейны потекла кровь. «Хорошо», злобно подумала Рейнира, иначе я выпотрошу ее позже. Сиракс выплюнула корону, напугав всех. Они были ошеломлены, поскольку никто не ожидал, что королева поступит так жестоко. Но она ведь сказала, что получит его голову, если он не преклонит колени, не так ли? Рейнира могла быть злонамеренной, но она сдержала свое слово. И вот корона, принадлежавшая когда-то Эйгону Завоевателю, была разбита до неузнаваемости, как и голова его тезки. Где-то сзади Деймон уже привел свои золотые плащи, чтобы перебить всех остальных стражников на помосте. Отто Хайтауэр обмочился в штаны, пробормотав мольбу, но Темная Сестра никогда не была милосердна к своему врагу. Он разрезал его пополам, и его органы вытекли наружу, воняя рыбой. Хелейна плакала на полу, обхватив руками собственный живот, но это не могло остановить кровь которая текла по ее ногам, окрашивая ее зеленое платье в красный цвет. — Мой сын! — Алисента продолжала кричать, карабкаясь с места падения к трупу Эйгона. Но Рейнира не позволила ей. Сын королевы когда-то навсегда потерялся в море, и у нее так и не было возможности прикоснуться к нему на прощание в последний раз. Сиракс шагнула вперед, раздавив безголовое тело своими ногами. Алисента потеряла сознание, когда ее пальцы встретились лишь с красной жижей плоти и костей. Сиракс подняла голову, и с победным трепетом в ее венах вспыхнул огонь, ослепительный, как тающее солнце. — Да здравствует королева! — закричали Деймон и его стая гончих. Их завывания разносились, пока простые люди не закричали: — Да здравствует королева!***
Первое, что почувствовала Алисента, — это ощущение чего-то грязного и холодного под пальцами. Она резко проснулась. В ее сознании запечатлелся образ изломанного тела ее сына. Она пыталась дышать, оглядываясь вокруг. Там было темно и грязно, как в камере, во всяком случае странно и тревожно. — О, она проснулась, — произнес голос, гладкий, как шелк. Она повернулась туда, откуда раздался голос, и оттуда разлился свет, почти ослепляя ее глаза. Когда зажглись свечи, она наконец смогла увидеть вновь прибывшего. Высокая и худощавая женщина с впалыми, но острыми темными глазами, определенно не отличалась особой красотой, но, казалось, знала, как одеваться и красить лицо. Женщина еще не подошла. Она осталась у двери, смотря в сторону, чтобы поприветствовать еще одного человека. — Моя леди, — сказала она. Алисента никак не ожидала увидеть перед собой Рейниру. Она спрятала свою валирийскую внешность под своим толстым плащом и сняла его только тогда, когда вошла в комнату. Глаза Алисенты впились в лицо Рейниры. Это была та, что люди называли великой красотой. Восторг Царства. Лица королевы и богини слились в одно. Лицо, которого не могло быть у простой женщины вроде Алисенты. Но дело было не только в красоте. Речь шла о крови, цветах и всех значениях привилегий, стоящих за этим. Потому что Рейнира была истинной Таргариен с драконьей кровью, а у Алисенты не было ничего из этого. Волосы Королевы были тщательно заплетены и собраны в высокий пучок, а у Алисенты были растрепаны и ниспадали на плечи и грудь.Платье у нее было из тонкого шелка, хотя и простое, а Алисента не знала, какая грубая и колючая одежда на ней сейчас. — Алисента, — поприветствовала ее Рейнира мягким голосом. Она выглядела спокойной, даже нежной, но Алисента знала, что это не так. Она до сих пор помнила, как это лицо превратилось в злобную гримасу, когда Сиракс убила ее сына. — Ты убийца! — Она вскрикнула и рванулась вперед, только чтобы понять, что ее лодыжка прикована к стене. Рейнира улыбнулась ей издалека, вне ее досягаемости. — Да, — без всякого сожаления признала королева. Она наклонилась и мурлыкала Алисенте. — Я убила твоих сыновей. Всех. — Что ты имеешь