В конце тоннеля

Два пальца — указательный и средний — медленно водят по растёкшейся по полу лужице крови. Эстония сидит на полу и задумчиво смотрит в пустоту, продолжая делать это гипнотизирующее действие. Тело Финляндии, чьё сердце больше никогда не будет биться, лежит рядом. В глазах потух огонёк жизни, из приоткрытого рта стекает тонкая алая струйка. На щеках — подсохшие дорожки от потока слез. Он умирал с невыносимой болью. Как физической, так и, в особенности, моральной. С криками, попытками спасти свою жизнь и вразумить Эстонию. Теперь во всей квартире царствует могильная тишина, ещё более громкая, чем чужие крики. В ушах неприятный писк, сердце стискивает нарастающая с каждой секундой боль, готовая разорвать его на мелкие кусочки. Эстония поднимает руку перед собой, растирает вязкую горячую кровь между пальцев и опускает глаза на Фина. Множественные порезы на теле, полученные вследствие самообороны, и удары ножом в грудь не оставили на нем живого места. Кровь впитывается в одежду, сочится на пол, течёт в сторону Эстонии, словно Финляндия в последний раз пытается дотянуться до любимого на прощание. Подарить ему последнее, быстро угасающее тепло. Эстония касается лужи крови ладонью и прикасается ею к своей щеке, как это делал Фин. Эстония любил его всем сердцем и любит до сих пор. Финляндия принимал его таким, какой он есть. Со всеми страшными изъянами, из-за которых другие не принимали его. Эстонец был счастлив, он жил полную жизнь благодаря Фину, каждый день его был полон улыбок, крепких тёплых объятий, нежных поцелуев и ласковых взглядов тех глаз, что отныне не посмотрят на него с той же любовью. Голоса замучили Эстонию. Они не унимались. В один день приказали избавиться от Финляндии и не отпускали ни на минуту. Они заглушали другие звуки, делали так, чтобы Эстония слышал лишь их, чтобы внимание его было отдано только им и их просьбам. Они сводили его с ума, всю жизнь заставляли проживать в страхе. Приходили внезапно, а, насытившись, исчезали снова, заставляя в напряжении ждать следующего раза. Когда они пришли по душу Фина, Эстония умер внутри. Он горько рыдал, просил их прекратить и исчезнуть снова, бился головой о стену, больно вдавливал ладони в уши. Финляндия прекрасно знал о заболевании Эстонии, но его это не отталкивало. Он был готов находиться с ним рядом во что бы то ни стало, помогать, как сможет, и ни при каких условиях не бросать одного. Исправно следил за тем, чтобы Эстония принимал таблетки. Он думал, всё будет хорошо. Думал, что они помогают его любимому. Впрочем, так всё и было, пока голоса не зазвучали вновь. Эстония старался делать вид, что их нет. Продолжал пить таблетки, вёл себя так, как прежде. Он думал, что справится. Он верил в то, что голоса уйдут рано или поздно, а таблетки помогут. Ведь они потратили на них столько денег, чтобы Эстония смог регулярно принимать свои лекарства. Они не могли не работать. Они не работали. Эстония держался изо всех сил и незаметно для себя сходил с ума всё больше. Он лишился сна — там его преследовали всё те же голоса и жестокие сцены, лишился аппетита — но всё равно ел, чтобы не беспокоить Фина, улыбка стала фальшивить. В его поведении сквозили страх, раздражение, слезы по непонятным причинам. Финляндия, несомненно, заметил, но Эстония не признавался. Он напрочь отказывался верить в то, что происходит. Он сжимал Фина в объятиях крепче обычного, твердил, что всё хорошо, пока голоса звонко смеялись и велели переместить руки на шею и задушить Финляндию. В конце концов, Эстония не выдержал. Его разум затуманился, до ума не доходило ничего, кроме приказов голосов. Он взялся за нож и хладнокровно занёс его над Фином. Тот умолял эстонца остановиться, пытался достучаться до него, отнять нож, кричал, чтобы его точно услышали сквозь голоса. Он боялся применить лишнюю силу к любимому, за что поплатился жизнью. Эстония слабее него, Финляндии не составило бы труда скрутить его на полу, но сейчас Фин лежит рядом с ним и не дышит, а голосов больше нет. Эстония садится на Фина, берет его охладевшие руки и прикладывает к собственным щекам. В глазах стремительно скапливаются слезы и падают большими каплями на тело под ним. — Улыбнись, пожалуйста, — шепчет Эстония. — Позови меня по имени снова! — выкрикивает он. — Голоса ушли, всё снова будет, как прежде… Вернись, Фин… — Он опускает голову на его грудь, больше не вздымающуюся, и плачет навзрыд. Эстония не представляет жизни без Финляндии, не знает, как будет дальше справляться без него. Мир моментально теряет краски. Становится серым, тёмным и холодным. В этом месте Эстония не хочет оставаться один. Ему здесь нечего делать. Единственным смыслом для него являлся Финляндия. Он дарил и свет, и надежду, и преображал мир вокруг. Только благодаря ему Эстония мог свободно смеяться. Быть собой. Быть свободным. Сквозь пелену слёз на глаза попадается нож, лежащий рядом. Эстония поднимает голову и тянется к нему дрожащей рукой. Лезвие, выпачканное в крови, больше не блестит. Так же, как глаза Финляндии сейчас. Этим Эстония оборвал жизнь тому, кого безумно любил. Тому, кто обожал его не меньше и до самого конца думал о нем и старался спасти вместо того, чтобы помочь себе. — Я не останусь здесь без тебя, — кое-как выговаривает Эстония. Горло распирает ком. Он берет нож двумя руками и приставляет к шее. — Мы встретимся и будем снова вместе, в лучшем мире. И никакие голоса больше не помешают нам… Верно? Одним резким движением Эстония перерезает себе горло. Кровь хлещет из раны, заливая пол и тело Фина. Эстонец валится на него, из последних сил обнимает и медленно закрывает глаза со слабой улыбкой на лице. Финляндия определённо хотел бы, чтобы Эстония дальше жил, пусть и без него. Эстонец надеется, когда они встретятся посреди цветочного поля, а их волосы будет развивать свежий ветер, Финляндия взглянет на него с прежней улыбкой и простит ему всё. Крепко прижмёт к себе, погладит по голове и ещё раз скажет, как сильно любит. А голова Эстонии в этот момент будет чиста, как никогда. Мысли прерываются, сознание утекает из тела вместе с душой. В конце тоннеля, откуда бьётся яркий свет, он видит знакомый силуэт.