в виду? — Глаза Алисенты расширились, и она начала изо всех сил пытаться подойти ближе. — Что ты имеешь в виду?! — Другие ее мальчики, Дейрон из ее чрева и Эймонд в Дрифтмарке. Все они умерли, не успев достичь зрелости, оставив ей только безнадежного Эйгона и бедную Хелейну. — Знаешь, как моя Сиракс достигла таких размеров? — сказала Рейнира. — Она снова начала охотиться после Дрифтмарка. Человеческая плоть ей не очень нравится, но охота ее увлекает. Она узнала, что лучший удар — целиться в голову. Алисенте потребовались секунды, чтобы понять это, и когда она это поняла, она закричала во все горло. — С тем, что был только что из утробы матери, было гораздо легче, — продолжила Рейнира, не обращая внимания на ее вой. — Пижма, мята и полынь… это не обязательно должна быть чашка чая. Может быть, в торты нужно добавить немного меда, чтобы сделать вкус более насыщенным, а в наших самых вкусных тортах всегда есть мед, не так ли? Вы просите чтобы он там был. Я помню, что у тебя был аппетит к сладкому, когда ты была беременна. И у твоей дочери тоже. — Ты убийца! — Алисента плакала. Ее милая Хелейна за эти годы потеряла так много детей, что боялась родить одного только для того, чтобы потерять его снова. Она выплакала все глаза, когда обнаружила, что еще один пришел в ее утробу. Для нее это считалось скорее проклятием, чем удачей. — Они твоя кровь! Ты, Мейгор, с сиськами! Ты будешь гореть в аду! Рейнира только рассмеялась. «Я сгорела», подумала она, «и вернулась от туда». Она внезапно схватила лицо Алисенты, ее острые ногти, как когти дракона, впились в щеки женщины, когда она зашипела на нее. — Не смей говорить мне, что они моей крови. Они только твои. Я их сестра, и ты никогда не думала об этом, когда посадила своего сына на мой трон. Лицемерная сука. — И я ненавижу, что твоя грязная кровь запятнала мою, — прорычала Рейнира, но на ее лице расцвела злая улыбка. — Так что это должно закончиться. Вся ваша родословная. Из чрева или из плоти. Даже если они все имели валирийский цвет волос. Шок на лице Алисенты был предсказуем. — Ой, я забыла тебе сказать, — насмехалась над ней Королева, прямо говоря ей правду. — У него были белые волосы, но я покрасила их в черный. — Ты монстр! Он был всего лишь мальчиком! — Мои сыновья тоже всего лишь мальчики. И они еще живы, чтобы нести слова, а твой мертв, — холодно сказала ей Рейнира, отпустив лицо. — А как насчет Хелейны? Что насчет нее?! — спросила она прерывающимся голосом. Королева невозмутимо хмыкнула. — Просто радуйся, что ее не постигнет та же участь, что и тебя. Алисента схватилась за живот, извиваясь и невнятно ругаясь и ругаясь в слезах. Рейнира не почувствовала при этом ни удовлетворения, ни ненависти. Она почувствовала только облегчение. Это было похоже на признание, выплеснувшее из ее нутра бремя ужасных тайн. И это будет последнее, чем она поделится с вдовствующей королевой. — До свидания, Алисента, — сказала Рейнира, внезапно заскучав. Эта женщина больше не имела с ней ничего общего. — Миледи, — поклонилась ей высокая женщина, выходя из комнаты. Вскоре она услышала эхо ее шелковистого голоса, сопровождаемого новыми проклятиями и криками Алисенты. — Перестань кричать, тупица. Мужчины не полюбят птицу, которая не умеет петь… Королева? Какая королева? Да ладно, Алиса, мужчины могут любить королеву, но шлюху они любят больше. Что они могут прикоснуться… И затем все растворилось в ночной тишине. Рейнира продолжала идти из коридора, из подвала, из борделя. Ее шаги по земле облегчились, оставив месть позади и направляясь к дорогому мужу в конце пути. Ее монета упала не той стороной, но Рейнира не обратила на это внимания. Отныне она стала Рейнирой Таргариен, Первой Своего имени, первой Королевой Драконов Семи Королевств.